Культурно-исторические истоки русской литерат.критики 18 века. Классицистская критика. Осн.нормативные акты рус.классицизма как литер.-критич.факты

Формирование русской литературной критики — длитель­ный процесс, начавшийся в петровскую эпоху и связанный как с изме­нениями в литературном сознании (прежде всего с возрастанием ин­дивидуального авторского начала), так и с усложнением характера ли­тературной коммуникации, расширением и расслоением читательско­го круга.Петровские реформы дали мощныйтолчок развитию российского общества. В самых разных сферах духовной жизни обнаруживалисебя просветительские идеи: была учреждена Академия наук (1725). открыт Московский университет (1755), развертывалась книгоизда­тельская деятельность, появились первые газеты и журналы. Русская литература и критика XVIII в. развивалась в тесном контакте с запад­ноевропейским просветительским движением, не только осваивая ми­ровой эстетический опыт, но и выражая растущее национальное само­сознание.Широко известны слова В. Г. Белинского: «<...> каждая эпоха рус­ской литературы имела свое сознание о самой себе, выражавшееся в критике». Начальный этап в развитии русской литературной критики связан с утверждением в отечественной литературе классицизма (1740—1770-е годы). Становление теоретической и литературно критической мысли в данный период по-своему опережало развитие лите­ратуры. Специфика критики этих десятилетий состояла в ее невыделенности среди других форм литературно-художественной и науч­но-литературной деятельности. На первых порах она была слита, с од­ной стороны, с литературной практикой, а с другой. — с теоретико-литературными начинаниями. Решение Ломоносовым, Тредиаковским и Сумароковым грандиозной творческой задачи — задачи созда­ния новой русской литературы — требовало активного авторского са­моопределения и самоутверждения, оценок пройденного отечествен­ной литературой пути, аналитической проверки переносимых на рус­скую почву поэтических установок и норм.Критические суждения о литературе долгое время (вплоть до вто­рой четверти XIX в.) являлись привилегией русских писателей. В XVIII в критическое выступление чаше всего становилось обосно­ванием авторского права на индивидуальный эстетический опыт, своеобразной формой зашиты автором своего произведения от воз­можных нападок. Критическое начало ярко заявляло о себе в «пись­мах», «рассуждениях» и «предисловиях», которыми авторы нередко сопровождали издаваемые сочинения, а также а многочисленных эс­тетических трактатах и «риториках» («Рассуждение об оде вообще» В К.Тредиаковского, «Письмо о Правилах российского стихотворст­ва» и «Краткое руководство к красноречию» МВ. Ломоносова, «На­ставление хотящим быти писателями» А. П. Сумарокова и др.). «Письма», «предисловия», «рассуждения» выполняли по существу функцию литературной критики, становясь посредниками между автором и читателями, направляя и воспитывая эстетический вкус образован­ной части российского общества и начинающих авторов.

Одновременно критика уже на заре ее возникновения стала дейст­венным средством литературной борьбы, выливаясь в форму не толь­ко эпиграмм, сатир, пародий, стихотворных посланий, но и собствен­но критических статей.

Литературно-критические суждения писателей-классицистов но­сили нормативный, во многом «филологический» характер. Главными «жизненными центрами» рождающейся литературы стали споры во­круг проблем версификации, литературных жанров, стилевой упоря­доченности и языковой ясности. В качестве критиков в этот период выступали поэты, а по­тому вполне закономерна сосредоточенность теоретических и литера­турно-критических размышлений Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова прежде всего на различных вопросах стихотворной практики.

В 1735 г. в трактате «Новый и краткий способ к сложению россий­ских стихов» Василий Кириллович Тредиаковский (1703—1768) вынес своеобразный приговор устаревшей силлабической системе стихосложения по польскому образцу, подчеркнув ее неорганичность для отечественной словесности: большего «сладкоголосия» достигает русский народ в своих песнях, построенных по тоническому принци­пу. Разрабатывая начала новой силлабо-тонической системы стихо­сложения, автор трактата впервые вводил понятия «тонического раз­мера» и «стопы».

В обсуждение проблемы реформирования русского стихосложе­ния включился и Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765). В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) он объявил силлабо-тонический принцип стихосложения наиболее соответствую­щим духу русского языка, выделив среди других стихотворных разме­ров ямб: «Чистые ямбические стихи хотя и трудновато сочинять, одна­ко, поднимайся тихо вверх, материи благородство, великолепие и вы­соту умножают». Выступление Ломоносова заставило Тредиаковского пересмотреть ряд своих положений, признать ямб и окончательно отказаться от силлабической системы стиха.Существенной преградой для художественного творчества Ломо­носов и Тредиаковский считали и неупорядоченность лексического состава русского языка. В предисловии к переводу романа «Езда в ост­ров любви» (1730) и в «Речи о чистоте российского языка» (1735) Тредиаковский заявлял, что «славяно-российский» язык для «мирской» книги очень «темен», апотому литературным вполне может стать рус­ский разговорный язык.Подлинным преобразователем русского языка стал Ломоно­сов— автор «Риторики» (1748), «Российской грамматики» (1755) и «Предисловия о пользе книг церковных в российском языке» (1758).В последней из названных работ Ломоносов изложил учение о трех «штилях», разграничив разные стихии языка и закрепив за ними опре­деленные жанры. «Высокий» стиль, подчеркивал он, характерен для героической поэмы, оды и речей «о важных материях»; «посредствен­ного» («среднего») стиля должны держаться театральные сочинения, сатиры, элегии, эклоги и стихотворные дружеские письма; «низкий» стиль приличен для комедий, эпиграмм, песен, дружеских писем в прозе.Окончательное утверждение эстетики классицизма на русской почве знаменовалось появлением стихотворного трактата Александ­ра Петровича Сумарокова (1717—1777) «Две Эпистолы. В первой предлагается о русском языке, а во второй о стихотворстве» (1748). «Эпистолы» Сумарокова пред­лагали читателям систему норм и правил, следование которым могло бы привести к созданию литературы нового европейского типа. Автор отстаивал логическую стройность, ясность в развитии художествен­ной мысли, ратовал за соблюдение языковых норм, за строгое сохра­нение жанровых границ. Порой он выходил за рамки эстетики Буало и, ориентируясь на опыт русской литературы, расширял жанровую сис­тему, отдавая должное таким жанрам, как песня и комическая поэма.Трактат Сумарокова имел и еще одну примечательную особен­ность: в отличие от теоретического манифеста Буало, он не столько подводил итоги литературного развития (литература русского класси­цизма в этот период находилась еще в стадии становления), сколько подготавливал для него почву. В теоретико-литературных трудах Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова критика обретала не только стройную систему эстетиче­ских понятий, регулировавших творческую практику русских авто­ров, но и отправные критерии оценок художественных произведений на протяжении 1740—1770-х годов она постепенно выделялась в самостоятельную сферу литературной деятельности.