Глава 17. На следующее утро инспектор Слак зашел повидать меня

На следующее утро инспектор Слак зашел повидать меня. Мне кажется, что он наконец‑то сменил гнев на милость. Может быть, со временем он позабудет даже историю с часами.

– Знаете, сэр, – начал он вместо приветствия, – а я проследил, откуда вам звонили.

– Что вы? – живо отозвался я.

– Загадочный звоночек. Звонили из домика привратника, что у Северных ворот Старой Усадьбы. А домик‑то сейчас пустует – старого сторожа проводили на пенсию, новый еще не въехал. Удобное, тихое местечко – окно сзади было открыто. На самом аппарате ни одного отпечатка – вытерли начисто. Наводит на подозрения.

– Что вы хотите сказать?

– А то, что звонили вам нарочно, чтобы убрать подальше от дома. Следовательно, убийство было обдумано заранее. Будь это просто дурацкий розыгрыш, никто не стал бы стирать отпечатки пальцев.

– Да. Логично.

– Отсюда следует и то, что убийца был хорошо знаком со Старой Усадьбой и ее окрестностями. Звонила вам не миссис Протеро. Я вызнал все ее маршруты в этот день до последней минутки. Полдюжины слуг готовы присягнуть, что она была дома до половины шестого. Шофер подал автомобиль и отвез их с полковником в деревню. Полковник зашел к ветеринару Квинтону поговорить об одной из лошадей. Миссис Протеро заказала кое‑что у бакалейщика и в рыбной лавке, а оттуда задами пошла к аллее, где мисс Марпл ее и увидела. Все лавочники, как один, говорят, что при ней даже сумочки не было. Старушенция‑то была права.

– Как всегда, – смиренно заметил я.

– А мисс Протеро в семнадцать тридцать была в Мач‑Бенэме.

– Совершенно верно, – сказал я. – Мой племянник тоже там был.

– Значит, с ней все нормально. Прислуга тоже вне подозрений. Конечно, взвинчена, перепугана, но другого и ждать не приходится, а? Само собой, я не спускаю глаз с дворецкого – приспичило ему вдруг уходить, и вообще… Но мне сдается, что он ничего не знает.

– Мне кажется, ваша работа принесла в основном отрицательные результаты, инспектор.

– Это еще как сказать, сэр. Обнаружилась одна интересная деталь – и совершенно неожиданно, доложу я вам.

– Да?

– Помните, какую сцену закатила миссис Прайс Ридли, ваша соседка, вчера с утра пораньше? По поводу телефонного звонка?

– Да, – сказал я.

– Мы проследили, откуда звонили, просто чтобы ее утихомирить, так вот вы нипочем не угадаете, откуда был звонок.

– Из переговорного пункта? – спросил я наугад.

– Нет, мистер Клемент. Ей звонили из коттеджа мистера Лоуренса Реддинга.

– Что? – воскликнул я, пораженный.

– Любопытно, да? Сам мистер Реддинг тут ни при чем. Он в это время – в восемнадцать тридцать – направлялся с доктором Стоуном к «Голубому Кабану» на виду у всей деревни. Такой вот факт. Наводит на размышления, да? Некто вошел в пустой коттедж и позвонил по телефону – кто это был? Два подозрительных телефонных звонка в один день. Думается, что между ними должна быть связь. Провалиться мне на этом месте – звонил один и тот же человек.

– Но с какой целью?

– А вот это нам и надо выяснить. Второй звонок кажется довольно бессмысленным, но в то же время… Улавливаете связь? Звонили от мистера Реддинга. Пистолет мистера Реддинга. Все, как нарочно, наводит на мистера Реддинга.

– Было бы более логично, если бы первый звонок был сделан из его дома, – возразил я.

– Ага! Но я это хорошенько обдумал. Что делал мистер Реддинг почти каждый день? Отправлялся в Старую Усадьбу и писал мисс Протеро. От своего коттеджа он ехал на мотоцикле через Северные ворота. Теперь понимаете, почему звонили оттуда? Убийца не знал, что мистер Реддинг больше не ездит в Старую Усадьбу.

Я немного поразмыслил, стараясь уложить в голове доводы инспектора. Они показались мне вполне логичными, а выводы – бесспорными.

– А на трубке телефона мистера Реддинга были отпечатки пальцев? – спросил я.

– Не было, – с досадой ответил инспектор. – Эта чертова перечница, что убирает у него, успела все стереть вместе с пылью. – Он помолчал, все больше распаляясь злобой. – Старая дура, что с нее возьмешь. Не может вспомнить, когда в последний раз видела револьвер. Может, он лежал себе на месте утром в день убийства, а может, и нет. Она «не знает, ей‑богу, не знает». Все они одинаковы! Говорил с доктором Стоуном, скорее для проформы, – продолжал он. – Он был сама любезность – дальше некуда. Они с мисс Крэм пошли на свой раскоп, или на раскопки, как оно там называется, примерно в половине третьего и провели там почти весь день. Доктор Стоун вернулся один, а она пришла попозже. Он говорит, что выстрела не слышал, однако жалуется на свою рассеянность. Но все это подтверждает наши выводы.

– Дело за малым, – сказал я. – Вы не поймали убийцу.

– Гм‑м, – откликнулся инспектор. – Вы слышали по телефону женский голос. И миссис Прайс Ридли, возможно, тоже слышала женский голос. Если бы выстрел не прозвучал сразу же после звонка, уж я бы знал, где искать.

– Где?

– А! Вот этого я вам и не скажу, сэр, – так будет лучше.

Я без малейшего зазрения совести предложил выпить по стаканчику старого портвейна. У меня есть в запасе отличный марочный портвейн. В одиннадцать часов утра не принято пить портвейн, но я полагал, что для инспектора Слака это значения не имеет. Конечно, это истинное кощунство и варварство по отношению к марочному портвейну, но тут уж не приходилось особенно щепетильничать.

«Усидев» второй стакан, инспектор Слак оттаял и разоткровенничался. Славное все‑таки винцо.

– Не то чтобы я вам не доверял, сэр, – пояснил он. – Вы же будете держать язык за зубами? Не станете трезвонить по всему приходу?

Я торжественно ему это обещал.

– Раз уж все это произошло у вас в доме, вам вроде бы положено знать, верно?

– Я с вами совершенно согласен, – сказал я.

– Так вот, сэр, что вы скажете про даму, которая навещала полковника Протеро вечером накануне убийства?

– Миссис Лестрэндж! – вырвалось у меня; я так удивился, что не умерил своего голоса.

Инспектор укоризненно взглянул на меня.

– Потише, сэр. Она самая, миссис Лестрэндж, я к ней давно приглядываюсь. Помните, я вам говорил – вымогательство.

– Едва ли оно могло стать причиной убийства. Это же глупо – убивать курицу, несущую золотые яйца. Я говорю, исходя исключительно из вашего предположения. Я лично ни на минуту этого не допускаю.

Инспектор фамильярно подмигнул мне.

– Ага! За таких, как она, джентльмены всегда стоят горой. А вы послушайте, сэр. Предположим, в прошлом исправно тянула денежки со старого джентльмена. Через несколько лет она его выслеживает и снова берется за старое дело. Однако за это время кое‑что переменилось. Закон теперь другой. Все преимущества тем, кто подает в суд на вымогателя, им гарантируется, что их имя не попадет в печать. Предположим, что полковник Протеро взбеленился и заявил, что подаст на нее в суд. Она попадает в переплет. Теперь за вымогательство пощады не жди. Отольются кошке мышкины слезки. И ей ничего не остается, как отделаться от него, да побыстрей.

Я молчал. Приходилось признать, что гипотеза, выдвинутая инспектором, была вполне допустима. На мой взгляд, только одно делало ее абсолютно неприемлемой – личные качества миссис Лестрэндж.

– Не могу согласиться с вами, инспектор, – сказал я. – Мне кажется, миссис Лестрэндж не способна заниматься вымогательством. И пусть это прозвучит старомодно, но она – настоящая леди.

Он поглядел на меня с нескрываемой жалостью.

– А, ладно, сэр, – сказал он снисходительно, – вы лицо духовное. Вы представления не имеете о том, что творится на свете. Леди, скажете тоже! Да знали бы вы о ваших согражданах то, что я знаю, вы бы рот раскрыли от изумления.

– Я говорю не о положении в обществе. Я даже готов допустить, что миссис Лестрэндж не принадлежит к светскому кругу. Но я говорю не об этом, а о личной утонченности и благородстве.

– Вы на нее смотрите другими глазами, сэр. Я – дело другое: конечно, я тоже мужчина, но при этом я офицер полиции. Со мной всякие фокусы с личной утонченностью не пройдут! Помилуйте, да эта ваша леди из тех, кто сунет вам нож под ребро и бровью не поведет!

Как ни странно, мне гораздо легче было представить себе миссис Лестрэндж убийцей, чем вымогательницей.

– Но, само собой, она не могла одновременно звонить своей настырной соседке и убивать полковника Протеро, – продолжал инспектор.

Промолвив эти слова, инспектор вдруг с размаху хлопнул себя по ляжке.

– Ясно! – воскликнул он. – Вот в чем цель телефонного звонка. Вроде алиби. Знала, что мы его свяжем с первым. Нет, я это так не оставлю. Может, она подкупила какого‑нибудь деревенского парнишку, чтобы позвонил вместо нее. Он‑то ни за что не догадался бы, что помогает убийце.

Инспектор вскочил и поспешно удалился.

– Мисс Марпл хочет тебя видеть, – сказала Гризельда, заглядывая в комнату. – Прислала совершенно неразборчивую записку – буковки как паутинка и сплошь подчеркнутые слова. Я даже прочесть толком не могу. Видимо, она не может выйти из дома. Беги поскорей, повидайся с ней и разузнай, что творится. Я бы и сама с тобой пошла, но с минуты на минуту нагрянут мои старушки. Не выношу я старушек! Вечно жалуются на больные ноги и норовят еще сунуть их тебе под нос! Нам еще повезло, что на сегодня назначили следствие! Тебе не придется смотреть крикетный[23]матч в Юношеском клубе.

Я поспешил к мисс Марпл, перебирая в уме возможные причины столь срочного вызова.

Мисс Марпл встретила меня в большом волнении, которое, мне кажется, можно было даже назвать паникой. Она вся раскраснелась и впопыхах выражала свои мысли несколько бессвязно.

– Племянник! – объяснила она. – Родной племянник, Рэймонд Уэст, литератор. Приезжает сегодня. Как снег на голову. И за всем я должна следить сама! Разве служанка может хорошенько выбить постель, а к тому же придется готовить что‑нибудь мясное к обеду. Джентльменам нужна такая уйма мяса, не правда ли? И выпивка. Непременно должны быть в доме выпивка и сифон.

– Если я могу чем‑нибудь помочь… – начал я.

– О! Вы так добры! Я не к тому. Времени предостаточно, честно говоря. Трубку и табак он привозит с собой – прекрасно, я рада, признаюсь вам. Рада – ведь не придется гадать, какие сигареты ему покупать. А с другой стороны, очень печально, что запах потом не выветривается из гардин целыми неделями. Конечно, я открываю окна и вытряхиваю их каждое утро. Рэймонд встает очень поздно – наверно, все писатели этим грешат. Он пишет очень умные книжки, хотя, я думаю, люди вовсе не такие несимпатичные, как в его книгах. Умные молодые люди так мало знают жизнь, правда?

– Не хотите ли пообедать с нами, когда он приедет? – спросил я, все еще не понимая, зачем меня сюда вызвали.

– О! Нет, благодарю вас, – ответила мисс Марпл. – Вы очень добры, – добавила она.

– Вы хотели меня видеть, – наконец не выдержал я.

– О! Конечно! Я так переполошилась, что у меня все из головы вылетело. – Она внезапно побежала к двери и окликнула служанку: – Эмили! Эмили! Не те простыни! С оборочками и вензелями – и не держите так близко к огню!

Она прикрыла дверь и на цыпочках вернулась ко мне.

– Дело в том, что вчера вечером случилось нечто интересное, – объяснила она. – Мне показалось, что вы захотите об этом узнать, хотя в тот момент я ничего не поняла. Вчера ночью мне не спалось – обдумывала это печальное событие. Я встала и выглянула в окно. Как вы думаете, что я увидела?

Я вопросительно смотрел на нее.

– Глэдис Крэм, – сказала мисс Марпл очень веско. – Представьте себе – она шла в лес с чемоданом!

– С чемоданом?

– Где это слыхано? Чего ради она в полночь шла в лес с чемоданом? Понимаете, – сказала мисс Марпл, – я не стану утверждать, что это связано с убийством. Но это странное дело! А именно сейчас мы все понимаем, что обращать внимание на странные дела – наш долг.

– Уму непостижимо, – сказал я. – Может быть, она решила, э‑э, переночевать у раскопа, как вы полагаете?

– Нет, ночевать она там не собиралась, – сказала мисс Марпл. – Потому что вскоре она возвратилась, и чемодана при ней не было.

Date: 2015-12-12; view: 341; Нарушение авторских прав