Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Вдохновенные речи Айры
Нью‑Йорк 1974
После первого обеда с Говардом Кингсли Дена изо всех сил старалась развернуть шоу в противоположном направлении, но мало чего добилась. Уже в четвертый раз просила она Айру поставить в программу интервью со слепой женщиной, которой присудили звание Учитель года, и в четвертый раз он ей отказывал. Уоллес, остатки шевелюры которого в этот момент стриг личный парикмахер Нейт Албетта, сказал: – Никто не захочет смотреть эту слащавую до тошноты хренотень, правда, Нейт? – Меня не спрашивайте, – ответил Нейт. – Откуда мне знать. – Нет, захотят, Айра, – возразила Дена. – Вы не в курсе, но вокруг много хороших людей. Не все стараются перегрызть друг другу глотку. Пора вам выехать за пределы Нью‑Йорка, поездить по стране, познакомиться с людьми, которые вас смотрят. – Ты намекаешь, что я не знаю своего зрителя? Я? Ты видела цифры этой недели? – Нет. Но дело не в этом. – Я тебе кое‑что скажу, с твоего разрешения, и я, между прочим, цитирую того великого журналиста, Уолтера Уинчелла.[21] «Слухи – как наркотик, если подсадил людей, им каждый день нужна новая доза, и если ты их не подведешь, они будут твоими до конца жизни». Дена закатила глаза: – Прекрасно, Айра, давайте выгравируем это на бронзовой доске и повесим на стену. – Дена посмотрела на Нейта, державшего в руке острую бритву: – Может, перережете ему горло, ради меня, а? Нейт засмеялся, он привык к их спорам. – Знаешь, детка, пора тебе избавиться от своих ошибочных представлений о человеческой натуре. Люди только и ждут, чтобы замарать грязью ближнего своего. Вот что заставляет мир крутиться и дает тебе зарплату, так что молись, чтобы ничего не изменилось. Ты где‑то понабралась дурацких фантазий о братской любви. Да нет ее, пф! Думаешь, люди – это такие белые птички, парящие в облаках? Ничего подобного. Они свиньи и любят валяться в грязи. – Прелестно выразились, Айра. Я так рада, что вы мне все это рассказали. А то я уж было начала подозревать, что в мире есть один‑два достойных человека. Хорошо, что вы мне вовремя открыли глаза. Нейт опять засмеялся, а Уоллес сказал, раскурив погасшую сигару: – Давай, давай, можешь насмехаться, но если не будешь держать ухо востро, тебя затопчут. Нахваталась каких‑то идеалистических идей. Человек – благородное создание, мы, мол, можем изменить природу человека… Чушь все это. Не можешь ты ее изменить, сколько ни долбись головой о стену. У людей была пара миллионов лет, чтобы измениться, и они пока не изменились, правда? – Не слишком. – Ага, и не собираются меняться. По крайней мере, ты этого не увидишь. Так что забудь об этом. – А вы никогда не чувствовали себя хоть немного виноватым? Уоллес вскинул руки: – Иисус, что за дела? – Он поглядел на Нейта: – Я, кажется, вдруг очутился в фильме Франка Капры.[22]Только пощадите, не давайте мне роль жалкого неудачника. – Айра, я не навязываю вам роль неудачника. Я согласна, надо говорить о коррупции, но вы вряд ли знаете: народ жалуется, что передачи становятся слишком жестокими. Я постоянно это выслушиваю. – Естественно. Богатеи и власть имущие больше не могут контролировать прессу, и это их бесит. Но злодеи не мы, а они. Не стреляйте в гонца. – Я не стреляю, но скрытые камеры, которые вы ставите, – вещь очень сомнительная. – Эй, а кто тут решает, что умалчивать, что говорить? Ты? Президент? Нет. Говард Кингсли? Нет. Этот стародавний треп о том, что новости нужно умалчивать по причинам национальной безопасности, уже никого не убедит. Мы спустили с них штаны и выставили напоказ их хозяйство, и, разумеется, им это не нравится. Поэтому‑то они и визжат как недорезанные свиньи, и кого бы мы ни застукали – кого угодно, будь это хоть сам Папа Римский, – на том, что он полез в казну или еще куда, где ему не место, мы об этом заявим. Правильно, Нейт? – Правильно. – Теперь‑то телевидение зауважают. Мы можем поднять их или опустить, и они это поняли. Держись рядом со мной. Делай, что я тебе говорю, и народ будет драться, чтобы попасть к тебе на передачу. Ты станешь известней, чем большинство этих засранцев, у которых ты берешь интервью. И поверь, они рухнут и сгорят, а ты останешься и еще долго будешь работать. Уоллес поднял руку, останавливая Нейта, и наклонился к Дене: – Помнишь парня, который недавно залез на крышу высотки на Шестьдесят седьмой улице? Он грозился спрыгнуть, собрал толпу, и через каких‑то полчаса они стали орать ему: «Прыгай, прыгай!» – Да, помню. Гадость. – Ага, гадость, но это и есть твоя аудитория, детка, вот они, твои «хорошие» люди. Так что когда ты берешь интервью, помни: они сидят и ждут, чтобы что‑нибудь произошло. Они хотят событий, и рейтинг – тому доказательство. Думаешь, Уинчелл был виноват? Да нет же, черт, но помнят его, а не этих снобов из загородных клубов. – Айра, я только спрашиваю, почему нам всегда нужно бить так больно? Это же не война, а всего лишь телепередача. Неужели нельзя для разнообразия показать несколько историй об интересных людях? – Хочешь проповедовать? Иди в церковь. Это тебе не «Уолтоны»,[23]это новости. – Полагаю, это ответ «нет», никаких учительских историй. – Только если учитель заодно еще и растлитель малолетних. – Уоллес подал знак Нейту продолжать. – Вот тогда это история. Не было, конечно, смысла спорить с Айрой. Он прав. И рейтинги доказывали его правоту. Он первым ввел моду на интервью‑западни и стал совершенствовать возбуждающий болезненный укус. Поначалу над ним смеялись, затем стали ненавидеть, но теперь – нет. Мир так называемых теленовостей менялся, и менялся быстро. И сейчас все стремятся к такого рода изменениям. Как любил говорить Айра, «эй, да это бы и так случилось, просто я первый до этого додумался».
|