Глава 3. Мечник, известный под именем Ричарда Сент-Вира, в тот день проснулся после полудня

Мечник, известный под именем Ричарда Сент-Вира, в тот день проснулся после полудня. В доме было тихо, а в комнате стоял холод. Ричард встал и быстро оделся, решив не разводить в спальне огонь.

Он прокрался в соседнюю комнату, аккуратно ступая, — мечник знал, которые из половиц, скорее всего, заскрипят. Он увидел макушку Алеко, торчащую над спинкой шезлонга из дерюги, который студент обожал за подлокотники, вырезанные в виде голов грифонов. Алек развел в камине огонь и придвинул к нему кресло. Сначала Ричард подумал, что Алек уснул, но потом увидел, как тот шевельнул плечом. Раздался шелест переворачиваемой страницы.

Ричард некоторое время постоял, прислонившись к стене, после чего взял в руки тупой тренировочный меч и, несколько раз им взмахнув, бросился в атаку на изрубленную стену, покрытую штукатуркой, ритмично и четко нанося удары сверху и снизу воображаемой линии. Из-за стены последовал ответ: три мощных удара тяжелого кулака, от которых вздрогнули несколько оставшихся на стене чешуек краски.

— А ну хватит там шуметь! — потребовал голос из-за стены.

С отвращением на лице Ричард отложил меч:

— Черт, — молвил он, — они уже дома.

— Почему ты их не убьешь? — донеслось из шезлонга.

— А зачем? Этих убью, Мария других подселит. Ей нужны деньги за постой. У этих, по крайней мере, нет детей.

— Это точно. — Из шезлонга показалась сначала одна длинная нога, потом другая. Ноги опустились на пол. — Уже полдень. Снег кончился. Пошли гулять.

— Ты просто хочешь пройтись или куда-то собрался? — Ричард пристально взглянул на студента.

— Второе. На Старый рынок, — ответил Алек. — Прогулка может оказаться увлекательной. Если, конечно, после предыдущих вылазок у тебя охоту не отбило.

Ричард выбрал меч потяжелее и закрепил его у себя на поясе. У Алека были довольно своеобразные представления об увлекательных прогулках. Кровь быстрее заструилась по жилам — приятное ощущение. Люди уже усвоили, что к мечнику лучше не лезть. Теперь то же самое правило им предстояло усвоить и насчет Алека. Сент-Вир вышел вслед за студентом на морозный воздух. В лицо тут же впились сотни ледяных иголок.

На улицах Приречья в это время суток было практически безлюдно, выпавший снег приглушал все звуки, которых и так оставалось не слишком много. Самые старые дома стояли настолько близко друг к другу, что их карнизы, покрытые искусной резьбой, почти смыкались над улицей, отбрасывая тени на украшавшие стены гербы, с которых слезали последние остатки краски. Ни один из современных экипажей не мог проехать между домов Приречья, местные жители ходили пешком, скрываясь в извилистых переулках, а Дозор никогда не осмеливался сюда заходить. Нобили разъезжали в рессорных экипажах по широким, залитым солнцем проспектам верхнего города, бросив жилища своих предков на поживу любому, кто был готов на них польститься. Большинство прежних владельцев удивились бы, узнав, у скольких домов появились новые хозяева, а некоторые наверняка бы выразили желание получить арендную плату.

Шмыгнув носом. Алек втянул морозный воздух:

— Хлеб. Кто-то печет хлеб.

— Ты что, голоден?

— Я всегда голоден. — Молодой человек плотнее закутался в университетскую мантию. Алек был высок и немного худоват. В его движениях не наблюдалось и тени грации поджарого мечника. Из-за кучи одежды, которую Алек натянул под мантию, он напоминал плохо свернутый тюк. — Мне холодно и голодно. Именно за этим я и пришел в Приречье. Мне надоела пышность и роскошь университетской жизни. Блистательные пиры, столы, ломящиеся от блюд, ревущее пламя в каминах уютных аудиторий… — Порыв ветра сорвал пригоршню снега с крыши, швырнув ее путникам в глаза. Алек довольно замысловато выругался. Студенты были известными сквернословами. — Что за дурацкое место? Как здесь вообще можно жить? Ничего удивительного, что все, у кого имелась хотя бы капля мозгов, уже давным-давно убрались отсюда. Улицы идут аккурат от реки к реке — вот ветры и дуют. Построили морозилку… Надеюсь, тебе скоро заплатят за эту дурацкую дуэль, а то нас почти кончились дрова. Мои пальцы совсем посинели…

— Заплатят, — успокаивающе произнес Ричард, — деньги заберу завтра, а дров куплю на обратной дороге.

Алек жаловался на холод с того самого дня, когда ударил первый мороз. Он топил комнаты жарче, чем это делал Ричард до появления студента, и все равно весь день дрожал и кутался в одеяла. Мечник понятия не имел, откуда его друг был родом, но теперь он точно знал, что Алек вырос не в северных горах и не в бедной семье. Все улики, которые могли поведать о прошлом Алека, пока оставались косвенными, и все они: неспособность переносить холод, своеобразный выговор, неумение драться — свидетельствовали о том, что студент принадлежал к знатному роду. Но вместе с этим у него не было ни денег, ни связей со знаменитостями и нобилями, а университетская мантия, свисавшая с его плеч, выглядела так, словно Алек прямо в ней и родился. Университет предназначался для бедных школяров или же для умных людей, ищущих себе лучшей доли в надежде стать секретарями или учителями в домах у нобилей.

— Признаться, я думал, что ты давеча вечером выиграл у Роджа в кости кучу денег.

— Так оно и есть, — Алек высвободил из-под плаща руку и жестом показал, как он сгребал со стола кучу монет. — Просто на следующий вечер он у меня их отыграл. Теперь получается, я ему должен. Поэтому мы и не пошли в трактир.

— Ладно, не переживай.

— Он мухлюет, — посетовал Алек. — Все они мухлюют. Не представляю, как можно жулить в обычные кости, но как только я это узнаю, Роджу и его вонючим дружкам придется распрощаться с денежками.

— Не надо, — бросил Ричард. — Мухлеж — для таких, как они, но не для тебя. Тебе не к чему жулить, потому что ты джентльмен.

Стоило мечнику произнести эти слова, как он тут же о них пожалел. Ричард почувствовал, как напрягся Алек, он буквально ощутил холод, которым повеяло от друга. Однако Алек в ответ лишь промолвил:

— Как ты сказал, Ричард? Джентльмен? Что за вздор! Я всего-навсего нищий студент, который настолько глуп, что проводит время за книгами вместо того, чтобы пить, гулять и учиться, как половчее играть в кости.

— Что ж, — спокойно произнес Сент-Вир, — я не сомневаюсь, что вскоре ты наверстаешь упущенное.

— Именно, — мрачно улыбнулся Алек.

Старый рынок на самом деле не был старым. По большому счету, он даже не был рынком. На площади стояли некогда прекрасные дома, первые этажи которых лишились одной из стен и теперь со стороны напоминали театральную сцену. Здесь горели огни и кучковались обитатели Приречья, которые грели ладони, сунув их себе под мышки или же протянув к потрескивающему пламени. Люди, жившие в этом месте, занимались тем, что с натяжкой можно было назвать торговлей: играли в кости, флиртовали, пили и, переминаясь с ноги на ногу от холода, пытались продать друг другу краденое.

Алек неожиданно замер возле одного из зданий:

— Сюда, — сказал он. — Давай зайдем сюда. Дом, перед которым они остановились, ничем не отличался от других. Ричард проследовал за студентом к огню. Алек двигался медленно, с напускной грацией, и мечник, благодаря наметанному глазу, понял, что его приятель напряжен до предела. Это заметили и другие люди, однако, какие выводы они при этом сделали, было не очень понятно. В Приречье привыкли к чудакам со странными манерами. Женщина, оказавшаяся к Алеку ближе всего, с обеспокоенным видом отодвинулась в сторону, уступив ему свое место у огня. Сидевший напротив мужчина в лохмотьях отбросил назад песочного цвета волосы и оторвал взгляд от игральных костей.

— Поглядите, кто пришел, — тихим хныкающим голосом произнес он, — наш школяр. — В руке мужчины сверкнуло длинное лезвие. — Кажется, прошлым вечером я тебе сказал, что больше не желаю видеть твою рожу.

— Тупую рожу, — поправил Алек. В его голосе прозвучала легкая снисходительность. — Ты сказал, что больше не желаешь видеть здесь мою тупую рожу.

Кто-то нервно хихикнул. Люди попятились от игрока в кости, который сжимал в руке обнаженный меч. Не поворачивая головы, мужчина вытянул назад руку и схватил невысокую красивую женщину за запястье, рывком привлек ее себе, выдернув из толпы, словно рыбу из озера. Мужчина принялся ласкать грудь пленницы; он обвел присутствующих горящим взглядом, в котором явно читался совет не вмешиваться.

— Великолепно, — с высокомерием и сарказмом произнес Алек, — я как-то знавал человека, который мог, не глядя, назвать любую карту, которую вытаскивали из колоды.

— Великолепно, — мужчина передразнил выговор Алека. — Так вот чему вас учат в Университете? Карточным фокусам?

Алек плотно сжал губы:

— Никто меня в Университете ничему не учит. Поэтому мне приходится многое мотать на ус самому. Например, как узнавать людей, у которых вместо мозгов утиное дерьмо. В этом я славно поднаторел. Ты со мной согласен?

Девушка взвизгнула, когда мужчина больно сдавил ей грудь.

— Вали отсюда, — прорычал тот. — Считаю до трех. Чтобы духу твоего здесь не было. — В уголке его рта сверкнула слюна.

«Убежит, когда досчитает до двух…», «Нет, до трех», «Не струсит, останется», — шептались в толпе.

Алек стоял, не двигаясь с места, и, вздернув нос, свысока поглядывал на противника.

— Раз, — произнес мужчина, — два…

— Беги, шут гороховый! — раздался чей-то крик. — Брент тебя убьет!

— Как же мне бежать? — вежливо спросил Алек, удивленно изогнув брови. — Я обязан остаться и помочь этому господину. Похоже, он застрял. Не знает, что идет после двух. Три, — любезно подсказал он. — После двух идет три.

Брент отшвырнул девушку в сторону:

— Обнажи меч, — прорычал он, — если он у тебя вообще есть.

— А если его у меня нет? — поинтересовался студент.

— Что ж, — Брент, ступая мягко, как и подобает мечнику, стал огибать огонь. — Тогда тебе не повезло.

Он успел преодолеть половину расстояния, отделявшего его от студента, когда один из людей, стоявших неподалеку, четко и ясно, так, чтобы слышали все, произнес:

— Это мой бой.

Брент окинул говорившего взглядом с ног до головы. Еще один мечник. Убить его будет сложнее, но, впрочем, победа в таком бою принесет ему куда больше славы и почета.

— Ладно, — вкрадчивым голосом промурлыкал Брент. — Сначала я разберусь с тобой, а потом займусь школяром.

Ричард сорвал с себя плащ, намотав его на руку.

Стоявшая рядом женщина глянула ему в лицо и ахнула:

— Сент-Вир!

Стоило прозвучать имени знаменитого мечника, количество желающих посмотреть на поединок сразу увеличилось, а ставки поменялись. Взбудораженные зеваки жались по стенам, чтобы освободить дуэлянтам побольше места, а несколько человек выскользнули наружу, чтобы позвать друзей поглазеть на захватывающее зрелище. У здания толпились новоприбывшие.

Ричард не обращал на них внимания. Мечник знал главное — Алек рядом, и он в безопасности. Глаза студента сияли, а вид его теперь был самым беспечным.

— Считай, что мы уже сосчитали до трех, — весело бросил он Сент-Виру. — Теперь можешь его убить.

Ричард начал бой как обычно, проведя серию простых выпадов, чуть ли не рассеянно парируя ответные контратаки противника. Подобная тактика позволяла оценить врага и одновременно вывести его из себя.

Брент оказался достаточно быстр, у него было хорошо развито столь необходимое мечникам шестое чувство, позволявшее угадывать последующее действие соперника. Однако гораздо хуже несчастный болван отбивал удары слева. Немного практики и несколько хороших тренировок помогли бы ему избавиться от этого недочета. Ричард притворился, что не заметил слабую сторону противника, и продолжил наносить удары справа. Брент понимал, что его прощупывают, и пытался перехватить инициативу в свои руки, однако Ричард не давал ему такой возможности. Брент, осознавая, что ему не удается задуманное, стал нервничать, его контратаки сделались быстрее, будто он рассчитывал удивить Сент-Вира скоростью и заставить его перейти к обороне. Мечи сталкивались все чаще. Именно это публика любила больше всего — побольше финтов, выпадов да безжалостных схваток и поменьше перерывов между каждой новой стычкой. Девушка, на которую позарился Брент, следила за сражающимися мужчинами, сцепив пальцы и затаив дыхание, и чуть слышно ругалась себе под нос. Другие себя не сдерживали. Зеваки громко подбадривали дуэлянтов, перекрикивая друг друга, обменивались мнениями о бое и делали новые ставки.

Целиком и полностью сосредоточившись на схватке, Ричард отстранился от происходящего — он слышал голоса, но не различал слов. За время поединка он уже успел изучить приемы и повадки Брента. Теперь перед ним был не человек, а просто определенный набор препятствий, которые предстояло преодолеть. И Ричард дрался уже без всякого наигрыша. Именно за это его часто упрекали знатоки, любившие посещать дуэли на мечах, — после того как Сент-Вир приходил к выводу, что хорошо изучил противника, он никогда не забавлялся с ним, как кошка с мышкой, демонстрируя виртуозную технику боя, а старался прикончить побыстрее.

Брент уже два раза успел раскрыться, и Ричард мог нанести ему удар в левую руку, однако мечник предпочел этого не делать. В данный момент он не собирался наносить противнику поверхностные раны. Другие бойцы на его месте наверняка бы воспользовались возможностью нанести удар и ослабить противника, однако Сент-Вир заботился о своей репутации — он славился тем, что умел убивать противника с одного выпада.

Брент знал, что на кон поставлена его жизнь. Сейчас замолчали даже зеваки; они вслушивались в тяжелое дыхание дуэлянтов, шарканье сапог и лязг мечей. Посреди мрачного молчания раздался голос Алека:

— Быстро же он испугался. Я ведь тебе говорил, что смогу их узнать, — растягивая слова, произнес он.

Брент замер. Ричард со всей силы ударил по его клинку, чтобы напомнить противнику о том, где он находится. Брент с яростью парировал. Контратакуя, он чуть не достал до бедра Сент-Вира, поэтому Ричарду пришлось сделать несколько шагов назад. Каблук уперся во что-то твердое. Мечник обнаружил, что его оттеснили к одному из камней, окружавших очаг. Он и не думал, что уступит сопернику так много пространства — слова Алека отвлекли его от боя. Ричард был настолько разгорячен, что не чувствовал жара, исходившего от пламени, однако он знал — огонь находится прямо за его спиной, а сапоги мечник хотел сберечь. Отставив руку, он обменялся с Брентом серией ударов. На этот раз Ричард вложил в них такую силу, что чуть не выбил у соперника оружие. Брент замер, собираясь снова броситься в атаку. Он не сводил с Сент-Вира взгляда, готовясь отразить нападение мечника в том случае, если он начнет первым. Направив острие меча вниз, Ричард сделал ложный выпад, целясь в левый бок противника, и, как только Брент дернул оружие вниз, пытаясь парировать, Сент-Вир рванул руку вверх и пронзил горло соперника.

Ричард извлек меч из раны, и сталь сверкнула синим. Брент замер и упал навзничь. Из распоротого горла с сипением вырывался воздух и струилась кровь. Белое как снег лицо Алека ничего не выражало. Он с мрачным видом уставился на умирающего человека, словно желая запомнить эту картину на всю жизнь.

Не обращая внимания на восторженные крики, ознаменовавшие собой окончание поединка, Ричард отошел в сторону, чтобы привести оружие в порядок. Он несколько раз проворно взмахнул клинком, стряхивая кровь в снег.

К Алеку подошел один из мужчин и дружелюбно сказал:

— Славный был бой. Ты его устроил?

— Да.

— Хочешь сказать, что тот парень, — мужчина кивнул на Ричарда, стоявшего на улице, — на самом деле и есть Сент-Вир?

— Да.

Казалось, Алек все еще находился под впечатлением от поединка. Благодаря смерти врага лихорадочное состояние, в котором пребывал студент, ушло, и теперь он успокоился. Однако, когда к нему приблизился Сент-Вир, Алек обратился к мечнику в своей обычной насмешливой манере:

— Прими мои поздравления. Заплачу, когда разбогатею.

Эти слова требовали обязательного ответа, и Ричард произнес:

— Мне не нужно от тебя денег. — Он сказал это достаточно громко, чтобы слышали другие. — Теперь тебя должны оставить в покое.

Он двинулся к Алеку, стоявшему у очага, однако дорогу мечнику заступила невысокая девушка, которую прижимал к себе перед боем Брент. Глаза ее покраснели, а по бледному лицу пошли пятна. Она уставилась на мечника и попыталась что-то сказать, но у нее ничего не получилось — так сильно она заикалась:

— Да что тебе от меня надо? — спросил он.

— Т-т-т-ы мне д-д-должен! — наконец, взорвалась она. — М-м-м-ой м-м-мужчина м-м-мертв, а г-г-где я н-н-айду другого?

— Думаю, там же, где и предыдущего.

— А к-к-как же деньги?

Ричард оглядел ее с ног до головы, от накрашенных глаз до ярких чулок, и пожал плечами. Она повернулась к нему плечом и подмигнула.

— Я очень милая и нетребовательная, — пропищала девица. — Я могу на тебя работать.

— Да мы о тебя спотыкаться будем, — с презрительной усмешкой ответил ей Алек, — в темноте тебя и вовсе не разглядеть.

— Иди прочь, — произнес Ричард, — я не сводник.

— Мне плевать, что ты лучший мечник во всем Приречье, — топнула она крошечной ножкой, — Я на тебя Дозору пожалуюсь!

— Ты и близко к Дозору не подойдешь. — Ричарда эта сцена стала утомлять. — Дозорные отправят тебя на каторгу прежде, чем ты успеешь раскрыть рот. — Он повернулся к другу: — Господи, как пить-то хочется. Пошли.

Они едва успели дойти до двери, как их остановила еще одна женщина, обладавшая удивительной красотой: огненно-рыжая шевелюра, изящно наложенный макияж; на плечи наброшен бархатный плащ бордового цвета, который искусно прикрывал поношенную одежду. Женщина коснулась пальцами руки Ричарда, приблизившись к мечнику ближе, чем он это обычно позволял незнакомым людям.

— Великолепный бой, — доверительно, голосом с чарующей хрипотцой, сообщила она. — Я очень рада, что успела застать хотя бы окончание этой схватки.

— Спасибо, — вежливо ответил он. — Приятно слышать столь лестный отзыв.

— Вот и отлично, — произнесла незнакомка. — Ты честно сражался и противника не слишком долго держал на крючке.

— Я научился паре приемов, благодаря которым мне сразу удается узнать, на что способен соперник.

Незнакомка одарила мечника теплой улыбкой:

— Ты не дурак. Год от года ты становишься все искусней. Никто не в силах помешать тебе получить то, что ты хочешь. Я могла бы…

— Извини, — вмешался Алек, вынырнув из бескрайних глубин апатии, — а это кто?

Женщина повернулась к студенту, взмахнув длинными ресницами:

— Меня зовут Джинни Венделл, — ответила она. — А тебя?

— А меня Алек. — Он уставился на кисточки каймы, которой был оторочен ее плащ. — Ну и под каким сводником ты ходишь?

Женщина поджала ярко накрашенные губы, однако момент для суровой отповеди она упустила. Прекрасно это понимая, незнакомка снова повернулась к Ричарду и полной заботы голосом произнесла:

— Бедняжка, ты, должно быть, умираешь с голоду.

Мечник вежливо покачал головой.

— Джинни, Хьюго еще работает? — спросил он.

Женщина привычно сморщила недовольную рожицу и посмотрела Сент-Виру в глаза.

— Хьюго вечно работает. Он так редко бывает дома, что сама не понимаю, как еще от него не ушла. На Всхолмье им восхищаются и порой, мне кажется, слишком сильно.

— А Ричардом никто не восхищается, — растягивая слова, произнес Алек. — Все только и делают, что стараются его убить.

— Хьюго — мечник, — пояснил другу Ричард. — Один из самых лучших. Джинни, когда его увидишь в следующий раз, передай, что он был совершенно прав насчет излюбленного удара Линча. Прошлой ночью эти сведения мне очень помогли.

— Жаль, что я не видела боя.

— Мне тоже жаль. Большинство из присутствующих вообще ничего не понимали в происходящем. Алек, ты ведь, кажется, хотел есть? Ну так пошли. — Энергично работая плечами, Ричард пробрался сквозь толпу и вышел на улицу, туда, где на снегу все еще алели капли крови, упавшие с его меча. Сэм Боннер, спешивший мимо по своим делам, застыл на месте, увидев женщину в бархатном плаще, которую оставили стоять в одиночестве возле дома.

— Джинни, девочка! Как поживает самая красивая попка Приречья?

— Мерзнет! — резко бросила Джинни Венделл. — Мерзнет, тупой пьянчуга!

Date: 2016-02-19; view: 294; Нарушение авторских прав