POV Bill. После звонка медсестры я долго не мог прийти в себя

После звонка медсестры я долго не мог прийти в себя. Не было сил подняться с кровати и принять ванную, но даже уснуть не получалось – внутри все перевернулось от неограниченной радости и необъяснимого счастья. Хотелось кричать и смеяться, но так же сильно грудь сдавливало болью. Ведь это так мало от желаемого...
Еле заставив себя подняться, я добрался до ванной, спустил воду – сил уже не было, и просто встал под душ. Закрыв глаза, подставив голову под тяжелые теплые струи, ни о чем не думая, просто касался пальцами кафеля, прижавшись спиной к стене. Бывает иногда такое, будто отделяешься от тела, не чувствуешь обычных ощущений. Будто каждую клеточку заполняет таким явным и странным одиночеством, все тело дрожит от желания почувствовать чьи-то объятия вместо ласки воды, укутаться в тепло чьего-то тела, в ощущение присутствия рядом кого-то. Слышишь гул воды, и кажется, что вот чьи-то руки обвивают за плечи, кожей чувствуешь их прикосновение, дрожь пробегает там, где они касаются тебя. Это так реально, что хочется выть от безысходности, открывая глаза и не видя ничего кроме воды, скользящей по телу...
Выбравшись из ванной, пытаясь унять какое-то уже слишком привычное, почти родное, чувство разочарования, я просто рухнул на кровать, обхватив руками подушку. Сил хватило только на то, чтобы натянуть на себя какие-то старые спортивные штаны и футболку и выпить снотворное. Было так пусто, это отсутствие всего веяло откуда-то изнутри, будто засасывая в себя все ощущения. Закрыв глаза, я на ощупь выключил свет. Было такое странное ощущение, что снова что-то сломалось. Что-то еще...
Прикусив губу, отчего-то дрожащими руками, я приподнял подушку, доставая смятую футболку. Наверное, слишком сопливо и по-детски, но иногда, стоит просто коснуться хлопковой ткани и вдохнуть ее запах, кажется, что ты ближе... ты был в ней в то утро, потом, когда переодевался днем, бросил в гостиной на диване, и я, как всегда, верещал, чтобы ты не раскидывал свои шмотки по дому... А теперь рад, что ты бросил ее там, взять что-то из твоей комнаты не хватило бы смелости...
Зарывшись носом в мягкую ткань, сохранившую еще слабый запах любимого человека, такой родной, чуть терпкий, со свежими нотками туалетной воды и чем-то очень теплым, я осторожно убрал футболку под подушку, закрывая глаза. Хотелось быстрее уснуть, чтобы раньше проснуться, чтобы день пролетел быстрее, и я оказался там, у него... страшно, как всегда, но безумно хочется. Боязно даже про себя это произносить, но, может, шанс есть?.. пожалуйста...

***

Что-то колыхнулось в темноте, и сонная тяжесть упала, открывая небольшой обзор. Темная комната, пустой дом, все такое знакомое, и чужое, будто не со мной. Осознавая, что это просто сон, я поднялся, повинуясь какому-то странному желанию. Внутри что-то будто ухватило за сердце, сжимая его в крепкий кулак, и тянуло к себе. Что-то ломало все тело, в каждой клеточке назревал взрыв, откуда-то появилось жуткое бешенство, распаляемое злостью.
Ноющая боль прошила все тело, пробежав по костям, до самых кончиков пальцев. Ослепленный раздражением и непонятной, безликой ненавистью, я схватился за стену, скривившись от неприятного треска. Там, где еще секунду назад были мои пальцы, красовались еле заметные борозды. Заторможено отшатнувшись, я посмотрел на свои руки, и снова вздрогнул от неприятного холодка по спине при виде острых когтей, опасно сверкнувших в слабом свечении фонаря за окном. Шагнув к зеркалу, я снова ощутил это неприятное чувство, осознавая, что снова попал в уже до боли знакомый кошмар. В полумраке комнаты с зеркальной поверхности на меня смотрело отвратительное существо. Мое лицо, мои черты, мои глаза, обезображенные жуткими клыками, гримасой ненависти и отвращения. Глаза, полные презрения и бешенства, стали отвратительно-песочного цвета, будто колпак от лампы, скрывающий рвущийся наружу огонь. Бессильная злость вскипела с новой силой, разрывая изнутри грудь, и что-то дернуло в сторону, заставляя, нестись из дому.
Злость застилала глаза, горящий внутри пожар снедал сердце, гоня куда-то в темноту. Я не видел и не слышал, что происходит вокруг, лишь бежал к зовущей цели, с каждой секундой ненавидя ее все больше и больше.
Редкие деревья какого-то парка или сквера скрылись за спиной, и на секунду, лишь чтобы убедиться, втянув носом воздух, застыв у высокого дома. Темные стены, угрюмые окна, несколько приоткрытых из-за жары. Какое-то внутреннее чутье подсказало, какое нужно именно мне...
Тело само знало, что делать, разум затмило бешенством. Взобравшись по тонкому стволу дерева под окнами, я прыгнул на балкон на третьем этаже, легко карабкаясь по карнизу, и забрался на подоконник. Слабый свет падал на светло-розовые обои, бежевую мебель и кровать. В ворохе одеяла на ней лежала девушка, стоило взгляду упасть на нее, и в глазах потемнело.
Тихо спрыгнув на пол, я в два счета оказался перед ней. Светлые волосы рассыпались по подушке, пухлые губы приоткрыты и слышно дыхание... Внутри что-то взорвалось, и еле сдержав рвущиеся наружу рычание, я полоснул когтями по хорошенькому личику. Распахнув кукольные глазки, полные ужаса и гадкой пустоты, она попыталась закричать, но я захлопнул ей ладонью рот, прошивая ногтями нежную кожу. Вдавив в кровать, отдаваясь на волю бушующему внутри бешенству, не соображая, что происходит, наслаждаясь еле слышным хрипом еще сопротивляющейся жертвы, я просто обезумел, кромсая когтями когда-то благовидное личико. Она вырывалась, пыталась до чего-то дотянуться, но я был куда сильнее. Ее борьбы одновременно распаляла и бесила. Раздражение пересилило, и я впился зубами в дрожащее горло, с наслаждением слыша булькающий хрип и хруст позвонков. Выгнувшись от боли, она упала, мелко подрагивая всем телом, повернув голову на бок и смотря в угол комнаты неестественными глазами. Любуясь обезображенным лицом, я не спешил ее добивать. Пусть... хочу, чтобы чувствовала все до последней капли, чтобы не успокоилась до самого конца... пусть!
Сорвав тяжелую от крови ночнушку, напоминавшую теперь половую тряпку с кружевом, я опустил глаза на подрагивающую еще в предсмертных конвульсиях грудь. Еле сдерживая клокочущий внутри гнев, не отрывая взгляда от полных адской боли голубых глаз, я ударил ее, без труда вспарывая мягкое тело.

Очнулся я только тогда, когда улеглась эта ненависть. Внутри что-то довольно урчало от осознания, что ее больше нет. Она сгинула в этом кровавом месиве, от одного только взгляда на которое становится мерзко.
Без труда спустившись на землю, я с ненавистью стер ее кровь с губ. Чувствуя какую-то тягучую усталость, разливающуюся по всему телу, я шагнул в сторону темной улицы. Пора домой...
От моих шагов не было эха, даже шороха, город казался слишком сонным и чужим, будто где-то далеко, а не здесь, под ногами, на расстоянии вытянутой руки. Будто в тумане, я шел, не отдавая себе отчет в том, куда иду и зачем...
Вдруг из-за поворота что-то выскочило, вписавшись в меня. Опустив глаза, я увидел какого-то оборвыша. Чумазый и взлохмаченный, весь в каких-то лохмотьях, на меня уставился округлившимися от страха глазами мальчишка. Открыв рот, он хватал губами воздух, часто моргая и сверля меня своими карими огоньками.
Внутри резко что-то изменилось. Бешенство, ненависть, желание просто растерзать на куски захватили все тело и разум. Слыша собственный рык, я присел, замахиваясь, как вдруг...
- Тиль... эй...
Рассвирепев, я повернулся к тому, кто посмел вмешаться, собираясь прикончить, и замер. На меня испуганно смотрели точно такие же глаза. Второй мальчишка, оторопев от ужаса, дернулся, схватив первого за руку, и шагнул вперед. Похожие, как две капли воды... сомнений не возникало, что они братья... близнецы...
Сердце громыхало у горла, требуя убить их, разорвать на куски, просто стереть с лица земли, искромсав их тела, как время исполосовало их лохмотья. Но что-то останавливало. Всего секундная заминка, а я не мог пошевелиться, чувствуя, что что-то происходит. Что-то держит меня, не дает просто уронить на их головы уже занесенную руку. Пульс зачастил еще больше, в голове билось, что что-то не так, что-то знакомое, нужно вспомнить... Дыхание душило, что-то творилось со мной, а я не мог понять. Что? Что это? Что не так?
Первый мальчишка всхлипнул, крепко сжимая руку второго, а тот отпихнул его назад, решительно смотря на меня. Тот, что сзади, боясь дышать, тихо скуля, тянул его за собой, кусая зубами губу, видимо, чтобы не расплакаться. Это не получилось, и маленькая слезинка, прочертив след по щеке, скользнула вниз. Еще секунда, и за ней побежала вторая, скользнув по влажному следу от первой.
Сердце остановилось, и рука безвольно упала вниз. Изнутри все тело прошило невыносимой болью. Не понимая, что происходит, я зажмурился, пытаясь вспомнить. Что-то, будто стараясь пробиться в сознание, давило ноющей болью в висках.
Такое знакомое... такие похожие... близнецы... близнецы... что же это... как же... Том... Том!!!
Взвыв от ударившей по горлу боли, я из последних сил ударил кулаком по стене, чувствуя, как отлетают брызги кирпичной крошки, и как сердце нестерпимо жжет, как режет по щекам. Пытаясь сдержать это, перенести, хотя бы начать дышать, я слышал, как раздались быстрые шаги рядом, исчезая где-то за углом, стихая в тишине сонного города. Меня разрывало на части, будто боролась эта ненависть и адская боль. Становилось все труднее дышать, а в глазах беспросветно темнело...