Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Мой герой
Нью‑Йорк 1973
Через две недели после интервью с Гамильтонами Дена и почти весь состав работников телевидения, включая Айру Уоллеса, пришли на устроенный Сердечным фондом обед в «Уолдорф‑Астория». Человеком года был признан Говард Кингсли, мэтр новостного телевещания и один из последних по‑настоящему великих дикторов Америки. Его представили как человека, чьи лицо и голос были для страны опорой в любом кризисе в последние тридцать лет, человека, который всегда утешит, убедит, что все в порядке, или разделит со всеми печаль. Для Дены и правда его лицо и голос казались настолько знакомыми, будто она знала его всю жизнь. Сейчас, в свои шестьдесят четыре, Кингсли был еще красив, вдумчив, спокоен и прекрасно говорил. Его ответная речь всех очаровала. Он поблагодарил жену за верность, за то, что продержалась рядом с ним сорок лет в богатстве и бедности (в основном в богатстве), и сказал, что без нее он, вероятней всего, продавал бы сейчас страховки в Де‑Мойне, штат Айова. Что жена и их дочь Анна всегда были «его надежной гаванью в бушующем море телевещания». За эту короткую речь ему пять минут аплодировали стоя, и даже такой умудренный, по ее мнению, профессионал, как Дена, была безмерно счастлива находиться с ним в одном зале. Во время обеда она попыталась объяснить себе, что же так отличает Кингсли от большинства остальных работников телевидения, с которыми она была знакома. Потом до нее дошло: честность, вот что. Не то чтобы он говорил или делал нечто особенное, просто, слушая его, ты понимал, что он прямой и порядочный человек, который наверняка говорит тебе правду. Он ничем не отличался от других, но в телемире честность постепенно становилась раритетом, все больше напоминая свет во мраке. Дена смотрела на его жену и дочь и чувствовала то, что всегда чувствовала, глядя на отца с дочерью, – грусть, смешанную с завистью. Своего отца она видела только на фотографии. Она завидовала даже дочурке Айры Уоллеса. Он мог быть презреннейшим из презренных, но дочку свою обожал. После обеда, выходя, Джей‑Си сказал: – Кстати, у нас приглашение на прием к Кингсли, это наверху. – Какой прием? – Небольшой прием для узкого круга друзей, который устраивает Джанет Рокфеллер. Джей‑Си был в числе основателей фонда и много кого знал. Идти туда Дене не хотелось. – Но почему? – Я там никого не знаю. Мы с ним не друзья, подумает еще, что я напрашиваюсь. – Да ну, брось. Я друг Джанет. Пошли. – Иди, я тебя здесь подожду. Но Джей‑Си отказов не принимал, и через пять минут Дена обнаружила себя в номере люкс наверху, на вечеринке для директоров всех трех телекомпаний, включая Джулиана Амзли, человека, стоящего во главе их телекомпании. Она была в ужасе, когда он встретился с ней взглядом. О боже, подумала Дена, теперь он будет считать, будто я прихожу на вечеринки незваной, но Амзли кивнул ей с явным удовольствием. Спустя тридцать минут, которые Дена провела, пытаясь слиться со стеной, она увидела, что Джанет Рокфеллер зовет всех, дабы представить почетному гостю. Теперь Дена вместе с Джей‑Си оказалась в очереди и хотела одного – провалиться сквозь землю. Говард Кингсли приближался, пожимая каждому руку и произнося несколько слов, и, когда Дену наконец представили, она чуть не присела в реверансе. Но как‑то ей все же удалось сохранить видимость спокойствия и сказать: – Поздравляю, сэр, мне очень понравилась ваша речь. Говард взглянул на нее с легкой усмешкой и кивнул: – Большое спасибо, юная леди. Она хотела отойти, но он добавил: – Кстати, мисс Нордстром, я видел интервью с Гамильтонами. Хорошая работа. Давайте как‑нибудь пообедаем. Дена выдавила «Спасибо», и тут хозяйка подвела следующего гостя. Она не ослышалась? Он в самом деле сказал: «Хорошая работа, давайте пообедаем» – или это была галлюцинация? Может, она неверно поняла, может, он, наоборот, сказал: «Отвратная работа, давайте побеседуем»? Джей‑Си стоял сзади, и Дена схватила его за руку. – Ты слышал, как он сказал: «Давайте пообедаем»? – Да. – Уверен? – Да. Я же был рядом. – О боже… как думаешь, чего он хочет? Джей‑Си засмеялся: – А ты как думаешь? Хочет сказать, что ты самая восхитительная и самая талантливая женщина в Нью‑Йорке. – Не говори глупостей. Он правда сказал: «Хорошая работа»? – Да. – Как думаешь, что это значит? – Это значит, он считает, что ты сделала хорошую работу. – И он это действительно сказал? – Да, Дена. Мне что, диктофон с собой носить, чтобы записывать сказанные в твою честь комплименты? – Нет, просто кто бы мог подумать, что такой человек будет меня смотреть. Я же просто ведущая каких‑то глупых интервью, призванных заполнить пробелы в эфире. Уже в такси Дена сказала: – Послушай, давай не пойдем домой, я слишком возбуждена. Поехали в «Сарди». Пока машина мчалась через весь город, Дена не умолкала. – До сих пор не могу поверить. Знаешь, Джей‑Си, я тебе не говорила, но он всегда был моим героем. – Говорила. – Правда? Попасть на такой обед в его честь – уже счастье, а уж познакомиться с ним лично… Джей‑Си хмыкнул. Ему нравилось наблюдать за ее радостью. – Не смейся, Джей‑Си, ничего смешного. Разве у тебя никогда не было предмета обожания, на которого ты хотел быть похожим? – Был. Хью Хефер.[15] – Да ну тебя. Ну правда, скажи, разве ты не удивился, что он мне столько внимания уделил? – Нет. – Почему? – Потому что я заранее знал, что он хочет с тобой познакомиться. – Как это? – Он просматривал список приглашенных. И сказал, что тебя особенно хочет видеть. Дена взвизгнула. – Джей‑Си, я тебя задушу! Почему же ты ничего не сказал? Я из‑за тебя вела себя как последняя дура. Могла бы заранее придумать, что сказать, порепетировать, вместо этого «Поздравляю, мне понравилась ваша речь». Курица! Почему ты меня не предупредил? – Потому что скажи я тебе заранее, тебя бы от волнения вырвало ему на костюм. – Что он сказал? Он сказал, что хочет меня видеть? – Нет, он сказал: «Я буду рад с ней познакомиться». – Джей‑Си, я сейчас не шучу. Повтори все точно, слово в слово. Не выдумывай. – Дена, когда он увидел твое имя в числе предполагаемых гостей, он сказал Джанет, цитирую: «Да, я буду рад с ней познакомиться». Позже, в баре «Сарди», после четырех бренди (впрочем, выпила она меньше, поскольку два пролила на платье), Дена спросила: – Интересно, а что он имел в виду под словом рад? Придя домой, она выкинула платье в мусорную корзину. Платье дорогое, но Дене было плевать, она до сих пор была на седьмом небе. Жаль, что некому позвонить, рассказать. Как всегда, в самые счастливые моменты жизни ей больше всего не хватало мамы.
|