Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Кайсын КУЛИЕВ
ИДУ БОСОЙ ПО ЛЕЗВИЮ КЛИНКА… Отрывок из поэмы "Завещание"
…О храбрые! Как радуга живая, С одной горы влекомая к другой, Блестит отвага ваша боевая Над нами семицветною дугой.
Как скалы - горцев давняя твердыня, - На вас я опираюсь в трудный час. Мир без отваги - холод, мрак, пустыня, Пусть осенит мой стих надгробный вас!
* * *
О годы, годы! Словно тигров тени, Вы друг за другом гонитесь впотьмах, Хоть раны зажили былых сражений, По-разному горел огонь в домах.
Иных судьба изранила смертельно И плакать заставляла матерей, Иных за проволокой лагерей Губила голодом, чумой метельной.
Трагические тени этих лет В душе Харуна жили и метались. Расстреляны друзья. Сидит сосед. Немногие соратники остались.
Где те, кто нашу воздвигал страну, Кто бился за нее на бранном поле? Одни в колымском ледяном плену, Другие рано умерли от боли.
На сердце чувствуя незримый гнет, Харун познал обиду и кручину, Но он не плакал в злую ту годину, Не знал он, что заплакать день придет.
* * *
Война вошла в селенья, в города... Поныне горный лес в печали гнется, Поныне льются слезы наших гор. Никто из павших в битве не вернется, Но матери их ждут - ждут до сих пор.
О сердце Родины, для нас ты стало Надеждой и твердынею стальной. Ты и под танком биться продолжало, Само ты стало танковой броней.
В тебе такая заключалась сила, Что и враги разрушить не могли. Ты сердце Родины в себя вместило Весь мир, всю скорбь, всю красоту земли...
* * *
Три сына у Харуна, три солдата. Он знал, что надо разум утвердить, Он знал, что надо в правду верить свято, Быть побежденным или победить.
Как тучи над Дых-Тау, дни за днями Кружились и клубились, а вдали – Бои, бои, и пожирало пламя Детей земли и чаянья земли.
Так редко сыновья ему писали, Все меньше, меньше у Харуна сил, Его согнули годы и печали, Но сено он в родных горах косил.
Однажды старику в конце прокоса Письмо вручили. Видит, - не рукой Сыновьей строчки выведены косо – Они рукой начертаны другой.
Узнал он: младший сын погиб. Орленок Разбился в облаках, исчез навек. Пусть новый день придет, пусть будет звонок, - Домой не возвратится Султанбек.
Засох ручей, веселый и кипучий, На высоте растаял за день снег, Харун – как дерево без ветви лучшей: Домой не возвратится Султанбек.
Не встретится Харун с голубоглазым. Где сын его? Где старых дней оплот? Казалось: горы потеряли разум. Казалось: лег на сердце твердый лед.
Казалось: тяжким горем пахнет сено. Казалось: летний яркий день погас. Беда пришла дорогою военной, Настигла старика в нежданный час.
Он все забыл, он помнит только муку, Застыл он, как надгробье, в землю врос. Но до крови к косе прижал он руку, Опомнясь, новый начал он прокос.
Так много бед он перенес, но эта Ужасней всех и горше всех беда. Мертв милый сын. Запахло горем лето, Но горец не заплакал и тогда.
Нет, не заплакал. Хоть страшнее ада Была война - Харун глядел вперед. Косил он сено, не потупив взгляда, Не знал он, что заплакать день придет.
* * *
Беда пришла такая, что не снилась И старикам. Не дождь, а кровь лилась С небес. И на гору гора валилась, И вся теснина в ужасе тряслась.
Ужель предателями горцы стали И перешли на сторону врага? Вовек такого горы не знавали, В ущелье кровь текла, а не река.
Ужель бойцы к врагу переметнулись, И, опозорив матерей своих, Не постыдились мертвых и живых? Ужели горы в горцах обманулись?
Нет, это ложь! Слова фронтовиков Достигли гор, аулов, всей Отчизны: В дыму, в огне мы не жалеем жизни, Мы крепко бьем захватчиков-врагов!
…Не опозорим наших матерей, Клеветникам и палачам не верьте! Пусть даже станем мы добычей смерти, Но, дети гор, и смерти мы сильней!
…Погибшие кричат: "Мы шли в сраженья, Вздымая знамя красное страны". Живые говорят: "Со дня рожденья Мы делу революции верны!".
О те, кто приказал, чтоб увозили Детей, отцов и матерей из гор, Кто очаги водою погасили, Чтоб каждый камень плакал, каждый двор, -
Вы слышите ли нас? А мы на фронте! Ужель для вас погибшие не в счет? Прочь! Наших бедных матерей не троньте! Куда увозите вы наш народ?..
Словами, как двуострые мечи, Как расскажу о глубине страданья? О, не нашлось и савана в ночи Для тех, кто умер в горький час изгнанья...
Восьмое марта, где ты, праздник чудный, Когда приносят женщинам цветы? Балкарские селения безлюдны... О, что страшнее этой пустоты!
Пришел на праздник - день пришел бессонный. Балкарским детям не забыть вовек Холодные и смрадные вагоны И мартовский - в слезах кровавых - снег.
Восьмое марта - день жестокой боли, - Такую не желаю никому! Нас, горцев, Ленин вывел из неволи, Неправда вновь нас бросила в тюрьму.
Сел и Харун в вагон, и опирался Пастух на палку с загнутым концом. Он вспоминал, как с беляками дрался. Как был он сыном, мужем и отцом.
Сын пеплом стал, сгорел в огне сраженья, За жизнь людей он отдал жизнь свою, И вот отца увозят из селенья, Чтоб сына вспоминал в чужом краю.
О слезы гор, о марта день кровавый! В свой скорбный путь пустился эшелон. Казалось, почернел Эльбрус двухглавый, Детей своих услышав плач и стон.
Но вот за горизонтом горы скрылись. Харун взглянул на них в последний раз, И слезы горя хлынули из глаз, - Из этих глаз они впервые лились!
Он плакал, не стесняясь ни людей, Ни гор: пусть смотрят горы вековые! Ни женщин не стесняясь, ни детей, Рыдал и не стыдился слез впервые...
Пусть смотрят старец, женщина, младенец, - Он не стыдится слез своих сейчас. Тот день настал, когда переселенец, Когда Харун заплакал в первый раз.
* * *
Так наше горе глухо, как под снегом Сокрытая текущая вода, Мы нашу землю помнили всегда Под жарким среднеазиатским небом.
Огромным было горе, как гора, Чья пряталась вершина в черных тучах, Такой беды и слез таких горючих Земля не знала, хоть была стара.
Такой беды, такой глухой печали Пусть не узнает ни один народ. Как мы в своем изгнанье умирали, Пускай никто на свете не умрет!
Харуна старость и тоска согнули, Дружили с ним кыргызы-старики. На камне он сидел у Иссык-Куля Как сиживал в Хуламе у реки.
Здесь наша боль была понятна людям, Здесь люди нас встречали, как друзья, О нет, неправду говорить нельзя, Их доброту вовеки не забудем.
Они, беду знававшие не раз, Делились с нами хлебом, добрым словом, Не унижали, а жалели нас, Тепло нашли мы под кыргызским кровом.
Меня бы проклял хлеб, что ел у них, Когда б добро кыргызов позабыл я! Их небо, красоту вершин седых, Их песни всей душою полюбил я...
К отцу два сына с фронта возвратились, И там, в горах, где Иссык-Куль блистал, Они в колхозе хорошо трудились, Харун в чужом краю не голодал.
Мы умирали с голоду вначале, Но постепенно дни за днями шли, Жилье и добрый хлеб мы обретали, И лишь сердца покоя не нашли.
Есть вещи - не забудет их и сытый, Харун смотрел на горный перевал, На Иссык-Куль, голубизной налитый, Но по родной земле он тосковал...
Прикрыв глаза он видел непрестанно Отцовский дворик ясно и светло, И, сидя на каменьях Кыргызстана, Хуламских скал он чувствовал тепло.
Там кровь его и кровь друзей впиталась В родную почву. Радуясь весне, Там смело молодость его промчалась На горском быстроногом скакуне.
Помимо хлеба есть вещей немало Священных - как свобода, правда, честь. Их сила никогда не угасала, Мы знали, что такие вещи есть!
И сердце горца старого, как птица, Летело в отчий край, беде назло. Спокойно глядя в молодые лица, Сказал Харун обоим сыновьям:
- Нет ничего родной земли священней, Она для радости дана живым И для труда волнений и свершений, А, мертвые, мы в ней, в земле, лежим…
Я жил и в человеке видел брата. Хлеб жизни съел я ныне до конца, Иду туда, откуда нет возврата. Надгробье приготовьте для отца.
Хуламское ущелье в день погожий Я не увижу. Тает жизнь, как снег. Везде добра земля, но все же, все же В родную землю мне бы лечь навек!
Здесь день хорош, но край родной мне дорог, И вы завет запоминайте мой: Теперь я не глазами - сердцем зорок, Я вижу, что вернетесь вы домой,
Вернетесь, вижу сердцем. В Кыргызстане Я свой конечный обрету покой, Здесь я узнал кыргызов состраданье, Но я б хотел лежать в земле родной.
Тот умер дважды, кто истосковался Пред смертью по отеческой земле. Зачем с крутой скалы я не сорвался, Зачем я не погиб на той скале?
Зачем не пал я, молнией убитый, Как, молнией сражен, отец упал? Как деда в давний день, теперь забытый, Зачем не снес меня в горах обвал?
Останусь здесь... Чужбину покидая, Не увезете кости вы мои, Со мной пребудет здесь земля родная: Я и в могиле - сын родной земли.
Я скорбно повторяю, умирая: "О ветер Безенги! О мой Хулам!" Сыны, пред смертью завещаю вам: Когда достигнете родного края, В ущелье выройте могилу мне, В нее родные камни опустите И у надгробья моего скажите: "Харун лежит в кавказской глубине!".
Мое лицо, мои усы седые Вам будут только сниться в час ночной. Труды я завершил. Как все живые, Я лягу в землю, кончив путь земной.
Я надышался запахом колосьев, Я допил чашу своего вина, И всадник-время, старца в бездну бросив, Увы, не остановит скакуна.
Такой беды, какую мы познали, Ни близким не желаю, ни чужим, Я говорю живым из дальней дали: "Всесилен разум! Свет непобедим!"
* * *
Былое - не засохшая чинара, Не говори же, что моя строка, Как пламени, коснулась боли старой, Иду босой по лезвию клинка.
Душа народа - не колодец темный, А зеркало и радостей, и бед, От счастья отличит удел бездомный, От беспросветной тьмы - веселый свет.
Душа народа - не утес холодный, Она о боли говорит своей. Теперь ее деревья не бесплодны, Но множество отрублено ветвей. Тогда лишь сладости мы вкус находим, Когда вкус горечи мы познаем. Когда в пути из тьмы ночной выходим, Мы солнцу благодарность воздаем.
Все то, что пережил народ когда-то, Не сломанный кувшин, не старый сор. Кровав был часто цвет его заката, Но не погас его души костер.
Беда народа - сердца боль и рана, А не железа ржавого кусок, Увидев голый ствол, увядший рано, Поймешь ты, как цветущий ствол высок.
Мы поняли, что всех больших тиранов Ты долговечней, маленький народ, И над большой жестокостью воспрянув, Ты, малочисленный, идешь вперед.
Сталь закаляется в огне, мы знаем, А горе учит твердости людей. Мы белым черное не называем, Мы - всадники, и мы в седле сильней!..
За нашу правду надо биться всюду, - Лишь так мы древо жизни защитим. Харун, твои слова я не забуду: "Всесилен разум! Свет непобедим!"
Date: 2016-02-19; view: 1958; Нарушение авторских прав |