В зависимости от метода лит.-критической деятельности

(Критический метод, по Манну, - это внутренний принцип самой критики, её скрытая логика, способ её подхода к литературе).

Основные источники крит. метода:

Филос.-эстетические взгляды критика;

Его соц.-политич. позиция;

Эстетич вкус.

Типология:

Нормативно-жанровая к.;

Романтическая к.;

Реальная к.;

Утилитарная к.;

Артистическая, эстетическая к.;

Философская к.;

Философско-эссеистская к.;

Социолого-публицистская к.;

В зависимости от идеологической основы:

Славянофильская;

Почвенническая;

Народническая,

Марксистская.

Классицистическая критика. Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков, Державин, Херасков, Лукин, Плавильщиков

Сентименталистская критика. Карамзин, Дмитриев

Сатирический или просветительский реализм. Новиков, Крылов, Фонвизин, Радищев

Индивидуалистический романтизм. Жуковский, Батюшков

Гражданский, революционный романтизм декабристов. А. Бестужев, Кюхельбекер, Рылеев, Вяземский

Демократический романтизм. Н. Полевой. Кс. Полевой

Философско-идеалистический романтизм. Галич, Веневитинов, В. Одоевский

Реализм Надеждин, статьи и заметки Пушкина и Гоголя

Критический реализм. Белинский, Некрасов, Герцен, позже – Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Салтыков-Щедрин, Антонович

ВРАЖДЕБНЫЕ РЕАЛИЗМУ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1830—1850 годы. 1.Реакционная критика лагеря «официальной народности». Греч, Булгарин, Сенковский, Погодин, Шевырев

2. Славянофильская критика. И. Киреевский, Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин

3. Теория «чистого искусства». Дружинин, Боткин, Анненков, Дудышкин

КОНСЕРВАТИВНО-РОМАНТИЧЕСКИЕ И РЕАКЦИОННО-ЛИБЕРАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1860—1890 годы

1. «Неославянофильская» и «почвенническая» критика. Григорьев, Страхов

2. Реакционно-либеральная, антиреалйстическая критика. Катков, Суворин

ВНУТРЕННИЕ ТЕЧЕНИЯ В РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ 1870—1890 год

1. Литературная теория народничества. Михайловский, Скабичевский, Лавров, Ткачев

2. Проблемы реализма в критических статьях писателей: Тургенева, Гончарова, Островского, Короленко

3. Теория русского «натурализма» («золаизма»). Боборыкин

СТИЧЕСКИЕ, ДЕКАДЕНТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1890—1900 годы

АНТИРЕАЛИ

1. Антиреалистическая, реакционная критика. Волынский, В. Розанов, Айхенвальд

2. Символистская критика. В. Соловьев, Мережковский, А. Белый, В. Иванов

3. Преодоление символизма Брюсовым и Блоком

Добролюбов, Писарев, Салтыков-Щедрин, Антонович

ВРАЖДЕБНЫЕ РЕАЛИЗМУ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1830—1850 годы. 1.Реакционная критика лагеря «официальной народности». Греч, Булгарин, Сенковский, Погодин, Шевырев

2. Славянофильская критика. И. Киреевский, Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин

3. Теория «чистого искусства». Дружинин, Боткин, Анненков, Дудышкин

КОНСЕРВАТИВНО-РОМАНТИЧЕСКИЕ И РЕАКЦИОННО-ЛИБЕРАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1860—1890 годы

1. «Неославянофильская» и «почвенническая» критика. Григорьев, Страхов

2. Реакционно-либеральная, антиреалйстическая критика. Катков, Суворин

ВНУТРЕННИЕ ТЕЧЕНИЯ В РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ 1870—1890 год

1. Литературная теория народничества. Михайловский, Скабичевский, Лавров, Ткачев

2. Проблемы реализма в критических статьях писателей: Тургенева, Гончарова, Островского, Короленко

3. Теория русского «натурализма» («золаизма»). Боборыкин

АНТИРЕАЛИСТИЧЕСКИЕ, ДЕКАДЕНТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1890—1900 годы

1. Антиреалистическая, реакционная критика. Волынский, В. Розанов, Айхенвальд

2. Символистская критика. В. Соловьев, Мережковский, А. Белый, В. Иванов

3. Преодоление символизма Брюсовым и Блоком

ПРИМЕРЫ:

«Рассуж­дение об обязанностях журналистов» (1754) - Ломоносов(классицизм) выступил с требованием объективного разбора сочинений, разработал этический кодекс деятельности критика и журналиста. По глубокому убеждению Ломоносова, критик обязан «изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость», соблюдая при этом «естест­венные законы справедливости и благопристойности». Для критика постыдны «небрежность, невежество, поспешность», стремление «красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и су­ждения и присваивать их себе». Анализ: Текст статьи состоит из трех смысловых частей — введения, разбора конкретной публикации, общих правил. В начале статьи Ломоносов говорит о злоупотреблении свободой слова, и ущерб был бы не так велик, если бы «большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие заработка, вместо того чтобы поставить себе целью строгое и правильное разыскание истины». Лишь только было замечено, что литературный поток несет в своих водах одинаково и истину и ложь, и бесспорное и небесспорное,— образовались общества ученых и были учреждены своего рода литературные трибуналы(академии и журналы) для оценки сочинений и воздания должного каждому автору согласно строжайшим правилам естественного права. Обязанность журналов состоит в том, чтобы давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Силы и добрая воля — вот что от них(сотрудников журналов) требуется. Силы — чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля — для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти. Далее Ломоносов рассматривает пример из журнала, издаваемого в Лейпциге. Движение колоколов — предмет, который журналист подвергает критике, лишенной всякой основательности. Автор публикации пытается отвергнуть общеизвестные факты и доказать то, что недоказуемо – впадает в противоречие с собой. Он хочет вывести из предложенной академиком теории упругости еще одну воображаемую нелепость, которая состоит в том, будто все жидкости не менее упруги, чем воздух. До сих пор приводились бесспорные доказательства неспособности и крайней небрежности журналиста. Давая таким способом отчет о сочинениях людей науки, человек не только наносит вред их репутации, на которую он не имеет никаких прав, но и душит истину, представляя читателю мысли, совершенно с ней не сообразные. Поэтому естественно всеми силами бороться против столь несправедливых приемов. Если продолжать обращаться таким образом с теми, кто стремится приносить пользу республике наук, то они могут впасть в полное уныние, и успехи наук потерпят значительный урон.

Для подобных рецензентов следует наметить надлежащие грани, в пределах которых им подобает держаться и ни в коем случае не переходить их. Вот правила, которыми, думается, мы должны закончить это рассуждение. Лейпцигского журналиста и всех подобных ему просим хорошо запомнить их.

1. Всякий, кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы. Высказывать при этом неточные и безвкусные суждения значит сделать себя предметом презрения и насмешки; это значит уподобиться карлику, который хотел бы поднять горы.

2. Чтобы быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость.

3. Нет сочинений, по отношению к которым не следовало бы соблюдать естественные законы справедливости и благопристойности. Однако надо согласиться с тем, что осторожность следует удвоить, когда дело идет о сочинениях, уже отмеченных печатью одобрения, внушающего почтение, сочинениях, просмотренных и признанных достойными опубликования людьми, соединенные познания которых естественно должны превосходить познания журналиста. Прежде чем бранить и осуждать, следует не один раз взвесить то, что скажешь, для того чтобы быть в состоянии, если потребуется, защитить и оправдать свои слова. Так как сочинения этого рода обычно обрабатываются с тщательностью и предмет разбирается в них в систематическом порядке, то малейшие упущения и невнимательность могут довести к опрометчивым суждениям, которые уже сами по себе постыдны, но становятся еще гораздо более постыдными, если в них скрываются небрежность, невежество, поспешность, дух пристрастия и недобросовестность.

4. Журналист не должен спешить с осуждением гипотез. Они дозволены в философских предметах и даже представляют собой единственный путь, которым величайшие люди дошли до открытия самых важных истин.

5. Главным образом пусть журналист усвоит, что для него нет ничего более позорного, чем красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения и присваивать их себе, как будто он высказывает их от себя, тогда как ему едва известны заглавия тех книг, которые он терзает..

6. Журналисту позволительно опровергать в новых сочинениях то, что, по его мнению, заслуживает этого, — хотя не в этом заключается его прямая задача; но раз уже он занялся этим, он должен хорошо усвоить учение автора, проанализировать все его доказательства и противопоставить им действительные возражения и основательные рассуждения, прежде чем присвоить себе право осудить его.

7. Наконец, он никогда не должен создавать себе слишком высокого представления о своем превосходстве, о своей авторитетности, о ценности своих суждений.

Заключительным звеном в критической концепции Добролюбова была его статья о Достоевском «Забитые люди»(критич реализм), в которой разбирался роман «Униженные и оскорбленные». Критик усилил моменты, характеризующие другое «темное царство». Искать «лучи» в нем было еще труднее, чем в «царстве» у Островского. Но Достоевский был тем писателем, который выражал «боль о человеке», изображал низы, городскую бедноту, таившую в себе гнев и ненависть. Это была также «высота», до которой могла подняться народная жизнь.

Добролюбов назвал Достоевского одним из замечательнейших русских писателей. По направлению своего таланта Достоевский - гуманист. Но отношение Добролюбова к Достоевскому сильно отличается от его отношения к Гончарову, Тургеневу и Островскому. Достоевский импонирует ему социальной силой своего творчества, вниманием к маленьким людям. Но отвращает от него болезненная углубленность в психологизм, неясность перспектив в трактовке зла и общественных ненормальностей. Винит критик Достоевского и за нечетко проводимое объяснение причин измельчания забитых людей, их сумасшествия, раздвоения.

Отчего же Макар Девушкин «прячется», скрывается, трепещет, беспрерывно стыдится за свою жизнь, в которой он вовсе не виноват? Отчего так же ведут себя Горшков, Голядкин, Шумков, Неточка, Нелли? Где причины всех этих диких, поразительно странных людских отношений? Исчерпывающего, незамутненного ответа у Достоевского на этот вопрос нет. Мы должны его сделать сами.

Но дело не только в неясности трактовок героев. Люди, человеческое достоинство которых оскорблено, являются у Достоевского в двух главных типах: кротком и ожесточенном. Нечто подобное отмечалось и у Островского: у него люди делятся на безответных и своевольных. Достоевский более досконально разработал эту проблему, но и привнес в ее решение нечто такое, что позднее назовется «достоевщиной». Среди кротких есть подразряд людей, заменивших недостающее им сознание своего человеческого права условной фикцией условного права. Они бережно хранят эту фикцию, становясь щепетильными, обидчивыми. Излюбленными, встречающимися во всех произведениях Достоевского являются образы болезненного, рано созревшего самолюбивого ребенка, тихой, чистой, нравственной девушки, подозрительного человека, сходящего с ума, бездушного циника. Все это Достоевский изображал мастерски, но уходил от социологического объяснения патологических явлений жизни. Является ли «двойничество» героев Достоевского формой протеста? Добролюбов сомневался в этом. Протест героев Достоевского напоминает самоубийство без борьбы, безропотное смирение и терпение.

ЦИТАТЫ ИЗ СТАТЬИ задача - определить, насколько развился и возмужал талант г. Достоевского, какие эстетические особенности представляет он в сравнении с новыми писателями, которых еще не могла иметь в виду критика Белинского, какими недостатками и красотами отличаются его новые произведения и на какое действительно место ставят они его в ряду таких писателей, как гг. Гончаров, Тургенев, Григорович, Толстой и пр. Эта бедность и неопределенность образов, эта необходимость повторять самого себя, это неуменье обработать каждый характер даже настолько, чтобы сообщить ему соответственный способ внешнего выражения,- все это, обнаруживая, с одной стороны, недостаток разнообразия в запасе наблюдений автора, с другой стороны, прямо говорит против художественной полноты и цельности его созданий... я объявляю его роман "ниже эстетической критики". В произведениях г. Достоевского мы находим одну общую черту, более или менее заметную во всем, что он писал: это боль о человеке, который признает себя не в силах или наконец даже не вправе быть человеком настоящим, полным, самостоятельным. Г. Достоевский в первом же своем произведении явился замечательным деятелем того направления, которое назвал я по преимуществу гуманическим. От него не ускользнула правда жизни, и он чрезвычайно метко и ясно положил грань между официальным настроением, между внешностью, форменностью человека и тем, что составляет его внутреннее существо, что скрывается в тайниках его натуры и лишь по временам, в минуты особенного настроения, мельком проявляется на поверхности. Мы нарочно проследили четыре лица, более или менее удачно изображенных автором, и нашли, что живы эти люди и жива душа их. Можно стереть человека, обратить в грязную ветошку, но все-таки, где-нибудь, в самых грязных складках этой ветошки, сохранятся и чувство и мысль,-- хоть и безответные, незаметные, но все же чувство и мысль...

Date: 2016-05-15; view: 468; Нарушение авторских прав