Глава 8. Весь день небо было безоблачным и ничто не предвещало перемен, но, когда поднялся легкий бриз, капитан

Весь день небо было безоблачным и ничто не предвещало перемен, но, когда поднялся легкий бриз, капитан, как будто обеспокоенный чем‑то, стал угрюмо бродить по палубе и тихо, неразборчиво бормотать себе под нос какие‑то слова. Через некоторое время всем стали понятны причины его беспокойства. Небо на западе почернело, и на фоне далеких гор было видно, что там бушует нешуточная гроза; ветер все усиливался и нес корабль прямо в полосу сильного шторма. Возвратиться назад уже было невозможно — слишком далеко они отплыли от берега, — оставалось только молиться и просить Аллаха смилостивиться над мирными путешественниками.

Этот корабль принадлежал султану Турции, на борту его находились жена султана, принцесса Феодора, и его сын, принц Халил. Несколько месяцев назад они уехали в Фессалию и сейчас возвращались домой.

Гроза догоняла убегающее судно. Капитан Хассан вызвал начальника охраны принцессы Феодоры и предупредил о надвигающейся опасности. Войн все видел и сам, но слова капитана подействовали на него удручающе.

— Я не хочу никого пугать, но предупреждаю, что надо готовиться к худшему. Я плаваю в море с детских лет, однако в такую переделку, пожалуй, еще не попадал. Так что прикажите своим людям быть в полной готовности, они могут понадобиться мне сегодня.

— Они в вашем распоряжении, капитан, — сказал Войн и пошел поднимать своих людей.

Капитан спустился вниз к каютам пассажиров. Он постучался в каюту принцессы, и через секунду дверь открыла ее служанка Ирина. Принцесса, сидя за маленьким столом, играла с сыном в «да и нет». Она приветливо улыбнулась капитану и прервала игру, ожидая, что он скажет.

— Принцесса, я пришел сказать, что, вероятно, мы попадем в сильный шторм. От вас требуется, чтобы вы находились в каюте и не выходили на палубу без моего вызова. Извините, но сейчас на корабле все, в том числе и вы, должны повиноваться мне.

— Конечно, капитан, я понимаю. Но скажите, насколько велик риск для моего сына? Мы выберемся?

— Я очень надеюсь на это, но, если говорить честно, всем нам — в том числе и вашему сыну — угрожает большая опасность. С разъяренным морем шутки плохи.

— Я благодарю вас за откровенность, капитан. — В голосе Феодоры слышалась неподдельная признательность, что от нее не стали ничего скрывать. Хотя, конечно, она очень переживала сейчас за жизнь сына.

— До свидания, принцесса, я пойду на палубу и распоряжусь, чтобы вам принесли ужин.

Капитан низко поклонился и вышел из каюты. Наверху пока все было спокойно. Хассан послал матроса отнести ужин жене и сыну султана и собрался было пойти перекусить, но так и не успел этого сделать.

Удар огромной волны потряс корабль — шторм начался. В своей каюте Феодора тоже ощутила удар первой волны о борт корабля, но даже не успела испугаться: через минуту корабль уже швыряло из стороны в сторону и нужно было позаботиться о Халиле и о вещах, которые сразу же разлетелись в беспорядке по полу. О сыне ей заботиться, правда, не пришлось. Он ничуть не испугался и явно норовил подняться наверх, чтобы не только почувствовать, но и увидеть собственными глазами разбушевавшееся море.

— Мама, разреши мне подняться на палубу и немножко посмотреть на шторм, — умоляющим голосом обратился он к Феодоре.

— Тебе так хочется этого? А ты не боишься? Она смотрела на сына с доброй улыбкой, задавая ему эти вопросы, хотя точно знала, что не отпустит его.

— Да, мне очень хочется помочь капитану и матросам. Ты мне разрешишь, правда?

— Нет, не разрешу, даже если об этом будет просить капитан.

— О, мама! — Он готов был расплакаться, так ему было обидно, что он вынужден сидеть в темной каюте, когда там, наверху, решается вопрос их жизни и смерти.

— Подумай, Халил, — сказала Феодора, — ты же обещал своему отцу защищать меня, и вот, когда мне нужна твоя помощь, ты хочешь оставить меня одну. Где же твое умение держать честное слово?

Стоило ей сказать это, как настроение мальчика сразу поднялось.

— Я останусь с тобой, мама, — решительно заявил он.

Корабль сильно качало, и, несмотря на боевое настроение, Халила разморило, и он уснул.

— Только невинный может спать во время бури, — нравоучительно сказала Ирина. — Я же вот почему‑то не могу уснуть, как закрою глаза, так мне кажется, что вокруг рыбы плавают, — закончила она уже более мрачным тоном.

Услышав такое откровенное признание, Феодора рассмеялась.

Внезапно ей в голову пришла мысль, которая полностью отвлекла ее от происходящего на корабле. «Мне с самого детства твердили о различиях между людьми, — думала она. — Между господином и рабом, между чиновником и крестьянином, между солдатом и ремесленником…» Еще ей внушали, что ее должны бояться, иначе они перестанут подчиняться. Она же никак не могла заставить себя жить по этим принципам. Ее больше любили, чем боялись. Ведь только что ее рабыня шутила с ней, и она даже не возмутилась. Она просто не видела ничего оскорбительного для себя в юморе этой старой, доброй и очень верной женщины. Страшный треск прервал течение ее мыслей. Сначала Феодора даже подумала, что это конец, но минуты шли, корабль не тонул, значит, выдержал, хотя, конечно, ему приходилось очень тяжело. Он скрипел, стонал, повизгивал всеми частями своего корпуса, но пока еще все‑таки сопротивлялся натиску волн. Треск, который услышала Феодора, издала одна из мачт, что, не выдержав напора ветра, сломалась и упала в море.

Феодора почувствовала, как же не хочется умирать. Она подобралась к иллюминатору — маленькому окошечку, что имелось в их каюте, и посмотрела на море, как бы желая вглядеться в бушующую стихию, которая всего через несколько минут, может быть, поглотит ее. Ей очень захотелось выглянуть в это окошко, чтобы увидеть хоть какую‑нибудь надежду на спасение — близкий берег или чистое небо, извещающее о скором окончании бури. Однако в такое маленькое отверстие она не смогла ничего разглядеть — только лишь бурлящая, пенящаяся вода. Тогда Феодора решилась на отчаянный поступок: несмотря на запрет капитана, она выбралась из каюты и, цепляясь за стены, стала подниматься наверх.

На палубе была полная неразбериха. Феодора своими глазами видела, как огромной волной в море смыло двух матросов, и, судя по всему, то были не первые, кого постигла такая участь. Все небо было затянуто тяжелыми, черными тучами, конца которым не было видно даже на горизонте.

Гак и не увидев ничего обнадеживающего, она спустилась в свою каюту. Через несколько минут туда же пришел капитан.

— Все в порядке, принцесса? — поинтересовался он с порога.

— Да, капитан Хассан.

— Боюсь, принцесса, что шторм не окончится еще долго и скоро вам придется подняться на палубу.

— Вы хотите сказать, что корабль тонет?

— Пока еще нет, но шторм очень сильный, и сейчас уже я не могу ничего сделать. Корабль неуправляем, и мне, как и всем остальным, ничего не остается, кроме как молить всемогущего Аллаха помиловать нас.

— Через сколько времени корабль начнет тонуть?

— Точно никто не скажет, но думаю, еще полчаса он продержится на воде, а потом — все в руках Божьих. Я надеюсь, что мы все‑таки выберемся из этой переделки, какой‑то внутренний голос говорит мне, что еще не настал день моей смерти.

— Предупредите нас, когда нужно будет подниматься наверх.

— Конечно, принцесса. Я лично приду за вами. Он ушел, а Феодора растолкала сына:

— Халил, просыпайся, вставай быстрее.

— Что случилось, мама? — спросил он, открывая глаза. — Мы тонем?

— Нет, малыш, еще нет. Но на всякий случай надо быть готовым к тому, что придется подняться наверх.

Как бы в подтверждение только что произнесенных ею слов корабль вдруг сильно тряхнуло, и через минуту Феодора увидела, как из щелей в полу каюты начинает просачиваться вода. В тот же момент вбежал бледный капитан:

— Все пропало, принцесса, нам не спастись!!! Казалось, этого человека подменили. Несколько минут назад он с улыбкой рассуждал о том, что день его смерти еще не настал и не надо впадать в отчаяние, а сейчас от страха он был на грани помешательства.

Феодора не знала, что надо делать в таких случаях, и она просто заговорила своим красивым тихим и спокойным голосом:

— Не надо истерик, капитан, давайте поднимемся наверх.

Как ни странно, ровный тон Феодоры, казалось, успокоил капитана.

— Поднимайтесь наверх, принцесса, и, пожалуйста, побыстрее, — произнес он уже обычным голосом.

Внезапно корабль сильно накренился, пол под ногами зашатался и послышался жуткий, пронзительно‑тягучий треск. Капитан моментально выскочил за дверь, Феодора, подхватив Халила, уже было бросилась за ним, но ее задержал вопль Ирины:

— О Аллах, спаси нас, мы тонем! Мы тонем! Феодора вернулась, схватила ее за руку и потащила за собой, на ходу пытаясь успокоить старую служанку:

— Не кричи, глупая женщина, мы еще не тонем. Вот когда увидишь вокруг себя рыб, как ты говорила, тогда уже точно потонем, а сейчас надо не кричать, а подниматься на палубу.

Феодора за руку тянула Ирину, которая была явно не в себе и, казалось, даже не понимала того, что ей говорят.

Едва они выбрались на палубу, к ним подскочил капитан; он что‑то говорил, но за неистовым ревом моря они не слышали его крика.

— Что случилось, что это за треск? — пыталась перекричать грохот волн и свист ветра Феодора.

— Мы потеряли главную мачту, — прокричал в ответ капитан. — Но шторм, кажется, стихает. Боюсь загадывать, может быть, мы и выберемся.

Буря и в самом деле окончилась так же неожиданно, как началась. В несколько минут море опять стало гладким как зеркало, ветер стих, а дождь прекратился. Корабль очень сильно пострадал, все три мачты переломило, в трюме была течь, во время шторма погибли несколько матросов.

— Принцесса, все ваши люди живы? — спросил капитан.

— Да. Скажите, корабль сможет доплыть до берега?

— Ничего не могу сказать. Я бы вам посоветовал спуститься в каюту, воду уже откачали, и там вам будет лучше.

— Если можно, я еще постою здесь, хочется побыть на свежем воздухе. Я благодарю вас, ведь именно вам, капитан, мы обязаны сегодняшним спасением.

— Не столько мне, сколько счастливому случаю, принцесса. К тому же, если б не вы, я бросил бы управление кораблем. Мне казалось, что все потеряно, и только ваше самообладание вернуло мне решимость продолжать борьбу. Для меня большая честь быть капитаном корабля, на котором находится такая смелая и красивая женщина.

Не привыкший к произнесению столь высокопарных речей, капитан смутился, неловко поклонился Феодоре и пошел осматривать корабль, вернее, то, что от него осталось.

Феодора просто стояла у борта корабля и вдыхала свежий морской воздух. После треволнений прошедшей ночи ей хотелось побыть одной. Она вглядывалась в морскую воду, думая совсем о другом: о том, как не хочется ей возвращаться в Бурсу, в гарем султана. Несколько месяцев, проведенных в Фессалии, показались ей раем. Она с ужасом вспомнила, что скоро опять придется жить среди навязчивых, лживых людей, каждый день разговаривать с другими женами султана, слушать сплетни о новых фаворитках. Как все это пусто и никчемно.

Не махнуть ли на все рукой, не возвратившись совсем? Она оторвала взгляд от воды и увидела, что на горизонте, переливаясь всеми цветами в лучах восходящего солнца, встала радуга. Феодора остановила пробегавшего мимо матроса:

— Мы не будем менять курс?

— Нет, ваше величество. Капитан сказал, что плывем на юг и, только если выяснится, что кораблю нужна срочная починка, пристанем к берегу раньше.

Она пошла в каюту. Ирина уже приготовила завтрак — горячий кофе с пирожными и фруктами. Халил сидел за столом с набитым ртом, и глаза его радостно сияли.

— Капитан разрешил мне помочь ему в починке корабля! — крикнул он, едва увидев мать. — Ты меня отпустишь?

— Иди, конечно, — ответила Феодора, и мальчик, даже не допив кофе, стрелой вылетел из каюты.

— Я не хочу есть, — сказала Феодора. — Я очень устала и хочу немножко поспать. Разбуди меня в полдень.

Ирина поклонилась и вышла, а Феодора прилегла, и стоило ей коснуться подушки, как она тут же уснула.

Уже ближе к полудню она сквозь сон услышала какие‑то крики и звон оружия. Несколько мгновений она, ничего не понимая, прислушивалась, но, вспомнив о том, где она находится и что где‑то здесь ее сын, она проснулась и быстро вскочила с кровати. На корабле происходило что‑то непредвиденное. С палубы доносились крики, топанье ног, стоны, отрывистая непонятная речь. Она выбежала из каюты и поднялась на палубу, но, едва оказавшись там, остановилась как вкопанная. Возле сломанной мачты лежал без движения начальник ее охраны, из ран на его теле сочилась кровь, из груди вырывались прерывистые стоны. Над ним стоял человек, кажется, даже его подчиненный, и избивал его кнутом. В метре от них стоял ее сын и спокойно отсчитывал удары:

— Сорок семь, сорок восемь, сорок девять… У Феодоры помутилось в глазах, ноги подкосились, и она попыталась схватиться за дверь.

— Пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять… — безжалостно произносил ее сын.

Пальцы ее разжались, и она упала в обморок. Очнулась она уже в каюте, в своей постели, над ней суетилась и причитала Ирина.

— Позови ко мне капитана, — властным голосом приказала Феодора.

Ирина побежала исполнять приказание, а Феодора встала и начала нервно ходить из угла в угол.

Через пару минут пришел капитан. Он почтительно поклонился и поинтересовался, зачем его вызвали.

— Как можете вы заставлять ребенка быть участником экзекуции! Ему только шесть лет, и он слишком мал для подобных зрелищ.

Капитан Хассан кивнул в знак того, что понял, чего требует от него Феодора. А она с удивлением смотрела в его глаза. В них не было прежнего страха перед ней, в них было сочувствие.

— Выслушайте меня, принцесса. Вижу, вы не все знаете. Этот корабль, который, кстати, называется «Принц Халил», принадлежит вашему сыну. Ему его подарил султан Орхан. Мы — я и моя команда — полностью находимся в подчинении у вашего сына. Ваш управляющий приказал наказать за что‑то начальника вашей охраны. Я предложил принцу перед началом экзекуции спуститься в каюту, но тот ответил, что на своем корабле он сам знает, где ему находиться, и остался на палубе. Он к тому же сам пожелал руководить экзекуцией. Мне очень жаль, принцесса, но, хоть вашему сыну только шесть, он уже прекрасно понимает, на что он имеет право, а на что нет. Я же его слуга и не могу не повиноваться его приказам.

— Почему вы не сказали мне, что корабль принадлежит моему сыну?

— Принцесса, я был уверен, что вы об этом знаете, — ваш сын ведь знал это. Я только сейчас понял, что вы не знали, что корабль — собственность принца.

Феодора больше не могла ничего сказать. Ее потрясло то, что рассказал капитан. Она всегда воспринимала Халила как ребенка и сейчас не могла понять, откуда в его сердце столько недетской жестокости.

— Пираты!!! — вдруг донесся сверху истошный вопль. Капитан Хассан тут же выскочил из каюты и побежал на палубу, а вместо него к Феодоре влетела Ирина, вопящая, как глашатай на турнире:

— Пираты, госпожа! Пираты! Мы не можем от них уйти, наш корабль плывет слишком медленно. Спаси нас, Аллах!

— Тихо! — прервала поток ее причитаний Феодора. — Достань мое лучшее платье из золотой парчи и все самые дорогие украшения. — Феодора позвала своего раба‑негра. — Быстро приведи сюда принца и одень его в лучшую одежду, — приказала она.

Несколько минут спустя Феодора стояла на палубе и смотрела на быстро приближающийся пиратский корабль. Про себя она молилась и просила Бога помочь ей, однако внешне была спокойна и стояла с гордо поднятой головой.

Она была одета в прекрасное парчовое платье, которое на солнце сверкало то золотым, то ярко‑красным цветом. На пальцах Феодоры блестели дорогие кольца, причем на правой руке они были с розовыми камнями, на левой — с голубыми. Волосы на ее голове были перехвачены золотой диадемой с красными рубинами и украшенной серебряными нитями.

Рядом с ней во всей своей красе стоял принц Халил. Белая рубашка и штанишки из шелка были покрыты золотым шитьем, а тюрбан на курчавой голове украшал огромный тигровый глаз. В руках Халил держал небольшой золотой жезл, подаренный ему братом — принцем Мура‑дом. Позади Феодоры и сына стояли не менее разодетые слуги. Их одежда не была столь богатой, но тоже вполне могла поразить воображение.

Капитан Хассан из‑за присутствия на борту его корабля двух венценосных особ и, что более важно, большого превосходства сил пиратов приказал матросам не брать в руки оружия, желая мирно разойтись с разбойниками.

Пираты оценили мирный жест капитана и, в свою очередь, тоже не проявляли никаких агрессивных намерений.

Наконец корабли сошлись бортами, и капитан пиратов прыгнул на палубу «Принца Халила». Это был высокий, почти гигантского роста, молодой мужчина крепкого телосложения, с коротко подстриженными светлыми волосами и загорелым обветренным лицом. Под его черной шелковой рубашкой угадывались крепкие мускулы, а ноги, обутые в высокие кожаные сапоги, ступали по‑кошачьи мягко.

Не дойдя пяти шагов до капитана Хассана, он громко объявил:

— Я — Александр Великий. Я приплыл из Фоки. Я предлагаю вам выбор. Или вы плывете со мной, или вы умрете. — Его голос, звонкий и громкий, казалось, заполнил все пространство.

— Мы плывем с тобой, — после секундного замешательства ответил капитан Хассан.

Александр, с презрительной улыбкой выслушав ответ, хотел уже вернуться на свой корабль, но вдруг увидел Феодору. С наглой улыбкой он направился к ней, и тут же перед Феодорой встали, выставив мечи в его сторону, два ее телохранителя. Этот выпад мог свести на нет все мирное соглашение и привести к нешуточной драке, но Феодора предотвратила, кажется, уже неминуемую бойню.

— Отойдите! — строго приказала она телохранителям. Те отошли в сторону, и главарь пиратов беспрепятственно приблизился к ней.

Он подошел к ней так близко, что грудь Феодоры почти коснулась его груди. Феодора стояла не шелохнувшись, даже ее дыхание было едва заметно под золотой парчой платья. С удивлением она увидела, что глаза у пирата зеленовато‑голубые, а взгляд совсем не жестокий, а даже чуть ли не детский.

Его рука поднялась, и пальцы коснулись рубинового ожерелья на шее у принцессы. Резким движением он сорвал его с нежной шеи, и камни рассыпались по палубе у их ног, но он не наклонился, чтобы их подобрать: он, не отрываясь, смотрел в удивительные фиолетовые глаза. Внезапно он погладил Феодору по щеке, от прикосновения его руки она вздрогнула, но не отстранилась. Вопреки тому, что можно было ожидать, его ладонь оказалась не загрубевшей от тяжелого труда и соленого морского ветра ладонью моряка, а нежной и мягкой, прикосновение ее было приятно.

— Один взгляд этих глаз стоит всех земных сокровищ, — тихо сказал он. — Скажи мне, кто ты, прекрасная незнакомка?

Он говорил, а его пальцы ласкали шею Феодоры.

— Я — принцесса Феодора из Бурсы, жена султана Орхана, сестра императора и императрицы Византии. — Она говорила громко, чтобы слышали все, чеканя каждое слово. — Этот мальчик — сын от моего брака с султаном, принц Халил. Если ты не сделаешь нам ничего плохого, мы хорошо отблагодарим тебя. Если же ты продолжишь вести себя так, как сейчас, — она возвысила голос и брезгливым движением отбросила его руку со своей шеи, — то обещаю, ты кончишь свою недолгую жизнь на эшафоте.

Его глаза сначала гневно сверкнули, но, сдержав себя, он заливисто рассмеялся.

— Знаешь, — сказал он, обращаясь к Феодоре сквозь смех, — я сейчас пожалел о том, что всегда ценил золото выше женских прелестей. Я бы отдал все свои сокровища за возможность провести с тобой ночь. — Тут он прервал свое веселье и обратился к ней уже серьезно, с наигранным почтением:

— Я очень сожалею, принцесса, но вам придется пересесть на мой корабль. Обещаю, что ни вам, ни вашим слугам не причинят никакого вреда. Больше того, обещаю повиноваться всем вашим приказам, но только на моем корабле. К утру мы будем в Фоке, я вас отвезу в свой дворец, там вы не будете ни в чем нуждаться и проживете до того момента, как за вас пришлют выкуп, хотя я бы многое отдал за то, чтобы его вообще не прислали.

Он неожиданно для всех своими большими ручищами схватил в охапку прекрасную жену султана и перенес ее на свой корабль; там он помог ей встать на ноги и, полупочтительно, полуиронично поклонившись, указал на дверь, ведущую в ее будущую каюту:

— Располагайтесь, принцесса, чувствуйте себя как дома. — Он уже собрался повернуться и пойти обратно на палубу «Принца Халила», но не сдержался и сказал:

— Оказывается, это чертовски приятное занятие — носить принцессу на руках.

Через некоторое время Александр отдавал приказы капитану Хассану. «Принц Халил» должен был пойти в Фоку на починку. Плыть он, естественно, будет вслед за пиратским кораблем. Из Фоки капитан Хассан и его команда вернутся домой сами, ибо их корабль забирали себе пираты. Феодора же, ее сын и ее слуги останутся в Фоке, пока султан не пришлет за них выкуп.

Первая ночь на пиратском корабле прошла для Феодоры спокойно. Никто не тревожил ее сон, и наутро она проснулась бодрой и веселой. В Фоку они приплыли позже, чем рассчитывали; день уже клонился к вечеру, когда шлюпка с Феодорой и сыном причалила к берегу.

Александр не обманывал, когда говорил, что поселит Феодору во дворце. Его жилище ничуть не уступало и размерами, и богатством дворцу султана в Бурсе. На следующее утро после приезда в новое обиталище Феодора, полулежа на пуховых подушках в роскошно обставленной зале, лакомилась свежими фруктами и слушала рассказы Александра о его жизни. Он принадлежал к очень древнему и знатному роду греческих аристократов; будущее его было обеспечено с самого детства, но он решил всего добиться собственными силами и ушел из семьи. Случай занес его в море, которое он очень полюбил и мечтал провести там всю свою жизнь.

Как поняла Феодора, у него была жена, умершая во время какого‑то поветрия, а вместе с ней погиб и их не рожденный младенец.

Жениться вторично он не захотел не потому, что был равнодушен к женскому полу или из‑за сильной любви к умершей жене, а потому, что не желал связывать себя какими‑либо обязательствами. В Турции у него был дом, в котором он содержал огромный гарем, утешающий его в печали.

Александр предоставил Феодоре полную свободу, взяв с нее слово, что она не попытается убежать. Однажды он застал Феодору за чтением и был этим весьма удивлен.

— Красавица моя, — сказал он в своей обычной полуироничной манере, — ты нравишься мне все больше и больше. Женщины в большинстве своем не любят читать, особенно если они красивы, а ты, я гляжу, с удовольствием коротаешь время с книгой.

— Ну уж если любят читать пираты, то почему бы и мне не заняться этим, — ответила Феодора с очаровательной улыбкой на устах.

— Иногда читают и пираты.

Он почему‑то замолчал и странно посмотрел на Феодору. Заговорил он через минуту, очень тихо, как бы стесняясь, несвойственным ему низким глухим голосом;

— Если б ты не была так верна этому старику султану, которого ни капельки не любишь, и разрешила мне очутиться в твоей кровати, между парой прекраснейших в мире ног, ты бы сделала меня счастливейшим человеком на земле. Я больше не могу просто смотреть на тебя, я хочу обладать тобой, всей твоей душой и каждым‑кусочком твоего прекрасного тела.

Лицо Феодоры покрылось краской смущения. Александр был слишком откровенен, и она ответила ему довольно резко:

— Забудь об этом, пират.

Он не подал виду, но Феодора поняла, что сильно задела его. Черные глаза Александра недобро сверкнули, а уголки губ дрогнули:

— Моя родословная ничуть не хуже твоей. Конечно, ты можешь считать, что отвергнутый сын греческих аристократов не пара младшей дочери узурпатора престола Византийской империи. — Он схватил ее руку, а когда она попыталась вырваться и ударила его, он лишь рассмеялся в ответ. Повернув руку Феодоры ладонью вверх, он поднес ее к своим губам и жадно стал целовать. — Госпожа, — его голос странно дрожал, как бы предостерегая ее, что одно неверное слово — и он перестанет отвечать за свои поступки, — за вас еще не заплатили выкуп, и вы находитесь в моей власти. Другой мужчина уже давно бы взял у вас силой то, что я так униженно прошу. Поэтому, когда отказываете мне, будьте со мной повежливее.

Феодора вырвалась из его рук и, бледная как полотно от только что пережитого волнения, закричала срывающимся голосом:

— Не смей! Не смей!..

Александр уже пришел в себя и, улыбаясь, смотрел на Феодору.

— Красавица моя, мне в голову пришла замечательная идея, — загадочны сказал он.

Вечером того же дня Александр устроил для Феодоры шикарный обед, где он ничем не напомнил ей о произошедшем.

На следующий день главарь пиратов не приходил к Феодоре, хотя она прождала его с самого утра и до позднего вечера. Она пыталась объяснить столь сильное желание его увидеть тем, что ей просто скучно быть одной, но сердце подсказывало, что дело отнюдь не в скуке.

Разочарованная, она рано легла спать и, как в таких случаях бывает, проснулась среди ночи. Александр стоял рядом с ее кроватью. Даже в тусклом лунном свете Феодора видела, что его переполняет желание обладать ею. Он смотрел на нее неотрывно, как на единственное в своей жизни сокровище, которое может сделать его счастливым а может — несчастным. Она сделала вид, что спит, и повернулась на другой бок.

— Я знаю, ты не спишь, красавица моя, — услышала она его тихий голос.

— Уходи, — зашептала она, — если кто‑нибудь узнает, что ты ночью был у меня в спальне, и доложит султану, ты не получишь за меня выкуп.

— Ба! Да кто узнает, кто донесет? Ты забываешь, что это мой дом.

— Даже в твоем доме есть шпионы. Уходи.

— Если тебя это устроит, то воспринимай меня как мебель в твоей комнате. Хотя ты зря беспокоишься, все мои люди спят, твои тоже. Даже отсюда слышно, как храпит твоя рабыня, она сегодня опилась вина, и теперь ее не разбудить легиону солдат.

— Ты невыносим.

— Ну же, красавица моя, не отворачивайся. Боже, как ты прекрасна! — Его руки коснулись ее тела.

— Ты пользуешься правом хозяина и даже, может быть, сейчас изнасилуешь меня, но знай, если ты это сделаешь, я убью себя! Могу тебе поклясться. — Голос Феодоры был еле слышен, но в нем ощущалась решимость сделать так, как она обещала.

— Красавица моя, — сказал Александр, привлекая ее к себе, — не говори такие глупости в такую чудную ночь.

Его руки скользили по ее обнаженному телу с невероятной быстротой и порывистостью, как будто он боялся не успеть дотронуться до какого‑нибудь уголка ее нежной белой плоти.

— Я не собираюсь брать тебя силой. Но я чувствую; что эта прекрасная грудь, — он дотронулся до набухшего соска, — не сможет прожить эту ночь без любви. — Александр наклонился и начал ласкать тело Феодоры своим шершавым языком. — Принцесса моя, ну скажи, что ты хочешь меня, я же вижу, как ты чувствуешь мои ласки. Они тебе нравятся, но тебе не хочется в этом признаться.

Почему?

Феодора убрала его руки со своего тела.

— Выслушай меня, Александр, — попросила она. — Ты говоришь, что не хочешь брать меня силой, и все же пришел сюда, зная, что я никогда не соглашусь лечь с тобой в одну постель. Ты пришел потому, что в тебе заговорила твоя оскорбленная гордость и самолюбие. Но подумай о моей гордости или чести, я не знаю, как ты это называешь, но надеюсь, что ты понимаешь меня. Я — жена султана Орхана и мать его ребенка. Да, я не люблю своего мужа, и мне приятны твои прикосновения, но я не буду твоей, пока он жив, даже несмотря на то что очень хочу тебя.

— Я всегда слышал, ч —. — о младшая дочь Иоанна Кантакузина очень умна, сейчас я смог в этом убедиться сам. Но в одном ты ошибаешься: ни себя, ни меня сегодня ночью тебе не остановить; согласись, что если я сейчас уйду, то это будет одно из величайших разочарований в твоей жизни. Мы оба уже слишком возбуждены, чтобы спокойно разойтись, не насытив свое желание.

Феодора хотела что‑то возразить, но Александр наклонился и поцеловал ее в губы. Этот поцелуй все и решил: Феодора не смогла больше сопротивляться порыву своего тела.

Александр сбросил халат и лег рядом с ней. Она почувствовала жар его тела и, как бы машинально, грациозно обвила его шею своими прекрасными тонкими руками. Александр лег на нее и широко раздвинул ей ноги. Поддавшись его натиску, она сделала резкое движение бедрами и ощутила, как без всяких усилий он глубоко проник внутрь ее трепещущей плоти.

Они еще не вполне удовлетворили свой пыл, а уже наступало утро и Александру надо было уходить. На прощание он нежно поцеловал ее в губы.

— Надеюсь, этим ночным жертвоприношением мы заставили замолчать твою гордость, принцесса Феодора, августейшая супруга султана Орхана.

Сказав эти слегка насмешливые, но незлые слова, он ушел, оставив Феодору размышлять над тем, что произошло и чем это может для нее кончиться, если все узнает султан. Однако думать о плохом не хотелось, и она решила немного поспать. И вот на грани сна и яви, когда тело уже спит, а ум бодрствует, ей вспомнился принц Мурад и где‑то далеко‑далеко возникла мысль о том, что, может, прав этот пират и главнее в жизни — это не власть, не богатство, не знатность, а свобода поступать так, как тебе хочется.

Date: 2015-12-13; view: 438; Нарушение авторских прав