Глава 3. Сердце, будто мечтая меня задушить, неистово колотилось где-то под горлом, отсчитывая последние минуты

POV Bill

Сердце, будто мечтая меня задушить, неистово колотилось где-то под горлом, отсчитывая последние минуты. Не смотря на разрывающий все тело болью пульс, я чувствовал себя так, словно небо, сжалившись, дало мне вторую жизнь и крылья в придачу.
Пересилив минутное оцепенение, я распахнул дверь в комнату брата, торопливо открывая шкаф. Внутренний метроном все подгонял и подгонял, заставляя бешенный взгляд бегать по полкам. Схватив первую попавшуюся футболку, джинсы и толстовку, я засунул их в сумку, кинув сверху чистое белье и носки. Бросив сумку у лестницы, я ураганом пронесся по комнате, быстрее натягивая на себя первые попавшиеся вещи. С ума сойти... прошло уже столько времени, а я до сих пор не могу поверить, что это правда, что ты снова со мной.
В тот день я забыл обо всем на свете, и с того момента, как услышал эти тихие слова в трубку - "он очнулся" - не мог больше ни о чем думать. Я буквально переехал к тебе в клинику, забив на институт и все на свете, приезжая домой лишь для того, чтобы принять душ и переодеться. Это ощущение новой жизни не покидало ни на минуту, наполнив собой каждое мгновение, каждую клеточку моего тело, я пил его, захлебываясь, дышал им, задыхаясь. Все это время я не мог спать - хотелось лишь кричать от переполняющего счастья, быть с тобой постоянно и не тратить времени попусту.
Тогда было и до ужаса страшно. До последней секунды я не знал, как ты отреагируешь, увидев меня, того, кто отнял у тебя жизнь, сделав просто номером в реанимации.
Уже две недели, как ты очнулся. Каждый день, как только появляется возможность, я бегу в больницу, чтобы снова видеть тебя. Каждый раз разрывает надвое невероятно сильные радость и страх. За все это время мы так и не поговорили, вообще, все, что как-то было связано с комой и тем, как Том в нее попал, было под запретом, мы даже не заикались об этом. И тем сильнее давило то, что рано или поздно нам придется об этом поговорить...
Сунув в рот бутерброд с сыром, я схватил сумку и, закрыв дверь, понесся к станции метро. Сердце, уже устав ломиться в груди, частой дробью норовя проломить ребра, притихло, отдаваясь лишь холодом в пальцах, отсчитывая секунды до чего-то невероятно важного.
Где-то мимо пронеслась вся дорога, все, что происходило вокруг, слилось в единое пятно, размазанное разными красками. Кажется, я даже стал привыкать, что не все такое серое...
- Герр Каулитц? - знакомая медсестра выдернула меня из этого странного ощущения радости, такой ненасытной, подгоняющей.
- Здравствуйте, - кивнул я, чувствуя, что ноги просто вросли в пол, и, стоя перед полупрозрачной стеной, за которой третья по коридору палата брата, и не способен пошевелиться.
- Вам придется немного подождать, ваш брат пока подписывает необходимые документы, - улыбнулась она, а я облегченно выдохнул, радуясь, что есть еще несколько минут, чтобы прийти в себя.
Меня всего трясло, казалось, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сердце билось так, словно у меня в теле сваи вколачивали. Я понимал, что глупо, но ничего не мог с собой сделать. Невозможно описать то счастье, что я испытал, услышав, что Том пришел в себя, когда впервые увидел его, когда узнал, что скоро все станет так же, как было до этого ужасного дня... но меня просто парализовало от ужаса, сковавшего все тело, словно кролика взгляд удава, от одной только мысли, что нам придется жить как-то дальше, а значит, разобраться со всем этим.
- Билл?
Подскочив на месте, я развернулся на родной голос. Один только его взгляд стер все разом, будто ластик по бумаге прошелся.
- Привет! Ты уже все? Мы можем ехать, да?
Очнувшись, я понял, что как и каждый день вот уже две недели, не сдержавшись, повис у него на шее, разве что не пища. Том растерялся, обняв меня, а я уже в который раз проклял себя за несдержанность.
- Да, пойдем, - Том приобнял меня за плечи, ведя в сторону своей палаты.
- Я принес тебе вещи... извини, что залез в твою комнату, просто...
- Спасибо, что принес, - улыбнувшись, перебил Том и забрал у меня из рук вещи, бросая их на кровать.
- Не за что, - прошептал я, отходя к стене. - Ты уже все бумаги заполнил?
- Да, мы уже можем ехать, - кивнул он, стягивая с себя футболку и спуская тренировочные штаны.
Застыв, я просто не знал, куда себя деть. Конечно, что такого странного? Он всего лишь переодевается при своем родном брате. И проблема-то только в том, что это я такой ненормальный...
Том развернулся, беря с кровати джинсы, и поднял на меня глаза. Взгляд был настолько странным, непонимающим, что я очнулся, схватив снятые им вещи. Отвернувшись, я сосредоточенно скомкал их, старательно запихивая в сумку. Почему-то теперь эти отбойные молотки в висках раздражали еще больше, заставляя задыхаться от страха и сладкого привкуса этой паники.
- Эй, с тобой все в порядке? - осторожно прошептал Том.
- А что, по-твоему, может сейчас со мной быть? - выдохнул я, разворачиваясь. - Меня до сих пор трясет...
- Ну, да... - он растерянно посмотрел на меня, вправляя ремень в джинсы. - Ладно... поехали?
- Ага... - я опередил его, взяв сумку. Том заметил это, но ничего не сказал, просто убрав руку.
Пока мы ехали... Я впервые в жизни был рад метро, искренне полюбил подземку. Когда Том лежал в больнице, было как-то проще, мы могли поговорить о том, как все это закончится, наконец, и мы поедем домой, да и тем, на которые мы не говорили, не связанных с тем вечером, уже не осталось. Это молчание было настолько неловким, так давило, что я с радостью занимал себя изучением пассажиров.
Когда мы приехали, я с интересом наблюдал за Томом. Он не был дома столько времени, так много вещей изменилось, хоть я и старался ничего не трогать, но он выглядел так, будто и не заметил этого. Словно только несколько часов назад вышел куда-то, и теперь вернулся обратно домой. Или, может, это потому, что все это время я верил, что он всегда был здесь?
- Будешь обедать? - я присел на спинку дивана.
- Нет, попозже, я сначала отмоюсь от этой мерзости, ненавижу больничный запах, - Том неловко улыбнулся, как-то совсем по-детски, как когда-то давно, когда мама водила нас к стоматологу, и он потом чуть ли не сутки полоскал рот, избавляясь от запаха.
- Конечно, - видя, как он задрал футболку, на ходу раздеваясь, я поднялся, беря сумку и направляясь на кухню.
Засунув грязную одежду, от которой, по правде говоря, действительно просто воняло этим и мною ненавистным запахом, в стиральную машину и пошел готовить. Все сыпалось из рук, у меня пальцы дрожали, и было странное ощущение, будто опьянел. Опьянел от того, что все это действительно происходит...
С горем пополам, осознавая, что совершенно разучился готовить за это время что-то серьезнее чая и яичницы, но я приготовил обед, чуть не пообкорнав ногти и пальцы. Шум воды в ванной стих, и я очнулся, поднимаясь наверх. Стоило только столкнуться с дверью в комнату Тома, и что-то заставило, как всегда, остановиться. Это сложно описать... хотя, может, в последнее время у меня слишком много "это сложно"...
Мотнув головой, я осторожно толкнул дверь, направляясь к шкафу. Достав его старый тренировочный теплый костюм с толстовкой и, прихватив носки и тапочки, пошел в ванную. Было как-то неловко, особенно после того, что произошло в больнице, но ведь могу все, что угодно поставить на то, что он пошел в душ, даже не задумавшись что-то с собой взять, и сейчас голый по холоду пойдет за одеждой...

Выдохнув, пытаясь настроить себя, чтобы не сделать еще каких-нибудь глупостей, я постучал и открыл дверь. Но мне хронически не везет сегодня... Сделал я это именно в тот момент, когда самый желанный мною человек на свете, абсолютно голый, только что из душа, вышагнул из ванной, гибко выгнувшись, так что, крыша окончательно стартанула с первой космической скоростью, выходя на околоземную орбиту. Я просто застыл, смотря, как он обернулся полотенцем, устало запрокинув голову.
- Тут... это... - я очнулся, судорожно хватаясь рукой за дверную ручку, - я тебе вещи принес... одевайся...
- А, да, спасибо, - Том забрал у меня одежду. - Ты издеваешься?
- А?
- Билл, я сварюсь в этом. А эту прелесть я последний раз в школе надевал, - кивнув на тапки, усмехнулся он.
- Так, одевай, и не возмущайся, что врач сказал, слышал? Так что не рискуем и бережем здоровье, - неожиданно даже для самого себя рявкнул я. Но вот когда понял это, вся уверенность куда-то испарилась... особенно при виде накаченной груди брата прямо перед носом.
- Слушай... Билл, с тобой все нормально? - серьезно прошептал Том.
- Да... Так... пойдем, обед уже готов, - видя, как он взял штаны и уже потянулся, чтобы спустить полотенце, я просто вылетел из ванной, понимая, что это невыносимо, у меня не хватит сил.
Спустившись на кухню, я схватил нож, методично кроша зелень. Так трясло, что выть хотелось. Не выдержав, я бросил это занятие, плеснув воды в кружку и доставая из шкафчика успокоительное. Выпив пару таблеток, я просто закрыл глаза, прислонившись к холодильнику. И почему так сложно? Я так этого хотел! Больше всего на свете. Но сейчас почему-то так теперь боюсь... Что за бред?! Я не могу бояться этого. Не могу бояться того, что Том, наконец-то, пришел в себя и возвращается к прежней жизни. Я просто боюсь себя...
- Слушай, там в ванной у меня твой карандаш случайно в раковину упал...
- Фиг с ним, - оторвавшись от холодильника, я улыбнулся, поднимая глаза на спустившегося Тома. - Садись...
Дело и правда, во мне. Да... Том снова не причем, и снова получает именно он. Это, по крайней мере, не справедливо. Ну, вот за что ему такое наказание, как я? Надо что-то менять, еще раз такое произойти не может...
- Билл, что с тобой происходит? - настороженно посмотрел на меня Том, присаживаясь на столешницу.
- Все в порядке, просто... Том, я каждое утро ждал, что ты вот так вот спустишься к завтраку, начнешь прикалываться над моей косметикой, вот так сядешь на стол, а когда я тебя в этом упрекну, скажешь, что я зануда, - не знаю, зачем я это говорил, но казалось, задохнусь, если не скажу, и эти слова больно сдавливали грудь, с каждой секундой выжимая из легких все больше и больше воздуха. Меня уже не было слышно, горло парализовало от боли, а я все шептал, слыша лишь собственный хрип, бьющий отчаяньем по нервам. - Я так ждал этого, а ты все не приходил... Я знаю, что все это из-за меня, прости меня, пожалуйста, прости...
- Билл, эй... Успокойся, пожалуйста, Билл... - Том растерянно спрыгнул на пол, крепко обнимая меня, прижимая к себе, - Теперь все хорошо, слышишь?
- Прости меня, пожалуйста, - прошептал я, судорожно стирая слезы и пытаясь не икать.
- Билли, теперь все будет хорошо, слышишь? Мы оба живы и здоровы, и мы теперь вместе. Успокойся только, хорошо?
Усмехнувшись, я уткнулся носом ему в плечо. Вот и началось... Он говорит одно, а я слышу совсем другое, просто потому, что хочу это слышать...
- Ну, чего ты, мелкий? - усмехнулся он мне в макушку, - Теперь все хорошо...
- Давай, поедим, наконец, уже, - буркнул я, хватаясь за тарелку.
Я ждал этого дня последние три месяца, но даже не заметил, как он пролетел. Странно, но после того, как я выговорился и разрыдался, чего от себя не ожидал совсем, стало проще. Эта недосказанность и неловкость прошли. Я прекрасно понимал, что нам еще о многом нужно поговорить, но почему-то стало проще. Все это просто забылось перед желанием побыть с самым дорогим на свете человеком. Казалось, что это было бесконечно, без начала и конца, просто вспоминать то, что было раньше...
Мы очнулись только когда за окном уже давно стемнело. Раньше я даже и не подумал бы, что у нас есть столько всего, что можно вспомнить. У меня было невероятное ощущение как в детстве - будто сбылось самое заветное желание, кто-то пришел и исполнил сказку.
И именно теперь стало неловко. Почему-то хотелось чего-то, и от этого становилось страшно. Не понимая, что со мной происходит, я пнул кровать, взбивая подушку. Все это казалось таким нереальным...
- Слушай... - Том выглянул из ванной, прислонившись спиной к косяку и сосредоточенно изучая зубную щетку. - А машине совсем каюк?
- Ее на три куска распилили, когда тебя доста... доставали, - прошептал я.
- Понятно... А тачка отца?
- Не знаю, я... не знаю, короче. Она в гараже...
- Извини... - он растерянно отвернулся, уходя к раковине и полоща рот.
- Это ты меня извини, - я осторожно зашел в ванную, оперевшись о косяк. - Том, скажи... ты ненавидишь меня? - прошептал я. Было до ужаса страшно, но отчего-то вдруг появилось ощущение, что, если не скажу это сейчас, то не смогу потом.
- Что? - Он удивленно поднял на меня глаза, выпрямляясь.
- Ты ненавидишь меня, да? Прости меня, пожалуйста, что все так получилось, я не хотел этого... Слушай... - у меня сердце остановилось, ноги начали подкашиваться, но что-то в голове навязчиво билось, заставляя говорить. - Пожалуйста, выслушай меня сейчас. Я хотел тебе сказать, что... что... че-е-ерт...
Меня просто трясло. И от страха, и от злости на самого себя, что не хватает смелости признаться. Ведь еще пару недель назад готов был сказать, не задумываясь...
- Стой. - Том подошел ко мне. - Давай завтра?
- В с-смысле? - задохнулся я.
- Нам о многом нужно поговорить, и я это понимаю, но, наверное, лучше не сейчас. Давай все завтра?
- К-конечно, - проглотив ком в горле, выдохнул я, чувствуя, что сейчас просто упаду без сил.
- Пошли ко мне, пора спать уже...
- Что? К тебе? Почему? - у меня перед глазами все плыло, казалось, будто снова что-то сломалось, я просто, как безвольная кукла, которую переложили с места на место, плелся за ним.
- У меня кровать больше.
- Что? - вконец запутавшись, я уже совсем не понимал, что происходит.
- Давай завтра? Я знаю, что с тобой происходит, и нам об этом обязательно нужно поговорить, но не сейчас, - он подтолкнул меня к кровати, и я заторможено сел, смотря, как Том снял футболку.
- Что ты собираешься делать?
- Спать, - улыбнувшись, он выключил свет, обойдя кровать и ложась с другого края. - Ложись. Спокойной ночи.