Глава 24. Весна 1509 года, которая началась так многообещающе, в мае вдруг подарила Турции весьма необычную погоду

Весна 1509 года, которая началась так многообещающе, в мае вдруг подарила Турции весьма необычную погоду. Утро девятого числа выдалось хмурым и неприглядным. Желтоватое небо отражалось в серо‑буром море, стоял мертвый штиль и тишина, ничем не нарушаемая в течение нескольких часов. Даже птицы притихли и попрятались в свои гнезда. Так было вплоть до полудня.

Рабы во дворце Лунного света с испуганными лицами суетились, выполняя обычную поденную работу. Природа вот уже несколько последних дней вела себя очень странно, причем по ночам было не лучше. После наступления сумерек в распахнутые настежь для проветривания душных комнат окна не залетал ни единый порыв ветерка, злая луна хмуро висела в черном небе, и под ее неестественным светом белый мрамор дворца словно багровел…

Вдруг из‑за холмов со стороны Константинополя донесся какой‑то низкий зловещий гул. Все нарастая и нарастая, он наконец обратился в дикий шквал ветра, который пролетел над дворцом, пригибая к земле крепкие деревья, и устремился в море. Земля задрожала и застонала, словно раненый зверь. Страшной силы удар до основания потряс дворец и прилегающие постройки.

Рабы, кто где был, все как один повалились на землю, тихонько завывая от ужаса. Тем временем в земле начали открываться трещины и расщелины, утягивая в адскую глубину все, что бы ни было над ними. Потом они так же неожиданно закрывались и раздавливали свою добычу.

Сайра сидела в гостиной и играла в шахматы с Сулейманом, когда округу потряс первый удар. Вскочив с подушек, она вскрикнула:

– Сулейман! Скорее! Дети! Веди их сюда!

Юноша бросился из комнаты, но на пороге едва не столкнулся с Мариан. На руках у верной служанки кричала полуторагодовалая дочь Сарины Михри‑хан, а из‑за спины англичанки выглядывали семеро других детей. Причем старшие держали младших за руки.

– Мариан, слава Аллаху! Ты привела их сюда!

– А куда еще я могла их привести, мадам? Разве можно положиться на ваших никчемных, жалких рабов? Они расползаются по норам, как крысы!

Дворец вновь сильно встряхнуло, и младшие дети заревели. В комнату вбежали госпожа Рефет, Сарина, Зулейка и Фирузи. Дети, которые до этого жались друг к дружке, бросились к своим матерям.

Нилюфер, шестилетняя дочь Сайры, выбежала в личный сад матери и крикнула оттуда:

– Мама! А почему море уходит?

Бросившись к дочери. Сайра посмотрела туда, куда показывала девочка, и увидела, что вода и вправду медленно отступала назад. Сайра, зачарованная зрелищем, опомнилась, лишь когда услышала рядом голос Зулейки:

– Я видела такое однажды в Китае. Сейчас море выплеснется на дворец огромной волной.

– Неужели у нее хватит силы накрыть нас?

– Мне что‑то подсказывает, что хватит. Бежим! Надо успеть подняться в башню‑обсерваторию Селима!

Взяв маленькую Нилюфер за руки, Зулейка и Сайра бросились из сада обратно в гостиную, а оттуда все семейство принца, включая и тех рабов, которых удалось разыскать, спотыкаясь от страха, помчалось через лужайку к башне. Они позволили себе отдышаться, лишь когда взобрались на самый верх. Дети и кое‑кто из рабов повалились без сил прямо на пол, а кадины принца и старшие мальчики подошли к высокому парапету башни и с ужасом взирали на открывшуюся им страшную сцену.

Море перестало отступать и после паузы огромной массой воды двинулось в обратную сторону. Волна с легкостью взлетела на холм, где стоял дворец, и хлынула на его обширную территорию.

– Мои сады! – застонала Сарина. – Соль уничтожит все, а розы только‑только зацвели!

Сайра с трудом удержалась от смеха. Они едва спаслись от землетрясения и штормовой волны, а Сарина беспокоится за свои цветочки…

– Волна быстро спадет, и тогда мы оросим поля и сады свежей водой, – ободряюще проговорила Зулейка.

Волна действительно перекинулась обратно в море, рухнув с холма мощным водопадом и оставив позади себя несколько центнеров живой рыбы и ракообразных, которые стали шустро расползаться по саду. Землю вновь сильно тряхнуло, затем по черному будто вороново крыло небосводу прокатился раскат оглушительного грома, и в следующее мгновение хлынули потоки ливня.

– Зала, – сказала госпожа Рефет, – зажги лампы. Ни зги не видно, Дрожащая от ужаса девушка повиновалась. При неровном свете ламп картина бедствия предстала в еще более страшном виде. Подземные толчки продолжались, правда, уже не такие сильные, но все еще наводившие на людей ужас. Рабыня зажгла последнюю лампу и вдруг истерически разрыдалась.

Молодые принцы покосились на нее с отвращением, а их младшие братья и сестры только смотрели вокруг, выпучив от ужаса глазенки. Заметив это. Сайра быстро приблизилась к рабыне и отвесила ей хлесткую пощечину:

– Прекрати сейчас же! Это всего‑навсего землетрясение, пусть и довольно сильное!

Бас‑кадина произнесла это твердым тоном, но в душе отнюдь не чувствовала уверенности. Сердце ее испуганно стучало в груди, а в голову настойчиво лезли тревожные мысли…

Где сейчас Селим? Он уже целую неделю находится в Константинополе. Успел ли выехать оттуда? В безопасности ли он? Какой силы удар потряс столицу?

Впрочем, Сайра понимала, что нет смысла терзаться сейчас вопросами, на которые не было ответа. Зато необходимо, как только позволит обстановка, заняться делом. То есть восстановлением порушенного разгулом стихии хозяйства.

Небо постепенно начало светлеть, и ливень прекратился. Погода стала быстро меняться к лучшему, с гор задул свежий ветер, показалось солнце.

Сайра повалилась на колени, и ее примеру тут же последовали все остальные.

– Нет других богов, кроме Аллаха и Пророка Его Магомета! Молитесь им! О Аллах, хвала тебе за то, что ты спас нас в минуту смертельной опасности! – исступленно произнесла она, затем поднялась на ноги и обратилась к присутствующим:

– Думаю, теперь нам ничто не угрожает и худшее осталось позади. Давайте возвращаться домой.

На дрожащих ногах люди спустились по витой лестнице с башни‑обсерватории и медленно побрели по превратившейся в болото лужайке ко дворцу.

Парадное крыльцо было расколото широкой трещиной. Нагнувшись, Сайра внимательно осмотрела ее.

– Трещина не так глубока, – заметила она, – ее можно заделать.

Оказавшись на центральном дворе, Сайра взяла в руки обтянутый овечьей кожей позолоченный молоток и несколько раз сильно ударила в гонг. Земля содрогнулась словно в ответ. Люди молча ждали. Наконец отовсюду стали стекаться испуганные рабы, выбиравшиеся из своих импровизированных укрытий, где они благополучно переждали землетрясение и шквал.

Бас‑кадина быстро пересчитала их и обнаружила, что не хватает всего двух человек.

– Никто не ранен? – спросила она. – А где Шем и Латифе? Вперед вылез, как всегда, исполненный ложного чувства собственной значимости, старший евнух. Сайра встретила появление этого надутого индюка суровой отповедью:

– Где ты был, когда нам угрожала смертельная опасность? Мм, женщины, вынуждены были спасать рабов, пока ты прятал где‑то свои жирные телеса. Не удивлюсь, если узнаю, что ты отсиделся в пищевом погребе. Я не вижу двоих рабов. Что тебе известно о них?

Старший евнух насупился:

– Как глава гарема нашего господина Селима…

– Как глава гарема нашего господина Селима, ты обязан был позаботиться о нашей безопасности! – резко перебила его Сайра. – Ты этого не сделал. Убирайся!

Невысокий от природы евнух даже приподнялся на цыпочках, дабы придать себе более грозный вид.

– Замолчи, несчастная! – взвизгнул он. – Кто ты такая, чтобы так разговаривать со мной?

У сгрудившихся вокруг рабов поотвисали от изумления челюсти. В общей тишине раздался негромкий и спокойный голос Сайры, которая медленно, выговаривая каждое слово, произнесла:

– Я бас‑кадина нашего господина и мать султанского наследника. А теперь ступай, Али. Ты очень устал, выглядишь измученным и явно не понимаешь, что говоришь.

Удовлетворившись вежливостью тона Сайры, толстяк коротышка гордо прошествовал сквозь толпу слуг. Когда он ушел, вперед нерешительно вышел один из рабов, работавших на ферме:

– Когда началось землетрясение, моя госпожа, я видел, как Шем бросился к загону, чтобы освободить лошадей нашего хозяина. Что с ним сталось потом, я не знаю.

– Я видел! – подал голос другой раб. – Он успел отворить калитку и выпустить лошадей, но в ту же минуту земля разверзлась у него под ногами, и он провалился в гигантскую трещину. Я бросился ему на помощь, да было уже поздно: земля сомкнулась над ним.

Тогда заговорила одна из служанок:

– Мне кажется, что Латифе мертва, моя госпожа. Ей упала на голову медная лампа, сорвавшаяся с потолка. Она лежит в галерее, что между гаремом и покоями принца.

Сайра по‑деловому принялась отдавать первые распоряжения окружившим ее людям по восстановлению пострадавшего от стихии дворца. Она также послала в галерею двух служанок узнать, жива ди бедняжка Латифе. Та оказалась, слава Богу, жива. Сарина тем временем собрала помощников и отправилась оценивать ущерб, нанесенный ее драгоценному саду землетрясением и соленым приливом.

Высокие стены, окружавшие имение принца, были полностью разрушены. В земле зияло несколько незакрывшихся расщелин, засеянные поля были вздыблены и изрыты трещинами. Вместе с тем большинство построек, если не считать двух хижин, уцелело. Кое‑где стены треснули, но серьезных повреждений не обнаружилось. А главное, остались живы люди. Кроме Шема, понятно. Удалось спасти не только лошадей Селима, но и почти весь скот. Все эти радостные новости передал Сайре и госпоже Рефет евнух по имени Анбер. Сайра внимательно взглянула на этого негра, который всегда сильно напоминал ей Хаджи‑бея и, между прочим, являлся его воспитанником.

– Где ты был во время землетрясения, Анбер?

– Я собрал сколько мог других рабов, и мы укрылись в безопасном месте, моя госпожа.

– Ты предан нашему повелителю?

– Жизнь за него отдам, моя госпожа.

– Думаю, в скором времени нам понадобится новый старший евнух. Улыбка тронула губы негра.

– Как жаль будет лишиться доброго Али… – притворно добавила Сайра.

– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.

– Но смерть должна выглядеть совершенно естественной, Анбер.

– Маковое снотворное – капризная штука, – вдруг задумчиво проговорила госпожа Рефет. – Запросто можно превысить безопасную дозу. Случайно, конечно.

Негр и тетушка Селима понимающе переглянулись, и Анбер, поклонившись, удалился из комнаты.

– Я не буду сожалеть об этой утрате, – заметила вслух Сайра.

– Он лучший шпион Бесмы, – сказала госпожа Рефет. – Я с радостью отдала бы свою горностаевую накидку, чтоб взглянуть на выражение, которое появится на лице Бесмы, как только она узнает о его безвременной кончине!

– У меня предчувствие, – прошептала Сайра, – что время триумфа нашего господина приближается. Отныне мы должны окружать себя только верными людьми. Соглядатаи Бесмы до сих пор чувствовали себя здесь слишком вольготно. Будет с них.

Госпожа Рефет подошла к Сайре и взяла ее руки в свои:

– О, если бы ты знала, как часто я возношу хвалу Аллаху за то, что он послал тебя нам в тот далекий день семнадцать лет назад! Теперь ты больше турчанка, чем я сама. Селиму очень повезло.

– Верность и честолюбие – черты не одних только турок, милая госпожа Рефет. Шотландцы тоже этим отличаются. А что до того, что я стала турчанкой, так немудрено было, учитывая, что я прожила в Турции больше половины жизни.

– Мы говорили с тобой по душам о твоем прошлом лишь однажды, дитя мое. И это было так давно… Скажи, если воспоминания уже не причиняют тебе боли, могу я задать один вопрос?

– Конечно, – отозвалась Сайра.

– Неужели в тебе никогда не было страха? Такого хладнокровия, какое продемонстрировали ты, Фирузи и Зулейка, я не встречала до сих пор ни у одной девушки из султанского гарема. От Зулейки еще можно было как‑то этого ожидать, поскольку она родилась и воспитывалась на Востоке. Но вы‑то с Фирузи исповедовали европейскую культуру.

– Изменения произошли в моей жизни столь стремительно, что я почти не успела толком испугаться, – ответила Сайра. – Точнее, в ту ночь, когда меня продавали с аукциона в Кандии, я испытала страх.

Тогда было очень тепло, но я хорошо помню, что меня била дрожь, когда я стояла обнаженная на возвышении. Но унижение мое не затянулось надолго, хотя тогда мне казалось, что прошла целая вечность. Меня купил Хаджи‑бей, завернул в свой халат и отвез домой, где я переоделась и познакомилась с сестрами по несчастью, ставшими за эти годы моими лучшими подругами. Той ночью мы поклялись, что будем верны друг другу, что бы ни случилось. И если уж нам придется быть рабами, то по крайней мере мы сделаем все, чтобы с нами считались. А потом… потом, госпожа Рефет, уже не было времени для страха. Перед нами открылся новый мир. Какая‑нибудь дурочка на нашем месте в истерике стала бы молить Бога о смерти как о спасении от унижения и позора. Но мы выбрали жизнь и открыто смотрели в лицо судьбе, которая ждала нас впереди. Добрая женщина восхищенно смотрела на Сайру:

– Таких, как ты, я в жизни очень мало знала, дитя мое. Племянник должен благодарить Аллаха за то, что Тот послал ему тебя.

Когда на двор опустились сумерки, рабы зажгли лампы и принесли ужин. Земля все еще несильно содрогалась через равные промежутки времени, но эти толчки уже не вызывали страха. Обе женщины ели молча, каждая погруженная в свои мысли, и радовались, что опасность миновала.

Вскоре на черное бархатное небо выкатилась чистая, яркая красавица луна, отражаясь в успокоившихся водах бухты. Ночь наполнили разноголосые крики. Где‑то ухала сова, отправившаяся на охоту, тихо вздыхал морской ветерок, с болота доносилось прерывистое кваканье молодых лягушек. Природа постепенно приходила в себя от потрясения…

На следующее утро юный Сулейман навестил мать в ее покоях, когда та завтракала. Сев напротив нее и надкусив яблоко, он объявил:

– Мы с Мухаммедом едем в Константинополь на поиски отца.

– Никуда вы не поедете, – спокойно ответила мать.

– Но мы должны! – горячо воскликнул юноша. – Нам неизвестно, что с отцом. А может, он ранен или даже погиб! Кто позаботится о нем? Неужели ты думаешь, что эта прислужница дьявола Бесма не воспользуется землетрясением, чтобы попытаться убить отца?

– Сулейман! – возвысила голос Сайра. – Я вполне доверяю твоему деду и считаю, что у него хватит сил и власти, чтобы защитить своего сына. И потом, султан и Селим сейчас в Иени‑серале, а гарем, как тебе известно, находится в Эскисерале. – Сайра говорила по‑английски. Она всегда пользовалась этим языком, когда был риск того, что рабы могут подслушать. – Впрочем, я думаю, сын, твой отец сейчас уже на пути домой.

Поднявшись с подушек и гордо выпрямившись, юноша заявил:

– Мне почти уже пятнадцать лет, мадам, и я мужчина. Следовательно, в отсутствие своего отца я являюсь хозяином в этом дворце. Между прочим, он сам всегда так говорил! Так вот, никто не смеет оспаривать мое решение отправиться с братом Мухаммедом в Константинополь на поиски отца.

Мать и сын не отрываясь смотрели друг на друга.

– Не надо со мной так, мальчик, – сказала Сайра наконец. – Ты мне сын и всегда им останешься. Думаешь, твои отец и дед простят мне, если я позволю тебе осуществить эту глупую выходку? Кто знает, что с тобой может случиться! Ты наследник! Где твоя мудрость? Неужели ты со спокойным сердцем бросишь дом, наполненный женщинами и детьми?

– Но вас же защищают солдаты, – хмуро ответил юноша.

– А кто поведет их за собой, если вдруг возникнет такая необходимость? Может быть, ты предложишь мне надеть доспехи и сражаться, пока ты будешь прохлаждаться в Константинополе?

Юноша пристально взглянул в глаза своей женственной молодой матери, роскошные золотисто‑рыжие волосы которой струились по плечам, и вдруг, не выдержав, рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – сказала Сайра. Сулейман прикусил губу.

– Милая бюльбюль, ты такая красивая… Но когда ты в гневе, в твоих глазах оживают призраки твоих шотландских предков. Я весьма живо представляю тебя в доспехах и на коне во главе рати.

Перегнувшись через стол, Сайра дернула сына за волосы.

– Ай! – вскрикнул тот, пытаясь вырваться.

– Что‑то я не вижу, чтобы ты уважительно относился к своей матери! – со смехом проговорила Сайра.

– Униженно молю о прощении, бюльбюль! Ай! Она отпустила его и вновь посерьезнела:

– Мне кажется, тебе пришла пора становиться зрелым человеком, Сулейман. Ты почти уже мужчина, хоть мне и странно сознавать это. Вчера после землетрясения я послала записку в Константинополь. Почтовые голуби Хаджи‑бея никогда еще меня не подводили. Скоро будет ответ. Давай подождем.

Сын уступил, чувствуя в душе, что мать абсолютно права, И испытывая стыд за то, что позволил на мгновение эмоциям взять верх над здравым смыслом.

К вечеру того же дня в распахнутое окно комнаты Сайры влетела усталая птица. Подхватив измученного голубя, бас‑кадина услышала, как сильно колотится его маленькое сердце.

– Молодчина! – проговорила она, доставая капсулу, привязанную к лапке. Передав голубя рабу, она велела, чтобы тому насыпали полную меру корма, омыли свежей водой и только после этого отнесли на голубятню.

Сайра, устроившись поудобнее, вскрыла капсулу и достала свернутый в трубочку листок бумаги. Послание было составлено знакомым ей почерком Хаджи‑бея на его родном древнем языке. Ага кизляр обучил ему всех кадин принца, когда те невинными девушками еще только попали в Турцию. Язык этот использовался в их частной переписке в качестве меры предосторожности от шпионов.

Послание было лаконичным. Ага сообщал, что Селим, равно как и все султанское семейство, жив и здоров. Дворцы и присутствия пострадали, но не очень серьезно. В то же время столице досталось крепко. Можно сказать, что Константинополь разрушен. Мощные приливные волны легко перекатились через городские стены и хлынули на улицы. Погибло и было ранено великое множество людей. Султан и его двор решили перебраться в Адрианополь. Селим отправился с ними, а семье своей просил передать, чтобы они ни в коем случае не покидали дворца.

Перечитав записку дважды, Сайра сунула ее в небольшую печь и отвела глаза лишь после того, как огонь полностью пожрал ее. Тогда Сайра кликнула раба и приказала ему тотчас собрать совет семьи.

Вскоре в гостиную явились женщины и трое старших сыновей принца. Сайра передала им содержание послания от Хаджи‑бея, и те порадовались хорошим известиям о Селиме. Потом Сайра послала за старшим евнухом Али. Вместо него явился Анбер и сообщил, что старший евнух внезапно заболел и не может встать с постели. Изобразив на своем лице живейшее участие. Сайра распорядилась, чтобы за Али ухаживали как можно внимательнее. Рабы, присутствовавшие при этом, подивились отходчивости госпожи. Ведь старший евнух совсем недавно разговаривал с ней в непозволительном тоне.

На следующий день Али благополучно преставился, и Сайра с одобрения госпожи Рефет и других кадин назначила на его место Анбера.

Остаточные подземные толчки продолжались еще примерно полтора месяца, по они были несильными и не несли с собой новых разрушений. А восстанавливать и без того нужно было очень много. Через некоторое время от Селима пришла еще записка, в которой он сообщал, что останется с отцом до тех пор, пока все более или менее не образуется.

Дабы чем‑то скрасить свое одиночество, кадины засучив рукава принялись за работу. Рабы и ремесленники из близлежащих селений были уже заняты на восстановлении дворца Лунного света и прилегающих территорий. Вдобавок Сайра разослала по округе своих татар, пытаясь оценить масштабы ущерба и разрушений, постигших провинцию.

Сообщения о бедственном положении из различных мест поступали ежедневно. Кадины принца посылали несчастным от имени своего господина деньги и провизию из дворцовых запасов. Постепенно провинция оправилась от последствий землетрясения и наводнения. Дома были отремонтированы, разбежавшийся скот частично собрали по окрестным холмам, частично заменили новыми гуртами, поля были вновь засеяны, раны залечены. А главное, удалось накормить тех, кто остался без средств к существованию и без крыши над головой. Результатом всего явилось шестикратное ежедневное вознесение хвалы принцу Селиму в каждом купеческом доме, в каждой крестьянской хижине. Его славили стар и млад, мужчины и женщины, старики и дети.

В середине июля четыре жены младшего сына турецкого султана Баязета наконец получили возможность вздохнуть с облегчением, удовлетворившись результатами проделанной работы. Подземные толчки к тому времени прекратились совершенно, и в их маленьком мирке жизнь потекла по‑прежнему. На полях начала созревать пшеница, как бы подводя итог восстановлению всего порушенного и растревоженного. Трудно было поверить, что всего два месяца назад на эти места обрушилось страшное бедствие.

Однажды, когда Сайра сидела за вышивкой, старший евнух допустил к ней покрытого дорожной пылью посыльного, который сообщил о возвращении Селима.

– Он едет прямо за мной, моя госпожа, несмотря на то что во всех деревнях его задерживают местные жители, вознося хвалы его имени и благодаря за помощь, оказанную их дворам после землетрясения. Я скакал во весь дух.

– Ты молодец, – ответила скрытая под вуалью Сайра. – Анбер, проследи, чтобы гонца хорошенько накормили, и передай его сообщение тетушке Рефет и моим сестрам.

Отпустив обоих, Сайра кликнула своих личных рабынь и приказала приготовить ей ванну и новые одежды.

Принц Селим и татары‑телохранители прибыли к вечеру. Кадины, забыв о приличествующих случаю правилах этикета, бросились ему навстречу с крыльца. Спрыгнув с лошади на землю, он каким‑то непостижимым образом сумел обнять сразу всех.

Солдаты, подъехавшие следом, толкали друг друга под локти и посмеивались в усы. Они тоже радовались. Перед ними стоял их хозяин, принц Селим, который однажды должен будет подняться на трон султана. А рядом с ним были четыре его красавицы жены. Лица их были сейчас скрыты под вуалями, но их личные рабыни, с которыми общались татары, не раз восхваляли их женскую красоту.

Селим устал с дороги. Он был весь заляпан дорожной грязью и покрыт пылью, вокруг него толпились смеющиеся жены, красноречиво выражая свой восторг по поводу его долгожданного возвращения. Затем и сыновья, последовав примеру матерей, бросились с крыльца к отцу. Возглавлял группу Сулейман, которому в следующем месяце исполнялось пятнадцать лет, а замыкал четырехлетний принц Нуреддин, самый младший сын. Он старался не отставать от братьев, быстро перебирая маленькими пухлыми ножками. Девять сыновей! Что же до девочек, то девятилетние принцессы Хале и Гузель, шестилетняя Нилюфер и даже самая младшенькая, Михри‑хан, не нарушая этикета, вежливо ожидали отца на крыльце. Когда Селим и все остальные приблизились к ним, Нилюфер, унаследовавшая от матери тонкие черты лица и удивительные зеленые глаза, не выдержала и прыгнула отцу на шею, осыпая его лицо поцелуями. Потом стала умолять отца разрешить ей сесть на его коня.

– Яблочко от яблони недалеко падает, а. Сайра? – рассмеялся принц. – Сначала комплимент, потом просьба. Она, конечно, еще не столь ловка в атом, как ты, но у нее еще все впереди. – Взяв Нилюфер на руки, он посадил ее на лошадь. – Ты сама отведешь его на конюшню, Нилюфер? Справишься?

У девочки от восторга горели глаза. Она забрала у отца поводья и кивнула:

– Да, папа.

– Селим? – не удержалась Сайра. – Она еще слишком маленькая! Разве можно?

– Она османская принцесса, а искусство верховой езды у всех османов в крови! – с гордостью ответил принц и легонько шлепнул коня по крестцу. Тот с девочкой на спине пустился легкой рысью в сторону конюшен. Принц обернулся к своим телохранителям‑татарам. – Вы хорошо сделали свою работу, солдаты. Теперь отдыхайте, сегодня у вас банный день. А вечером я устрою для всех большой пир. – С этими словами принц и все его семейство вошли в дом. – Сегодня я буду ужинать со своими старшими сыновьями и их матерями.

Раб снял с него запыленный дорожный плащ, другой стянул с ног грязные сапоги.

– Сайра, пойдем со мной, я хочу с тобой поговорить. – Он направился в свои покои. – Как тетя? Почему не вышла встречать меня?

– С ней все в порядке, мой господин, но последние недели ей пришлось много работать, и она совсем измучилась. Просила передать, чтобы ты навестил ее, когда примешь ванну и переоденешься.

Принц кивнул и спросил:

– Слушай, ради всего святого, какими благами ты одарила людей провинции? Не было деревни из числа тех, мимо которых я проезжал, где бы меня не задерживали на отдых. Я уж молчу про красивых девственниц, которых мне предлагали в знак благодарности… за что, я так и не понял до конца.

Они вошли в его покои.

Сайра рассмеялась:

– Просто я разослала деньги и пищу от твоего имени после землетрясения. Ты заметил, наверное, что все дома отремонтированы, а на полях зреет хлеб?

– Заметил. Если не считать нескольких шрамов на земле, вообще трудно поверить, что по нашим местам прошлась алая стихия.

– Если честно, то нам досталось крепко, милый. Приливная волна затопила все вокруг. И если бы не дождь, последовавший за атом, у нас здесь сейчас, была бы соленая пустыня.

– Слава Аллаху, что тебя не случилось в это время в городе, любимая. Вода с легкостью перебралась через городские стены. Сотни людей захлебнулись. А то, что не было разрушено штормом, сгорело потом во вспыхнувших по всей столице пожарах. Сам султан едва избежал смерти. Море затопило его личные покои в Эенисерале, которые он покинул всего да час до бедствия. Три раба, которые делали там уборку, утонули.

– Какой ужас! Нам же, считай, повезло, мы потеряли только одного человека.

Принц продолжал:

– Сначала мы разбили в саду Эски‑сераля шатры, но когда стало ясно, что подземные толчки скоро не утихнут, султан перевез свой двор в Адрианополь. Перед отъездом он распорядился открыть дворцовые амбары для горожан. А на новом месте он только и занимался тем, что планировал, как будет восстанавливать и отстраивать заново Константинополь. Работы, между прочим, уже начались. Бедный отец так волновался за вас! Спасибо Хаджи‑бею, который очень скоро успокоил его, сообщив, что здесь все в порядке, а то совсем извелся бы старик. Бесма же была явно огорчена, услышав, что вы живы‑здоровы.

– Вот женщина! – яростно прошипела Сайра. Глаза ее сузились. Но тут она вспомнила о другом и проговорила:

– Прости меня, мой господин, что я тут кое‑что сделала без твоего ведома. Но нам было необходимо избавиться от старшего евнуха Али. Кстати, он оказался шпионом Бесмы.

– Али?

– Да, мой господин. Однажды я сказала тебе, что не знаю имен ее соглядатаев, подосланных в наш дворец. Тогда я не солгала, но спустя несколько лет Хаджи‑бей решил, что я должна знать их. Шпионов было несколько. Как я уже говорила, Али. Еще один белый евнух в покоях твоей тетушки, служанка из бань и одна из рабынь в моей свите. Али умер тихо и мирно, как говорится, комар носа не подточит. – Селим удивленно повел бровью, но Сайра продолжала:

– А на его место я назначила воспитанника Хаджи‑бея Анбера.

Принц кивнул в знак одобрения.

– А что с остальными?

– Рабыню из свиты я в награду за службу выдала замуж за местного преуспевающего крестьянина, который имел дела с нашим дворцом. Служанка из бань случайно поскользнулась, ударилась головой об острый угол и захлебнулась. А белый евнух пытался скрыться с половиной драгоценностей из шкатулки госпожи Рефет, и его пришлось казнить, чтобы другим неповадно было.

Селим тихо присвистнул:

– Не хотел бы я иметь тебя в числе своих врагов, дорогая.

– Сожалею об этих крутых мерах, но мне кажется, решающий час близок и недалек тот день, когда ты займешь высокий пост, уготованный тебе судьбой. А если мы не сумеем обезопасить себя от влияния Бесмы в своем собственном дворце, то нигде не будем в безопасности. Баязет не вечен, и, когда душа его отлетит в рай, настанет час твоей битвы. У тебя не будет времени, чтобы еще заботиться о нас. Здесь одни женщины и дети, но окрестное население настроено к нам дружески, и, если во дворце не будет шпионов и врагов, мы выдержим и отразим любой удар.

Он с нежностью притянул Сайру к себе. От него пахло потом и лошадьми.

– Как мне жаль Рудольфе ди Сан‑Лоренцо! Будь у него такая жена, он подмял бы под себя всю Европу.

– Нет, мой Селим, я была бы обыкновенной герцогиней, только и всего. У Руди не было ни твоего дара предвидения, ни ясного разума. Я рожала бы ему детей, была бы для него вещью, а не человеком. Официально я твоя раба, но ты никогда не обращался со мной как с рабой. Ты любишь меня как женщину и уважаешь как человека. И несмотря на то что ты турок до мозга костей, ты признаешь за мной ум.

Сайра весело подмигнула. Селим был сильным и своевольным человеком, но частенько искал совета у своей бас‑кадины.

– Недостойная рабыня! – хохотнул он. – Я восхищаюсь отнюдь не твоим сомнительным умом, а твоим спелым, как персик, телом! С этими словами он запустил руку ей под покрывало. Увернувшись, Сайра воскликнула;

– Мой господин! Что вы делаете? Разве станет благородный мужчина приближаться к женщине, даже не смыв с себя дорожную пыль?! Что подумают рабы?

– А к черту рабов… – прогудел принц и повалил жену на подушки.

В ту же секунду двери отворились, и на пороге появился слуга:

– Твоя ванна готова, мой господин.

– К черту ванну! – рыкнул на него Селим и перевел горящий взгляд на свою любимицу, которая, кусая губы, отчаянно пыталась сдержать смех. – Если ты сейчас будешь смеяться, я задушу тебя!

– Да, мой господин! – воскликнула Сайра и расхохоталась, будучи не в силах сдерживаться.

В следующее мгновение покои наполнил его собственный раскатистый смех.

Слуга стоял в дверях с открытым от изумления ртом, не зная куда ему деваться.

Наконец Селим, вытирая выступившие на глазах слезы, спросил.

– Сегодня вечером?

Сайра кивнула, очаровательно улыбнулась и вышла из комнаты.

Date: 2015-12-13; view: 353; Нарушение авторских прав