Глава 16. На пороге дома я столкнулся с Хэйдоком

На пороге дома я столкнулся с Хэйдоком. Он бросил неприязненный взгляд вслед Слаку, как раз выходившему из калитки, и резко спросил:

– Он ее допрашивал?

– Да.

– Надеюсь, он был вежлив?

По моему мнению, вежливость – искусство, которому инспектор Слак научиться так и не сумел, хотя сам он, видимо, считал свои манеры безупречными. Однако мне не хотелось еще больше расстраивать Хэйдока. Он и без этого выглядел озабоченным и удрученным. Поэтому я сказал, что инспектор держался вполне прилично.

Кивнув, Хэйдок прошел в дом, а я пошел вперед по деревенской улице и вскоре нагнал инспектора. Подозреваю, что он нарочно замедлял шаг. Какую бы антипатию он ко мне ни испытывал, он не из тех, кто допустит, чтобы симпатии и антипатии мешали ему раздобыть нужную информацию.

– Вы что‑нибудь знаете об этой даме? – напрямик спросил он меня.

Я ответил, что совершенно ничего не знаю.

– Она вам не говорила, почему сюда переехала?

– Нет.

– И однако же, вы к ней ходите?

– Посещение прихожан входит в мои обязанности, – ответил я, не упоминая о том, что за мной посылали.

– Хм… Пожалуй… – Некоторое время он что‑то обдумывал, а потом заговорил снова, не устояв перед искушением продолжить не увенчавшийся успехом разговор в доме миссис Лестрэндж: – Темное дельце, как я погляжу.

– Вы так думаете?

– Ну да, типичное вымогательство. Довольно забавно, если вспомнить, какая репутация была у этого полковника Протеро. Но ведь верить нельзя никому. Церковный староста, который ведет двойную жизнь. Не он первый, не он последний.

У меня в голове промелькнуло смутное воспоминание о высказывании мисс Марпл по тому же поводу.

– Неужели вы всерьез так думаете?

– Так уж выходит, все факты налицо, сэр. С чего бы такой изящной и нарядной леди забираться в эту забытую богом дыру? С чего это она отправляется к нему в гости в такое время, когда с визитами не ходят? Странно! А почему она не желает видеть ни миссис Протеро, ни мисс Протеро? Да уж, все сходится. Она не спешит признаваться, ведь вымогательство – уголовно наказуемое деяние. Но мы из нее правду вытряхнем. Судя по тому, что нам известно, ее показания будут очень интересны. Если у полковника Протеро был какой‑то темный секретик в жизни – что‑нибудь постыдное, – тогда, сами понимаете, перед нами открываются широкие возможности.

Это я хорошо понимал.

– Я пытался вытянуть что‑нибудь из дворецкого. Мог же он подслушать, о чем говорили полковник Протеро и Лестрэндж. За дворецкими это водится. Но он клятвенно уверяет, что даже понятия не имеет, о чем они говорили. Кстати, из‑за визита этой леди он потерял работу: полковник на него набросился чуть не с кулаками за то, что он посмел ее впустить. Дворецкий в ответ пригрозил, что уйдет. Говорит, этот дом все равно был ему не по душе и он собирался уходить в любом случае.

– Вот как?

– Вот вам, кстати, и еще один человек, который мог затаить зло на полковника.

– Но вы же не подозреваете этого человека всерьез – как его фамилия, кстати?

– Фамилия его Ривз, я и не говорил, что подозреваю его. Просто верить никому нельзя, вот это точно. Мне его манеры не нравятся – уж больно он елейный, скользкий, как угорь.

Интересно, что сказал бы Ривз о манерах инспектора Слака?

– Теперь, пожалуй, самое время допросить шофера.

– В таком случае, – сказал я, – нельзя ли мне подъехать с вами на машине? Мне нужно поговорить с миссис Протеро.

– О чем это?

– О предстоящих похоронах.

– А! – Инспектор Слак едва заметно смутился. – Следствие состоится завтра, в субботу.

– Именно так. Похороны, вероятно, будут назначены на вторник.

Казалось, инспектор Слак слегка устыдился своей грубости. Он попытался ее загладить, предложив мне присутствовать при допросе шофера, Мэннинга.

Мэннинг славный малый, ему не больше двадцати шести. Инспектор явно нагонял на него страх.

– Ну вот что, парень, – сказал Слак, – мне нужно у тебя кое‑что узнать.

– Да, сэр, – пролепетал шофер. – Как угодно, сэр. – Если бы убийство было делом его рук, он вряд ли выглядел бы более потерянным и перепуганным.

– Ты возил своего хозяина в деревню вчера днем?

– Да, сэр.

– В котором часу?

– В пять тридцать.

– Миссис Протеро была с вами?

– Да, сэр.

– По дороге нигде не останавливались?

– Нет, сэр.

– А что вы делали в деревне?

– Полковник вышел и сказал, что машина ему больше не понадобится. Он пойдет домой пешком. Миссис Протеро поехала за покупками. Свертки уложили в машину. Она сказала, что я больше не нужен, и я поехал домой.

– А она осталась в деревне?

– Да, сэр.

– Который был час?

– Четверть седьмого, сэр. Точно четверть седьмого.

– А где ты ее оставил?

– Возле церкви, сэр.

– Полковник говорил, куда собирается, или нет?

– Он сказал, что надо повидать ветеринара… насчет одной из лошадей.

– Ясно. И ты приехал сюда, прямиком?

– Да, сэр.

– В Старой Усадьбе два въезда – Южный и Северный. Как я понимаю, в деревню ты выезжал через Южные ворота?

– Да, сэр, как всегда.

– А обратно – тем же путем?

– Да, сэр.

– Гм‑м… Ну ладно, пока достаточно. А! Вот и мисс Протеро.

Летиция шла к нам медленно, словно нехотя.

– Я беру «Фиат», Мэннинг, – сказала она. – Заведите мотор, пожалуйста.

– Сию минуту, мисс.

Он подошел к двухместной спортивной машине и поднял капот.

– Можно вас на минуту, мисс Протеро? – сказал Слак. – Мне необходимо знать, кто где был вчера во второй половине дня. Простая формальность, не обижайтесь.

Летиция смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Да я сроду не смотрю на часы!

– Насколько я знаю, вчера вы ушли из дому вскоре после ленча?

Она кивнула.

– А куда, разрешите узнать?

– Играть в теннис.

– С кем?

– С семьей Хартли Напье.

– Из Мач‑Бенэма?

– Да.

– А когда вы вернулись?

– Не знаю. Я же вам сказала, что никогда не смотрю на часы.

– Вы вернулись, – сказал я, – около половины восьмого.

– А, верно, – сказала Летиция. – Прямо в разгар представления. Анна в истерике, а Гризельда ее утешает.

– Благодарю вас, мисс, – сказал инспектор. – Это все, что я хотел узнать.

– Только‑то? – сказала Летиция. – Вы меня разочаровали.

Она пошла от нас к «Фиату».

Инспектор украдкой дотронулся до своего лба и шепотом спросил:

– Что, малость не в себе?

– Ничего подобного, – сказал я. – Но ей нравится такой казаться.

– Ладно. Пойду допрошу прислугу.

Заставить себя полюбить инспектора Слака – свыше сил человеческих, но его кипучей энергией нельзя не восхищаться.

Мы расстались, и я спросил у Ривза, где я могу найти миссис Протеро.

– Она прилегла отдохнуть, сэр.

– Тогда я не стану ее беспокоить.

– Может, вы подождете, сэр, я знаю, миссис Протеро хотела обязательно с вами повидаться. Она сама сказала за ленчем.

Он провел меня в гостиную, включил свет – занавески были опущены.

– Какие печальные события, – сказал я.

– Да, сэр. – Голос дворецкого звучал холодно, хотя и почтительно.

Я взглянул на него. Какие чувства кипят под этой маской вежливого равнодушия? Может быть, он знает что‑то, но не говорит? Трудно найти что‑либо более неестественное для человека, чем маска вышколенного слуги.

– Еще что‑нибудь угодно, сэр?

Мне почудилось, что за этим привычным выражением таится хорошо скрытая тревога.

– Нет, ничего, – ответил я.

Мне не пришлось долго ждать – Анна Протеро вышла ко мне очень скоро. Мы поговорили о некоторых делах, а потом она воскликнула:

– Какой чудный, добрый человек доктор Хэйдок!

– Лучший из всех, кого я знаю.

– Он был поразительно добр ко мне. Но у него всегда такой грустный вид – вам не кажется?

Мне как‑то не приходило в голову называть Хэйдока грустным. Я немного подумал.

– Нет, не замечал, – сказал я.

– И я тоже, до сегодняшнего дня.

– Порой наши личные горести обостряют наше зрение, – сказал я.

– Как это верно. – Она помолчала и сказала: – Мистер Клемент, одного я никак не могу понять. Если мужа застрелили сразу же после моего ухода, то почему я не слышала выстрела?

– Полиция полагает, что выстрел был сделан позже.

– А как же записка – там стоит «18.20»?

– Возможно, эти цифры приписаны другой рукой – рукой убийцы.

Кровь отхлынула от ее щек.

– Какой ужас!

– А вам не бросилось в глаза, что цифры написаны не его почерком?

– Да там вообще не его почерк!

Это была правда. Неразборчивые каракули в записке ничем не напоминали четкий почерк Протеро.

– Вы уверены, что они не подозревают Лоуренса?

– По‑моему, с него сняты все подозрения.

– Но, мистер Клемент, кто же это сделал? Люциус не вызывал у людей симпатии – я знаю, но и настоящих врагов у него не было, мне кажется. То есть заклятых врагов.

Я покачал головой:

– Сие покрыто тайной.

Я снова вспомнил о семи подозреваемых, которых не захотела назвать мисс Марпл. Хотелось бы знать, кто они…

Распрощавшись с Анной, я приступил к выполнению своего замысла.

Я пошел домой по тропинке. Дойдя до перелаза, я немного вернулся назад, до места, где растительность казалась мне слегка помятой, свернул с тропинки и углубился в кусты. Лес здесь был густой, с кустарником, ветви которого переплетались внизу. Я пробивался сквозь заросли с некоторым усилием, как вдруг услышал, что недалеко от меня еще кто‑то пробирается через кустарник. Я остановился в нерешительности, и передо мной возник Лоуренс Реддинг. Он тащил увесистый валун.

Должно быть, вид у меня был удивленный – Лоуренс вдруг разразился смехом.

– Да нет, – сказал он. – Это не улика, а нечто вроде мирного подношения.

– Мирное подношение?

– Ну да, назовем это началом мирных переговоров. Мне нужен предлог, чтобы зайти к вашей соседке, мисс Марпл, и мне подсказали, что лучше всего преподнести ей камень или обломок скалы для ее японского садика.

– Это верно, – согласился я. – А что вам понадобилось от почтенной леди?

– Вот что. Если вчера вечером можно было что‑нибудь увидеть, мисс Марпл это наверняка видела. Я даже не говорю о чем‑то, непременно связанном с убийством, то есть связанном с ее точки зрения. Я имею в виду просто что‑то из ряда вон выходящее, диковинное, какую‑нибудь мелочь, которая поможет нам разгадать загадку. Что‑то такое, о чем она даже не сочла нужным сообщить полиции.

– Такое очень может быть, мне кажется.

– Во всяком случае, игра стоит свеч. Клемент, я собираюсь разобраться в этом деле до конца. Хотя бы ради Анны. А на Слака я не очень надеюсь, конечно, он из кожи вон лезет, но усердие никогда не заменит ума.

– Насколько я понял, передо мной излюбленный герой приключенческих историй – сыщик‑любитель, – сказал я. – Не уверен, что в реальной жизни они и впрямь оказываются удачливей профессионалов.

Он пристально взглянул на меня и внезапно расхохотался.

– А вы‑то что делаете в лесу, падре?

Признаюсь, я покраснел.

– Наверно, то же, что и я, могу поклясться. Нам с вами явилась одна и та же мысль, правда? Как убийца пробрался в кабинет? Первый путь – по аллее и в калитку, второй – через парадную дверь, третий – есть какой‑нибудь третий путь, а? Я решил расследовать, нет ли следов и сломанных кустов поблизости от стены вашего сада.

– И мне пришло в голову то же самое, – сознался я.

– Однако я не успел приступить к делу, – продолжал Лоуренс. – Так как решил, что надо бы сначала повидать мисс Марпл, убедиться, что никто не проходил по аллее вчера вечером, пока мы были в мастерской.

Я замотал головой.

– Она настаивала на том, что никто не проходил.

– Ну да, никто – никто из тех, кого она считает кем‑то. Звучит как дикий бред, но вы меня понимаете. Мог же там быть кто‑то вроде почтальона, или молочника, или посыльного от мясника – кто‑то, чье присутствие настолько привычно, что вы об этом не считаете нужным даже упоминать.

– Вы начитались Честертона[22], – заметил я.

Лоуренс не отпирался.

– Вам не кажется, что в этом что‑то есть?

– Все может быть, – согласился я.

И мы без промедления отправились к мисс Марпл. Она работала в своем садике и окликнула нас, когда мы перебирались через перелаз.

– Что я говорил? – шепнул Лоуренс. – Она видит все и вся.

Она приняла нас очень приветливо и очень обрадовалась громадному валуну, который Лоуренс торжественно ей преподнес.

– Вы так заботливы, мистер Реддинг. Необыкновенно заботливы.

Лоуренс, ободренный похвалой, приступил к расспросам. Мисс Марпл выслушала его со вниманием.

– Да‑да, я понимаю, что вы хотите сказать, и вы совершенно правы – об этих встречах никто никогда не упоминает или не считает их достойными упоминания. Но я вас уверяю, что ничего подобного не было. Ничего подобного.

– Вы уверены, мисс Марпл?

– Совершенно уверена.

– А может, вы видели кого‑нибудь, кто шел в тот вечер по тропинке в лес? – спросил я. – Или выходил из лесу?

– О! Да, множество народу. Доктор Стоун и мисс Крэм пошли той дорогой – им так ближе всего до раскопа. Это было после двух. Доктор Стоун потом вернулся тем же путем – вы это сами знаете, мистер Реддинг, он ведь подошел к вам и миссис Протеро.

– Кстати, – вспомнил вдруг я. – Выстрел – тот, что вы слышали, мисс Марпл. Мистер Реддинг и миссис Протеро должны были тоже его слышать.

Я вопросительно взглянул на Лоуренса.

– Да, – сказал он, хмурясь. – Мне кажется, я слышал какие‑то выстрелы. Кажется, был один или два.

– Я слышала только один, – заметила мисс Марпл.

– Мне было не до того, и я не обратил внимания, – сказал Лоуренс. – Проклятье, если бы я мог вспомнить! Если бы я знал! Вы понимаете, я был так поглощен, так…

Он смутился и умолк. Я тактично кашлянул. Мисс Марпл, радея о благопристойности, переменила тему:

– Инспектор Слак пытался выяснить, слышала я выстрел после того, как мистер Реддинг и миссис Протеро вышли из мастерской, или до того. Мне пришлось признаться, что я определенно сказать не могу, но мне кажется – и тем больше, чем больше я об этом думаю, – что это было после.

– Тогда это, по крайней мере, оправдывает знаменитого доктора Стоуна, – сказал Лоуренс с глубоким вздохом. – Хотя не было ни малейшего повода подозревать его в убийстве бедняги Протеро.

– Ах, – откликнулась мисс Марпл. – Мне всегда казалось, что было бы благоразумнее подозревать каждого – совсем немного, чуть‑чуть. Я всегда говорю – ничего нельзя знать заранее, не правда ли?

Мисс Марпл оставалась верна себе. Я спросил Лоуренса, согласен ли он с ее мнением относительно выстрела.

– Ничего не могу сказать, хоть убейте. Понимаете, был просто какой‑то привычный звук. Я бы скорее сказал, что он прозвучал, когда мы еще были в мастерской. Стены заглушили его – и мы не обратили на него внимания.

Тому были иные причины, кроме глухих стен, заметил я про себя.

– Я спрошу Анну, – сказал Лоуренс. – Она может вспомнить. Да, кстати, мне кажется, есть еще одно загадочное происшествие, нуждающееся в объяснении. Миссис Лестрэндж, эта таинственная незнакомка в Сент‑Мэри‑Мид, нанесла визит старику Протеро в среду вечером после обеда. И похоже, никто не знает, в чем там было дело. Старик Протеро не заикнулся об этом ни жене, ни Летиции.

– Быть может, наш викарий знает, – сказала мисс Марпл.

Ну как эта женщина проведала, что я сегодня днем заходил к миссис Лестрэндж? Как она обо всем дознается, ума не приложу! В этом есть что‑то мистическое. Просто ужас берет.

Я покачал головой и сказал, что ничего не знаю.

– А что думает инспектор Слак? – спросила мисс Марпл.

– Он приложил все усилия, чтобы запугать дворецкого, но дворецкий оказался, как видно, не слишком любопытен и не подслушивал под дверью. Так что никто ничего не знает, увы.

– А мне казалось, что кто‑нибудь должен был услышать, хотя бы случайно, – сказала мисс Марпл. – Понимаете, кто‑нибудь всегда слышит, не так ли? Мне кажется, мистер Реддинг может что‑нибудь разузнать.

– Но миссис Протеро тоже ничего не знает.

– А я и не говорю про Анну Протеро, – парировала мисс Марпл. – Я говорю про служанок, про женскую часть прислуги. Они ни за что не станут откровенничать с полицией. Но привлекательный молодой человек – прошу меня извинить, мистер Реддинг, – да еще после того, как его несправедливо заподозрили, – о! Я не сомневаюсь, что ему они тотчас все выложат.

– Пойду и попытаю счастья сегодня же, – с жаром заявил Лоуренс. – Благодарю за идею, мисс Марпл. Пойду туда сразу же – сразу же после того, как мы с викарием довершим одно маленькое общее дельце.

Я тоже подумал, что пора заняться «дельцем». Я попрощался с мисс Марпл, и мы с Лоуренсом снова пошли в лес.

Сначала мы прошли по тропе до того места, где явно кто‑то протоптал след вправо от дорожки. Лоуренс сказал, что он уже шел по этому следу и ничего не обнаружил, но, добавил он, можно еще раз проверить. Может быть, он чего‑то не заметил.

Однако он был прав. Через десять‑двенадцать ярдов было уже не видно ни сломанных веток, ни сбитой листвы. Именно с этого места Лоуренс вернулся на тропу раньше, когда мы повстречались.

Мы снова вышли на тропу и прошли дальше, до того места, где кусты были чуть примяты – почти незаметно для глаза. На этот раз след оказался куда интереснее. Он извивался, неуклонно ведя к стене моего сада. Наконец мы вышли к стене – там, где кусты подступали к ней вплотную. Стена была высокая. Верх ее венчало весьма сомнительное украшение – куски битых бутылок, так что, если бы кто‑то приставлял к стене лестницу, следы обязательно сохранились бы не только на земле, но и наверху.

Мы медленно пробирались вдоль стены, когда до наших ушей донесся треск сломанной ветки. Я поспешил вперед, прорываясь сквозь густые заросли кустарника, и нос к носу столкнулся с инспектором Слаком.

– Так, это вы, – сказал он. – И мистер Реддинг. Позвольте спросить, что это вы, джентльмены, тут делаете?

Мы были слегка обескуражены и во всем признались.

– Ах вот оно что, – сказал инспектор. – А ведь, оказывается, мы не такие идиоты, как о нас думают, – мне пришла в голову та же мысль. Я здесь уже больше часа. Хотите знать мое мнение?

– Да, – кротко ответил я.

– Кто бы там ни убил полковника Протеро, он прокрался не отсюда! Ни одного следа ни с этой стороны, ни с той. Тот, кто убил полковника Протеро, вошел с парадного хода. И другого пути нет.

– Невозможно! – воскликнул я.

– Почему это невозможно? У вас дверь всегда нараспашку. Любой может войти при желании. Из кухни ничего не видать. Они знали, что вас удалось убрать с дороги, знали, что миссис Клемент уехала в Лондон, знали, что мистер Деннис приглашен играть в теннис. Это же проще, чем дважды два четыре. И не было никакой необходимости разгуливать по деревне. Прямо против ворот вашего сада проходит дорожка, по ней можно повернуть вот в этот самый лес и выйти где вам заблагорассудится. И все пойдет как по маслу – если только миссис Прайс Ридли в эту самую минуту не выйдет из своей калитки. И ни к чему по стенам лазать. Тем более что из окон верхнего этажа в доме миссис Прайс Ридли просматривается почти вся стена. Нет, вы уж мне поверьте, они прошли только так, и не иначе.

Приходилось согласиться – очевидно, он был прав.

Date: 2015-12-12; view: 315; Нарушение авторских прав