Глава 17. Военный коммунизм а) сельское хозяйство 5 page

"Производственная "анархия" или, как ее обозначает проф. Гриневский, "революционное разложение промышленности" есть исторически неизбежный этап, от которого нельзя отделаться никакими ламентациями... Коммунистическая революция пролетариата, как и всякая революция, сопровождается понижением производительных сил" [88].

Позднее другой автор сравнил разрушительный эффект революции в области экономики с деяниями военного командования, которое взрывает железнодорожный мост или "сбривает" леса, чтобы создать ровное поле для обстрела артиллерии: "экономически непосредственно нецелесообразные меры могут быть революционно целесообразны" [89]. Проявления экономического хаоса и развал промышленной машины могли приветствоваться как вехи на пути к социализму. Эти теории, подобно другим порождениям периода военного коммунизма, являлись оправданием задним числом того, чего не ожидали, но что невозможно было предотвратить; и атрибуты промышленного контроля, установленного в это время, усилили общее недоверие, которое вызывали методы военного коммунизма. Тем не менее справедливости ради нужно заметить, во-первых, что причины промышленного упадка крылись в условиях, гораздо более глубоких, чем какой-то дефект в организации, поэтому более поздняя тенденция объяснить его бюрократическими недостатками главков или ВСНХ не выдерживает серьезной критики; и, во-вторых, что окончательное банкротство военного коммунизма было вызвано не столько упадком в промышленности, сколько

неумением выработать сельскохозяйственную политику, способную содействовать получению у крестьян продовольственных излишков, достаточных для того, чтобы прокормить города и фабрики. Переход от военного коммунизма к НЭПу сказался на промышленности в той же степени, как и на каждой области советского хозяйства, но его прямые побудительные мотивы лежали вне сферы промышленной политики.

[1] "Собрание узаконений, 1917-1918", № 47, ст. 559; об этом декрете см. выше, с. 99-100.

[2] "Сборник декретов и постановлений по народному хозяйству", т. II, 1920, с. 83.

[3] Народники прославляли эти сельские народные промыслы в качестве здоровой альтернативы капиталистической промышленности городов; русские марксисты, напротив, охарактеризовали их определением "кустарный" и применяли его в метафорическом смысле слова ко всему мелкому, неорганизованному и отсталому. Перед революцией эти сельские промыслы уже подвергались процессу проникновения мелких предпринимателей, которые организововали и "потогонили" труд крестьянских семей.

[4] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 290.

[5] "Труды II Всероссийского съезда Советов народного хозяйства" (б.д.), с. 396.

[6] "Резолюции Третьего Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", 1920, с. 30—32. Другая резолюция этого съезда, предложенная Троцким, показала, насколько ревниво относились профсоюзы к сельским промыслам: поддержка оказывалась только "абсолютно необходимым отраслям". Причем общая политика была направлена на то, чтобы "заменить кустарную промышленность фабрикой" (там же, с. 28).

[7] "Собрание узаконений, 1920", № 93, ст. 512.

[8] Результаты переписи полностью суммированы в: "На новых путях", 1923, т. Ш, с. 165-178.

[9] Эти цифры собраны в: Л. Крицман. Цит. соч., с. 127—128 — без какой-либо попытки сгладить противоречия; В.П. Милютин (Цит. соч.) приводит цифру на февраль 1920 г., составляющую немногим меньше 65 тыс. национализированных предприятий, из которых почти 3 тыс. были "третированы как особо важные предприятия", а остальные 3500 управлялись местными совнархозами.

[10] Эта точка зрения была подчеркнута в Манифесте I конгресса Коминтерна, по всей вероятности подготовленном Троцким: "Огосударствление экономической жизни, против которого так протестовал капиталистический либерализм, стало совершившимся фактом. От этого факта назад – не только к свободной конкуренции, но и к господству трестов, синдикатов и других экономических спрутов — возврата уже нет. Вопрос состоит только в том, кто дальше будет носителем огосударствленного производства: империалистическое государство или государство победоносного пролетариата" ("Коммунистический Интернационал в документах", 1933, с. 55—56; Троцкий. Сочинения, т. XII, с. 41).

[11] См. гл. 16.

[12] В.П. Милютин. Цит. соч., с. 170. Текстильная промышленность, которая была слишком велика и слишком распылена для полного трестирования, была в это время организована в 40 "союзов" под единым центральным управлением (там же, с. 171).

[13] "Народное хозяйство", 1918, № 10, с. 31.

[14] Эти и другие подобные декреты этих месяцев собраны в "Сборнике декретов и постановлений по народному хозяйству", т. II, 1920, с. 9—10, 121—134; многочисленные декреты того же периода о национализации индивидуальных предприятий опубликованы там же, с. 137-167.

[15] "Собрание узаконений, 1917-1918", № 58, ст. 644; В.П. Милютин. Цит. соч., с. 168. Подробное описание организации ВСНХ в это время содержится в: Л. Крииман. Цит. соч., с. 99-105.

[16] "Труды II Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 396— 400; об этой резолюции см. ниже, с. 253—254. На том же съезде была принята подробная резолюция об управлении промышленностью (там же, с. 402—403).

[17] "Бюллетени Высшего Совета народного хозяйства", 1918, № 6—8, с. 34-38.

[18] "Главтабак", № 1, август 1918 г., с. 50.

[19] "Сборник декретов и постановлений по народному хозяйству", т. II, 1920, с. 66; о "Центротекстиле" см. выше, с. 79-80.

[20] Там же, с. 37, 39, 72.

[21] Список есть в: Л. Крицман. Цит. соч., с. 100—101; в более позднем списке на ноябрь 1920 г. насчитывалось всего 74 главка, центра и отделения ВСНХ ("Народное хозяйство", 1921, № 4, с. 48).

[22] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, с. 428.

[23] "Народное хозяйство", 1918, № 12, с. 30-31.

[24] "Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 406— 408. На этом съезде было подчеркнуто, что 'все производство местного значения и его организации... остаются в руках местных (т.е. губернских) Совнархозов" и что "главки и центры, которые регулируют промышленность во всероссийском масштабе, должны поддерживать прямой контакт с президиумами местных Совнархозов" (там же, с. 208); однако маловероятно, что эти утешительные заверения получили широкое практическое распространение.

[25] См. выше, с. 166-167.

[26] "Народное хозяйство", 1919, № 4, с. 16-19.

[27] Там же, 1919, № 5, с. 40-45.

[28] Т. 1, гл. 9.

[29] "7-й Всероссийский съезд Советов", 1920, с. 197, 218, 222.

[30] "Резолюции Третьего Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", 1920, с. 6-7,15-16.

[31] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 331.

[32] См. гл. 16.

[33] "Народное хозяйство", 1918, № 1, с. 19.

[34] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, с. 312.

[35] Там же, т. 36, с. 178.

[36] Там же, с. 309.

[37] Там же, с. 380-381.

[38] "Народное хозяйство", 1918, № 10, с. 31.

[39] "Труды II Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 213. Согласно данным, приведенным Рыковым два года спустя, президиумы ВСНХ и губернских совнархозов состояли тогда на 57 % из рабочих, главки и центры — на 51, а заводская администрация — на 63 %; весь хозяйственный аппарат, находившийся под управлением ВСНХ, на 61 % состоял из рабочих и на 30 % из специалистов ("Восьмой Всероссийский съезд Советов", 1921, с. 103). Правда, многие рабочие выполняли главным образом "представительские" функции.

[40] "Труды II Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 25-26.

[41] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, с. 58.

[42] "ВКП(б) в резолюциях...", т. I, с. 291.

[43] Г.К. Джине. Сибирь, союзники, Колчак. Пекин, 1921, т. II, с. 429; заявление Л. Крицмана (Цит. соч., с. 200) о том, что сразу же после национализации все представители капиталистов были изгнаны из главков, противоречит всем другим источникам.

[44] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 356.

[45] Там же, с. 426—429; Милютин в это время также говорил о "скрытом, если не явном, саботаже" специалистов и рассматривал "процесс подготовки организаторов из рабочих рядов" как средство против этого (В.П. Милютин. Цит. соч., с. 168).

[46] Любопытным и показательным в этом отношении документом является письмо, адресованное Ленину бывшим профессором Воронежского сельскохозяйственного института, в то время являвшимся председателем Центрального управления государственными предприятиями кожевенной промышленности, которое было опубликовано вместе с ответом Ленина в "Правде" 28 марта 1919 г. (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, с. 218-222). Автор письма выражал неудовольствие по поводу преследований "местными властями" "мелких буржуев" — специалистов и представителей интеллигенции, работающих на Советскую власть. Сюда входили "постоянные вздорные доносы и обвинения, безрезультатные, но в высшей степени унизительные обыски, угрозы расстрела, реквизиции и конфискации". Ленин предположил, что некоторые из жалоб были преувеличены, и намекнул на то, что буржуазные специалисты слишком злоупотребляют своим привилегированным положением, однако признал наличие грубого отношения и предложил от имени партии придерживаться "товарищеского отношения к интеллигентам". Одной из причин для возмущения было требование одного официального служащего — коммуниста, чтобы профессор спал с женой в одной кровати; Ленин отмечал, что "в среднем" на российского гражданина никогда по одной кровати не приходилось. Примерно через три года Ленин резко осудил факты "убийства инженеров рабочими на социализированных рудниках не только Урала, но и Донбасса" и самоубийство главного инженера московского водопровода в результате непрерывной травли (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, с. 350).

[47] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 334.

[48] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, с. 148.

[49] "Восьмой Всероссийский съезд Советов", 1921, с. 214.

[50] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, с. 592.

[51] Об этом декрете см. приложение Г.

[52] В.И. Ленин. Соч., т. XXII, с. 627 (источник указан неправильно. – Ред.).

[53] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, с. 200.

[54] Там же, т. 37, с. 397.

[55] "Труды II Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 393.

[56] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 428-429.

[57] Там же, т. 40, с. 76; стенографический отчет этого съезда не был опубликован, и единственное изложение выступления Ленина сохранилось в виде газетного отчета. О "трудовых армиях" см. ниже, с. 211-214.

[58] "Резолюция Третьего Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", 1920, с. 13.

[59] Сообщение об этих дискуссиях дано в: В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, с. 378, прим. 35; там же, с. 259.

[60] Т. 1, гл. 8.

[61] Проект резолюции Троцкого и два набора контртезисов приводятся в: "Девятый съезд РКП(б)", 1934, с. 513, 535, 537-539.

[62] Там же, с. 140,168,169.

[63] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, с. 248-257, 258-267.

[64] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 332-333, 339.

[65] "Девятый съезд ВКП(б)" 1934, с. 257.

[66] См. выше, с. 172-173.

[67] "Народное хозяйство", ноябрь 1920 г., с. 12.

[68] Там же, 1921, №4, с. 56.

[69] Согласно одному подсчету, производительность труда рабочего в крупной промышленности в 1920 г. составляла 39 % уровня 1913 г., а в мелкой промышленности — 57 % (Л. Крицман. Цит. соч., с. 190); мелкая промышленность представляла собой главным образом сельскую промышленность, и условия в ней приближались к условиям в сельском хозяйстве.

[70] "Труды Всероссийского съезда заведующих финотделами", 1919, с. 49.

[71] Полная картина кризиса на транспорте показана в докладе Троцкого на VIII Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 г. ("Восьмой Всероссийский съезд Советов", 1921, с. 154-175); о знаменитом "Приказе № 1042" и успешных попытках Троцкого исправить положение на транспорте см. гл. 20.

[72] "Резолюции Третьего Всероссийского съезда Советов народного хозяйства". 1920, с. 22.

[73] "Седьмой съезд Российской коммунистической партии", 1924, с. 33, 45.

[74] "Труды П Всероссийского съезда Советов народного хозяйства", с. 75.

[75] "Второй Всероссийский съезд профессиональных союзов", 1921, т. I (пленумы), с. 138.

[76] Цифры взяты из исследования С. Г. Струмилина в публикации ВСНХ "Два года диктатуры пролетариата, 1917-1919" (б.д.), с. 17-18, который откровенно признает невозможность каких-либо точных оценок; в данных профсоюзов на 1919 г., возможно, преувеличено число работающих в это время.

[77] Ю. С. Розенфельд. Цит. соч., с. 317.

[78] "Народное хозяйство", 1920, № 9-10, с. 2-6; статистика этого периода по конкретным фабрикам или отдельным отраслям промышленности (там, где она велась), по всей вероятности, более надежна, чем общие статистические данные.

[79] "Резолюция Третьего съезда Советов народного хозяйства", 1920, с. 25.

[80] British Labour Delegation to Russia, 1920: Report, 1920, p. 18.

[81] 'Экономическая жизнь", 1 декабря 1920 г.

[82] "За пять лет", 1922, с. 406—408; подробные данные об угольных шахтах Донецкого бассейна есть в: "На новых путях", 1923, т. III, с. 47-49.

[83] Там же, с. 180-181.

[84] Это было обычным предметом насмешек меньшевиков и других оппонентов режима; в мае 1921 г. Ленин ответил, что "...даже тогда, когда пролетариату приходится переживать период деклассированности... он... свою задачу завоевания и удержания власти осуществить может" (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., ч. 43, с. 311).

[85] Л. Крицман, который обратил внимание на снижение влияния ВСНХ, привел несколько примеров передачи его функций в течение 1920 г. Наркомпро-ду и другим комиссариатам Щит. соч., с. 208); Ленин в 1921 г. охарактеризовал Наркомпрод как "один из лучших наших аппаратов" (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 72). Об СТО см. гл. 20.

[86] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, с. 256.

[87] "Восьмой Всероссийский съезд Советов", 1921, с. 89-90. С другой стороны, Рыков предупреждал съезд: "То готовое, что получили от буржуазии", теперь полностью истощено, и поэтому "предстоящие годы... должны показать, могут ли рабочие и крестьяне не только проживать то, что они получили, но и сами сделать все то, что для них нужно" (там же, с. 94).

[88] Н. Бухарин. Экономика переходного периода, 1920, с. 48; цитируемая работа Гиневецкого "Послевоенные перспективы русской промышленности" была написана в 1918 г. Троцкий еще в январе 1920 г. успокаивал участников III Всероссийского съезда Советов народного хозяйства размышлениями о том, что переход от одного хозяйственного строя к другому всегда покупался неисчислимыми жертвами и в том числе жертвами в области хозяйства" (Троцкий. Соч., т. XV, с. 55).

[89] Л. Крицман. Цит. соч., с. 56.

в) Труд и профсоюзы

Под влиянием гражданской войны были отброшены всякие сомнения и неясности, которые осложняли трудовую политику в первые месяцы нового режима. Существование всеобъемлющей национальной цели не только упростило, но и сделало настоятельно необходимым ускорение осуществления политики по руководству трудовыми ресурсами и по трудовой дисциплине. Был ошибочно упрощен вопрос взаимоотношений между профсоюзами и государством, поскольку теперь существование как самого государства, так и союзов зависело от мобилизации каждого человека и каждой машины в интересах военной победы над белыми армиями. При военном коммунизме трудовая политика стала делом мобилизации рабочих на военные усилия и направления их туда, где в них больше всего была нужда; профсоюзы являлись тем инструментом, при помощи которого эту политику можно было проводить наиболее эффективно. До тех пор пока продолжалась гражданская война, каждый принципиальный вопрос казался ясным, безапелляционным и бесспорным.

Первый незаметный шаг в направлении создания нового аппарата контроля был предпринят в декрете от 2 июля 1918 г., которым устанавливался порядок утверждения коллективных договоров между профсоюзами, действующими от имени трудящихся, и предпринимателями или фабричной администрацией. Наиболее важным пунктом декрета была статья, которая уполномочивала Наркомтруд в случае получения от предпринимателя отрицательного ответа заставить последнего принять договор в приказном порядке [1] (в тексте декрета говорится, что от Наркомтруда "зависит утвердить, изменить или отклонить договор". – Ред.). Эта статья, хотя и подразумевавшая лишь применение мер принуждения против неблагоразумных предпринимателей, на деле наделила Наркомтруд совместно с профсоюзами неограниченным правом при определении условий найма; и это было единственным долговременным эффектом декрета. Юридическая база для организации труда при военном коммунизме содержалась в первом кодексе Закона о труде, принятом ВЦИК 10 октября 1918 г. и обнародованном шесть недель спустя [2]. Статьи кодекса подтвердили существовавшие юридические положения об охране труда и предусматривали, что шкала заработной платы должна разрабатываться профессиональными союзами при консультации с директорами и предпринимав

телями и утверждаться Наркомтрудом, хотя, учитывая, что персонал Наркомтруда фактически назначался профсоюзами, это утверждение являлось не больше чем простой формальностью; коллективный договор был в общем и целом положен в долгий ящик. Таково было логическое следствие доктрин и практики военного коммунизма. Теоретически после принятия декрета от 28 июня 1918 г., национализировавшего все ведущие отрасли промышленности, государство стало основным нанимателем. Труд был одной из форм служения государству: капиталистическая концепция соглашения о продаже и купле труда устарела. При определении размера заработной платы необходимо было принимать во внимание трудоемкость и опасность работы, а также степень ответственности и требуемую квалификацию. Сдельная оплата, санкционированная профсоюзным распоряжением в апреле 1918 г. [3], рассматривалась теперь не просто как допустимая мера, а как норма и никогда больше не являлась предметом обсуждения в качестве неотъемлемой части советской политики в области заработной платы.

В кодексе Законов о труде 1918 г. предусматривалась всеобщая трудовая обязанность, сбалансированная правом рабочего на получение работы, отвечавшей его квалификации, за соответствующую заработную плату; правда, это право было модифицировано в последней статье, предусматривавшей обязательное согласие на временную работу другого профиля, если не было подходящей работы. Однако в этом кодексе был обойден общий вопрос о мерах давления и принуждения. Кроме того, в более раннем декрете, принятом в сентября 1918 г., безработному воспрещалось отказываться от предлагаемой ему работы под страхом лишения пособия по безработице (в декрете идет речь "о воспрещении безработному отказываться от предлагаемой ему по специальности работы, если условия этой работы не отклоняются от норм, установленных тарифом соответствующего профсоюза". – Ред.) [4]. Правда, другого наказания не предусматривалось, а там, где естественной реакцией безработного была миграция в деревню, эта санкция была малоэффективна. По декрету от 29 октября 1918 г. биржи труда были преобразованы в местные органы Наркомтруда и стали единственным и обязательным каналом распределения рабочей силы как для рабочего, так и для нанимателя, однако без каких-либо дополнительных санкций за отказ рабочего от работы [5]. В том же месяце вышел декрет, официально санкционировавший мобилизацию представителей буржуазии обоего пола и всех возрастов (от 16 до 50 лет) на общественно полезную работу. Все представители буржуазии в возрасте от 14 до 55 лет получили "трудовые книжки"; последние должны были предъявляться для получения продовольственных карточек или разрешения на проезд и были действительны для этих целей при условии, если в них содержалась отметка о том, что их владелец выполняет общественно полезную работу [6].

Контуры трудовой организации достаточно четко проявились на II Всероссийском съезде профсоюзов в январе 1919 г. Гражданская война была в полном разгаре; за месяц до этого, на II Всероссийском съезде Советов народного хозяйства, был сделан крупный шаг в направлении централизованного контроля над промышленностью; а Ленин как раз говорил о "централизации" и об "отказе от чисто местнических интересов" как о единственном средстве ликвидации разрухи [7]. Именно в этих условиях профсоюзный съезд, из 600 с лишним делегатов которого 450 были большевиками, вновь столкнулся с вопросом об отношении профсоюзов к государству. И опять этот вопрос вызвал жаркие дебаты. Крошечная группа анархистов выступала за передачу всей власти в руки независимых профсоюзов; 30 меньшевистских делегатов проголосовали за резолюцию, которая подтверждала принцип независимости профсоюзов и в которой говорилось, что профсоюзы не могут и саму Советскую власть рассматривать как представительницу интересов рабочего класса; 37 социал-демократов-интернационалистов, возглавляемых Лозовским, осторожно потребовали разграничения функций профсоюзов от функций государственных органов и утверждали, что "на данном этапе революции" ни слияние с органами власти, ни подчинение им "недопустимо" [8]. Подавляющее большинство делегатов съезда проголосовало за большевистскую резолюцию, в поддержку которой с пространной речью выступил Ленин и которая признавала принцип "огосударствления" [9]. Правда, это должно было произойти не в результате акта слияния профсоюзов с органами государства, а "как совершенно неизбежный результат их совместной теснейшей и согласованной работы и подготовки профессиональными союзами широких рабочих масс к делу управления государственным аппаратом и всеми хозяйственными регулирующими органами" [10]. Резолюция оставляла место для некоторой неопределенности относительно того, поглотит ли государство со временем союзы или союзы поглотят государство.

Однако народный комиссар труда Шмидт, бывший в свое время секретарем Всероссийского Центрального Совета профсоюзов и обязанный этой организации своим назначением на пост наркома, тактично поддержал принцип профсоюзной инициативы:

"Главная и основная подготовительная работа возлагается на профсоюзы, и за Наркомтрудом остается сила принуждения государственной властью, чтобы осуществить эти положения. Более того, Комиссариат не только не должен вмешиваться в права профсоюзов, но даже сами органы НКТ должны быть построены из союзных аппаратов. Здесь, в центре, мы строго придерживаемся этого принципа".

Всероссийский Центральный Совет без колебаний заявил, что работа Наркомтруда и профсоюзов – это в основном "одна и та же работа":

"Ему (комиссариату) – приходится работать над тем, что выявляют профсоюзы своей повседневной работой и что они постановляют в определенных принимаемых на съездах положениях и резолюциях. Эти положения принимаются Комиссариатом труда, который, в качестве органа государственной власти, проводит их в жизнь".

Шмидт объяснил также, что сам народный комиссар труда является кандидатурой ВЦСПС и что саму организующую коллегию Наркомтруда составили из представителей ВЦСПС. Единственно, чего недоставало, – это установления такой же тесной координации между местными представителями Наркомтруда и профсоюзов [11]. Намек, выражавший мнение другой стороны этой молчаливой сделки, был высказан тем не менее Томским в его случайном замечании:

"В то время, когда профсоюзы регулируют заработную плату и условия работы, когда назначение Комиссара труда также зависит от нашего съезда, в Советской России не могут иметь место забастовки. Давайте поставим все точки над "i" [12].

Эта четкая формулировка политики по важнейшему практическому пункту имела большее значение, чем теоретическая неопределенность, все еще окутывавшая взаимоотношения профсоюзов с государством.

II Всероссийский съезд профсоюзов также попытался впервые разработать всеобъемлющую политику в области заработной платы. Меньшевистский делегат высказал пожелание о возврате к практике коллективных договоров [13]. Однако этот призыв был либо преждевременным, либо запоздалым. Кодекс законов о труде утвердил то, что фактически являлось односторонним установлением размеров заработной платы профсоюзами, принимаемым после консультаций с нанимателями и подлежащим формальному утверждению Наркомтрудом; основные декреты, определявшие уровень заработной платы в период военного коммунизма, издавались ВЦИК и Совнаркомом. В резолюции съезда говорилось об ответственности рабочих перед союзами и союзов – перед всем пролетариатом за увеличение производительности в деле осуществления хозяйственного восстановления страны. Политика в области заработной платы должна была основываться на соревновании и материальном стимулировании, то есть на принципе сдельной работы и премиальной оплаты, или же там, где сдельная оплата труда была неприемлема, – на четко установленных нормах производства. Тарифы заработной платы классифицировались по группам, причем две высшие категории резервировались для "высшего технического, коммерческого и административного персонала" и для "среднего технического и административного персонала". Все группы как административных работников, так и рабочих подразделялись на 12 категорий для каждого из трех разрядов в зависимости от степени мастерства; причем в каждом из этих разрядов ставки между всеми категориями распределялись равно-

мерно, а отношение высшей ставки к низшей должно было составлять 1:1,75 [14].

Хотя это было далеко от гипотетического идеала равной заработной платы для всех, все же данная мера представляла сокращение разрыва между ставками за квалифицированный и неквалифицированный труд, существовавшего до 1914 г. [15] Шмидт, выступая на съезде с докладом по данному вопросу, заявил, что "основным ядром предприятия всегда являлся средний квалифицированный рабочий" и что главное внимание должно быть направлено на то, чтобы это среднее основное ядро было возможно более справедливо оплачено; однако один из выступавших возразил, что "такое нивелирование (заработной платы) тяжело давит на квалифицированный слой пролетариата" [16]. Декретом ВЦИК от 21 февраля 1919 г. новые тарифы заработной платы были санкционированы для Москвы и ее окрестностей, причем декрет имел обратную силу начиная с 1 февраля. По этому декрету минимальная ставка для взрослого рабочего устанавливалась в размере 600 руб. в месяц, максимальная ставка для высшего административного персонала – в 3000 руб. в месяц; более высокие ставки могли устанавливаться только по специальному решению Совнаркома в каждом конкретном случае. Через три недели очередным декретом московская шкала заработной платы была распространена на всю страну, причем ставки для других районов устанавливались в процентном отношении к ставкам по Москве, принятым за 100 % [17]. В апреле 1919 г. декретом об оплате труда "ответственных политических работников" устанавливались оклады народным комиссарам, членам ВЦИК и некоторым другим служащим высшей категории в размере 2000 руб. в месяц, или две трети ставки для высшего технического и административного персонала [18]. В августе 1919 г. повышение цен привело к пересмотру заработной платы в сторону ее увеличения; низшая ставка была увеличена с 600 до 1200 руб., а высшая – с 3000 до 4800 руб. [19], причем тщательно соблюдалась тенденция к установлению большего равенства. Справедливости ради следует сказать, что на начальном этапе военного коммунизма, хотя и не принимались попытки осуществить идеал равной для всех заработной платы, принцип уравнивания служил эффективным тормозом на пути тенденций, продиктованных другими мотивами, в направлении большей дифференциации заработной платы. Этим тенденциям суждено было вскоре проявиться.

Важной составной частью работы II съезда профсоюзов явился прогресс, достигнутый в отношении сплочения профсоюзной организации. I съезд профсоюзов утвердил общий принцип о том, что профсоюзы должны создаваться "по производствам", а не на цеховых началах и что "узко-профессиональные" группировки должны быть поглощены, с тем чтобы все рабочие одного предприятия принадлежали к одному профессиональному союзу [20]. Предпринимались попытки следовать этому пра-

вилу; в одном источнике описывалось, как мелкие независимые союзы осенью 1918 г. были вынуждены покинуть петроградский резиновый завод "Треугольник", а рабочие – члены этих союзов – встать на учет в профсоюз рабочих химической промышленности [21]. Однако прогресс был медленным. II съезд, отметив, что осуществлению этого принципа мешали "политические и экономические предубеждения, которые отделяли рабочих от служащих и технического персонала", подчеркнул, что "за год диктатуры пролетариата" настало время претворить это правило в жизнь. Профсоюзы должны были взять на себя ответственность "за правильную работу предприятия или учреждения, за трудовую дисциплину среди рабочих и за соблюдение правил, установленных союзом по определению заработной платы и норм производительности"; они должны были попытаться сделать членство обязательным "за счет общих собраний рабочих". Решения Всероссийского съезда профсоюзов были обязательны для всех союзов и их членов, а Всероссийский Центральный Совет профсоюзов – уполномочен действовать от имени съезда и принимать обязывающие решения от его имени в промежутках между съездами [22]. В результате организационного упорядочения численность членов профсоюзов начала быстро расти; согласно имеющимся данным, число членов увеличилось с 1500 тыс. на июльской профсоюзной конференции 1917 г. до 2600 тыс. к моменту созыва I съезда в январе 1918 г., составив 3500 тыс. человек на II съезде в январе 1919 г. [23]

Date: 2015-12-13; view: 336; Нарушение авторских прав