Глава 8. Какое это страшное и больное слово – «похмелье»

POV Bill

Какое это страшное и больное слово – «похмелье»! Открыв утром глаза, я понял, что жить не хочу. На тумбочке рядом стояла бутылка воды и упаковка аспирина. Том поставил, когда...?
Прикусив губу, я осторожно поднялся, стараясь не перетряхивать содержимое головы, и повернулся, смотря на лежащего рядом брата. Вроде бы, видимых повреждений не прибавилось... только несколько синяков на бедрах... и, судя по всему, я его опять хорошо так отделал... Бо-о-оже!
Опустошив бутылку наполовину, я осторожно сполз ниже по кровати, оперевшись о спинку. Сколько это еще будет продолжаться? Сколько еще я буду издеваться над ним? А он терпит... Зачем? Хотя... наверное, поменяйся мы местами, я тоже терпел бы...
Кровать рядом прогнулась, и раздался такой стон, будто кого-то убивают.
- *б твою ма-а-ать!
- Доброе утро, - усмехнулся я, слыша, что, все-таки, у меня голос еще похож на голос по сравнению с этим скрипом несмазанной двери.
- Какое, нахрен, доброе? – повернувшись, Том медленно, осторожно, будто держал на голове хрустальные бокалы, сел, потерев лицо ладонями.
- Ты как? – аккуратно спросил я.
- Не думаю, что намного лучше тебя, - усмехнулся он, окинув меня взглядом.
- Я не об этом...
- Билл, все нормально... – он забрал у меня бутылку, жадно прикончив оставшуюся воду.
- Твое «все нормально» классным узором на бедрах легло, - скривился я, - Том...
- Ладно, да, не очень хорошо... Но сегодня, когда я просил, ты меня слушал. Правда... Серьезно, по сравнению с первым разом, сейчас уже все гораздо лучше... – убежденно заверил Том.
- Может, давай спать в разных комнатах? – прошептал я.
- Ага, чтобы ты по городу в таком виде разгуливал, и тебя полиция поймала.
- Ну, привяжешь меня... Том...
- Поверь, я тебя держу лучше, чем веревки. Особенно теперь, когда ты слышишь. И вообще, думай, что хочешь, но меня это устраивает. Я, можно сказать, кайф от этого ловлю... Точно, я стал BDSM-зоофилом. – чмокнув меня в макушку и встав с кровати, пошатываясь и похрамывая, Том пошел в ванную.
Проводив его взглядом, я повернулся к окну. Пасмурно и бескрасочно... наверное, дождь будет сегодня...
Вздохнув, я стянул с себя уже явно несвежую футболку и пошел за Томом в ванную, замаливать грехи...
Когда мы выбрались из душа, пора было уже не то, что завтракать – обедать. Пытаясь не оттяпать себе пальцы и не обращать внимания на Тома, которому, похоже, ночи, и правда, было мало, я взялся за приготовление еды.
- Нам сегодня надо в магазин, все продукты уже кончились, - выдохнул я, чувствуя, что долго изображать спокойствие не получится.
- Давай съездим, - кивнул Том, не переставая меня целовать в шею, прижимая собой к столешнице. – Только тачку отца надо достать...
- М-может, не надо? – застыв, прошептал я.
- Это же просто машина, - легкомысленно пожал он плечами, забираясь руками мне под футболку.
- Одна из этих «просто машин» тебя чуть на тот свет не отправила... И прекрати уже, а то я тебя сейчас огурцом отымею, - пригрозил я.
- М-м, а это уже интересно, - хохотнул Том, все же останавливаясь. На мою усмешку он только закатил глаза, - С тобой мне больше нравится... Пошли, найдем ключ от гаража...
Не веря, что это хорошая затея, я поплелся за ним. Ключ мы нашли быстро, но вот почему-то снять замок с двери для меня было чуть ли даже не труднее, чем впервые в жизни зайти к Тому в палату...
Среди кучи обычного хлама стояла машина отца. Забрать раскореженный после аварии автомобиль Тома у не хватило смелости. Да и восстановлению он, наверное, уже не подлежал.
- Ну, вот... – окинув взглядом машину, Том с какой-то странной улыбкой коснулся пальцами капота, включив в гараже свет.
- И ты сможешь снова сесть за руль? – прошептал я, со страхом смотря на эту груду металлолома.
- Почему нет? – открыв дверь, он погладил руль. – Пойдем...
- Все равно мне это не нравится, - фыркнул я, идя наверх.
- Это все закончилось, и нам надо как-то жить дальше, - поднимаясь за мной, выдохнул Том, выключив свет в гараже.
- Именно, что жить...
- А не пережидать, - закончил за меня он. Вздохнув, Том опустился на диван, как-то странно смотря на меня. – Слушай... в ту ночь... почему ты рассказал мне все? Именно тогда? Почему не раньше или позже...
- Не знаю... – осторожно сев в кресло, я поднял на него глаза. – Извини, что из-за меня все это произошло...
- Не из-за тебя. Тот мужик был пьян, и... дело не в тебе.
- Но из-за меня ты тогда уехал... – прошептал я, зажмурившись. Было так страшно говорить о той ночи... но мы так ни разу и не поднимали эту тему после возвращения Тома, видимо, оберегая друг друга, а нам было, о чем поговорить... – Том... почему, когда ты очнулся, все стало по-другому? Почему согласился? Тогда ведь, когда я признался, ты был в ужасе...

- Знаешь, чтобы многое увидеть и понять, иногда надо проваляться овощем... Просто тогда в гостиной, когда ты сказал, что любишь... для меня это значило совсем другое, что-то грязное, противное, неправильное... а может, просто боялся таких перемен... Но когда это случилось... Я просто увидел, что ты назвал тогда «люблю». Не было ничего отвратительного или неправильного в том, как ты проводил целые сутки в больнице, постоянно плакал, прося вернуться, как перебирал наши старые фотографии и ходил с моей футболкой в руках по дому... Правда, я боялся, что ты сойдешь с ума. Я уже знал, что с тобой происходит по ночам, сам это видел, и это было ужасно, но... мне было все равно уже. Мне просто было больно за тебя, страшно от того, что с тобой происходит... А потом... не знаю, когда это произошло, но... может, не имея возможности перебить и сил уйти, слушая тебя сутками, я просто увидел то, о чем ты думал, чем жил, и увидел совсем не то, о чем думал сам. Это стало и моей жизнью, пусть и такой странной, и однажды я поймал себя на мысли, что не то, что не против этого, просто не смогу уже по-другому... Я увидел, что для тебя на самом деле значило «люблю», и понял, что хочу так же... что уже так же... Ты для меня всегда был единственным человеком, значившим все. Просто, наверное, ты пошел дальше. А я только позже начал думать об этом в таком ключе... Знаешь, я проводил с тобой целые сутки, и днем, и ночью, знал о тебе абсолютно все, слышал каждое слово, каждую мысль, а больше всего на свете хотелось, видя, как ты сидишь тут, в гостиной, каждый вечер, уронив голову и говоря сам с собой, просто иметь возможность обнять... Не понимаю, как это произошло, не знаю, но когда впервые за долгое время я не смог быть рядом с тобой, снова вернувшись в себя, и ждал, когда ты придешь, я больше всего хотел попробовать, обнять тебя, узнать, как это, рискнуть... а ты ничего не говорил тогда об этом, я знал, что просто боишься, да и сам боялся и в этот раз все испортить, но потом не выдержал... Билл, я тебя очень люблю, слышишь? – поднявшись, Том опустился рядом со мной, обхватывая мое лицо ладонями и ласково касаясь губ, - Мне безумно жаль, что тогда все получилось так, но сейчас я ни о чем не жалею... А то, что происходит с тобой по ночам... мы справимся, сможем, у нас уже получается. Просто нужно немного времени...
Мне казалось, что все это время я не дышал, просто забыв об этом. Каждое слово брата медленно доходило до мозга, заставляя сердце все сильнее сжиматься в груди.
- Том... а какой я? Когда превращаюсь...
Он застыл, удивленно смотря на меня, будто, услышав мой вопрос, впервые задумался об этом. Но вдруг улыбнулся, невесомо целуя.
- Невероятный...
- Это мерзко, да? – прошептал я, утыкаясь носом ему в плечо.
- Нет, совсем нет, - Том усмехнулся, погладив меня по спине, - Знаешь, раньше это было просто чудовищно, правда. А сейчас... ты с каждым разом все больше напоминаешь волчонка, такого задиристого, резвого, опасного, но даже милого. Особенно, когда засыпаешь... Неужели ты ничего не помнишь потом?
- Помню... только... Раньше помнил почти все, это было как сон, жуткий кошмар, а сейчас... каждый раз помню все хуже... только какое-то ощущение остается... пятнами...
- Выходит, получается, - улыбнулся он.
- Слушай... – не зная, спрашивать, или нет, я прикусил губу, зажмурившись, - Тебе нравится? Ну, если бы это не было так больно, и, если бы ты сам решал, когда и как...
- Мне и так нравится, - перебил Том, и я удивленно уставился на него. – Но еще больше мне бы нравилось, если ты это делал осознанно, и давал бы мне перерыв хотя бы на несколько дней... Но и так меня все устраивает...
- Ага, - хмыкнул я, касаясь пальцами его лица. Для фразы «мне нравится» он выглядит слишком уставшим, изможденным и терпеливым...
- А что? Не каждый может похвастаться, что у него любовник тр*хается, как зверь, - усмехнулся Том, за что и получил без всякого сожаления от меня подзатыльник. – Правда...
- Значит, мы просто любовники, да?
- Мы далеко не просто любовники, - улыбнувшись, он поцеловал меня в щеку, - Я тебя очень люблю...
- И я тебя, - прошептал я, обвивая его всем телом. – Очень-очень...
- Билл... может, - Том замялся, неуверенно поднимая на меня глаза, - Давай мы сегодня так сходим, я вечерком еще машину посмотрю, и... на днях опробуем ее?
- Хорошо... – улыбнувшись, я прижался к нему, закрывая глаза.
У нас все просто обязано быть хорошо... я только вылечусь от этого, и все будет хорошо...

Глава 9

POV Tom

В магазин мы пошли пешком. Правда, не хватало силы воли так издеваться над Биллом. Он слишком боится, что все это может повториться, и при одном только виде машины бледнеет. Но после завтрака, будто отвечая уступкой на мою, он снял замок с гаража.
Но отсутствие машины, по которой я так сильно соскучился за время, проведенное в больнице, ничуть не омрачало настроения. Видимо, мои проповеди за жесткий секс возымели эффект, и Биллу стало немного легче. И, кстати, это ничуть не ложь. Во-первых, я ни разу не скривил душой, когда говорил ему, что люблю. Я действительно даже, в какой-то степени, рад тому, что произошло, ведь именно та авария дала нам шанс стать друг другу теми, кто мы есть. А во-вторых, он действительно от ночи к ночи становится все более вменяемым. Конечно, до идеала в виде спокойного сна и легкого секса на утро еще далеко, и каждый день меня до сих пор встречает ломотой во всем теле и неприятным саднением в заднице. Но по сравнению с тем, что было раньше... Это так, ласковая прелюдия и смущенный секс подростков!
Видимо, ослабевшие муки совести немного отпустили Билла, и мне стало казаться, что мы снова вернулись в детство. Когда он и я – само по себе уже целый мир, в котором есть все, и больше ничего не надо. Когда можно часами говорить обо всем подряд, вспоминая прошлое или просто неся бессмысленный бред, смеяться, грустить, придуриваться вдвоем, и постоянно внутри живет ощущение спокойствия. Когда даже молчать уютно и легко...
Дорога до ближайшего супермаркета лежала через небольшой сквер, и, попав на место, где мы когда-то проводили много времени, мы оба будто перенеслись в этот замечательный мир, где прошлое сплетается с настоящим настолько прочно, что появляется совершенно новое измерение. Мне казалось после бледных больничных стен и противного запаха лекарств, что я снова дышу, вырвавшись на свободу. И главное, что рядом Билл...
- То есть ты все это время рядом был, да? – пиная шуршащие под ногами листья, улыбнулся Билл, крепко сжимая мою руку в своей.
- Да... так что у меня теперь на тебя просто уйма компромата, - усмехнулся я, жадно ловя светлые лучики в его глазах и улыбке.
- А... Так, подожди, это какого еще компромата? – насупившись, он воинствующе прищурился, смотря на меня в упор.
- О-о-о... – предвкушающее потерев ладони, я не выдержал и расхохотался. – Например, что ты сам себе звонил на сотовый, изображая разговор с врачом, чтобы слинять от своей одногруппницы. А, между прочим, девочка тебя утешить хотела... если не ошибаюсь, утешения было бы много, ну, судя по тому, что в сумке у нее было, когда она пришла к тебе, две пачки презервативов...
- Пф... она себя утешить хотела, заодно меня изнасиловав... и это не компромат, - фыркнул Билл.
- А еще я теперь знаю, из-за кого мне лицо Эйрин расцарапала. Помнишь, рыженькая модель, которую я, неожиданно для самого себя, в приступе лунатизма, не иначе, бросил по телефону?
- А это-то откуда? – удивленно выдохнул он, останавливаясь.
- Помнишь, ты после последнего экзамена пришел домой и напился до бессознательного состояния? Я просто обожаю твою привычку болтать с самим собой, - усмехнулся я, смотря, как Билл смутился, вспоминая.
- Просто ты забыл мобильник в гостиной, когда пришел тогда... сама она виновата, нех*й было тебе изменять...
- Не известно, что это было тогда, - пожал я плечами.
- А, то есть то, как ты видел, как она лижется с каким-то парнем, это не обнаружение измены, да? Ну, ладно, я учту, - нервно хохотнул Билл.
- Ты тогда позвонил ей потому, что я рассказал, что видел ее, или потому, что...
- Вообще, я когда звонил, просто из-за этого высказать все хотел, а она сама наши голоса перепутала... вот меня и понесло, - выдохнул он, отворачиваясь и возобновляя шаг. – Не знаю... тогда я думал, хотел думать, что это только потому, что забочусь о тебе... наверное, все равно это была ревность...
- Спасибо... – улыбнувшись, я посмотрел на него, беря за руку. – А еще у тебя в кровати до сих пор под подушкой моя футболка лежит...
- Это не компромат, - усмехнулся Билл, переплетая наши пальцы, - твои вещи у нас всегда по всему дому валялись... и я даже не скрываю, что рад был этому...
- Да, это не компромат... – уже прикидывая, в какую сторону бежать, я сделал лицо безучастнее, - Может, то, что ты дрочишь только в ванной, под душем, и когда кончаешь, падаешь спиной на стену, захлебываясь?
- Что? – Билл распахнул глаза, застыв на месте.
- А еще ты несколько раз решался, и вводил в себя...
- Ты и это видел? – в шоке перебил он меня, заливаясь краской.
- Ну, первое время я честно пытался не подглядывать, - усмехнулся я, смотря, как он краснеет. – Но, знаешь, даже когда нет тела и нечему вставать, слушать такие стоны...
- Ты извращенец, - тихо, но четко, как приговор, выдал Билл, отворачиваясь и шагая в сторону магазина.
- Стой, - схватив за руку, я просто притянул его к себе, крепко обнимая и ласково целуя за ушком, - И это было великолепно... только, знаешь, что меня убивало? Это было не так уж часто, но каждый раз ты шептал «Прости»... У меня не было возможности даже прикоснуться к тебе, хотя безумно хотелось, особенно, когда ты звал меня, а ты просил за это прощения...
- Ты такой извращенец, - покачав головой, Билл смущенно улыбнулся, обнимая меня, и незаметно поцеловал, уткнувшись носом в шею.
- Пойдем, а то так и останемся сегодня без ужина, - усмехнулся я, обнимая его за бедра и тяня к магазину.
Сделав запасы продуктов, мы отправились домой. Промаявшись полдня всякой фигней, под вечер мы приготовили ужин, потом убрали все разрушительные для кухни последствия наших кулинарных подвигов...
Все равно, чем ближе становилась ночь, тем напряженнее был Билл. Он снова уговорил меня привязать его к кровати, но, если честно, мне даже смешно делалось при взгляде на узлы веревки при воспоминаниях о том, с каким жалобным звуком они рвутся, когда он просто дергается...

Все равно, чем ближе становилась ночь, тем напряженнее был Билл. Он снова уговорил меня привязать его к кровати, но, если честно, мне даже смешно делалось при взгляде на узлы веревки при воспоминаниях о том, с каким жалобным звуком они рвутся, когда он просто дергается...
Так что, почувствовав уже привычные удары посреди ночи, я поднялся, включая свет. Скрипя зубами, мечась на кровати от какой-то невидимой силы, выгибаясь, Билл пытался освободиться. Изящные пальцы венчали острые когти, глаза почернели, невидящим взглядом блестя в темноте. В нем уже не осталось ничего от моего брата, этот зверь полностью захватил рассудок.
- Билл... Билл, очнись, ну, же... это же я, - пытаясь хотя бы казаться спокойным, я осторожно коснулся его плеча, стараясь успокоить. Он только неразборчиво зарычал что-то, сильнее вырываясь. Еще движение, и веревка лопнула, безвольно повиснув на металлической спинке. Освободившись, Билл резко сел, тяжело дыша и прожигая меня бешенным взглядом. – Билл... ну, маленький, ты чего? Это я... я не сделаю тебе ничего, слышишь? – осторожно сев ближе, стараясь не делать резких движений, я протянул к нему руку. Бросив на меня настороженный взгляд, он застыл в напряжении, словно готовый в любой момент броситься, впиваясь ногтями в простынь. Сглотнув, я подсел ближе, невесомо коснувшись его плеча. – Смотри, это не страшно... ну... успокойся, все хорошо... – касаясь горячей кожи, я легко гладил его по плечу, чувствуя, что одно неосторожное движение – и он снова бросится на меня. Билл хрипло дышал, напряженно смотря на меня, хищно открывая мерцающие в темноте и слабом свете ночника клыки. – Вот так... все хорошо... ты только успокойся... – немного осмелев, я провел пальцами по шее, щеке... Он не расслаблялся, но и не бросался на меня... За многие ночи я понял, что Билл уснет и обратно вернется в сознание, только насытившись кровью и собственным бешенством, или получив разрядку, но не просто так...
Он зарычал, нетерпеливо прогибаясь в спине, будто готовясь к прыжку, и я вздрогнул, ласково касаясь рукой его щеки.
- Ну, что такое? Я знаю, хочешь, я тоже хочу... только успокойся, ладно? Подожди... – не зная, как остановить его, я провел пальцами по скуле, касаясь аккуратно ушной раковины. Билл вдруг выгнулся, тихо рыкнув, и прикрыл глаза. – Точно... как же я раньше не догадался! – улыбнувшись, я осторожно провел пальцами за ушком, и снова тихо рычание, но уже не угрожающее. – Ты же у нас зверь... хищник, да? Вот так, хороший мальчик, хороший... – гладя за ушком, я осторожно подсел ближе, касаясь второй рукой его шеи. Прикрыв глаза, Билл выгнулся, чаще задышав, но пальцы все так же до треска стягивали ткань. Может, однажды это урчание перестанет напоминать голодный рык... – Ну, хороший мой... вот так... только спокойно... Хорошо? – осмелев, я осторожно нагнулся и, не переставая ласково трепать волосы, коснулся губами его щеки. Билл зажмурился, как-то хищно облизнувшись, но не дернулся, наоборот, выгнулся, подставляясь ближе. Снова и снова целуя, я аккуратно провел пальцами по его шее. Он задрожал, низко урча, и вдруг распахнул глаза, подаваясь вперед.
Я не успел опомниться, как Билл бросился на меня, рывком впечатывая в кровать. Жестко вдавив в постель, он придавил меня всем телом, вжимая запястья в матрас, кусая и вылизывая мне губы.
- Билл... – пытаясь увернуться, я боялся сопротивляться, чтобы еще больше не раззадорить его, но и так оставаться боялся, чувствуя, что руки уже ноют от боли. – Билл, пожалуйста... Да, мне тоже очень нравится целоваться... только отпусти, пожалуйста, руки... мне больно, отпусти, пожалуйста... Билл...
Он замер на секунду, склонив голову на бок, изучающе смотря на меня. Пытаясь отдышаться, я показал глазами на руки, облизывая искусанные губы. Прищурившись, Билл рыкнул, но руки отпустил. Схватив меня за бедра, он снова бросился на меня с поцелуями, жадно вгрызаясь в губы и совсем по-волчьи вылизывая. Я пытался просить, остановить, но он не давал и слова произнести, лишь недовольно рыкая, когда я пытался отвернуться. Стараясь хоть как-то успокоить его, я гладил его по спине, шее. Трюк с ушком действовал, но двояко – Билл успокаивался, но, кажется, его это еще больше заводило...
- Стой... стой... ну, куда ты так несешься-то?.. – пытаясь вырваться, но так, чтобы не разозлить его, я уже не задумывался, какой бред несу, - Куда так шустро? А цветы-конфеты-погулять? Я еще подумать должен...
Моя проникновенная речь, как и попытки вырваться, Билла совсем не трогали, и он все настойчивее тянул меня к себе. Видимо, терпение кончилось, и он дернул меня на себя, с животным рычанием впиваясь в губы и тяня на себя одежду.
- Стой, стой... я сам... Эй, мы же договаривались, я сам, - вывернувшись, я уперся ему в грудь рукой, заставляя остановиться. Билл наклонил голову, задумчиво смотря на меня, видимо, пытаясь вспомнить. Превращаясь, он сначала вообще не помнил, что было прошлой ночью. Но постепенно, с трудом, начал запоминать. Сначала это выливалось в то, что он уже не пытался вырваться из комнаты, а просто тр*хал меня, потом постепенно, по чуть-чуть, притормаживал, когда я просил, а последние несколько ночей у меня получалось уговорить его, что раздеваюсь я сам. Мелочь, а несколькими синяками и порезами меньше... – Билл, мы же договорились... я тоже тебя очень хочу, но раздеваюсь я сам... давай...

Недовольно рыкнув, он откинулся назад, тяжело дыша. Пытаясь отдышаться, пока есть такая возможность, я сел на кровати, медленно стягивая с себя футболку. Это самое противное в этой ситуации – не сама боль, ее можно пережить, и я даже научился получать от нее удовольствие или какое-то время ее просто не замечать, самое противное это как раз ожидание боли. Когда точно знаешь, что она будет, и ее еще нет, он ничего не сделал, а ты ее уже чувствуешь, и гораздо сильнее. Это ощущение парализует, сковывает, и от него еще больнее потом, когда боль причиняет он...
Медленно, тяня время и не делая резких движений, я снял футболку, отбросив ее в сторону, взялся за штаны. Может, это стокгольмский синдром, но... иногда меня действительно не устраивает только то, что это происходит каждую ночь. Наверное, оставайся Билл в своем сознании каждый раз, мне бы этого не хватало... Вообще, сложно устоять, когда вот так, как сейчас, перед тобой сидит, широко разведя ноги, тяжело дыша от возбуждения, прожигая насквозь горящими глазами, заведенный до предела любимый человек, и ты знаешь, что больше всего на свете он сейчас хочет тебя, и он возьмет то, что хочет, грубо, жестко, до конца, причиняя боль и удовольствие. И пусть сознание у него затуманено, но это он, пусть и в таком странном состоянии... состоянии, в котором он способен делать это часами...
Стянув с себя белье, я осторожно сел рядом с Биллом, касаясь рукой его плеча. Я уже несколько раз пытался сделать это, но он каждый раз не позволял, и ничего не выходило, а мне казалось, что так будет проще.
- Билл... хороший мой... – ласково гладя его, пытаясь успокоить, я осторожно подполз ближе, садясь у него между ног. – Давай я сам?
Он непонимающе прорычал что-то и схватил меня за бедра, рывком притягивая к себе, жадно кусая шею, плечи. Задыхаясь от сумасшедшей смеси боли и удовольствия, так некстати затуманивающего мысли, я уперся рукой ему в живот, всеми силами выгибаясь, чтобы не дать ему меня впечатать в постель и лишить последнего шанса.
- Билл... пожалуйста... так мне больно... давай попробуем? Я сам все сделаю... я тоже хочу, понимаешь? Но сделаю все сам... – Билл на секунду застыл, недоверчиво смотря на меня, и я извернулся, обхватив пальцами его член и размазывая по всей длине смазку. Перебравшись к нему на бедра, я зажмурился, направляя его в себя, медленно опускаясь.
Билл зарычал, выгибаясь, и дернул меня за бедра до конца, резко начиная двигаться. Схватив его за плечи, не выдержав и крича от боли, я уперся рукой в кровать, пытаясь хоть как-то задавать самому темп, но не получалось, он был сильнее, и преимущество было очень сомнительным. Крепче схватив за бедра, он рывками насаживал меня на себя, двигаясь все резче и быстрее, сдавленно рыча мне в шею. Каждое движение вырывало все мысли из головы, оставляя лишь боль и это ненормальное удовольствие, одинаково сильно заставляющие кричать в голос. В первые дни я ненавидел это животное, кравшее у меня брата каждую ночь, разоряющее все, сжигающее, рвущее на части всю душу, удовлетворяя свои инстинкты, тупо имея меня, как захочется. Но потом... что-то изменилось... Этот контраст, какой он днем, мягкий, ласковый, тихий, и по ночам... Со временем я начал ловить себя на мысли, что уже, наверное, не смогу без этого дикого секса по ночам...
Крепче прижимаясь к нему всем телом, стараясь не зажиматься и хоть как-то притормаживать, я все плотнее обвивал Билла за шею. Ему, видимо, наскучило так, и он бросил меня на кровать спиной, рывком входя и, крепко держа за плечо и бедра, наверстывая темп.
- Билл... любимый мо-о-о-о-ой! Пожалуйста... Стой... – задыхаясь и уже забив на то, чтобы произносить слова до конца, я просто орал с каждым его толчком, целуя его и ласково гладя за ушком. – Билл... – он слишком резко вошел, и я не выдержал, выгибаясь всем телом и крича.
Чувствуя, как растекается по мышцам боль внутри, я вдруг почувствовал что-то не то... Он замер, тяжело дыша, не двигался... Пытаясь отдышаться, я открыл глаза, смотря на него, пытаясь понять, что не так. Склонив голову на бок, удивленно изучая меня, Билл застыл, приоткрыв губы. Не веря, что он послушался, я осторожно обхватил руками его лицо, невесомо целуя.
- Спасибо... потерпи немножко... чуть-чуть... – шептал я, боясь спугнуть его. Билл утробно рыкнул, внимательно смотря на меня. Я впервые мог увидеть его глаза так близко... Дикие, глаза зверя, но в них было что-то... что-то такое, что видел каждый день в глазах Билла. Вдруг он проурчал что-то и подался вперед. Я дернулся от неожиданности, смеясь от щекотки. Он лизал меня, совсем как дикий волчонок, собирая языком слезы, не то целуя, не то играясь. – Боже... Билл! – смеясь до слез, я попытался вывернуться, спрятав лицо, но дернулся, и до конца прочувствовал, что он все еще во мне, так, что низ живота сводит от сладких спазмов, а мышцы, горячие и растянутые до боли, пульсируют, разгоняя удары по всему телу. Билл застонал, выгнувшись, и, схватив меня за бедра, сделал резкий толчок. – Стой! Подожди... подожди... – вскрикнув, зашептал я, осторожно обнимая его и целуя шею. – Стой...
Билл замер, прищурившись и выжидающе смотря на меня.
- Давай так... медленно, ладно? Так только приятнее, ты попробуй... – выдохнул я. – Плавно...
Он рывком вошел меня и замер на секунду, подаваясь назад.
- Уже лучше... – простонал я, выдыхая, - А теперь не двигайся, ладно? Я сам покажу...
Билл недовольно заурчал, смотря на меня исподлобья, но уперся руками в постель, не двигаясь. Взяв его за бедра, на всякий случай, не давая дернуться, хотя бы со всей силы, я плавно подался на него, сам насаживаясь, замирая на секунду, и отводя бедра обратно. Билл насмешливо рыкнул, скосив на меня глаза, упираясь рукой в кровать у меня над головой.
- Пожалуйста... не сильно, ладно? Я так дольше смогу... – прошептал я, обвивая его за шею и целуя.
Возмущенно зарычав, он схватил меня за бедра, резко дергая на себя и делая несколько глубоких и жестких толчков. Но постепенно ослабил хватку, начиная двигаться чуть более плавно. Мне хотелось орать от счастья! Он впервые так слышал, что я прошу, и выполнял это, пусть и не полностью... Шаг за шагом, от ночи к ночи, но он смог...
У меня затекло все тело, голос уже сел, а он все методично таранил мое тело, заставляя из последних сил стонать и выгибаться. Кончив уже пару раз, я чувствовал, что Билл даже не собирается еще останавливаться... Чувствуя, что так больше не выдержу, я уперся рукой ему в грудь, останавливая. Он дернулся, посмотрев на меня, и из его горла вырвалось что-то сродни стону или вою.
- Не скули... стой... – усмехнувшись, я отполз в сторону, чувствуя, что Билл сейчас сорвется, снова просто меня изнасиловав. – Не злись, сейчас... Давай так, тебе же так больше нравится... – прошептал я, становясь на колени и выгибаясь. – Хотя... кажется, тебе все равно, как меня тр*хать...
Когда все закончилось, я рухнул на кровать, чувствуя, что так он меня уездить еще не умудрялся... Бросив глаза на часы, я невольно усмехнулся, отмечая про себя новый рекорд – больше четырех часов, обычно в три укладывался... С трудом откинувшись на спину, я посмотрел на Билла. В эти моменты он выглядел совсем другим. Раньше, только кончив, он моментально отключался, но постепенно это происходило все позже и позже, и я мог видеть его таким. И ради этого и, конечно, секса, стоило терпеть всю ночь... Теперь он напоминал вымотанного, но до ужаса довольного ласкового зверька, маленького, задиристого, но такого милого... Улыбнувшись, я потрепал его по макушке, откидывая голову на подушку и смотря на него.
Облизнувшись, Билл потянулся, широко зевнув, и, клацнув зубами, шкодливо посмотрел на меня. Прищурившись, он опустился на колени и, подползя ко мне, неожиданно лизнул меня в живот. Я удивленно поднялся на локти, смотря, как он попробовал мою же сперму кончиком языка. Застыв на мгновение, он что-то проурчал себе под нос и принялся меня вылизывать, размашисто хлюпая языком.
- Билл... Билл... – позвав, я потянул его на себя, с удивлением смотря на него. Прищурившись, повертев головой, изучая меня, он мурлыкнул, и толкнул меня на кровать, наваливаясь всем телом. Целуя, ластясь, как маленький, он лизнул меня в губы, беззвучно смеясь и переходя на лицо.
Улыбнувшись, я поймал его в охапку, прижимая его к себе и целуя. С какой-то звериной грацией потянувшись, Билл выгнулся, зевнув, и прижался ко мне, обвивая руками и ногами, положив голову на грудь. Тихо урча, он зажмурился, уткнувшись носом мне в шею, вжимаясь в меня всем телом.
- Спокойной ночи, зверенок, - улыбнулся я, целуя его в макушку и чувствуя мерное дыхание Билла. Он отрубился моментально, только крепче обнимая меня во сне.
Выгнувшись, я натянул на нас одеяло, закрывая глаза. Завтра пожалею, что не пошел в душ, но... каким бы диким недотр*хом он не страдал по ночам, и какой бы скотиной иногда не был, у меня будить его рука не поднимется...