Глава двадцать восьмая

До сих пор Айви удалось побывать на базе Южноафриканской национальной экспедиции всего лишь раз. Располагалась она в местечке под названием Квин Мод, возле Vesleskarvet, что в переводе с норвежского означало «гора с плоской вершиной». И, надо сказать, это название подходило как нельзя лучше, поскольку научно‑исследовательская станция находилась у самого хребта Альманна – ряда скал, что поднимались на высоту свыше восьмисот футов над ледяным антарктическим шельфом. В дневные часы здесь все блистало и искрилось, как в каком‑нибудь фантастическом фильме для детей. Но в темноте Айви видела лишь редкие крохотные огоньки базы, походившие на бумажные китайские фонарики, развешанные на ледяном ветру.

Она посадила вертолет на безопасном расстоянии от базы и в то же время не слишком далеко. Впрочем, теперь это не главное. Членам научно‑исследовательской экспедиции из ЮАР деваться просто некуда, да и средств защиты у них тоже нет.

Айви обернулась к командующему операцией, он сидел рядом.

– С кем это ты недавно говорила по телефону? – спросил он.

Айви хотелось ответить, что с другом, но она понимала: это будет звучать как‑то по‑детски. Особенно с учетом того, что сам Гаррет вряд ли согласился бы с таким определением. Отношения между ними то затухали, то возобновлялись с новой силой, так продолжалось все то время, что они были знакомы.

– Да так. Был один парень в Нью‑Йорке, – ответила она, решив не усложнять. И резко сменила тему: – Наши уже должны были вылететь.

– Вот и хорошо, – сказал командир. – Чем скорей они прибудут сюда, тем быстрей мы сможем убраться с этого Богом проклятого острова.

Он вылез из вертолета и затрусил к другому, что находился ярдах в двадцати. Всего здесь приземлились пять вертолетов, в каждом – солдаты в полном боевом вооружении. Возможно, перестарались, но братство «Черных Фем» не любило рисковать. Взять контроль над базой Южноафриканской национальной экспедиции – это был еще один очень важный шаг для достижения великой цели.

Со своего места Айви наблюдала, как начал собираться целый полк. Скоро они двинутся в наступление. Сама она надеялась, что ей не придется принимать участие в этой операции, но командир, похоже, вознамерился держать ее под рукой. И хотя сам он ничего не говорил по этому поводу, Айви чувствовала: с нее не спускают пристальных глаз.

По большей части она ненавидела и саму организацию, и всех ее представителей. Но следовало признать: часть работы здесь ей нравилась, и даже очень. Одним из первых ее заданий был сбор исторической информации, детальное исследование оккупации нацистами Антарктиды. Был открыт специальный доступ в частные библиотеки, без него она никогда не ознакомилась бы с рядом любопытнейших документов. Узнала много новых поразительных фактов, в том числе о деталях холодной войны, которая развернулась между американцами и немцами, стремившимися контролировать Антарктиду.

Она слышала об этой «войне» и прежде. Читала в различных журналах материалы на основе частично рассекреченных документов, которые стали известны после Второй мировой войны. Большинство историй носило фантастический характер – сказки с описанием так называемых неопознанных летающих объектов. Эти летательные аппараты якобы проектировали немцы. В ряде случаев описывались попытки нацистов воссоздать «иноземную» технологию на закрытых от всевидящего ока цивилизации ледяных просторах Антарктиды. Другие истории рассказывали об увлечении Гитлера всевозможными религиозными реликвиями, его попытках отыскать и прибрать к рукам самые ценные из них, а затем спрятать где‑то здесь же, во льдах. Иными словами, все это выдумки, годившиеся разве что для написания сценариев голливудских фильмов. Но были в этих историях и крупицы правды – Айви чувствовала это и со временем находила тому доказательства. И все это, похоже, крутилось и вертелось вокруг одного главного события – операции под названием «Высокий прыжок».

Экспедицию эту предприняли американские военные. Началась она в конце лета 1946 года, а закончилась весной 1947‑го – полным провалом. Организована экспедиция была контр‑адмиралом Ричардом Э. Бердом – он знаменит тем, что являлся прямым потомком Покахонтас[16], а также первым перелетел через Южный полюс в 1929 году. Целью перелета было дальнейшее освоение и исследование Антарктиды в интересах США. Такова, во всяком случае, была официальная версия.

Первое, что показалось Сегур странным, – это сама личность Берда. Она выяснила, что примерно за восемь лет до осуществления операции «Высокий прыжок» Берда пригласили в Гамбург обсудить возможность помощи немцам в исследовании Антарктиды. Встреча имела место, но сам Берд позже заявил, что предложение было им отклонено. Что и неудивительно, учитывая, что произошла встреча непосредственно перед началом Второй мировой войны. Несмотря на публичное открещивание контр‑адмирала от связей с нацистами, Айви подозревала, что немцы все же поделились с ним кое‑какой информацией в надежде на дальнейшее сотрудничество. Уж слишком горели желанием объять необъятные ледяные просторы Антарктиды. Именно поэтому, подозревала она, Берд и стал во главе американской экспедиции восемь лет спустя.

Истинные цели операции «Высокий прыжок», а также что удалось узнать в Антарктиде Берду, стали яснее после того, как Айви наткнулась в Библиотеке Конгресса на целую стопку частных писем.

8 ноября 1946, пятница

Дорогие мам и пап!

Пишу вам с Южного полюса. Можете верить или нет, но они действительно воткнули высоченную палку в красно‑белую полоску в лед, прямо рядом с базой. Хотя есть мнение, что из‑за смещения магнитных полюсов сам Южный полюс отклоняется от этого места со скоростью около десяти метров в год, официально его местоположение они не меняли.

Само собой понятно, что здесь страшно холодно. Куда как холодней, чем в ту ночь в кемпинге, которую мы провели в северном Висконсине. Согреться почти невозможно, но все же мы пытаемся, стараемся все время пребывать в движении.

Страшно жаль, что я не попал на свадьбу Джоанны. Пожалуйста, передайте сестре, что я очень люблю ее и жду не дождусь, когда по возвращении увижу ее и Гарри. Мам, тебе это, конечно, не понравится, но поскольку зависит не от меня, должен признаться: вернуться к Рождеству я не успею. Похоже на то, что нам придется остаться здесь до весны. Уверен, к тому времени все мы превратимся в сосульки.

Мне сказали, что через несколько дней нам предстоит обследовать какие‑то пещеры, что находятся неподалеку от базы. Жутко интересно! А один сосед – наши койки рядом – утверждает: мы здесь для того, чтобы найти спрятанную нацистами ледяную станцию. Только вы не волнуйтесь, парень этот из Нью‑Йорка, и у него весьма странные идеи относительно всего на свете!

Ваш сын,

Джек

6 декабря 1946, пятница

Дорогие мои!

Столько всего произошло со времени последнего моего письма! Есть вещи, которые я смогу объяснить только по возвращении домой, из‑за секретности этой информации. Но могу сказать: мой сосед и товарищ (о котором я писал в последнем письме) оказался во многом прав.

Ты спрашиваешь, мама, завел ли я здесь новых друзей. Завел, хотя многие из этих ребят не соответствуют твоему представлению об истинно христианском воспитании. Примерно половина из них прошлой ночью напились, и даже уйдя к себе в каюту, я слышал, как они шумели и горлопанили чуть ли не до утра. Не знаю, что с ними происходит, но мой товарищ и сосед уверен: все это из‑за того, что они решили – им предстоит здесь умереть. Я бы не стал придавать значения этим его словам, если бы многое, о чем он говорил, не оказалось правдой.

Пап, неужели ты и вправду поймал такую огромную рыбину? На снимке, который прислала мне мама, она выглядит просто гигантом. Впечатляет! Никто никогда такую не ловил, это уж точно! А в ответ на твой вопрос – нет, я не занимаюсь здесь подледным ловом. В том месте, где мы базируемся, лед слишком толстый. Поговаривают, что вместо рыбы под этим льдом водится кое‑что другое, но придется подождать, пока я не вернусь домой и не расскажу вам поподробнее.

Большой привет Джоанне! И не забывайте угощать Тигра сырым гамбургером по воскресеньям, как это делал я!

Ваш сын,

Джек

13 декабря 1946, пятница

Мои любимые и родные!

Последняя неделя выдалась – сущий кошмар! Не хотелось бы понапрасну тревожить вас, но почти все люди из моего отряда бесследно исчезли. Умоляю, молитесь, чтобы я вернулся домой! Слышал, что мы не останемся здесь дольше изначально запланированного срока, так что, возможно, Рождество мы все‑таки проведем вместе.

Прежде я писал, что не могу рассказывать о вещах, которые здесь происходят, но теперь решил: если они не хотят, чтобы вы узнали, то просто не позволят этому письму уйти с базы. (Если верить моему соседу и другу, который, к сожалению, умер два дня назад, они здесь читают всю переписку, даже личную.)

В понедельник мы продвинулись дальше, чем удавалось заходить до сих пор. Обследовали одну точку и обнаружили во льду нацистский флаг. Я сам его лично видел. Но самое интересное – это флагшток, к которому он был прикреплен. Примерно пяти футов в длину и сделан из железа. В верхней части флагштока свастика. У меня даже в животе похолодело от страха, на секунду подумал: а что, если нацисты все еще здесь? Но позже мне объяснили, что флаг этот – один из многих, которые побросали здесь немцы в конце тридцатых, во время их экспедиции в Новую Швабию.

Ночевать пришлось остаться в палатках, и едва не околели от холода. Ветер выл и свистел всю ночь напролет, и я не сомкнул глаз. Никто из наших не спал. Но думаю, спать нам не давал не только ветер. Мы боялись того, что ждет нас снаружи.

А утро вторника выдалось просто чудесное. Ветер стих, настроение у всех сразу поднялось. Мы пили кофе и смеялись. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, мы просто тогда сами себя обманывали. Остаток дня стал сущим кошмаром.

Недалеко от того места, где был найден нацистский флаг, во льду образовалось узкое отверстие. И походило оно на туннель, проложенный руками человека и ведущий прямо в самую глубину земли. И вот команда из шестнадцати человек получила задание обследовать этот туннель. К несчастью, я тоже вошел в эту группу.

Мы спускались в дыру по одному, используя лестницу, прибитую к краю. Я шел одним из последних. У нас были лампочки на батарейках, но и они не смогли полностью разогнать царившую здесь тьму. Командир группы, достигнув дна, дал всем приказ остановиться. И попросил спустить веревку. Сказал, что видит прямо под собой нечто вроде подземного ангара. Сказал, что там повсюду нацистские эмблемы. Мне так и не довелось увидеть этого собственными глазами, но другие наши ребята видели, перед тем как умереть.

Поскольку я шел в этом туннеле последним, моей задачей было привязать веревку к верхней части лестницы. Я сделал тройной узел, чтобы держалась надежнее, и вот по одному наши ребята начали заходить в это подземное сооружение. До сих пор помню их голоса. Они увидели там нечто необыкновенное, удивительное.

Трудно передать словами, сколь ужасно было случившееся дальше. Туннель издал какой‑то ужасный утробный стон, и я увидел, как несколько болтов выпали из укрепляющих его по бокам пластин. Я тотчас понял, что туннель сейчас обрушится, крикнул ребятам, что находились внизу, и они начали карабкаться вверх. И тут туннель вдруг начал складываться. Кругом кричали, чтобы я поскорее убирался оттуда, но я не мог оставить в беде своих товарищей. К сожалению, самые худшие мои опасения оправдались. Я начал поспешно подниматься по лестнице и едва успел выскочить, как туннель обрушился и всех ребят там завалило.

Сам я жив и здоров, это единственная добрая весть, которую на данный момент могу передать вам. Надеюсь, что это письмо дойдет, надеюсь, что скоро буду дома. Пожалуйста, передайте Джоанне, что я люблю ее и страшно по ней скучаю. И вас тоже очень люблю, мам и пап.

Ваш сын,

Джек

Айви могла лишь догадываться о том, что родители Джека так никогда и не получили этих писем. Позже она узнала, что дней через десять после написания этого последнего письма Джек таинственным образом скончался, буквально накануне отправки в Соединенные Штаты. Это обстоятельство наряду с десятком прочих подобных убедило ее, что в те годы во льдах Антарктиды происходило что‑то ужасное и подлое.

Date: 2015-12-12; view: 337; Нарушение авторских прав