Копытные

Лось. Изюбр. Кабан. Косуля. Кабарга. Северный олень.

В Амуро-Уссурийском крае обитает восемь видов копытных животных: лось, изюбр, пятнистый олень, косуля, северный олень, кабарга, кабан и горал. Пятнистый олень и горал описываются в главе «Редкие и исчезающие звери». Остальные шесть видов копытных, особенно изюбр, косуля и кабан, широко распространены, хотя значительно сократили свою численность за последние сто лет. Они имеют важное значение в охотничьем хозяйстве Приморского и Хабаровского краев, в жизни удэгейцев, нанайцев и орочей. Свыше 90 процентов мяса, заготовляемого охотничьими организациями, приходится на лося, кабана и изюбра. Косуля издавна служит объектом очень популярной осенне-зимней любительской охоты.

Если кабан и изюбр — типичные обитатели уссурийских лесов, то лось и, особенно северный олень, неотделимы от ландшафтов охотского типа и в Амуро-Уссурийском крае обитают постольку, поскольку эти ландшафты вклиниваются на юг вдоль Сихотэ-Алиня и других горных систем.

В последние десятилетия хозяйственная деятельность человека заметно изменяет расселение копытных в крае. Для одних (изюбр, косуля, лось) эти изменения благоприятны, для других (кабан, кабарга, северный олень) неблагоприятны. Очень важно следить за происходящими изменениями и находить правильные формы и методы хозяйственного использования копытных животных. До сих пор они далеко несовершенны.

Многие считают, что с годами зверя будет все меньше и меньше, что это естественно и неизбежно, поскольку вырубаются и горят леса, прокладываются дороги, строятся города и поселки. Это неверно. Опыт охотничьего хозяйства в странах народной демократии и других европейских государствах очень убедительно показал, что в культурных ландшафтах численность копытных может не сокращаться, а возрастать по сравнению с первобытными лесами. Добиться этого в Амуро-Уссурийском крае — наша общая задача. Главное — надо любить и изучать зверей, бережно к ним относиться, правильно использовать те богатства, которые дает нам природа.

ЛОСЬ

В Приамурье и Приморье живет уссурийский подвид лося, широко распространенного в умеренном поясе Азии. Европы и Америки. Уссурийский лось значительно меньше обыкновенного. Обычно вес самца составляет 240–260 кг, а самки лишь не много тяжелее двух центнеров… Длина тела у быков 250–275 см., высота в холке 170–175 см. Размеры самок, заметно меньше.

Южная граница распространения лося.

Следы лося.

В Приморье и Приамурье живет уссурийский лось — подвид широко распространенного в умеренном поясе Азии, Европы и Америки и хорошо всем известного животного.

Европейский и особенно якутский лось — очень крупный, тяжелый зверь, достигающий полутонны веса, длинноногий, с высокой холкой, большой горбоносой головой и маленьким «символическим» хвостиком. Самцы лося летом, осенью и зимою носят рога с широко расходящимися в стороны лопатовидными отростками. Внешним видом лось несколько похож на лошадь.

Уссурийский лось значительно мельче обыкновенного. Вес даже старых быков редко превышает 300 килограммов, а самки лишь немного тяжелее двух центнеров. Длина тела у быков — 250–275, высота в холке — 170–195 сантиметров. Размеры лосих заметно меньше.

У лося очень характерная голова. Она кажется несоразмерно крупной. Большие подвижные уши, удлиненная верхняя губа нависает над нижней, внизу «серьга» — длинный, кожный вырост. На ногах — большие, острые и подвижные копыта; боковые (верхние) копытца тоже большие, посажены низко, поэтому при ходьбе по мягкому грунту, особенно по марям, они сильно раздвигаются, увеличивая площадь опоры.

В отличие от других форм и подвидов, рога уссурийского лося оленевидные и небольшие. Отростки — а их у взрослых быков чаще всего восемь — не уплощенные, а круглые, характерных «лопат» не образуют.

Типичные уссурийские лоси с оленевидными рогами обитают преимущественно на Сихотэ-Алине. По левобережью Амура и далее к северу и северо-западу размеры лосей постепенно увеличиваются, отростки их рогов приобретают приплюснутость, а по верховьям рек Бурей и Амгуни лоси с лопатовидными рогами встречаются уже часто. Здесь переходная зона от уссурийской к якутской форме.

Летом лоси покрыты коротким, плотным волосом, черным у самцов и темно-бурым у самок. К осени он отрастает до 8–12, а на шее и холке до 15–20 сантиметров, становится более тусклым и светлым. Зимний волосяной покров лося очень густой и теплый, но весьма непрочный из-за наличия внутри волос больших воздушных полостей. (Такие же волосы у изюбра, косули, кабарги и северного оленя). К весне зимние волосы начинают выпадать, заменяясь новыми. Линька затягивается до июля, иногда и в августе лось сохраняет остатки своей зимней «одежды».

Лося трудно спутать с каким-либо другим зверем. Наиболее близок к нему по размерам и сложению изюбр, но лось окрашен гораздо темнее, у него нет на задней части тела светлого «зеркала», большую голову он не поднимает высоко, как изюбр. Еще легче различить этих зверей в движении. Лось бежит рысью, легко и грациозно, высоко вскидывая ноги; на галоп переходят обычно раненые лоси, но скачут они, неумело, нескладно и тише, чем на рысях. Изюбр, наоборот, рысью бежит редко, предпочитая с шага сразу переходить на большие прыжки. Ноги он высоко не поднимает и всегда копытами чертит снег, даже если его и мало. Лось же и при глубоком снеге редко оставляет борозды от следа к следу.

Сведения о распространении уссурийского лося скудны и разноречивы. Н. М. Пржевальский сообщал, что лось в Уссурийском крае распространен к югу до истоков Уссури и даже до реки Раздольной, где изредка убивали одного-двух быков. Более детально южную границу его распространения проследил Л. Г. Капланов. Он установил, что лось по Сихотэ-Алиню обитает до истоков Большой Уссурки включительно. Это верно. Но неверно утверждение Л. Г. Капланова, впоследствии повторенное К. Г. Абрамовым и другими, будто граница распространения лося простирается до устья Большой Уссурки, пересекает Уссури и уходит в Китай. Здесь он ошибся. Распространение уссурийского лося тесно связано с растительностью охотского типа. Он обычен для лиственничных и пихтово-еловых лесов, в хвойно-широколиственных лесах уже редок и вовсе отсутствует в широколиственных лесах.

У лося есть большой физиологический недостаток: плохая терморегуляция тела. Он очень боится перегрева. Поэтому и продвижение его к югу ограничено летними температурами и количеством солнечной радиации. А поскольку характер растительности определяется, в сущности, теми же причинами, то взаимосвязь лося с определенными ландшафтами логично рассматривать как явление второго порядка.

Современная южная граница распространения уссурийского лося начинается на побережье Японского моря, между устьями рек Максимовка и Кема. Затем идет на юго-запад, пересекает средние части рек Заоблачной и Серебрянки, верховья Джигитовки, переваливая главный водораздел Сихотэ-Алиня в истоках Большой Уссурки и Рудной. Отсюда она резко поворачивает к северу, проходя по истокам рек Журавлевки и Малиновки. Бассейн Большой Уссурки лосем заселен до своей средней части. По главному руслу Бикина лось обитает до устья Оморочки, Далее граница пересекает притоки Хора, Катэн и Чукен, резко поворачивает к северо-западу и далее полностью охватывает бассейн Немпту и выходит к Амуру у села Елабуги.

По левобережью Амура южная граница распространения лося от Елабуги до озера Катар идет берегом Амура, затем уходит к низовьям Кура и Урми, пересекает верховья Ина, Биры, Биджана и снова выходит к Амуру, на этот раз к его левому берегу, несколько ниже села Хломпеевки.

Очень редко лоси встречаются за пределами этой границы. Так, весной 1960 года был убит лось в низовьях реки Маревки (бассейн Большой Уссурки). Осенью 1967 года двух лосей видели на реке Малиновке. В 1964 году был найден череп лося в вершине реки Кабарги. Старожилам известны случаи, когда лоси заходили вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела до верховьев рек Откосной, Дорожной, Павловки и Извилинки. Но случаи эти настолько редки, что их можно не принимать в расчет.

Зимние и летние места обитания лосей не одинаковы. Зимой эти животные держатся стадами или стойбищами в пихтово-еловых лесах и лиственничниках, на участках с рыхлым снежным покровом. Участки эти очень ограничены. Так, в Приморском крае в холодное время года лоси обитают в основном в 5–10-километровой полосе, примыкающей к главному водоразделу Сихотэ-Алиня.

Несмотря на свою теплую «шубу», лось не любит холода, а зимних ветров определенно боится. Зарастающие кустарником и молодым лесом гари — излюбленные места лося, здесь он постоянно держится до тех пор, пока не выпадет глубокий снег, не ударят морозы и не задуют ветры. Тогда зверь отстаивается в ельниках, на защищенных от ветра склонах.

Лось не любит ходить, хотя природа и наделила его такими длинными ногами. Зимой он ходит особенно мало, редко покрывая за сутки больше трех километров. Бывает, что стадо лосей в течение 7–14 дней не выходит за пределы одного квадратного километра, пока все доступные корма не будут съедены.

В 1966–1967 годах два отряда Восточно-Сибирской охотэкспедиции обследовали бассейн Бикина и приморские склоны Сихотэ-Алиня южнее Самарги. Летом и осенью лоси встречались одинаково часто и по Бикину, и по текущим в море рекам, но зимой они куда-то исчезли. Охотоведы, работавшие на приморских склонах, решили, что зверь ушел на Бикин. Их коллеги в бассейне Бикина думали, что он откочевал к морю. И только в середине зимы удалось выяснить: лоси с восточных и западных склонов Сихотэ-Алиня собрались в узкой полосе пихтово-еловых лесов главного водораздела.

С наступлением тепла, обычно в марте — апреле, лоси покидают зимние стойбища и широко разбредаются. В весенне-летний период они держатся по морскому побережью, заболоченным низинам, поймам рек, на берегах озер и заливов. Сырость и прохлада — основные требования лося в теплое время года.

Лось очень любит воду. Здесь он спасается от жары и кровососущих насекомых и поедает с большим аппетитом водную растительность.

У лося мощный пищеварительный тракт, способный перерабатывать грубые древесно-веточные корма. Далеко не всякое животное может переварить клетчатку древесных веток, но лось это делает весьма успешно. Зимой он питается главным образом ветками кустарников и деревьев: осины, ивы, тополя, черемухи, дуба, кленов, берез, кизильника, рододендрона, багульника, дополняя свою «диету» лишь мохом и лишайниками.

Летом рацион лося намного разнообразнее. С деревьев и кустарников он ощипывает сочные побеги с молодой листвой, но излюбленный его корм — растущие около воды и в воде вахта трехлистная, стрелолист, кувшинка, кубышка, аир, водяной лютик, нитчатка, горец земноводный, осока широколистная, рогоз, тростник и т. д.

Кормится лось в летнее время в сумерках и ночью. Там, где его не беспокоят, он ведет себя шумно, плавает, булькает, чихает, отфыркивается. Нередко целиком погружает голову в воду, добывая пучки водной растительности и опять-таки шумно, с аппетитом, отправляет их в свой мудро устроенный четырехкамерный желудок со сложнейшими механизмами переваривания пищи.

Весною и летом лоси собираются вокруг мощных природных солонцов. Особенно любят они солонцы, расположенные вблизи водоемов или на марях. Ходят сюда иногда за 20–30 километров, но обычно стараются держаться в радиусе не более 5–10 километров.

Обычно солонцы представляют собою сильно минерализованные ключи или обнажения глин. Во многих солонцовых ключах вода по вкусу напоминает лечебные минеральные воды. Но вот глина «сухих» солонцов далеко не всегда содержит в себе минеральные вещества, и нам пока неясно, что побуждает лося и других животных есть эту глину.

Местность вокруг солонцов всегда вытоптана животными, глина нередко выедена на площади до гектара и до полутора метров в глубину. Глубоко выбитые в земле звериные тропы лучеобразно подходят к солонцу со всех сторон. Звери их топчут столетиями.

Природные солонцы в лесу — средоточие жизни, потому что растительность Приморья и Приамурья бедна минеральными солями, необходимыми всем животным. Наиболее частые посетители солонцов — лось, изюбр и косуля. Изюбр — зверь очень чуткий, у солонца он осторожен вдвойне. Часами неподвижно стоит изюбр в 100–150 метрах от солонца, прислушиваясь к тихим шорохам и улавливая только ему доступные запахи. Малейшее подозрение — и изюбр уходит прочь. Лось ведет себя более бесцеремонно. Постояв всего несколько минут на подходе, он тут же шумно идет к солонцу и начинает еще более шумно «солонцевать». Осторожные изюбры солонец в это время покидают, а вновь пришедшие терпеливо ждут, пока уйдет лось: столь шумное соседство кажется им опасным. И не зря: солонцы хорошо знают и крупные хищники; возле них обычны следы бурого медведя, тигра, волка.

Севернее устья Самарги многие лоси весну и лето проводят на морском побережье, где прохладно, сыро и сравнительно мало гнуса. Здесь они кормятся на приморских моховищах, старых гарях, лиственничниках, едят морские водоросли, лижут с камней соль. Но и здесь лосей больше близ устьев рек с переувлажненной поймой.

Летние и зимние места обитания уссурийского лося обычно отстоят друг от друга на 20–100 километров. Есть и группировки оседлых лосей, которые не совершают сезонных кочевок, а переходят из одних стаций в другие в пределах небольшого района.

Весной лоси начинают двигаться к местам «летовок» иногда уже в марте, а изредка и в феврале. Если они приходят на летние пастбища еще в период снеготаяния, то держатся на возвышенных местах, спасая свои ноги от наста и тонкого льда.

Численность лосей в различных угодьях и в разное время года непостоянна. Летом вблизи крупных природных солонцов, в поймах рек, на низменных участках морского побережья и вокруг больших озер их количество достигает 15–20 голов на 10 квадратных километров. Такие же и даже большие плотности наблюдаются на зимних стойбищах.

Средний показатель плотности, как правило, меньше единицы на 10 квадратных километров. Так, в бассейне Большой Уссурки на площади 4300 квадратных километров зимою 1968/69 года было учтено 300–350 лосей. Двумя годами раньше по реке Бикину насчитали 400–600 лосей, а по рекам Самарге и Единке — 700–850. Всего в Приморском крае обитает около 1400–1800 лосей. Близки к этим и показатели плотностей для Хабаровского края. Общая численность лося в Приморье и Приамурье в 1970 году достигала 20–21 тысяч голов.

Наиболее «лосиными» местами считаются верховья Пещерной, Арму, Бикина, Сукпая, Коппи, Анюя, Гура, Тумнина. Особенно много их на Нижне-Амурской и Эворон-Чукчагирской низменностях с прилегающими сопками. Обычен этот зверь в бассейнах Симми, Харпи, Кура, Урми, Бурей, Амгуни, Горина, Бичи.

Численность уссурийского лося на протяжении последних 50 лет непрерывно изменяется. В 20-х и начале 30-х годов поголовье его было сильно сокращено бесконтрольной охотой. С середины 30-х годов, когда Советское правительство приняло ряд необходимых мер, численность лося начала восстанавливаться. Больше всего их было в конце 40-х годов.

В годы войны лосей отстреливали баз ограничений. В верховьях Бикина, вокруг села Охотничий убивали за сезон по 300–350 лосей. По реке Горину было отстреляно около 700 лосей за сезон.

Конечно, численность этого зверя во многих районах снизилась. Вскоре ввели лицензионную систему, и к 1060 году положение было улучшено, но в последние 10 лет поголовье лося опять постепенно сокращается из-за постоянного беспокойства, в особенности из-за браконьерства.

Лоси обычно держатся небольшими стадами, часто состоящими из быка, лосихи и лосенка. Более шести голов в стаде бывает редко. Участки обитания этих стад небольшие, ни конкуренции, ни драк не наблюдается.

В движениях лось спокоен и нетороплив, любит отлеживаться в густой чаще летом и в затишье — зимой. Вообще он производит впечатление очень «серьезного», «солидного» зверя. Лось не любит шутить ни со своими собратьями, ни с другими животными, также и с человеком. Лося боится волк, хорошо зная, что удар его передних копыт смертелен. Случается, замертво падают от этих ударов даже медведи. На реке Бурее однажды нашли мертвого лося, на котором лежал убитый им медведь. Раненый лось опасен и для человека. Известны достоверные факты нападения лосей на охотников, которым приходилось спешно ретироваться и залезать на деревья.

Гон у лосей проходит на 7–10 дней раньше, чем у изюбров. Он более спокоен, быки не ревут, а лишь не очень громко стонут, как бы тяжело вздыхают. Но драки быков у лосей не менее обычны, чем у изюбров. Смертельные исходы таких драк не нередки. Убийцами обычно становятся быки с острыми рогами, особенно если они формой напоминают коровьи, но больше по размерам.

Гаремы у лосей наблюдаются редко. Гораздо чаще во время гона взрослый самец довольствуется одной-двумя самками. Около 10 процентов взрослых лосих по разным причинам остаются яловыми. Их больше всего в возрастной группе двух-трехлеток.

Отел происходит в мае, в местах летнего обитания. По два теленка бывает примерно у каждой пятой или четвертой лосихи. Среди новорожденных соотношение телочек и бычков равное. Смертность среди лосят большая, особенно в первый месяц их жизни. Из «двойняшек» один лосенок почти всегда погибает.

Главный враг лосей, а в особенности лосят, — бурый медведь. Весной, в самое тяжелое для медведей время, они держатся вблизи пресных водоемов и на морском побережье, где лакомятся выброшенными на берег рыбами и другими животными. Как раз эти места любят и лоси. Можно без преувеличения сказать, что с мая по сентябрь бурые медведи уничтожают около 40 процентов лосят.

Убивает медведь и взрослых лосей, даже крупных быков. Обычно это случается во время их шумной кормежки на водоемах, когда подойти к ним вплотную для медведя не составляет труда. В воде медведь справляется с лосем легче, чем на суше.

Зимой и особенно весной во время наста лосей губят волки. Эти хищники чаще охотятся за молодыми лосятами, выгоняя их на речные наледи.

Растут лосята очень быстро. В конце осени они уже весят 80–90 килограммов, а в полуторалетнем возрасте мало отличаются от взрослых. Первые рожки («спички» или «шилья») у самцов вырастают ко второй осени, а полного развития рога достигают в 6–8 лет.

Естественный прирост поголовья лосей в заповедниках европейской части Советского Союза достигает 20–30 процентов. В Норвегии ежегодно отстреливают около 20 процентов лосей, и численность их не уменьшается. Такие размеры промысла в Амуро-Уссурийском крае неприемлемы: прирост лосей здесь резко сокращается бурым медведем и волком, он вряд ли превышает 8—10 процентов основного поголовья.

Практическое значение уссурийского лося не очень велико. В Приморском крае ежегодно официально (по лицензиям) отстреливают всего 50–60 лосей при плане 100–110. В Хабаровском крае — соответственно 600–800 при плане 1000–1300. Примерно такое же количество лосей охотники и различные экспедиции добывают для своих нужд без лицензий.

Правилами охоты лосей разрешается отстреливать с 1 ноября в Приморском крае и с 15 октября — в Хабаровском; 15 января охота на лося, как и на всех копытных, закрывается. Эти сроки не очень продуманны и нуждаются в изменении.

Наибольшей упитанности лоси достигают в августе (быки) и в сентябре (коровы). В эти месяцы добыть лося у солонцов или на морском побережье сравнительно легко. Мясо вывезти к населенным пунктам если и не легче, чем зимою, то, во всяком случае, не труднее. Зимой добычу чаще всего приходится вывозить вертолетами или самолетами, а это дорого.

В 1967 году мы рекомендовали Пожарскому госпромхозу, расположенному в бассейне Бикина, отстреливать лосей с августа. Рекомендация эта, была принята и дала хорошие результаты. Лосей добывали на речных заливах и в тихих протоках, а высококондиционное мясо поступало на базу госпромхоза, как правило, в день отстрела. Этот опыт с успехом можно распространить и в других районах Приморья и Приамурья, конечно, при условии, что лосятина будет быстро доставляться потребителю или в морозильные установки.

Уместно напомнить, что в Норвегии, где поголовье лосей используют очень продуманно, охота ведется с 15 сентября по 20 октября. Норвежские охотоведы считают, что отстреливать нужно в равной мере и быков, и лосих всех возрастных групп, в том числе и молодняк.

Хозяйственная деятельность человека в целом улучшает условия обитания лосей. Если их не тревожить, они легко уживались бы с человеком. Лоси охотно заселяют молодые леса на местах гарей и лесосек. Со временем площади таких лесов будут увеличиваться, а следовательно — и жизненное пространство лосей. Если изжить браконьерство и правильно поставить промысел, то лось станет обычным трофеем и профессиональных охотников, и любителей.

Уссурийский лось гораздо осторожнее европейского, и охота на него довольно сложна. Сложность усугубляется тем обстоятельством, что осенью и зимой, когда разрешена охота, лоси держатся в отдаленных угодьях. У них очень тонкий слух и хорошее обоняние. Идущего в тихую погоду по лесу человека лось чует за 300–400 метров и, разумеется, уходит.

В Амуро-Уссурийском крае на лосей охотятся главным образом «с подхода» (зимой) и «подкарауливанием» (с лодки, летом). Охота с собакой здесь практически не существует.

Любителю полезно усвоить некоторые правила охоты на лося. Скрадывать его нужно по возможности против ветра. Нет смысла распутывать следы на кормежке зверя, их лучше обойти стороной и обнаружить лося лежащим где-то у края этих набродов головою впяту своему следу. На рану лось слаб, но сгоряча может уйти далеко. Поэтому раненого зверя нужно преследовать лишь через 2–3 часа после выстрела. К лежащему лосю подходить надо осторожно. Если у него уши прижаты — можно ожидать нападения; вяло опущенные уши говорят о том, что зверь при последнем издыхании. Раненый лось на бегу чаще обычного переходит на галоп, а остановившись, стонет.

Лось прекрасно плавает. На лодке к плывущему лосю подходить опасно: зверь может броситься и опрокинуть лодку. Убитый на воде лось не тонет.

Мясо лося вкусно и питательно. Нанайцы, удэгейцы и орочи приготовляют отличную колбасу из хорошо промытых кишок лося и крови. Замечательно прочная кожа, выделанная под замшу, служит материалом для охотничьей обуви.

Пойманные телятами, лоси быстро привыкают к человеку и становятся похожими на домашних животных. В Печоро-Илычском государственном заповеднике уже много лет ведутся работы по одомашниванию лося. Некоторые опыты в этом направлении были и в Приамурье, в Верхпебуреинском районе.

Сделать лося домашним было бы очень заманчиво. В охотничьем хозяйстве он был бы незаменим как транспортное животное благодаря неприхотливости в питании и высокой проходимости по таежному бездорожью. В опытных условиях лось носит вьюки весом 120–135 килограммов, везет в упряжке сани с грузом 300–400 килограммов.

Но некоторые качества лося кажутся тут серьезным препятствием. Он ленив, далеко не всегда слушается человека, очень медлителен и плохо переносит даже умеренную (около 8 километров в час) скорость передвижения.

ИЗЮБР

Изюбр, как подвид благородного оленя, по размерам несколько уступает маралам, но крупнее многих других географических рас этого вида. Высота в плечах быков достигает 150 см, вес — более 250 кг. Размеры самок заметно меньше.

Северная граница распространения изюбра.

Следы изюбра.

Изюбр — очень интересное крупное копытное животное амуро-уссурийских лесов. По свидетельствам первых исследователей края, он и в давние времена был здесь многочисленным, в течение веков оставаясь объектом промысла удэгейцев, нанайцев, орочей и других коренных народностей.

Изюбр — подвид широко распространенного благородного оленя. В Советском Союзе кроме изюбра обитают европейский, карпатский, кавказский, крымский и бухарский олени, а также алтайский и семиреченский маралы.

По размерам изюбр несколько уступает маралам, но крупнее многих других географических рас этого вида. Высота в плечах у быков достигает 150 сантиметров, вес — 250 килограммов, иногда больше. Размеры самок, конечно, меньше.

Летом изюбр окрашен в красновато-рыжий цвет. Осенью летняя шерсть заменяется зимней, серовато-буро-желтой, полностью отрастающей к концу октября. Рога у самцов сравнительно небольшие, но изящные, с пятью-шестью отростками у зрелых быков.

Изюбры очень красивы и грациозны. Недаром этот вид называется благородным оленем: стоит только посмотреть, как гордо и независимо он держит свою великолепную голову, с каким достоинством и стоит, и передвигается!

Еще сто лет назад изюбры в приморских и приамурских лесах были распространены очень широко. В то время охота какими-либо правилами не ограничивалась, зверей добывали в любое время года, часто в очень большом количестве. Особенно много изюбров убивали при выпадении глубоких снегов и по весеннему насту. Н. М. Пржевальский сообщал, что в марте 1866 года четыре гольда по насту за два дня убили 55 изюбров, из которых лишь несколько туш привезли домой, а остальных бросили в лесу.

Столь безрассудная охота продолжалась до 30-х годов нашего столетия. По материалам зоолога Л. Г. Капланова, в начале века изюбров уничтожали опустошительно. Например, охотники небольшого села Джигит за три зимних месяца на восточных склонах Сихотэ-Алиня убили 150 животных. Два охотника у бухты Русской уничтожили 200 изюбров и поймали живьем 16 быков. Такие же примеры приводят В. К. Арсеньев, К. Г. Абрамов, Г. Ф. Бромлей.

В середине XIX столетия изюбр к северу был распространен до озера Кизи, верховьев рек Кура, Урми, Бурей. К 1930 году граница сильно отодвинулась к югу. На Сихотэ-Алине севернее Самарги и водораздела Маномы и Гура изюбров в то время не было.

Резко сократилась и численность зверя. В 20-х годах даже след изюбра-пантача уже считался событием. Во многих районах на сотнях квадратных километров оставались единичные звери, державшиеся в недоступных местах.

В уссурийских лесах хищнически истреблялись многие ценные животные, но особенно безжалостно — соболь, пятнистый олень и изюбр. В изюбре ценилось почти все: мясо, кровь, хвост, жилы, зародыши. А дороже всего — панты. Добыв и продав хорошие панты, охотник обеспечивал существование своей семье почти на год. Поэтому охотились на изюбров и зимой, и летом. Длинными загородками перекрывали «ходовые» места изюбра, оставляя узкие проходы с замаскированными глубокими ямами. В этих ямах и гибло множество ценных животных.

Лишь строгий запрет охоты позволил восстановить поголовье изюбра. Уже к концу 30-х годов численность его во многих районах резко увеличилась, а к 50-м годам достигла максимума.

В настоящее время северная граница распространения изюбра, начинаясь вблизи устья Коппи, сначала идет к северу в 20–25 километрах от морского побережья, достигает железной дороги у среднего течения реки Тумнин и резко поворачивает на юг вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела до верховьев Самарги и Анюя. На западных склонах Сихотэ-Алиня граница вновь поднимается к северу, пересекает истоки Хора, верхние части водосборов Анюя и Гура и выходит к Амуру у села Шелихово. По левобережью Амура граница очень извилистой линией тянется на запад, к верховьям Бурей. По долинам Горина, Амгуни и Бурей она длинными языками выдвигается к северо-востоку, а по водораздельным хребтам отступает далеко к юго-западу.

В теплый период года изюбры часто выходят за пределы этих границ. По побережью Татарского пролива они добираются до мыса Сюркум, вдоль Амура — до реки Саласу, вниз по Амгуни — до устья Нилана. Заходят они и в верховья рек Хуту, Буту, Коппи, Гур, Кур, Горин и др.

Зимою изюбры, как правило, возвращаются назад, в границы своего ареала.

Основной фактор, определяющий распространение изюбра, — глубина и плотность снежного покрова. Там, где зимой снег достигает 70 сантиметров и больше, изюбры уже не живут. Только потому их нет вдоль Сихотэ-Алинского хребта к северу от верховьев Гура и Хуту и вокруг озера Кизи, хотя кормовые ресурсы для изюбра здесь хорошие. А вот леса с более бедными кормами в северной части Амурской области и на юге Якутии изюбр заселяет, хотя они расположены намного севернее озера Кизи.

Вблизи природных солонцов плотность населения изюбра в летнее время достигает 20–30 особей на 10 квадратных километров. По 15–20 голов на такой же площади обитает летом в долинах крупных рек с пышными смешанными лесами. Такие высокие плотности населения изюбров в настоящее время отмечаются в бассейнах Хора, Бикина, Большой Уссурки, в верховьях Уссури и на восточных склонах Сихотэ-Алиня — от Лазовского до Сихотэ-Алинского заповедника.

В широколиственных или разреженных рубками кедрово-широколиственных лесах на 10 квадратных километрах обычно держится 6–8 изюбров. В таких же лесах, не тронутых лесозаготовками, в долинных ельниках, на молодых гарях плотность снижается до 4–5 особей, а в старых темнохвойных и лиственничных лесах до 2–3 голов на 10 квадратных километров. В горных лиственничниках, пихтово-еловой зеленомошной тайге и каменно-березовом криволесье изюбра очень мало.

Из-за усиленного преследования человеком изюбр в настоящее время покинул обширные угодья вдоль магистралей, обжитые и хозяйственно освоенные земли в долинах больших рек. К крупным городам ближе 30–40 километров он не подходит.

Но и в естественных угодьях, мало затронутых человеком, изюбра меньше, чем позволяет кормовая база. Численность его ограничивают крупные хищники и многоснежные зимы.

В Приморском крае поголовье изюбра в 1971 году составляло 20–24 тысячи. В Хабаровском крае изюбров много в бассейне Хора ниже Сукпая, по Мухену, Немпту, в нижней части бассейна Анюя, в горах Малого Хингана, в среднем течении Кура и Урми. Всего здесь обитает до 14–18 тысяч особей.

Резкая пересеченность местности, контрасты ландшафтов в Амуро-Уссурийском крае обусловливают более или менее оседлый образ жизни изюбра. В течение года животные совершают лишь небольшие перемещения, часто не выходя за пределы одного урочища. Таких больших кочевок, как на Алтае, здесь не бывает.

Летом большая часть изюбров держится в долинах рек или на хребтах с разреженным лесом. Осенью, с началом заморозков, изюбры собираются в среднем поясе горных склонов. С выпадением снега, чаще всего к декабрю, они спускаются с гор в долины, где находят легкодоступный и весьма питательный корм — хвощ зимний и побеги тальников.

Кормовая база у изюбров в амуро-уссурийских лесах богатая и разнообразная. Они едят всевозможные травы, побеги и листья, многих деревьев и кустарников, сдирают кору, с удовольствием подбирают грибы, ягоды, желуди. Летом корм настолько обилен, что к осени изюбры жиреют, особенно в лесах с дубом при хорошем урожае желудей.

Гон у изюбра проходит красиво и интересно. Начинается он в первых числах сентября, хотя отдельные наиболее сильные и нетерпеливые быки подают голос уже в конце августа. К этому времени рога у самцов полностью очищаются от кожи, телята перестают сосать молоко и уже питаются самостоятельно.

В начале гона голоса быков слышны редко. Но с каждым днем они раздаются чаще и чаще. Слушая эти голоса, волнуются изюбрихи, однако делают вид, что им все безразлично. Беспечно покусывая траву и листья, они трепещут при трубных звуках зовущих голосов, которыми наполняется вся тайга. К 5–10 сентября быки уже померялись силами в турнирных поединках, победители сбили в табунки маток, образовав гаремы, побежденные удалились и ищут холостых самок.

В гареме обычно один бык не моложе трех лет и две-три самки. В сильном возбуждении самец почти ничего не ест, только пьет, и к началу октября теряет почти весь запас жира. В разгар гона, который приходится на 10–25 сентября, при ясной тихой погоде изюбры утром и вечером ревут наиболее часто. Постепенно страсти их утихают. Если в начале гона быки принимали «вызов на дуэль» при первых же звуках голоса соперника, то теперь, насладившись и ослабев, они чаще отмалчиваются, угоняя своих самок подальше от «холостяков». А потом, уже в начале октября, они совсем остывают. Гон заканчивается.

…В конце сентября 1969 года мы поднимались на самую высокую гору Приморского края — Облачную. Стояла тихая солнечная осень. Раскрашенная всеми красками тайга оглашалась страстными голосами ревущих быков. По обе стороны от стрелки хребта бескрайними застывшими волнами простирались уссурийские леса, изрезанные сетью рек и распадков.

Мы поднимались на Облачную не ради туристского интереса: производился учет изюбров по голосам быков. Время от времени мы имитировали изюбриный рев в берестяную трубу и отмечали всех откликавшихся быков. В зависимости от обстановки мы или подманивали их к себе на 10–15 метров, или подходили сами.

Было очень интересно наблюдать, как бык, опасаясь за свой гарем, угонял самок прочь, нещадно ударяя их рогами и грудью, а потом, огласив лес негодующим ревом, шел к нам драться. Неистово стучал рогами о кусты, бил землю копытами — пугал нас. А уловив запах людей, с достоинством, но поспешно ретировался.

Больше всего изюбров было у подошвы гор и в речной долине. Чем выше, тем меньше становилось сначала широколиственных пород деревьев, а потом и кедров, зато больше елей, пихт, каменных берез. Меньше было и изюбров. В ельнике, где вместо кустарников и трав появились зеленые мхи, мы вообще перестали слышать их голоса.

Поднимаясь к вершине, мы сильно устали. Казалось, не будет конца этому зеленомошному ельнику. Но неожиданно подъем кончился, лес отступил и перед нами открылся изумительно красивый вид: залитые солнцем камни в разноцветных лишайниках, изумрудные острова кедрового стланика и величественное нагромождение скал вершины Облачной. От восторга мы невольно закричали. Многоголосое эхо покатилось вниз. И вдруг… что это? Совсем рядом раздался рев изюбра. Удивлению нашему не было предела. Значит, и здесь, на такой высоте, даже выше горной тайги, кипят все те же страсти изюбриного гона!..

Во время гона часть быков гибнет. Остальные, худые и ослабленные, часто становятся жертвами крупных хищников. Гораздо чаще, чем самки, которые остаются упитанными и сильными.

Октябрь — очень ответственный месяц для самцов, участвовавших в гоне. За этот краткий период, пока есть зелень и нет морозов и снега, им нужно хоть как-то восстановить свои силы. Иначе гибель зимой становится для них очень вероятной. По этой причине среди взрослых изюбров быков значительно меньше, чем коров, в то время как среди новорожденных соотношение бычков и телочек примерно равное.

Изюбрята родятся в начале мая. Весят они около 10 килограммов. У новорожденных изюбрят, как и у всех копытных, очень сильно развит инстинкт затаивания. При малейшей опасности они распластываются на земле и совершенно не шевелятся. На них можно наступить, но они скорее запищат от боли, чем пошевелятся.

Эта особенность поведения вырабатывалась у животных тысячелетиями и превратилась в стойкий инстинкт: хищник быстрее и легче улавливает движение и не сразу обращает внимание на неподвижные объекты. Но если неопытный молодняк доверяется только инстинкту, то взрослые ведут себя более сложно и осмысленно.

Когда вы идете по лесу, за вами следят десятки, даже сотни настороженных глаз. Вы их не видите. Не видите в основном потому, что они неподвижны. Обнаруживает себя тот, кто по каким-либо причинам бежит.

Леопард на суку над тропой, по которой идет человек, следит за ним совершенно неподвижно. И человек чаще всего проходит мимо, ничего не подозревая. Но если человек заметит его, зверь это мгновенно уловит и желтой молнией метнется прочь.

Часто приходится наблюдать, как косуля, изюбр или другой зверь стоит в кустах, глядя прямо на вас. Но стоит им понять, что вы их тоже видите, как они тут же убегают. Но это — реакция взрослого зверя. Детеныши, как правило, еще не умеют реагировать так сложно.

Растут изюбрята быстро. К осени достигают 50–60 килограммов, а за год — 80–90. У бычков ко второй осени вырастают спицевидные рожки без ответвлений. Бычков с такими рожками называют «спичаками» или «шильниками». С каждым годом рога растут и ветвятся. К шести годам они достигают полного развития и остаются такими еще 6–8 лет. В 12–14 лет к быкам приходит старость, рога их начинают вырождаться.

Размеры и, главное, симметричность рогов — показатель физиологического состояния организма. У сильных, здоровых быков рога крупные, толстые и как две капли воды похожие один на другой. У слабого изюбра правый и левый рог неодинаковы и по количеству отростков, и по форме.

Старые рога изюбры ежегодно сбрасывают в марте или начале апреля. Характерно, что чем сильнее бык, тем раньше он теряет рога, раньше отращивает новые. Молодые рога начинают расти через несколько дней после спада старых. Они очень нежные, мягкие, покрыты бархатистой кожей. Это и есть знаменитые панты. Сначала вырастает небольшой «пенек», потом его вершина раздваивается, появляется один отросток, другой, третий.

Самые ценные панты у изюбра — когда на них кроме вершинного раздвоения вырос один отросток и начинает появляться второй. Тело панта в это время толстое, мягкое, с округлыми концами. Оно как бы просвечивает, а через нежную бархатистую кожицу чувствуется пульсирующая кровь. С появлением третьего — пятого отростка панты начинают костенеть. Сперва сохнет и твердеет основание, потом ствол рога. Концы заостряются и твердеют в последнюю очередь.

Растут рога изюбра с апреля до июля, в общей сложности 100–120 дней. Около месяца после окончания роста они костенеют, потом 10–15 дней очищаются от кожи. В середине августа быки уже гордо ходят с новыми рогами, пробуя их крепость о деревья: готовятся к жарким битвам.

Изюбр очень осторожен. У него замечательно тонкое обоняние и слух. Видит он тоже хорошо. В любое время — кормится ли он или отдыхает, — уши его беспрерывно прядают, прослушивая все вокруг. При каждом подозрительном шорохе зверь настораживается. Малейшая опасность — и изюбра как не бывало.

Добыть изюбра по силам лишь опытному охотнику. Взяв свежий след, он идет не спеша, внимательно осматривая местность и впереди и по сторонам. Прежде чем сделать шаг, прикинет, куда можно бесшумно поставить ногу. Сверяется с направлением ветра. По ветру подходить к изюбру бесполезно: зверь учует человека за 300 метров, взревет несколько раз тревожно и уйдет стремглав. Но даже при благоприятном ветре или при полном безветрии идти на изюбра часто приходится со скоростью… 200 метров в час! Поспешность в этом деле совершенно недопустима.

Кормятся изюбры на рассвете и с наступлением вечерних сумерек. Во время кормежки подойти к ним на выстрел значительно легче. Охотники это знают, и если им удается выяснить, где звери кормятся, приходят туда еще затемно, чтобы увидеть зверя при первых проблесках света.

За сутки изюбр проходит в среднем 3–4 километра, делая по пути 4–6 лежек, где отдыхает и пережевывает пищу. Суточный маршрут очень извилист и, как правило, кругообразен, то есть зверь приходит на дневку туда же, откуда ушел накануне. Таким образом, диаметр кормового участка колеблется в пределах от 200 метров до полутора километров. Чаще всего он равен 600–1000 метрам. Размеры его невелики, и потому, увидев свежий след изюбра, можно ожидать, что зверь где-то близко. Тем более, что изюбр, если его не беспокоят, ведет строго оседлый образ жизни.

Лучшее время для охоты на изюбра — после свежего снега. Перед непогодой и во время снегопада он, как говорят охотники, становится «глухим», внимание его резко притупляется. Кроме того, по свежему снегу изюбр любит бродить.

По чернотропу в сухую погоду убить изюбра почти невозможно: шорох идущего по лесу человека он слышит за километр. От собак он часто уходит на отстой (отвесные скалы с подходом только с одной стороны). Иногда отбивается от собаки, если она одна, на какой-нибудь поляне. Но если на отстое он может отбиваться от собак часами, то на ровном месте выдерживает бой лишь несколько минут.

Пантачей летом добывают у естественных или искусственных солонцов, на выпасах и на заливах. Подкарауливание изюбра на солонцах — это терпеливое, часто многосуточное ожидание. Изюбр, как было сказано, воплощение осторожности. Но втройне осторожен пантач. Он может часами стоять близ солонца, нюхая, слушая и наблюдая. Малейшая неосторожность сидящего в засаде человека — и зверь не подойдет. Опытный охотник знает, что изюбр, прежде чем идти к солонцу, часто обходит его по кругу. Поэтому охотник свою обувь обматывает травой, когда идет к засидке. В противном случае животное обязательно учует человеческий след.

Разумеется, в засаде у солонца недопустимы курение, движение и какие бы то ни было звуки. Иногда достаточно чуть пошевельнуться — и зверь затрещит, убегая. Охотник посылает проклятья, а успокоившись, недоумевает: как же он подошел так близко и так неслышно? Изюбр — не сохатый! Нет зверя строже!

Удэгейцы, нанайцы и орочи издавна промышляют пантачей на кормовых заливах, где они лакомятся сочной и нежной растительностью. Охотники днем уточняют места, а ночами караулят их или ищут, тихо объезжая заливы и протоки на легкой, выдолбленной из цельного бревна лодочке-оморочке.

Такой способ охоты требует особого искусства. Прежде всего, надо уметь совершенно бесшумно плыть. Затем нужно не только видеть и слышать, но учуять присутствие изюбра раньше, чем он почувствует ваше присутствие. Терпение, терпение и еще раз терпение. Много бессонных ночей караулит пантача охотник, а удача приходит не всегда. И даже в лучшем случае — не сразу.

У убитого быка панты отделяют вместе с черепной коробкой, используя для этой цели нож, топорик или ножовку. Если есть возможность доставить их к пантоварке не позже 8–10 часов после отстрела, то делают это без промедления. В противном случае панты предварительно «заваривают» в полевых условиях и лишь после этого везут на базу.

Поголовье изюбра в Приморье и Приамурье в настоящее время эксплуатируется не по-хозяйски. Среднегодовая добыча по Хабаровскому и Приморскому краям, вместе взятым, за 1966–1970 годы составляла 560 голов, в том числе 130–150 пантачей. Даже учитывая размеры браконьерства, добычу изюбра можно и нужно увеличить.

Изюбр требует к себе особого внимания. Дело в том, что в последние десятилетия ведутся интенсивные лесозаготовки. Выборочные рубки кедра, ели, ясеня привели к осветлению коренных лесов на тысячах квадратных километров. Эти массивы обильно зарастают кустарниками и молодняком, что резко улучшает их кормовые и защитные качества для целого ряда охотничьих животных, и в первую очередь для изюбра. В дальнейшем лесозаготовительная промышленность развернется еще шире и изюбра может стать больше.

В окультуренных ландшафтах, которыми со временем, хотим мы этого или не хотим, сменятся амуро-уссурийские леса, условия обитания для многих зверей ухудшатся. Меньше станет медведей, рыси, кабарги, возможно, совсем исчезнут тигр, леопард. Но для ряда животных, в том числе и для изюбра, это не только не страшно, но крайне благоприятно. При разумном ведении охотничьего хозяйства численность изюбра в будущем можно резко увеличить, а соответственно увеличить и отстрел этого ценного зверя.

В подтверждение сошлемся на результаты, достигнутые в странах народной демократии. В Чехословакии, при площади охотничьих угодий 115 тысяч квадратных километров (60 процентов — поля и луга), обитает свыше 38 тысяч благородных оленей, а в год их отстреливают до 14 тысяч. В Приморском же крае, который по площади угодий больше Чехословакии на 1/3, эти показатели гораздо хуже. В Германской Демократической Республике (площадь охотничьих угодий 108 тысяч квадратных километров) ежегодно отстреливают более 6 тысяч благородных оленей. В Польше их добывают столько же. Мы со своей «девственностью» явно отстаем. Нам нужно еще много работать, чтобы достигнуть такой же высокой культуры охотничьего хозяйства.

КАБАН

Кабан — коренной обитатель уссурийских лесов. Крупный секач ведет около 260–280 кг и имеет длину тела 220–230 см, высоту в холке около 120 см. Поросята летом полосатые. Вдоль их тел «нарисованы» четко выделяющиеся рыжевато-бурые и светлые полосы.

Поросята.

Северная граница распространения кабана.

Кабан — коренной обитатель уссурийских лесов, он так и называется — «уссурийский». Дальневосточные охотники чаще называют его «чушкой» или «свиньей». Наряду с изюбром и косулей это излюбленный объект спортивной охоты, а, кроме того, важный промысловый зверь.

Кабаны хорошо известны всем охотникам, на счету некоторых из них — более тысячи добытых «чушек». Еще недавно, до введения лицензионной системы, отдельные охотники отстреливали до 50–60 кабанов за сезон. Их добывают больше, чем медведей и изюбров, вместе взятых: 3–5 тысяч в год.

Мясо кабана — та же свинина, только с легким приятным ароматом тайги. Особенно вкусно оно пахнет при хороших урожаях кедровых орехов, которыми кормится уссурийский кабан. Охотники предпочитают кабанятину всем остальным таежным деликатесам.

Внешним видом уссурийский кабан отличается не только от домашней свиньи, но и от других кабанов, обитающих в Европе и Азии. Он сравнительно крупный, с большой прямоносой головой и довольно длинными ногами. Туловище у него несколько сдавлено с боков. Он выглядит как бы горбатым: высота в крестце у него значительно меньше, чем в холке. У самцов старше трех лет изо рта торчат острые загнутые клыки.

Чем-то кабан напоминает танк. Может быть, своей способностью «утюжить» самые густые заросли, непролазную чащу, не сбавляя скорости бега. К этому вполне приспособлены его клинообразная голова и очень плотное, крепко сбитое тело, покрытое толстой кожей и прочной щетиной.

Крупный секач весит 260–280 килограммов. Такой зверь имеет длину до 230 сантиметров, а высоту в холке — около 120. Прикиньте размеры кабана по этим цифрам, и вы проникнетесь к нему уважением. Разумеется, не все кабаны столь велики. Тяжелее двух центнеров теперь бывает примерно один зверь из ста. Раньше их было гораздо больше.

Взрослые кабаны зимой покрыты черно-бурым грубым волосом до 10–15 сантиметров длины и очень густым пухом, толщина слоя которого достигает 3–4 сантиметров. С такой теплой шубой никакие морозы не страшны! К концу весны зимний волосяной покров сильно изнашивается, а летом начинает отрастать новый. К середине октября «шуба» кабана почти готова.

Поросята летом полосатые. К осени у них отрастают черно-бурые волосы, и они по окраске становятся почти такими же, как взрослые, разве только чуть-чуть светлее.

Распространение кабана во многом схоже с распространением черного (белогрудого) медведя. Это вполне естественно: оба кормятся орехами и желудями, стало быть, обитают там, где есть кедр корейский и дуб монгольский.

Северная граница ареала кабана начинается на побережье Японского моря, у устья реки Коппи. В некотором удалении от моря она выдается к северу, но не дальше географической широты Советской Гавани, затем резко поворачивает на юг и вдоль главного водораздела опускается до истоков реки Кемы, где переходит на восточные склоны Сихотэ-Алиня. В бассейне Большой Уссурки граница пересекает реку Арму несколько выше ее притока Обильной и выходит в бассейн Бикина, в верховья его левого притока Оморочка. Вверх по Бикину кабаны встречаются до средней части Светловодной, по Хору — до нижней части Чуй включительно.

Правые притоки Амура Немпту с Мухеном, Хар и Картанга в ареал кабана входят полностью. По бассейну Анюя граница проходит несколько выше реки Тормасу, по Гуру — до Уктура. Вниз по Амуру кабаны в небольшом числе в теплый период года заходят до озера Кизи.

На левобережье Амура граница идет через реку Горин у устья Боктора, затем по хребтам Мяо-Чан и Джаки-Унахта-Якбыян уходит в бассейн Кура. По Куру и Урми кабан обитает в нижних и средних частях их водосборов. Далее граница выходит на водораздел между Вирой и Тырмой и тянется в Амурскую область.

Изредка, особенно в теплое время года, кабаны выходят за пределы границ ареала. Хотя и редко, их встречали по среднему течению Тумнина и его притоку Хуту, по долине Бикина до устья реки Плотникова, на Эвдрон-Чукчагирской низменности — до Амгуни. Но в большинстве случаев осенью они возвращаются оттуда на юг, либо гибнут зимой от бескормицы и глубокого снега.

Излюбленными местами обитания уссурийского кабана являются кедрово-широколиственные и дубовые леса. В годы, урожайные на кедровые орехи, кабаны держатся в лесах с кедром. При урожае желудей предпочитают леса с дубом. Когда хорошо плодоносят и кедр, и дуб, кабанов становится много. Встречаются табуны по 50–60 голов, причем изредка в небольшом распадке можно видеть несколько табунов.

В годы бескормицы кабаны широко разбредаются в поисках пищи, частью уходят в Маньчжурию. С наступлением заморозков и выпадением снега они держатся в зарослях зимнего хвоща, которым и питаются. В такие годы много зверей гибнет от хищников, от охотников, от большого снега, голода и холода. До весны доживает лишь малая часть поголовья, общая численность кабана иногда сокращается в 6–8 раз.

Кабанов очень трудно учитывать. Не только потому, что их численность резко меняется от года к году. Животное это весьма подвижно, вчера его встречали в одном месте, сегодня уже в другом, а завтра кабан уйдет еще куда-нибудь. В один и тот же день учетчики могут отметить какой-либо табун дважды, и счет, конечно, путается.

Непостоянство поголовья кабана вызвано не только его большой смертностью в голодные и многоснежные зимы, но и резким сокращением плодовитости в неблагоприятные сезоны, а также миграциями. Кроме того, кабаны часто и в большом числе гибнут от тяжелой заразной болезни — свиной чумы. Она прошла по всему краю в 1941, 1953, 1957 годах.

Весной и летом после голодной зимы, особенно если снег был высоким, кабаны встречаются очень редко. Охотники говорят: «передохла чушка». Не увидишь в такую весну кабаньих покопок, не встретишь характерных следов выводка, когда крупный след матери вдоль и поперек исчерчен маленькими копытцами поросят.

Но кабан очень жизнестоек. Благодаря высокой плодовитости его поголовье восстанавливается через 3–4 года. А иногда в опустевшие районы приходят кабаны из других мест и заполняют угодья, где их нынче и не думали добывать. Жизнестойкость кабана поразительна. Он массами гибнет от голода, его нещадно давит бурый медведь, преследуют охотники, а он все не исчезает. Восстает, как феникс из пепла!

За долгие годы работы в уссурийских лесах мы с трудом смогли вывести средние многолетние данные плотности населения и численности кабана. При урожае кедровых орехов на каждых 10 квадратных километрах кедрово-широколиственных лесов держится в среднем 6—12 кабанов. Точно так же и в дубняках при урожае желудей. Для обширных пространств средняя многолетняя плотность населения кабана находится в пределах от 120 до 200 голов на 1000 квадратных километров. Цифра кажется низкой, но это потому, что крупный район обычно включает березняки, лиственничники, ельники, сельскохозяйственные земли и другие угодья, где кабана практически нет.

В Приморском крае, по нашим подсчетам, обитает 18–22 тысячи кабанов, в Хабаровском крае — 8–10 тысяч. Лучшие места обитания — на Сихотэ-Алине, южнее условной линии Хабаровск — мыс Белкина.

Кабан — животное всеядное. При случае он не прочь поймать и съесть лягушку, мышь, полевку. Разрывая кладовые бурундука, он нередко съедает и самого хозяина. Встречая кладки яиц, птенцов, падаль, отнерестившихся и погибших лососей, кабан все это охотно поедает, даже если он хорошо упитан и не голоден. Бывали случаи, когда кабаны съедали разделанных охотниками и оставленных в тайге косуль, изюбров и других животных. Охотники рассказывают, что секачи убивают затаившихся новорожденных телят косули, пятнистого оленя, изюбра. Голодные кабаны не только едят павших сородичей, но могут нападать на очень ослабленных животных.

Летом кабан питается всевозможными червями, моллюсками, насекомыми, а также травянистыми растениями, предпочитая их корневища. Дикие свиньи, как и домашние, беспрестанно роются в земле. Сочные луковицы и дождевые черви — излюбленное их лакомство. Листья, ягоды и грибы тоже входят в летний рацион кабана.

Осенью животные усиленно ищут места с хорошим урожаем желудей и орехов. Если их много, кабаны быстро жиреют. Ну а если нет — зимних бедствий им не избежать.

Обычно голод повторяется раз в три года. За последние сорок лет (1930–1970) в уссурийских лесах было 13 лет с одновременными неурожаями желудей и орехов; 14 раз урожаи были очень высокими; в остальные 13 лет — средними.

При неурожае орехов и желудей кабана кое-как поддерживает только зимний хвощ. Это вечнозеленое травянистое растение обычно в сырых и тенистых лесах, главным образом по долинам и речным террасам. Особенно густые заросли хвоща (хоть косою коси!) встречаются в хвойно-широколиственных лесах на западных склонах Сихотэ-Алиня.

По кормовым качествам хвощ существенно превосходит другие растения. Жиров и усваиваемых животными углеводов в зимнем хвоще в 3–4 раза больше, чем в лесных травах. Зимний хвощ очень охотно едят и изюбры. Лошади тоже любят хвощ и в поисках его нередко уходят в тайгу за десятки километров.

Но как ни питателен зимний хвощ, все же это трава. Жизненные потребности кабана она удовлетворить не может. Кабаны на хвощах постоянно худеют. Взрослые свиньи к осени всегда имеют хотя бы небольшой жировой запас, который в голодную зиму позволяет им дотянуть до весны. Поросята же почти все гибнут от истощения. Если глубокий снег заваливает хвощовники, погибают и взрослые свиньи.

В дубовых лесах зимнего хвоща нет, но здесь в изобилии растет ценный кормовой кустарник — леспедеца двуцветная. В ее корнях с осени до весны содержится много питательных веществ; эти корни выкапывают и едят кабаны. Однако зимой рыть землю очень тяжело, добытые корни не восполняют физических затрат организма. В бескормицу вид кабанов вызывает сострадание. Вот несколько записей из моего дневника.

«28 февраля 1963 года. На кабаньей тропе трехдневной давности утром нашел замерзшего поросенка в крайней степени истощения, с обмороженными ушами. В желудке обнаружен лишь пучок сухой осоки, кишечник пустой. В полдень видел секача 5–6 лет. Он неподвижно стоял впереди на тропе, угрюмо и равнодушно глядел на меня. Подошел к нему на 6 метров, щелкнул затвором карабина — никакой реакции. Апатия и бессилие — и ничего больше. Стояли друг против друга несколько минут. Потом кабан свернул с тропы и, увязая по брюхо в снегу, пошел вдоль косогора, пройдя мимо меня в трех метрах».

«10 марта 1963 года. Со старого остожья в полдень поднял чушку, которая ушла от меня шагом в ближайший кустарник. В сене лежало три дохлых, еще не промерзших поросенка. Мать до моего прихода лежала с мертвым потомством. Нет никакого сомнения, что причиной гибели поросят было предельное истощение».

«15 марта 1963 года. На тропе в ельнике встретил старого кабана. Он тихо брел мне навстречу, как будто перед ним стоял не человек с оружием, а барсук. Когда расстояние между нами сократилось до 10 метров, я сошел с тропы и встал на большой пень. Кабан остановился и долго смотрел на меня. А я — на него. Он был очень худ. Даже под толстой „шубой“ просматривались ребра и хребет позвоночника. Когда кабан повернул назад и побрел между деревьев, я двинулся за ним. Куда он шел? И зачем? Каких-либо попыток искать корм я не заметил. Казалось, этот зверь устал бороться за жизнь и лишь искал место, где мог бы с облегчением сделать последний горестный выдох…»

Если кабанам в голодную зиму удается дотянуть до апреля, когда на южных склонах появляется молодая трава, они уже не гибнут. Солнце в это время уже хорошо греет, расход энергии сокращается, а на оголившейся из-под снега земле можно найти прошлогодние орехи, желуди, остатки падали.

Особенно тяжело переносят кабаны многоснежные зимы. До 30-сантиметровой глубины рыхлый лесной снег им не особенно мешает. Сытым кабанам не страшен и полуметровый снег, они легко раздвигают его при ходьбе и без особого труда ищут под ним желуди или орехи. В бескормицу этот же снег уже губителен. При глубине снежного покрова более 60 сантиметров бедствуют и жирные кабаны. В это время они держатся на «пятачках», сильно худеют, поросята нередко гибнут. Очень страдают кабаны также от весеннего наста.

Гон у кабанов проходит во второй половине ноября и декабре. У жирных свиней гон начинается раньше и более бурно. Секачи ожесточенно дерутся, нанося друг другу клыками опасные раны. Они в это время очень мало едят, сильно возбуждены, охлаждают свою страсть в грязевых и водяных «ваннах». Под кожей на лопатках у секачей ко времени гона нарастает «калкан», служащий им броней от ударов соперника. «Калкан» очень прочен, у старых кабанов он достигает толщины 3–4 сантиметров.

Как дерутся секачи, рассказывал мне знакомый охотник, наблюдавший их поединок на реке Малиновке, притоке Большой Уссурки. Два кабана бились, видимо, уже давно, когда к ним удалось подойти. Звери, сходясь, успевали два-три раза поддеть соперника головой, потом вставали на дыбы, сжав друг друга передними ногами. В этой позе, стоя на задних ногах, они ожесточенно бились рылами и при этом громко кричали. Потом расходились ненадолго и снова кидались в бой. Оба уже еле держались на ногах, когда один из них вдруг побрел прочь. Второй его не преследовал…

Весной, обычно в апреле, чушка приносит поросят в заранее подготовленном гайне. Гайно — довольно капитальное для свиней сооружение. При взгляде со стороны оно представляется большим ворохом ветвей, хвойных лап, кустарников, старой травы и т. п. При более близком ознакомлении в гайне можно увидеть гнездо, устланное травяной ветошью, сухой хвоей и листьями, а над гнездом — плотную крышу.

Поросят бывает от 2 до 10, чаще всего 5–8. Уже через несколько дней после родов свинья выводит свое потомство на первую прогулку, а через 2–3 недели поросята, уже очень шустрые, могут сами искать себе корм, рыть землю, а при опасности мгновенно рассыпаются в стороны и затаиваются под валежинами, деревьями, в хворосте. В 2—3-месячном возрасте поросята перестают сосать мать и полностью переходят на «взрослое» питание. Если много орехов и желудей, они к началу зимы становятся крупными и жирными, весят 40–50 килограммов. В бескормицу же они вдвое легче, жира не имеют совершенно и зиму часто не переживают. До годовалого возраста доживает лишь 40 процентов поросят.

Высокая смертность молодняка на первом году жизни объясняется не только неурожаями и холодами, но и деятельностью хищников. Поросят давят рысь, волк, харза, лисица, но главные их враги — тигр и бурый медведь. Тигры в год давят до 4500 кабанов. Кроме того, в последнее десятилетие все больше и больше свиней становится добычей охотников. При охоте со сворами собак, прежде всего, страдают поросята.

Бурый медведь и кабан, обитающие осенью в одних и тех же угодьях, жирующие на одних и тех же кормах, связаны между собою особенно острыми отношениями. Когда желудей и орехов мало, а тем более — совсем нет, кабаны становятся почти единственным источником существования медведя. От этого хищника погибает за год до 5–6 тысяч кабанов, то есть больше, чем от тигра. На волков, рысей и других хищников приходится примерно 1000 кабанов в год. Можно считать, что около одной трети поголовья кабана в наших лесах уничтожается хищниками.

Человек уничтожает их гораздо меньше. Официально в Приморье и Приамурье за год отстреливают примерно 1200 кабанов, фактическая добыча в 2–3 раза больше. Как видим, человек отстает не только от медведя, но и от весьма малочисленного тигра. Зато совместными усилиями все они ежегодно уничтожают около 12–15 тысяч кабанов, или 50 процентов осеннего поголовья. Из этого числа около 2/3 падает на поросят в возрасте до года.

Практическое значение уссурийского кабана трудно переоценить. Для малых народностей это животное издавна было важнейшим источником существования. Сейчас кабан стал объектом очень популярной охоты. Нельзя не считаться и с тем, что от кабана зависит благополучие амурского тигра.

Охота на кабана чрезвычайно интересна. Она легче, чем охота на изюбра, лося или медведя. Легче потому, что к табуну пасущихся кабанов подойти не сложно. Здесь важно только учитывать направление ветра, не спешить приближаться и не спешить с выстрелом.

Табун кабанов на кормежке слышен издали: похрюкивание взрослых свиней, повизгивание поросят, хруст орехов, шорох лесной подстилки — в тихую погоду все это разносится на километр. Если к тому же лежит мягкий снег, охотник почти не рискует спугнуть стадо. Разве что помешает густой подлесок, особенно из лещин, на которых сухой лист висит долго и выдает движение человека.

В безветренную погоду через орешник подойти к кабанам трудно. Но еще труднее подкрасться к ним по чернотропу или подмерзшему после оттепели снегу.

Каждый шаг вызывает шорох листвы или хруст снега, а у кабана отличный слух.

Подходить по ветру — совсем бесполезное дело: кабан обладает замечательным обонянием. Уже за 300 метров один из взрослых кабанов почует человека, тревожно рюхнет, все, как по команде, поднимут вверх кисточки своих хвостов и замрут, усиленно втягивая воздух. Потом секач или чушка (часто и чушка бывает вожаком) громко ухнет — и весь табун с таким же уханьем бросится прочь.

Подходя к кабанам, охотник внимательно следит за их хвостами: если животные не чувствуют опасности, они ими беспрестанно крутят, но как только хвосты взметнутся вверх и застынут — охотник тоже замирает. Тревога может миновать, хвостики заиграют вновь, тогда человек опять крадется, пока не подойдет на выстрел.

Иной раз охотнику везет: табун свиней сам идет в его сторону. В этом случае человек занимает выгодную позицию и ждет, помня поговорку, что «на ловца и зверь бежит».

Осенью 1968 года на нас с товарищем в чистом кедровом лесу надвинулся табун из 45–50 свиней. Мы затаились за валежиной и стали ждать. Кабаны шумно поднимали лесную подстилку, подбирая опавшие кедровые шишки. Был шестой час вечера, под густыми кронами кедров фотографировать было бесполезно, и мы всецело отдались наблюдению.

В табуне было пять крупных самцов и шесть взрослых чушек. Остальные — поросята и подсвинки. Играя хвостиками, свиньи подошли к нам вплотную, затем, обойдя валежину, окружили нас со всех сторон. Один поросенок что-то заподозрил, уставился в наши лица и замер, задрав свой хвостик. Вид его был до того потешным, что я не выдержал и засмеялся. Поросенок рюхнул, взбрыкнул задом и побежал, все стадо насторожилось, запыхтело, втягивая воздух. Но вскоре кабаны успокоились, сочтя тревогу ложной. Кормежка продолжалась.

Потом на нас стал пристально смотреть не далее, чем с восьми метров секач. Этот исследовал нас более строго. Подошел поближе, опознал, ухнул и увлек весь табун за собой в бегство. Но, пробежав всего 40 метров, кабаны остановились, постояли с поднятыми хвостами минуты три и снова начали рыться. Мы быстро и незаметно забежали вперед по ходу, и все повторилось сначала. Так мы делали несколько раз и прервали эту игру лишь в сумерках.

Охота за выводком труднее, чем за табуном: мать с поросятами очень осторожна. Еще труднее подойти к одиночному секачу, но иной раз приходится с такими секачами буквально сталкиваться в упор. Однажды по мягкому неглубокому снегу я шел по следу изюбра и совершенно неожид