Вместо заключения. Порой у учителей-словесников возникают сомнения в том, под силу ли выпускнику средней школы написание в экстремальных условиях экзамена небольшой критической

Порой у учителей-словесников возникают сомнения в том, под силу ли выпускнику средней школы написание в экстремальных условиях экзамена небольшой критической статьи. В качестве примера, подтверждающего, что такое возможно, хотелось бы предложить сочинение выпускницы 2000 года Овсянниковой Юлии (г. Торопец Тверской области) на тему “Стихотворение М.Ю. Лермонтова “Я не унижусь пред тобою...” (восприятие, истолкование, оценка)”. Мы приводим его с некоторыми сокращениями.

Стихотворение М.Ю. Лермонтова “Я не унижусь пред тобою...” входит в цикл стихотворений (1830—1832 гг.), предпосылкой к созданию которого явилась трагическая любовь поэта к Наталье Фёдоровне Ивановой — адресату цикла <...> В стихотворении реализована мысль, присущая всей любовной лирике Лермонтова: лирическое “я” стихотворения стремится к любви, пониманию, которое должно быть воплощено в “ты”, но объединение “я” и “ты” невозможно, потому что для лирического “я” неприемлема потеря своей исключительности, значимости, своей индивидуальности. <...>

Уже первая строка стихотворения устанавливает оппозицию “я” и “ты”. И “я”, и “ты” в стихотворении самодостаточны. Они противостоят друг другу. Оппозиция получает развитие в двух следующих строках: местоимение “твой” противопоставляется параллельному “моей”. В четвёртой строке происходит, казалось бы, снятие оппозиции, так как “я” и “ты” объединяются в “мы”, но это объединение немедленно отменяется эпитетом “чужие”. Таким образом, противопоставление “я” и “ты” через мнимое снятие оппозиции ещё более усиливается. Антитеза продолжается и в параллельных синтаксических конструкциях: “Ты позабыла...” — “...я... не отдам”. Полнейшее несовпадение “я” и “ты” подчёркивается употреблением частиц “не” и сочетаний букв “не” и “ни”: “возНЕнавидел”, “уНИжусь”. Антитеза “я” и “ты” развивается и достигает кульминации в последней строке: “Ты знала — я тебя не знал!” Тире подчёркивает параллельность, несовпадение “я” и “ты”, как и содержащийся в строке синтаксический параллелизм, а частица “не” обозначает их противопоставление.

Антитеза “я” и “ты” заключает в себе и оппозицию отдельных понятий, действий, связанных с ними и тоже противопоставляемых. Попробуем составить ряд этих антитез:

Итогом этого противопоставления становится антитеза “ты” и “мир”, который лирический герой променял на ложную, по его мнению, любовь.

Особенно важны в тексте пространственные отношения. Они намечены уже в первой строке: “Я не унижусь пред тобою...” Глагол “унижусь” носит значение действия, осуществляемого в направлении сверху вниз. Итак, с первой же строки “низ” в стихотворении семантически связывается с “ты”. Позже эта связь подкрепляется следующими строками: “...у ног твоих...” “Я” же стремится в обратном направлении, снизу вверх. С “я” связываются такие слова, как “небесной”, “горам”, “небо”. Итог: “я” стремится к высшему, к духовному началу, “ты” же обращает его к “земному”. Интересно, что с пространственными отношениями в тексте связаны и два параллельных лексико-семантических ряда. С “земным” “ты” соотносятся слова “ног”, “улыбке”, “глазам”, “руку”, то есть слова, выступающие в стихотворении в роли прозаизмов. “Высшему” же, тому, к чему стремится “я”, соответствуют слова высокого стиля: “вдохновенье”, “мыслию небесной”, “силой духа”, “бессмертье”, “горд” и т.д. Эти наблюдения позволяют сделать вывод о сущности трагедии лирического героя: то, что предназначено для него как для поэта, всё высшее, исполненное вдохновения, творчества, он променял на “земное”, пошлое, обыденное, поверив, что и в этой обыденности можно найти идеал. <...>

Стихотворение написано в жанре послания. Но, в отличие от стихов в альбом, от стихотворений, воспевающих любовь и говорящих о ней как о чувстве, дающем творческие силы, “Я не унижусь пред тобою...” говорит о любви как о чувстве, невозможном для героя, а потому не только не дарящем ему радости бытия, творческих сил, но и лишающем их. Герой одинок и даже озлоблен. Ни один из поэтов до Лермонтова не осмелился бы в послании к женщине, некогда им любимой, позволить себе употребление ораторских интонаций, ораторского пафоса. А между тем Лермонтов предельно насыщает свой монолог эмоциями: в тексте присутствуют и укоряющие, горькие восклицания, и гневные, яростные вопросы. Поток эмоций непрерывен, он обрушивается на читателя грохочущей лавиной. Очевидно, поэтому поэт отказывается от деления текста на традиционные строфы, чувства лирического героя слиты, едины. Этот поток вызывает ответные чувства у читателя. <...>

Лирический герой Лермонтова, вечно ищущий любви, ищущий тот самый абсолют, к которому стремятся все романтики, не может найти его в пошлом мире, мире обыденных, земных забот. Ни любовь, ни “битвы” не могут облегчить герою этот поиск, эту жажду счастья. Мир не может дать романтику идеала, а потому конфликт героя с миром заведомо неразрешим. Осознание этой обречённости, этого отсутствия прекрасного и необходимого душе в страшном, чуждом мире делает всю поэзию Лермонтова и данное стихотворение трагичными. Читателя не могут оставить равнодушным боль, крик ищущей, терзающейся, томящейся души, выраженные в лирике Лермонтова. Его стихи волнуют, тревожат, заставляют задуматься об ужасе, трагизме бытия и душе, одиноко блуждающей в поисках света.