Глава двадцать шестая

Чарли взглянул на ангела высоко у себя над головой. Тот протягивал к нему руки, и в этом жесте светилась доброта, а может, и предупреждение – он никак не мог решить, что именно. Крылья развернуты для полета, но Чарли знал: ангел никуда не денется. Здесь был его дом, место, которое так любил посещать Чарли, особенно во время прогулок с отцом.

– Пошли, дедушка, – сказал Чарли. – Мы уже совсем близко.

– Надеюсь, – проворчал Кливленд, сидевший на краю фонтана. – Потому как я того гляди рухну от усталости.

– Ну, ладно, посидим еще минутку. – И Чарли тоже присел рядом на край фонтана. – Когда‑нибудь бывал здесь прежде?

– На Бетезда Террас? Просто не представляю себе поездки в Нью‑Йорк без того, чтобы посетить Центральный парк и посмотреть на Фонтан Ангела.

Чарли улыбнулся:

– Когда я был маленьким, думал, что ангел настоящий.

– Знаешь, я и сам до сих пор так думаю, – ответил Кливленд. И начал нервно озираться по сторонам.

– В чем дело?

– Хочу убедиться, что за нами нет хвоста.

Чарли поднялся и оглядел толпу. Кругом гуляло полно народу, но ни один человек не казался подозрительным. По крайней мере он не заметил никого, похожего на парней в черном, которые неожиданно ворвались в кофейню.

– Вроде бы все нормально.

– Хорошо.

Они мирно сидели у фонтана еще минуту‑другую. «Странное ощущение, – подумал Чарли, – особенно с учетом событий сегодняшнего дня».

– Скажи, есть место, где тебя может искать отец?

– А ты готов его видеть?

– Думаю, да, – ответил Кливленд. И перед тем как подняться, опустил руку, плеснул водой.

Чарли шустро двинулся вперед и вскоре вошел в одну из арок под мостом Террас. Там Кливленд и догнал его, и они зашагали рядом по туннелю, затем подошли к лестнице. Чарли поднимался, перепрыгивая сразу через две ступеньки, остановился наверху, победно вскинул руки.

– Я выиграл! – крикнул он.

Кливленд, запыхавшись, подошел к внуку.

– А я проиграл, – сказал он и поднял руки в знак поражения.

– Не бойся. Мы уже близко. – Чарли прошел вдоль парапета и остановился возле квадратной колонны. – Вот оно!

Кливленд подошел, усмехнулся:

– Теперь я понимаю.

На одной из сторон колонны было вырезано изображение, мимо которого вряд ли мог пройти истинный библиофил, – раскрытая книга. За ней стояла лампа, и хотя пламя было ненастоящим, серые страницы книги мягко освещались лучами заходящего солнца.

– Круто, правда? – спросил деда Чарли. – И мне всегда нравилось представлять, какие слова тут были выбиты, прежде чем стерлись.

– Стерлись?

– Ну да. Может, на этом камне было выбито какое‑то магическое изречение. А потом кто‑то вытравил его кислотой…

Кливленд ласково взъерошил волосы внука.

– Ты очень похож на своего отца, очень!

– Правда? А люди говорят, я больше похож на маму.

– Кто говорит?

Тут Чарли покраснел.

– Ну, в основном мама…

– Не сомневаюсь, есть в ее высказываниях доля истины. И все равно ты сын своего отца. Точно тебе говорю.

– Знаешь, чем я похож на него? Умственными способностями!

– Объясни, будь другом, – попросил Кливленд.

– Папа все время заставляет меня запоминать разные вещи.

– К примеру, вот это место встречи?

– Да. Но не только. Значительно больше.

– Что‑то интересное, занимательное?

– Да, наверное. Вся эта резьба по камню, что ты видишь здесь, выполнена человеком по имени Якоб Рей Моулд.[14]Легко запомнить, стоит только представить, как зеленая плесень покрывает все вокруг.

– Очаровательно.

– На некоторых камнях изображено утро, на других – вечер. И мы с отцом договорились, что если вдруг потеряемся, разлучимся утром, то встречаться надо у изображения петуха. А если мы разлучились позже, ближе к концу дня…

– То тогда у книги с лампой, – закончил Кливленд. – Поскольку эти предметы символизируют вечер.

– Верно!

– Смотрю, твои «умственные способности» в прекрасном рабочем состоянии.

– Папа тоже так говорит!

Тут их беседа прервалась. От всех этих разговоров об отце Чарли страшно захотелось, чтобы он наконец появился. Был здесь, рядом с ними. Прошло минут десять, оба они молчали. А небо тем временем расцветилось темно‑пурпурными и рубиново‑красными тонами, бесконечным каскадом красок, переходящих одна в другую и являющих контраст с темно‑синей полоской на востоке.

– А почему вы с отцом так долго не разговаривали? – спросил Чарли, подойдя поближе к деду.

– Разве он тебе не говорил?

– Нет.

– Тогда, наверное, у него были на то свои причины. Сам спроси отца, когда вся эта заварушка закончится.

– Но что, если… – Тут Чарли на секунду запнулся. – Что, если он вообще никогда не вернется?

Кливленд пожал плечами, затем пробормотал еле слышно:

– Да будет тебе… – А потом после паузы добавил: – Знаешь, давай договоримся. Если он все же расскажет тебе всю эту историю, будешь вести себя так, точно никогда об этом не слышал. Идет?

– Идет, – ответил Чарли со всей убежденностью скаута, дающего клятву.

– Прежде всего хотел бы заметить, что твой отец очень хороший человек. И в детстве был очень хорошим мальчиком. Но до сих пор так и не научился выбирать правильную дорожку.

– История будет грустной?

– В каком‑то смысле да. Ты еще не раздумал? Хочешь выслушать до конца?

Чарли призвал на помощь всю свою храбрость.

– Да.

И Кливленд продолжил:

– Все неприятности начались после смерти Вайолет. Твоей бабушки. Жаль, что ты совсем не знал ее. Замечательная была женщина, ум острый как бритва, а уж красавица!.. Мне с женой повезло, мы счастливо прожили много лет. Когда Августу стало двенадцать, она умерла. И ему было очень трудно… пережить это. Да и мне тоже нелегко. Отношения между нами начали осложняться. По большей части, конечно, моя вина. Всякий раз, глядя на него, я видел перед собой ее лицо. Мне вовсе не хотелось отдаляться от сына. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю: почти все время, что отсутствовал дома, я пытался бежать от боли. Это была моя ошибка. А ошибки твоего отца случились позже.

Чарли впитывал каждое его слово. Не так уж много он знал и слышал о ранних годах отца.

– Прошло шесть лет, – продолжил Кливленд. – Я все больше времени проводил в разъездах, а Август все чаще впутывался в неприятности. Я заметил это только после того, как он с дружками, такими же сорвиголовами, ворвался в школу и расписал спортивный зал разными непристойными граффити. Сам я в то время находился в России, и мне пришлось срочно вылететь ночным рейсом, чтобы спасти Августа от тюрьмы.

– Папа был в тюрьме?!

– Неудивительно, что он этого тебе никогда не рассказывал. Не самые приятные воспоминания в его жизни.

– Так кто‑то пытался ударить его заточкой, да?

Кливленд не сдержал смешка.

– Нет. Ему было очень трудно и плохо. Но до заточки дело не дошло.

– Ну а что было после того, как он вернулся из тюрьмы? Ты пытался перевоспитать его, да?

– Пытался, – ответил Кливленд. – Но к тому времени Августу стукнуло уже восемнадцать. Почти совсем взрослый человек. И он меня совершенно не слушался. Против моего желания поселился вместе с одним дружком. Парень давно бросил школу и промышлял, как позже выяснилось, торгуя разным добром на черном рынке. Нет, не наркотиками, предметами искусства. Но не думай, оттого, что это искусство, само дело не менее опасное и не более законное. Я так и не выяснил, был ли напрямую замешан там Август. Но чем больше узнавал, тем чаще умолял его вернуться домой.

– И он вернулся?

– Как бы мне хотелось ответить тебе «да». Последний наш разговор с ним состоялся по телефону. День выдался ветреный, холодный, дождь лил как из ведра. Тогда я находился в Шотландии. Позвонил ему и сказал, что завтра возвращаюсь домой. А потом спросил, не хочет ли он пообедать со мной, посидеть, поболтать. Август отказался. Ну хорошо, тогда просто пообедаем. Ничего больше. А он все твердил: нет и нет. Тогда я сказал, что люблю его, и он тут же повесил трубку. Вот и все.

– А почему?

– Наверное, потому, что он совершил… ужасный, немыслимый поступок. Украл мою книгу.

– Какую?

– «Всемирные хроники». Известна также под названием «Нюрнбергская хроника». Ну и латинское тоже довольно известное. «Liber Chronicarum». Слышал когда‑нибудь?

– Да. Мама о ней рассказывала. И еще вроде бы эта самая книга имела отношение к их знакомству. Мамы и папы.

– Это верно, – печально улыбнувшись, заметил Кливленд. – Но есть в этой истории и отрицательный момент. Книга изначально принадлежала мне. Я нашел ее за несколько лет до рождения Августа. Она была главным моим сокровищем, артефактом, который прославил мое имя в мире редких книг. И еще по одной причине я так дорожил ею. Благодаря «Хроникам» мы с Вайолет познакомились.

– О ней я вообще почти ничего не слышал.

– Жаль. Потому как она была женщиной замечательной, даже выдающейся. Но, конечно, не сразу стала таковой. Отец ее был очень богат и дочери ни в чем не отказывал. И когда мы познакомились, она была страшно избалованной девицей.

– Да, знаю. Такие у нас в школе тоже есть.

– Наверное, не пользуются большой популярностью?

– Ну, разве что если у них есть ИКС‑Бокс.[15]Тогда пользуются.

– Понимаю, куда ты клонишь, – улыбнулся Кливленд и продолжил: – И вот Вайолет должно было исполниться восемнадцать, и отец спросил, какой она желает подарок. Наверное, думал, что она попросит какое‑нибудь экстравагантное бриллиантовое колье или же нитку жемчуга длиной в милю. Но ничего подобного. Она попросила другое.

– ИКС‑Бокс?

– Нет. Она попросила книгу под названием «Всемирные хроники».

– Ту самую, о которой рассказывала мама?

– Ту самую. А вот почему эта книга столь важна для нее, она так ничего и не сказала. Тем не менее отец Вайолет решил сдержать слово, найти эту книгу в подарок для дочери. Обращался к друзьям за помощью, но никто из них даже названия книги не знал, уж не говоря о том, где она находится. И тогда он принял очень разумное решение. Нанял меня для ее поисков.

– Так ты и познакомился с Вайолет?

– Нет, во всяком случае, не сразу. Ее отец меня нанял. До сегодняшнего дня для меня так и осталось загадкой, по какой именно причине. Должно быть, получил рекомендации от коллег или какого‑нибудь бывшего моего нанимателя. Я, конечно же, так и ухватился за эту работу, ведь до сих пор успехи мои в охоте за редкой книгой можно было назвать весьма скромными. А теперь я впервые в жизни подписал большой контракт, на порядок выше, чем все прежние. Правда, наниматель предупредил, что никакого бюджета на расходы у меня не будет, и я поначалу подумал, что должен финансировать все поиски сам. Но быстро понял, что означали эти его слова: бюджет оказался поистине неограниченным. Я мог получить все, что душеньке угодно. Допустим, надо было вылететь в Гонконг, и я в ту же секунду получал билет. А если надо было нанять капитана судна или пилота самолета, а то и целую команду вместе с цеппелином и лететь на нем, куда надобно, я мог сделать это, не колеблясь.

– Круто, ничего не скажешь!

– Да. Но потрудиться пришлось немало. Первые три месяца я знакомился с ведущими игроками на рынке редкой книги. Странные то были люди, куда странней и эксцентричней многих персонажей из книг, которые они так любили обсуждать. Но они очень помогли, и шаг за шагом я приближался к своей цели.

– Нашел книгу?

– Не сразу, нет. Просто удалось нащупать один след. Вайолет теряла терпение. Стала расспрашивать о моих методах и опыте. Один раз даже сказала, что прекрасно справилась бы сама. И с этого момента начала повсюду сопровождать меня.

– И она тебе уже тогда нравилась?

– Бог ты мой! Да ничуть! Постоянно ныла и капризничала, и я начал искренне жалеть, что не родился глухим. Суп холодный. Ложка грязная. В комнате слишком жарко. Ну и так далее в том же духе. Как‑то раз довела меня до того, что я не выдержал, сорвался. И в приливе гнева высказал все, что о ней думаю. Изо рта моего вылетали такие слова… я даже не подозревал, что знал их. Должно быть, речь эта произвела на Вайолет сильное впечатление, потому что когда я наконец умолк, она разрыдалась. И проплакала всю ночь напролет. Чувствовал я себя, разумеется, ужасно, но хватило ума не идти к ней просить прощения и утешать.

– Просто смотрел, как она плачет?

– Знаю, выглядело это жестоко. Но поверь, все, что ни делается, к лучшему. С того момента отношения у нас начали налаживаться. Мы были честны друг с другом, не утаивали своих чувств. Она рассказала, что сама себе не нравится, что хочет измениться. И спустя какое‑то время чудесное превращение действительно произошло. Мы оба изменились. Пережили вместе немало приключений в погоне за постоянно ускользающей от нас «Нюрнбергской хроникой». И наконец в один прекрасный день нашли книгу. Путешествие наше подошло к концу.

– Что же было дальше?

– А дальше мы поступили, как любая нормальная пара влюбленных. Мы поженились.

– А что было с книгой?

– Мы поместили ее в застекленный стеллаж у нашей двери. Не самое безопасное место хранения для столь драгоценного предмета, но мы понимали: в банковском сейфе такое сокровище не спрячешь. Всякий раз, проходя мимо нее, мы вспоминали, как начались наши отношения… и почему мы по‑прежнему любим друг друга.

Чарли почувствовал, как на глаза навернулись слезы. И сердито отер их тыльной стороной ладони.

– Тогда почему папа украл у тебя «Всемирные хроники»? Разве он не знал, как много для тебя значит эта книга?

Кливленд обнял внука за плечи.

– Он очень хорошо знал. Именно поэтому так и поступил. Он понимал, что если заберет ее у меня, это будет равносильно тому, что вонзить мне кинжал прямо в сердце. Он понимал, что отныне я порву с ним всякие отношения, перестану просить вернуться домой, исправиться. Но он ошибался.

– Ты его простил?

– Конечно, простил, – ответил Кливленд. – Не сразу, но слишком долго сердиться на родного сына просто невозможно. А потом, спустя какое‑то время я понял еще одну важную вещь. Я больше переживал из‑за памяти о Вайолет, чем о книге. Книга была важна, но в конечном счете это просто книга.

– Зато очень важная книга.

– Да. Но все это уже в прошлом. Теперь перед нами возникли новые проблемы.

– В том числе и папа, которого до сих пор нет, – сказал Чарли. – Как думаешь, сколько его еще ждать?

Тени кругом сгущались, начало темнеть. И Чарли вспомнил предупреждение мамы: «Никогда не оставайся в парке до наступления темноты». Она крепко вдолбила ему в голову эти слова.

– Мы прождали достаточно долго, – с оттенком грусти в голосе заметил Кливленд. – Пора уходить.

Чарли приложил ладонь к вырезанной в камне книге, точно прощался с ней.

– А куда мы пойдем?

Кливленд улыбнулся.

– Всегда надо иметь запасной план, – сказал он и повел Чарли по тропинке, ведущей к восточному краю Центрального парка.

– Так у тебя есть запасной план?

– Всегда!