Семен ЛИПКИН

ТЫ ВИНОВАТ

Из поэмы

- За Родину! За Сталина! -

Это навстречу бронемашинам ринулся в степь

Командир обескровленного эскадрона,

Стоявшего насмерть в вишневых садах.

Ты вспомнил его: Церен Пюрбеев,

Гордость политработников, образцовый кавалерист,

У которого самое смуглое в дивизии лицо,

У которого самые белые зубы и подворотнички,

У которого под пленкой загара

Круглятся скулы и движутся желваки.

Маленький, в твердой бурке, он ладно сидит верхом,

Хотя у него неуклюжей формы

Противотанковое ружье.

Он стреляет в бортовую часть бронемашин.

Ему стыдно за нас, за себя, за свое племя,

За то материнское молоко,

Которое он пил из потной груди,

Он хочет верить, что поднимет бойцов,

Но все бегут, бегут.

И только ты, как зачарованный, смотришь,

Ты видишь:

Голова Пюрбеева в желтой пилотке

Отскакивает от черной бурки,

Лошадь вздрагивает, а бурка

Еще продолжает сидеть в седле...

Время! Что ты есть - мгновение или вечность?

Племя! Что ты есть - целое или часть?

Грамотная его сестра в это утро

Читает отцу в улусной кибитке

Полученный от Церена треугольник.

Безнадежно больной чабан с выщипанной бородкой

Кивает в лад

Учтиво, хорошо составленным словам сына,

А голова сына катится по донской траве.

Настанет ночь под новый, сорок четвертый год.

Его сестру, и весь улус,

и все калмыцкое племя

Увезут на машинах,

А потом в теплушках в Сибирь.

Но разве может жить без него степная трава,

Но разве может жить на земле человечество,

Если оно не досчитается хотя бы одного,

Даже самого малого племени?..

Ты останешься жить, ты будешь стоять

Не так, как теперь, в безумии бегства,

А в напряженном, деловом ожидании,

Сырым, грязным, зимним утром

На сгоревшей станции под Сталинградом.

Ты увидишь непонятный состав, конвойных,

Из узкого, тюремного окна теплушки,

Остановившейся против крана с кипятком,

На тебя посмотрят косого разреза глаза,

Цвета подточенной напильником стали.

Такими глазами смотрят породистые кони,

Когда их в трехтонках, за ненадобностью,

Увозят на мясокомбинат.

Такими глазами смотрит сама печаль земли,

Бесконечная, как время,

Или как степь.

Быть может, это смотрит сестра Цсрена,

Образованная Нина Пюрбеева,

Всегда аккуратная учительница,

Такая длиннокосая и такая тоненькая,

С твердыми понятиями о любви,

О синтаксисе, о культурности.

В ее чемодане -

А им разрешили взять

По одному чемодану на человека -

Справка о геройской звезде

Посмертно награжденного брата,

Книга народного, буддийского эпоса,

Иллюстрированная знаменитым русским

Художником,

Кое-что из белья и одежды,

Пачка плиточного чая

И ни кусочка хлеба,

Чтобы обмануть голодный желудок,

Ни травинки, ни суслика.

А бывало,

Покойные родители

И суслика бросали в казан…

Поголовная смерть одного,