Литературные политические произведения до 18 века

ПУБЛИЦИСТИКА - вид исторических источников, возникающий в общественной сфере. Публицистика призвана выразить мнение какой-либо социальной группы об общественно значимой проблеме. Публицистические произведения могут иметь как индивидуального, так и коллективного автора. Отличительной особенностью публицистики России является то, что ее значительная (подавляющая) часть разделяется на проправительственную и антиправительственную. Классификация публицистики как вида исторических источников не разработана, однако можно выделить несколько групп публицистических произведений: авторские публицистические произведения; публицистика массовых народных движений; проекты государственных преобразований и конституций. Одной из центральных проблем, вокруг которых разгорелась полемика, была проблема человеческого «самовластья». Она развивалась прежде всего в богословской традиции. Одним из аспектов темы «самовластья» был вопрос о пределах царской власти: должен ли государь отчитываться за свои действия перед подданными либо он отвечает за них только перед Богом. Этот вопрос стал одним из центральных в сочинениях Иосифа Волоцкого.

Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин) (1439 - 1515, Иосифо-Волоколамский монастырь) - церковный деятель, писатель, глава иосифлян, оставил обширное лит. наследие, наибольшей известностью пользовался труд "Просветитель". До нас дошли от него более 20 посланий к различным лицам по моральным и богословским вопросам, кроме того Устава, которым он наделил свой монастырь, и, наконец, 16 речей («Слов») против жидовствующих, которые составили сборник под общим заглавием «Просветитель». Устав. Св. Иосиф написал его под конец своей жизни как свод правил и образа жизни, введенных им в его монастыре. Из 14 глав, составляющих его, 9 посвящены материальным вопросам. Монашеская жизнь регулируется ими до мельчайших подробностей. Каждый шаг, каждое действие, каждое слово монаха подчиняются определенным правилам, и для всех нарушений заранее установлены строгие наказания: от 50 до 100 поклонов, пост на черством хлебе, а иногда, за более тяжкие проступки, — телесные наказания. При составлении своего Устава Иосиф Волоцкий взял за основу Устав Феодосия Печерского, лишь приспособляя некоторые правила к потребностям своего монастыря. Каждое отдельное правило сопровождается текстами из «Писаний». В Уставе проявляется необыкновенная начитанность его автора. По своему содержанию Устав может быть разделен на 3 части. В 1-й, состоящей из 11 глав, изложены правила жизни, действия и поведения, относящиеся ко всем монахам, без различия между руководителями и подчиненными. Вторая часть (12-я и 13-я главы) говорит об обязанностях игумена и старших среди братии, т. е. настоятеля и состоящего при нем совета. Наконец, последняя часть (14-я глава) определяет пределы власти начальников над подчиненными вообще и над провинившимися в частности.

Нил Со́рский (в миру Николай Майков; 1433, Москва — 1508) — православный святой, известный деятель русской церкви, основатель скитского жительства на Руси, автор «Предания», «Устава скитской жизни», а также ряда посланий, известный своими нестяжательскими взглядами. Главным его трудом следует назвать состоящий из 11 глав "Устав скитской жизни". «Устав» преподобного Нила, это не регламент скитской жизни, а аскетическое наставление в духовной борьбе. Большое внимание преподобный уделяет «умной» или «сердечной» молитве, цитируя при этом Григория Синаита и Симеона Нового Богослова.

Из современных авторов этому аспекту уделили внимание Г. М. Прохоров, Е. В. Романенко. Гравюра «Вид Нило-Сорской общежительной пустыни», XIX век Предание ученикам "О жительстве от святых писаний" уделяет больше внимания организации скитского быта, отношении к имуществу, отношению с приходящими мирскими людьми. Говорится о умеренности в посте, который должен соответствовать «силе тела и души». В начале «Предания» дано исповедание веры Нила Сорского. Кроме того, известны ряд его посланий: Гурию Тушину, Герману Подольному, Вассиану Патрикееву, «брату, пришедшему с восточной стороны», а также две молитвы. Другой стороной литературной деятельности преподобного Нила была его деятельность как переписчика и составителя житийных сборников.

Анализ его житийных сборников, сравнение с изданными полвека спустя Великими Минеями Четьями митрополита Макария, привели исследователей (Н. В. Покровский, Я. С. Лурье) к выводу, что правке была подвергнута не содержательная часть житий, а только текст. Правки касались грамматики, синтаксиса (в частности, преподобный убирал кальки с греческого), стиля. Добавлены правки, уточняющие смысл, исправлено неверное употребление слов. Таким образом, текст становился более понятным и удобочитаемым. Следует отметить, что труды преподобного Нила пользовались большим уважением и в монастыре преподобного Иосифа.

Иван Семёнович Пересве́тов, писатель-публицист, представитель русской общественно-политической мысли середины XVI века. Идеолог дворянства; известен сочинениями против старой наследственной аристократии (бояр). В сочинениях (сохранились в списках XVII века), Пересветов выступает обличителем боярства, за удовлетворение основных требований «воиников», то есть дворян. Продвижение по службе, по Пересветову, должно было происходить в соответствии с личной выслугой, а не «породой». Выступал за укрепление самодержавия в союзе с дворянством. Обличал вельмож и призывал к царской «грозе». Его программа государственных реформ совпадала в значительной степени с политикой Избранной рады. Сочинение Пересветова «Сказание о Магмет-салтане», в котором автор рисует образ идеального, мудрого правителя, вероятно, является первой в России утопией, которой придана занимательная, беллетризированная форма. Почти все эти проблемы поднимались и в переписке Ивана Грозного с Андреем Михайловичем Курбским. Она дошла в отдельных списках и сборниках второй трети XVII - XIX в. Известно три послания Курбского 1564-1579 гг. (первое - в двух редакциях) и два послания Ивана Грозного 1564 г. и 70-х годов (первое - в краткой и двух пространных редакциях). Поднимались эти темы А.М. Курбским и в Истории о великом князе Московском (1578 г.). Переписка русского царя Ивана Грозного и находившегося в эмиграции его подданного князя Андрея Курбского, продолжавшаяся в течение 1564—1579 гг., ставшая широко известной, занимала значительное место в публицистике XVI века. Существуют предположения, что Андрей Курбский пытался составить более обстоятельный ответ царю и даже создать на основе этого ответа литературное произведение, но не довёл эту работу до конца. В переписке Ивана Грозного и Андрея Курбского был затронут широкий круг социально-политических проблем, при этом Иван Грозный и Андрей Курбский расходились в оценке проблем и путей развития Российского государства. Значительное место в этой переписке занимали вопросы церковно-политического характера. Особое место в публицистике середины XVI в. занимает переписка Ивана Грозного с А. М. Курбским, отражающая напряженную идеологическую борьбу. Послание Грозного отражает сложный и противоречивый характер царя. Стиль письма порывистый, взволнованный, насыщен едкой иронией. Во втором послании к царю Курбский настойчиво повторяет свои обвинения. Второе послание Грозного написано спустя тринадцать лет после ответа Курбского, то есть в 1577 г., когда русские войска захватили Вольмар, куда в свое время бежал Курбский от гнева царя. Это послание во многом сохраняет настроение и пафос первого: царь вновь обрушивается на изменников-бояр, перечисляет беды и невзгоды, которые он терпел от них во время правления Избранной рады, и иронически издевается над беглецом. Второе послание Грозного вместе с другими грамотами было отправлено с взятым в плен польским вице-регентом в Ливонии Александром Полубенским. Третье послание Андрея Курбского Ивану Грозному Это послание написано в 1579 г. во время польско-литовского контрнаступления. В нем Курбский вновь оправдывается, называя себя человеком незаслуженно оскорбленным и уповая на суд божий.

Протопо́п Авваку́м (Авваку́м Петро́вич Кондра́тьев; 1620 или 1621, Григорово, Княгининский уезд — 14 (24) апреля 1682, Пустозёрск) — протопоп города Юрьевца-Повольского, противник богослужебной реформы Патриарха Никона XVII века; духовный писатель. Ему приписывают 43 сочинения, в том числе знаменитое «Житие», «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений» и др. Полемическая направленность выражается в критике реформ Никона, которые он ставит в связь с «римской блуднёй», то есть с латинством. Бог, судя по произведениям Аввакума, незримо сопутствовал страстотерпцу на всех этапах его жизненного пути, помогая наказывать презлых и лукавых. В антистарообрядческой литературе нередко обсуждается противоречивый ответ протопопа на вопрос одной своей корреспондентки, сохранившийся в письме, подлинность которого под сомнением, о смутившем её выражении в одном богослужебном тексте о Троице. Это выражение можно было понять так, что в святой Троице различаются три сущности или существа, на что Аввакум отвечал «не бойся, секи несекомое».

Можно отнести к публицистическим памятникам эпохи Смуты и многочисленные произведения С.И. Шаховского - человека, много видевшего и знавшего, притом обладавшего определенным литературным талантом. Среди его творческого наследия челобитные, Моление патриарху Филарету (по поводу четвертого брака С.И. Шаховского), и, наконец, одно из самых ярких источников по истории Смуты - Повесть книги сея от прежних лет (не позднее конца 20-х годов XVI в.).

Григо́рий Ка́рпович Котоши́хин (или Кошихин; он же Иван-Александр Селицкий, ум. 1667) — чиновник российского Посольского приказа, перебежавший в Швецию и создавший по заказу шведского правительства обширное сочинение, являющееся важным источником по истории России XVII века. За границей он принял имя Ивана-Александра Селицкого, кроме того, отказался от православия и перешёл в протестантизм. В Стокгольме он был принят на шведскую службу и причислен к государственному архиву. Здесь он написал сочинение о России в царствование Алексея Михайловича. Рукопись сочинения Котошихина находилась в шведском переводе в нескольких библиотеках в Швеции. В 30-х годах XIX века о её существовании узнал А. И. Тургенев. В 1837 году профессор гельсингфорсского университета С. В. Соловьев нашёл этот перевод в стокгольмском государственном архиве, а в 1838 году отыскал оригинал в библиотеке упсальского университета. Сочинение Котошихина разделяется на 13 глав, в которых он трактует о царях и царской семье, их образе жизни, придворных церемониях, о царских чиновных и служилых людях, о сношениях русских царей с иноземными государями, о царских дворах, приказах, городах, их управлении, об организации войска, о торговых людях и торговле, о крестьянах, о боярах и их быте. Хорошо знакомый со всеми сторонами жизни русского государства, Котошихин сообщает драгоценные данные для изучения государственной и общественной жизни допетровской Руси. С другой стороны, необходимо учитывать то, что Котошихин писал текст по заказу шведского правительства и был крайне критически настроен к российскому правительству, поэтому не все его оценки вполне объективны.

Юрий Крижанич (хорв. Juraj Križanić; около 1617 — 12 сентября 1683) — хорватский богослов, философ, писатель, лингвист-полиглот, историк, этнограф, публицист и энциклопедист, В Тобольске Крижанич написал свои основные труды: «Политика», «О божественном Провидении», «Толкование исторических пророчеств», «О святом крещении», «Грамматическое изыскание о русском языке (идея всеславянского языка)». «Объяснение выводно о письме словенском». Это был первый в России грамматический труд по русскому языку. Крижанич впервые предложил для удобства заменить названия букв (аз, буки, веди и т. д.) односложными, фактически на 260 лет опередив реформу русской орфографии. Таким образом Крижанич пришел к мысли о создании общеславянского языка. Огромный материал для этого был накоплен, оставалось лишь систематизировать его, что и сделал Крижанич в своем труде «Грамматично исказание об русском езику». В своей работе он проявил подлинно научный подход. Прежде всего, Крижанич стремился создать чисто славянский язык, без иностранных заимствований. Выбирая слова и грамматические конструкции, он придавал им такую форму, которая была бы близка ко всем славянским языкам. В «Грамматичном изказании» был дан блестящий сравнительный анализ славянских языков. Это был первый в Европе труд по сравнительному языкознанию. Мечтая об установлении единства между всеми славянскими народами, Крижанич задумал создать для них и единый славянский язык. В Сибири он с этой целью написал «Граматично изказанье об руском езику» (1666), предупредив читателей, что он имеет в виду не один какой-либо славянский язык, а язык всех славян, поэтому предлагаемый им язык не сходится ни с одним из известных. В предисловии к грамматике Крижанич изложил свою теорию соотношения славянских языков. Старший — русский язык, на котором известны церковные книги; все славянские племена произошли от русского, расселившись на Балканах и на Западе. Так как русские сохранили политическую независимость, то их язык чище, а потому лексикой именно русского языка Крижанич пользуется и в грамматике. Трактат «Политика» В 1663 году Крижанич начал писать на общеславянском языке главный труд своей жизни — трактат «Разговоры о владетельстве» или «Политика». В своем трактате автор тщательно анализирует экономическое и политическое положение России, характеризует роль торговли, ремесел и земледелия, подчеркивает роль армии для сохранения государственной независимости. Книга Крижанича обращена ко всем славянам, но прежде всего к русскому монарху. Именно в монархии он видит наиболее подходящую форму правления, обеспечивающую единство народа и государственную стабильность. Царя он считает наместником Бога на Земле, власть его — священной. В области экономики Крижанич руководствуется наиболее передовыми для того времени воззрениями. Он подчеркивает, что разорительные налоги на крестьян вредят хозяйству, советует поощрять талантливых мастеровых людей. Необычайно актуально звучит сегодня мысль Крижанича об опасности, исходящей от бюрократии. Что касается вопросов религии, то тут Крижанич окончательно отвергает Унию и призывает укреплять православие. Конечная цель «Политики» — показать, как надо править государством, чтобы все люди в нем были счастливы, чтобы русский народ стал «самым прославленным между народами» и возглавил все славянские народы.

Агиографическая литература 11-13 веков.

Русская церковь стремилась к правовой и идеологической автономии от церкви византийской. С тех пор как в 1051 г. митрополитом был поставлен русский: духовник Ярослава Мудрого — Иларион, все более возрастал авторитет русских монастырей, и прежде всего Киево-Печерского.

Древнейшим русским житием было, видимо, «Житие Антония Печерского» — монаха, первым поселившегося в пещере и своим поступком подавшего пример к основанию пещерного скита, превратившегося затем в прославленный Киево-Печерский монастырь. Однако «Житие Антония Печерского» до нас не дошло, хотя нет оснований сомневаться в том, что оно существовало.

Во второй половине XI в. создаются «Житие Феодосия Печерского» и два варианта жития Бориса и Глеба. Так, определились две главные группы агиографических сюжетов: одни жития были «целиком посвящены теме идеального христианского героя, ушедшего из «мирской» жизни, чтобы подвигами заслужить жизнь «вечную» (после смерти), тогда как герои другой группы житий стремятся обосновать своим поведением не только общехристианский, но и феодальный идеал».

Житие Феодосия Печерского. Примером первой группы сюжетов является «Житие Феодосия Печерского». Житие было написано иноком Киево-Печерского монастыря Нестором, о котором мы уже говорили выше как о составителе «Повести временных лет». О времени создания жития существуют разные точки зрения: А. А. Шахматов и И. П. Еремин считают, что оно было написано до 1088 г., С. А. Бугославский датирует его началом XII в. Нестор был хорошо знаком с византийской агиографией. Параллели к некоторым эпизодам жития обнаруживаются в житиях византийских святых: Саввы Освященного, Антония Великого, Евфимия Великого, Венедикта и др. В своем произведении он отдал дань и традиционной композиции жития: будущий святой рождается от благочестивых родителей, он с детства «душою влеком на любовь божию», чуждается игр со сверстниками, ежедневно посещает церковь. Став иноком, Феодосии поражает окружающих аскетизмом и смирением; так, уже будучи игуменом, он одевается настолько просто, что люди, не знающие подвижника в лицо, принимают его то за «убогого», то за «единого от варящих» (за монастырского повара).

Многие «от невеглас» (невежд), встречая Феодосия, открыто подсмеиваются над «худостью ризьной». Истязая «плоть», Феодосии спит только сидя, не моется (видели его только «руце умывающа»). Как и положено святому, печерский игумен успешно одолевает «множество полков невидимых бесов», творит чудеса, заранее узнает о дне своей кончины. Он принимает смерть с достоинством и спокойствием, успевает наставить братию и выбрать ей нового игумена. В момент смерти Феодосия над монастырем поднимается огненный столп, который видит находящийся неподалеку князь Святослав. Тело Феодосия остается нетленным; а люди, обращающиеся к Феодосию с молитвой, получают помощь святого: один исцеляется, другому Феодосии, явившись во сне, открывает имя обокравшего его вора, третий, опальный боярин, вновь обретает расположение и милость князя.

И все же перед нами далеко не традиционное житие, построенное в строгом соответствии с византийским житийным каноном. В «Житии Феодосия» немало черт, резко ему противоречащих. Однако это не показатель неопытности автора, не сумевшего согласовать известные ему факты или предания о святом с традиционной схемой жития, напротив, это свидетельство писательской смелости и художественной, самостоятельности Нестора.

Особенно необычен для традиционного жития образ матери Феодосия. Мужеподобная, сильная, с грубым голосом, погруженная в мирские заботы о «селах» и «рабах», волевая, даже жестокая, она страстно любит сына, но не может смириться с тем, что мальчик растет чуждым всего земного, отрешенным от мира аскетом. Хотя автор говорит в начале жития о «всяческом благочестии» матери Феодосия, она всеми силами противится благочестивым помыслам своего сына. Ее раздражает религиозное рвение Феодосия, ей кажется унизительным, что он упрямо отказывается носить «светлые одежды», предпочитая им рубище; обнаруженные на теле отрока вериги приводят ее в ярость. Вероятно, все это были черты реальной матери Феодосия, и Нестор не счел возможным изменять их в угоду житийной традиции, тем более что суровая непреклонность женщины еще ярче оттеняла решимость мальчика Феодосия «предать себя богу».

«Жития Бориса и Глеба». Образцами другого типа жития — мартирия (рассказа о святом-мученике) являются два жития, написанные на сюжет о мученической кончине Бориса и Глеба. Одно из них («Чтение о житии и о погублении... Бориса и Глеба»), как и «Житие Феодосия Печерского», написано тем же Нестором, автор другого, именуемого «Сказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба», неизвестен. Среди исследователей нет единого мнения о том, когда было написано «Сказание» — в середине XI в. или же в начале XII в. — и, следовательно, до или после «Чтения о житии и о погублении», написанного Нестором.

Создание церковного культа Бориса и Глеба преследовало две цели. С одной стороны, канонизация первых русских святых поднимала церковный авторитет Руси, свидетельствовала о том, что Русь «почтена пред богом» и удостоилась своих «святых угодников». С другой стороны, культ Бориса и Глеба имел чрезвычайно важный политический смысл: он «освящал» и утверждал не раз провозглашавшуюся государственную идею, согласно которой все русские князья — братья, и в то же время подчеркивал обязательность «покорения» младших князей старшим. Именно так поступили Борис и Глеб: они беспрекословно подчинились своему старшему брату Святополку, почитая его «в отца место», а он злоупотребил их братской покорностью.

Рассмотрим теперь подробней события, отразившиеся в «Сказании» о Борисе и Глебе. Согласно летописной версии (в «Повести временных лет» под 1015 г.), после смерти Владимира один из его сыновей — пинский (по другим сведениям — туровский) удельный князь Святополк захватил великокняжеский престол и задумал убить своих братьев, чтобы «принять власть русскую» одному.

Первой жертвой Святополка был ростовский князь Борис. Владимир незадолго до смерти послал его со своей дружиной против печенегов. Когда к Борису пришла весть о смерти отца, то «отня дружина» была готова силой добыть престол молодому князю, однако Борис отказался, ибо не захотел поднять руки на старшего брата, и заявил о своей готовности почитать его как отца. Тогда дружина покидает Бориса. Он остался лишь с небольшим отрядом своих «отроков» и был убит по приказанию Святополка.

Затем Святополк посылает гонца к муромскому князю Глебу, призывая его как можно скорее прибыть к больному отцу. Глеб, не подозревая обмана, отправляется в Киев. В Смоленске его догоняет посол от Ярослава со страшным известием: «Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убьен от Святополка». Глеб горько оплакивает отца и брата. Здесь же, под Смоленском, его настигают посланные Святополком убийцы. По их приказу княжеский повар «вынез ножь, зареза Глеба».

В борьбу с братоубийцей вступает Ярослав Владимирович. Он встречается со Святополком на берегах Днепра. Рано утром воины Ярослава переправляются через реку и «отринуша лодье от берега», чтобы сражаться до победы или погибнуть, нападают на рать Святополка. Завязывается битва, в которой Святополк терпит поражение. Правда, с помощью польского короля Болеслава Святополку удается на время изгнать Ярослава из Киева, но в 1019 г. войско Святополка снова разгромлено, а сам он бежит за пределы Руси и умирает в неведомом месте «межю Ляхы и Чехы». «Сказание» повествует, казалось бы, о тех же самых событиях, но значительно усиливает агиографический колорит, для него характерна повышенная эмоциональность и нарочитая условность.

Феодальные распри на Руси того времени были достаточно обычным явлением, и участники этих конфликтов всегда поступали так, как подсказывал им расчет, честолюбие, военный опыт или дипломатический талант; во всяком случае, они ожесточенно боролись, отстаивая свои права и жизнь. На этом фоне покорность Бориса и Глеба, какой ее изображает летописный рассказ, уже сама по себе необычна, однако в «Сказании» она приобретает совершенно гипертрофированные формы. Так, узнав о готовящемся на него покушении, Борис не только не помышляет о спасении, но, напротив, безропотно ждет своей участи и молит бога простить Святополку грех братоубийства, тем самым как бы предрекая себе смерть, а Святополку успешное осуществление его злодейского замысла.

Не менее неожиданно поведение Глеба: когда убийцы с обнаженными мечами прыгают в его лодку и князю остаются считанные мгновения до смерти, он успевает произнести три монолога и помолиться. Все это время убийцы терпеливо ждут, как бы застывают с занесенными над своей жертвой мечами.

И. П. Еремин обратил внимание еще на такое противоречие в повествовании. Борис стоит станом под Киевом, но в «Сказании» трижды упоминается, что он находится в пути, «идет» к своему брату. Допустить это противоречие, как полагает И. П. Еремин, автора побудила логика повествования: верный своему долгу вассала, Борис должен был пойти в Киев, но в этом случае он как бы последовал совету дружины: «Пойди, сяди Кыеве на столе отни», что противоречит характеру образа. И Борис одновременно «идет» и остается на месте. Бориса убивают трижды: сначала поражают его копьями через полотнище шатра, затем призывают друг друга «скончать повеленное» (т. е. убить Бориса), когда он, раненный, выскакивает из шатра, и, наконец, мы узнаем, что лишь по пути, опять-таки раненного, но еще живого Бориса убивают мечами посланные Святополком варяги.

Еще одна характерная деталь. Исследователи обращали внимание на лирическое изображение «беззащитной юности Глеба», который просит у своих убийц пощады, «как просят дети»: «Не дейте мене... Не дейте мене!» (т. е. «не трогайте», «оставьте»). Это чисто литературный прием.

Несмотря на бесспорную дань агиографическому жанру, в изображении событий и особенно в характеристике героев «Сказание» не могло быть признано образцовым житием. Оно слишком документально и исторично. Именно поэтому, как полагает И. П. Еремин, Нестор решает написать иное житие, более удовлетворяющее самым строгим требованиям классического канонического памятника этого жанра.

Если мы сравним «Житие Феодосия Печерского», с одной стороны, и «Сказание», а особенно «Чтение» о Борисе и Глебе, с другой, то заметим различные тенденции, отличающие сравниваемые памятники: если в «Житии Феодосия Печерского» «реалистические детали» прорывались сквозь агиографические каноны, то в житиях Бориса и Глеба канон, напротив, преобладает и в ряде случаев искажает жизненность описываемых ситуаций и правдивость изображения характеров. Тем не менее «Сказание» в большей степени, чем «Чтение», отличается своеобразной лиричностью, которая особенно ярко проявляется в предсмертных монологах Бориса и особенно Глеба, скорбящего об отце и брате и искренне страшащегося неминуемой смерти.

Абстрагированность в житиях. Для агиографической литературы характерна еще одна черта, которая особенно ярко проявится позднее, в житийной литературе XIV-XV вв., но дает о себе знать уже в житиях XI-XII вв. Черта эта — абстрагированность. Суть ее в том, что автор нарочито избегает определенности, точности, любых деталей, которые указывали бы на частность, единичность описываемых ситуаций. Это не случайность, а осмысленное стремление рассматривать жизнь святого как бы вне времени и пространства, как эталон этических норм, вечный и повсеместный. Для абстрагирующей тенденции характерно опущение имен, именование людей по их социальному положению («некий боярин», «сей муж» или «стратиг некий»; в этом последнем случае вместо обычного русского наименования «воевода» употребляется греческий термин «стратиг»), опущение географических наименований, точных дат и т. д. Однако в агиографической литературе Киевской Руси эта тенденция только начинает себя проявлять, наиболее полное выражение она найдет, как уже сказано, позднее — в XIV-XV вв..

Date: 2016-02-19; view: 1476; Нарушение авторских прав