Существо на кровати

Матт проснулся оттого, что в комнате было жарко и душно. Свеча перед статуэткой Святой Девы догорела, оставив после себя восковой запах, накрепко впитавшийся в занавески. Он распахнул окно и зажмурился от внезапно хлынувшего в комнату солнечного света. Утро было в разгаре. Селия уже ушла на работу.

Матт протер глаза, увидел на полке подарок Марии, и воспоминания о вчерашнем празднике вновь навалились на него во всей своей чудовищной отчетливости. Он знал, что должен помириться с девочкой, но в то же время прекрасно понимал, что та не сможет сразу простить его. Ей нужно время, чтобы остыть, успокоиться... Если пойти к ней прямо сейчас, она захлопнет дверь перед его носом.

Матт оделся и без удовольствия позавтракал обнаруженными в холодильнике остатками вчерашней пиццы. Квартира была пуста, в огороженном садике тоже никого не было, лишь щебетали птицы. Он спустился вниз и полил огород.

Следующий день после дня рождения Эль‑Патрона всегда проходил в тягостном унынии. Никто, казалось, больше не вспоминал, чей он клон, и все его временное могущество рассеивалось как дым. Слуги снова переставали обращать на него внимание. Алакраны относились к нему как к комочку шерсти, отрыгнутому Моховичком на ковер.

Время тянулось мучительно медленно. Матт немножко поупражнялся на гитаре – этот талант он развивал в себе без помощи мистера Ортеги. Учитель музыки не мог возложить руки на гитарный гриф и поэтому не был способен улавливать ошибки. Потом Матт принялся читать книгу, подаренную Тэмом Лином. Телохранитель обожал книги о природе, хоть сам читал невыносимо медленно. У Матта уже была книжка о диких животных, о том, как разбивать лагерь, как читать карты, как выжить одному в пустыне... Тэм Лин хотел, чтобы Матт проштудировал их от корки до корки. Телохранитель регулярно брал мальчика в походы в горы Ахо и упорно тренировал его.

В принципе, Матту не полагалось заниматься ничем опасным для жизни. Ездить верхом ему разрешалось только на послушных лошадках, купаться только в присутствии телохранителя, лазать по канату – только если внизу лежала целая гора мягких матрасов. Любой синяк или порез незамедлительно излечивался с величайшей тщательностью.

Но раз в неделю Тэм Лин вывозил Матта на практические занятия. Они уходили из дома якобы для того, чтобы посетить атомную электростанцию Алакранов или опиумный завод – вонючую преисподнюю, полную лязга машин, где не смог бы выжить даже идиойд. Однако на полпути Тэм Лин поворачивал лошадей к горам.

Матт обожал эти походы. Эль‑Патрона хватил бы инфаркт, узнай он, по каким крутым утесам карабкается его клон и сколько гремучих змей распугал он в расселинах между камнями. Во время этих нечастых вылазок Матт чувствовал себя сильным и по‑настоящему свободным.

– Можно войти? – послышался робкий голос. Матт аж подпрыгнул. Погрузившись в сладкие грезы, он не заметил, как дверь в гостиную отворилась.

– Это я... Фелисия,– дрожащим голосом произнесла женщина, как будто не была до конца уверена в том, кто она такая.

«Ну и чудеса»,– подумал Матт. Фелисия никогда не проявляла к нему ни малейшего интереса.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Я... подумала, что нужно... зайти.

Глаза жены мистера Алакрана были полуприкрыты набрякшими веками, как будто ей очень хотелось спать. Ее окутывал едва ощутимый аромат корицы.

– Зачем?

Матт понимал, что ведет себя грубо, но разве Алакраны когда‑нибудь обращались с ним иначе? Кроме того, Фелисия непрестанно раскачивалась взад‑вперед, и было в этом раскачивании что‑то необъяснимо отталкивающее.

– Можно... сесть?

Матт пододвинул ей кресло – похоже, сама она была не в состоянии сделать это. Хотел было помочь сесть, но она его оттолкнула.

Ну конечно же, он ведь клон! Ему не положено касаться людей. Фелисия рухнула в кресло, и с минуту они пристально смотрели друг на друга.

– Ты хо... хо... хороший музыкант,– произнесла Фелисия, запинаясь, словно признание это стоило ей неимоверного труда.

– Откуда вы знаете?

Матт не припоминал, чтобы когда‑нибудь играл в ее присутствии.

– Все... так говорят. Это... весьма неожиданно. У Эль‑Патрона нет... музыкального дара.

– Он любит послушать,– сказал Матт.

Ему не нравилось, когда критикуют Эль‑Патрона.

– Знаю... Раньше он слушал... меня...

Матту стало неловко. Выходило, что, начав играть на пианино, он лишил Фелисию той невеликой доли внимания, какую она получала от других.

– Когда‑то я была... знаменитой пианисткой и... выступала с концертами.

– Я слышал, как вы играете.

– Слышал?! – Глаза Фелисии распахнулись чуть шире.– Ах да! В музыкальной комнате. Я была гораздо лучше... пока со мной... пока у меня...

– Не случился нервный срыв,– сухо закончил за нее Матт.

Запинающаяся речь женщины действовала ему на нервы.

– Но я пришла... не поэтому. Я хотела... хотела... Матт терпеливо ждал.

–...помочь тебе,– закончила Фелисия.

Снова наступило молчание. Матт пытался сообразить, в какого рода помощи он, по ее мнению, нуждается.

– Ты очень... огорчил Марию... Она всю ночь плакала. Матт поморщился. Какое Фелисии до этого дело?

– Она хочет... увидеться с тобой.

– Ладно,– сказал Матт.

– Но она... разве ты не понимаешь? Отец не пустит ее... сюда. Ты должен сам...

– Должен что?

– Пойти к ней,– вскричала Фелисия с таким жаром, какого Матт от нее никак не ожидал.– Пойти сейчас же!

Этот всплеск энергии, казалось, полностью истощил ее силы. Ее голова поникла, глаза закрылись.

– У тебя нет чего‑нибудь... выпить? – прошептала она.

– Селия не держит алкоголя,– ответил Матт – Позвать горничную?

– Не надо,– вздохнула Фелисия, собралась с силами и встала.– Мария ждет... тебя... в больнице. Это... очень важно.

С этими словами Фелисия направилась к двери и, как привидение, окутанная слабым ароматом корицы, побрела по коридору.

Больница была далеко не тем местом, куда Матт ходил особенно охотно. Это серое, лишенное окон здание располагалось поодаль от других построек усадьбы, посреди песчаного пустыря, поросшего густым сумахом, длинные лозы которого устилали землю ковром необычайно длинных и острых колючек, способных проткнуть даже ботинок.

Матт брел по пустырю. Серая коробка больницы дрожала в знойном мареве. В раскаленном воздухе витали странные, тревожащие душу ароматы. Матта насильно водили сюда дважды в год, чтобы сделать болезненные, унизительные анализы.

Он сел на ступеньку и проверил сандалии – не вонзились ли колючки. Мария, наверное, ждет его в приемном покое. Там было не так уж плохо – мягкие кресла, журналы, автомат для продажи прохладительных напитков... По лицу Матта катился пот, рубашка прилипла к телу. Он открыл дверь.

Мария сидела в кресле и держала на коленях раскрытый журнал. Ее глаза покраснели и припухли.

– Почему я вообще должна с тобой разговаривать?! – с ходу заявила она.

– Ты же сама меня позвала...– Матт прикусил язык. Ему хотелось помириться с девочкой, а не возобновлять ссору.– Ты это здорово придумала.

– Нет, это ты меня позвал! – возмутилась Мария.– Неужели не мог придумать место посимпатичнее? Здесь мурашки по коже бегают...

У Матта в голове тотчас же задребезжал тревожный звоночек.

– Я тебя не звал. Нет‑нет, погоди! – вскричал он, видя что Мария сделала попытку встать.– Я очень хотел тебя увидеть! Я думаю... думаю... что на дне рождения вел себя как последняя свинья.

– Думаешь? – презрительно спросила Мария.

– Ну хорошо, я был последней свиньей! Но нечего было отбирать у меня подарок.

– А что мне еще оставалось делать? Подарок не принесет радости, если вручен в гневе...

Матт снова прикусил язык: сердитые слова так и рвались наружу.

– Это самый лучший подарок в моей жизни.

– Неужели?! Даже лучше, чем шикарная машина, которую тебе подарил Эль‑Патрон?!

Матт сел рядом. Девочка отодвинулась как можно дальше.

– Мне очень понравилось, как ты завернула ириски.

– Знаешь, сколько времени я решала, какую бумагу выбрать? – голос Марии задрожал.– А ты их развернешь и выбросишь...

– Не выброшу,– пообещал Матт.– Я их разглажу и буду хранить всю жизнь.

На это Мария ничего не сказала. Просто сидела, глядя себе на руки. Матт придвинулся немножко поближе. Честно говоря, ему до ужаса нравилось, когда она его целовала, пусть даже она целует Моховичка в тысячу раз чаще. А вот он еще никогда ее не целовал, но можно попробовать сейчас, для начала...

– Отлично. Вы оба здесь!

Матт вздрогнул – в дверях стоял Том.

– Как ты нас нашел? – прорычал он.

– Как же ему не знать, где мы? Ведь это ты попросил его привести меня сюда,– сказала Мария.

– Не говори глупостей,– сказал Матт. Наконец‑то у него в голове начала вырисовываться

складная картина происходящего. Том сделал вид, что передает Марии его, Матта, послание, а Фелисия то же самое – только с точностью до наоборот – проделала с Маттом. Наверняка они сговорились! Матт никогда не считал Фелисию способной на подлость, но, видимо, он плохо ее знал.

– Я тут подумал, что вы были бы рады кое‑что увидеть,– сказал Том.

Его лицо было открытым и приветливым. Синие глаза блестели, как у невинного младенца. У Матта руки чесались вывалять его в сумаховых колючках.

– Здесь? – с сомнением спросила Мария.

– Это как Хеллоуин, только в сто раз круче. Самое мерзкое и уродливое существо – такого вы еще не видали. Спорим, вы оба наложите в штаны.

– Я видала такое, от чего у тебя глаза бы повылазили,– презрительно фыркнула Мария.– Тэм Лин показывал мне, как ловить скорпионов, а однажды пустил тарантула погулять у меня по руке.

Матт подивился храбрости девочки. Тэм Лин показывал ему то же самое, и с Маттом едва не случилось именно то, о чем предупреждал Том.

– Это куда хуже,– настаивал Том.– Помнишь тот Хеллоуин, когда ты думала, что за дверью ходит чупакабра, а Матт подложил тебе в кровать куриные потроха?

– Ничего я не клал! Это сделал ты! – вскричал Матт.

– Ты угодила в них прямо рукой,– продолжал Том, будто не слыша Матта.– И визжала так, что чуть не оглохла.

– Это было так гадко. Мария поморщилась.

– Это сделал не я! – повторил Матт.

– Так вот, это гораздо гаже,– ухмыльнулся Том.– Боюсь только, что у вас, извините за выражение, кишка тонка...

– Она не хочет! – воскликнул Матт.

– Не решай за меня, чего я хочу, а чего нет! Мария упрямо насупилась, и у Матта упало сердце.

Он прекрасно видел, что Том замышляет какую‑то гнусность, только не понимал какую.

– Пойдем отсюда. От него одни неприятности. Матт попытался взять Марию за руку, но девочка сердито вырвалась.

– Слышите?

Том открыл дверь, ведущую из приемного покоя в глубь больницы. У Матта засосало под ложечкой. Слишком хорошо он помнил некоторые из этих палат.

Лицо Тома сияло от радости. Именно в такие моменты он был всего опаснее. Как говаривал Тэм Лин, если не знаешь Тома, можно подумать, что он – ангел, несущий тебе ключи от врат небесных. Но Матт знал Тома очень, даже чересчур хорошо...

Издалека послышался жалобный стон. Он то замирал, то снова разрастался...

– Это что – кошка? – спросила Мария.

«Если да, то она не просит молока»,– подумал Матт.

В этом стоне‑мяуканье слышались такой ужас и отчаяние, что волосы вставали дыбом на голове. На этот раз он все‑таки схватил Марию за руку.

– Здесь проводят опыты на кошках! – вскричала девочка.– Пошли! Помогите мне спасти их!

– Давай сначала спросим разрешения,– возразил Матт.

Ему ужасно не хотелось входить в эту дверь.

– Какое разрешение?! – бушевала Мария.–Ты что, не понимаешь? Взрослые не видят в таких опытах ничего плохого. Надо унести кошек – папа мне поможет,– и врачи даже не узнают, куда они подевались.

– Они достанут других...

Звук раздавался снова и снова: у Матта от него мороз подирал по коже.

– Так всегда говорят, когда не хотят ничего делать! Не надо никому помогать! Они всегда найдут новых нелегалов, чтобы обратить в рабство, или новых бедняков, чтобы морить голодом, или новых кошек для опытов!

Мария распалялась все больше и больше.

– Давай сначала поговорим с твоим папой...– снова попытался уговорить ее Матт.,

– Не могу больше ни секунды слушать, как мучается эта кошка! Вы идете со мной или нет? Если нет, я пойду одна!

– Я пойду,– сказал Том.

Это решило дело. Матт не мог допустить, чтобы Мария пошла с Томом и увидела те ужасы, которые он для нее приготовил, одна.

Мария стремительно зашагала по коридору, но постепенно сбавила шаг. Крики звучали все ближе и отчетливее. Матт держал девочку за руку. Рука у нее была влажная и холодная, но и у него, наверное, такая же. Звук уже не так сильно походил на кошачье мяуканье. Он вообще ни на что не походил, но в нем, несомненно, сквозила страшная боль. Он то поднимался до пронзительного визга, то затихал, переходя в жалобный стон, как будто существо, издававшее эти звуки, смертельно устало.

Дети подошли к двери. Она была закрыта, и Матт малодушно понадеялся, что заперта.

Однако заперта она не была!

Том распахнул дверь. Матт не сразу понял, что за существо лежит перед ним на кровати. Оно выкатывало глаза и беспомощно билось в ремнях, опутывавших его тело. Когда оно увидело детей, его рот широко распахнулся и из него исторгся чудовищный вопль. Оно вопило, пока в легких не кончился воздух, потом стало громко хрипеть, пока не иссякли силы, и осталось беспомощно лежать, тяжело дыша и корчась.

– Это мальчик,– прошептала Мария.

Это и вправду был мальчик. Только в первый миг Матт принял его за какого‑то зверька, таким диким и страшным было его лицо, одутловатое и серое, словно плохо пропеченное тесто, с нечистой кожей и грязными рыжими волосами, торчащими во все стороны, будто колючки у ежа. Можно было подумать, что он никогда не бывал на солнце, а руки, ремнями прижатые к туловищу, были скрючены, как птичьи когти. Одет он был в некогда зеленую, а теперь перепачканную чем‑то невообразимо гадким больничную пижаму. Но страшнее всего была энергия, бушующая в этом связанном теле. Существо ни на мгновение не переставало извиваться и дергаться. Казалось, у него под кожей ползают тысячи невидимых змей и от этого его руки и ноги корчатся в непрестанной битве за свободу.

– Это не мальчик,– презрительно бросил Том.– Это клон.

Матт пошатнулся, как будто его ударили в живот. Он никогда в жизни не видел других клонов. Только чувствовал на себе людскую ненависть к подобным существам. Ее он не понимал, потому что если клоны – домашние животные наподобие кошек и собак, то почему люди не любят их как своих питомцев? Он давно смирился с мыслью, что он такой же зверек, только очень умный.

Неожиданно Матт осознал, что Мария уже не держит его за руку. Она отпрянула и прижалась к Тому; тот обнял ее за плечи. Тут существо – клон – собралось с силами и издало новую серию чудовищных воплей, словно дети чем‑то напугали его. Язык его вывалился изо рта, по подбородку потекла тягучая слюна.

– Чей? – едва слышно прошептала Мария.

– Макгрегора. У мужика в чем только душа держится – вся печень давно разъедена алкоголем.– Голос Тома звучал весело и беспечно.– Мама говорит, он выглядит так, будто старуха с косой приходила за ним, да забрать забыла...

«Мама,– подумал Матт.– Фелисия».

– Они собираются его...– пробормотала Мария.

– Сегодня вечером,– кивнул Том.

– Не могу на это смотреть! Это невыносимо! – заплакала Мария.– Не хочу даже думать об этом!

Том, бережно поддерживая ее под руку, повел девочку из комнаты; Матт видел, что он от всей души наслаждается происходящим.

– Оставить вас двоих наедине? – обернулся Том от дверей.

Матт с трудом оторвал взгляд от существа на кровати. Неужели он в чем‑то схож с этим чудовищем? Не может быть! Существо раскрыло рот и издало еще один душераздирающий вопль, и тут Матт внезапно понял, на кого оно похоже.

Оно, конечно же, походило на мистера Макгрегора, потому что было его клоном. Но мистер Макгрегор взрослый, и различия были слишком велики. Гораздо больше... гораздо сильнее это существо напоминало... В нем явно ощущалось сходство с...

– Он похож на тебя,– сказал Матт Тому.

– Что?! Чушь! – завопил Том; злорадная ухмылка мигом слетела с его лица.

– Посмотри, Мария. У него точно такие же рыжие волосы и лопоухие уши!

Но Мария отказалась смотреть.

– Уведи меня отсюда,– простонала она, зарывшись лицом в рубашку Тома.

– Я не такой, как оно! – заорал Матт.– Раскрой глаза! Он попытался оторвать ее от Тома, но Мария завиз жала.

– Не трожь меня! Даже думать об этом не хочу! Матт не помнил себя от злости.

– Ты пришла сюда, чтобы спасти кошку! Посмотри же на это! Вот кто нуждается в спасении!

– Нет, нет, нет,– всхлипывала Мария, в панике совсем потеряв голову.– Уведи меня отсюда! – стонала она.

Том поспешно повел ее по коридору. На полпути он оглянулся, и в глазах его снова сверкнул злобный победный огонек. Матт стиснул зубы, стараясь совладать с собой. Больше всего на свете ему хотелось догнать Тома и измолотить до полусмерти. Но Марии это не принесет никакой пользы. Да и ему, Матту, тоже, только лишний раз убедит окружающих, что он и в самом деле дикий зверь.

Их шаги стихли вдалеке. Матт еще немного постоял в коридоре, прислушиваясь к жалобным воплям существа на кровати. Потом закрыл дверь и побрел за ребятами.