Глава 5 Сады Семирамиды

Примерно в километре отсюда прихотливо, но очень плавно и грациозно извивался Нижний уступ – ступенька шириной в несколько километров и протяженностью в глубину чуть не в пятьдесят. Чуть выше и заметно дальше сверкал серебряными, не менее красивыми извивами Второй уступ. Верхний уступ видно не было, но он мало чем отличался от двух нижних, разве что располагался еще дальше и высотой был всего в пять‑шесть метров, тогда как нижние были в два и три раза выше его соответственно. Да, конечно же, имелось еще отличие – третий уступ примыкал к отрогам гор. Невысоких, лесистых.

Все уступы были покрыты гладкой и очень тонкой не более чем по щиколотку пленкой текущей воды.

Вода водопадами стекала со склонов гор на Верхний уступ, растекалась по нему равномерно, словно кто‑то ее специально размазывал ровным слоем, как масло на бутерброде. И эта вода бесшумно стекала тончайшими зеркальными пленками по всему периметру его боковой поверхности на Второй уступ. Заливала его гладкую как стол поверхность и столь же бесшумно и неспешно скатывалась на Нижний уступ, или на нижний Большой Стол. А вот с него сбегало вниз множество небольших ручейков, большинство из них сразу исчезали в земле, но многие текли крохотными, богатыми рыбой и много чем еще речушками по поверхности земли к побережью и впадали в море, порой образуя роскошные, пусть и крохотные дельты. С сотнями островков площадью, редко позволявшей лечь на островке более чем одному человеку, но невероятно и причудливо заросших то кустами, то камышами, то высокими травами.

Семен проследил пути подземных водостоков – те прямиком, как по канализации, уносили воду далеко в море, где она била прохладными ключами.

Поверхность всех уступов была поросшей густыми, мягкими – даже скорее мягчайшими и нежнейшими на ощупь – водорослями. Короткими, не путающими ноги и очень приятными при прикосновении. Не скользкими! В водорослях носились стайки микроскопических водных созданий. Рыбок, медузок, крабиков, осьминожков. Ночью все это светилось разноцветным мерцанием. Красота!

А еще на Нижнем уступе через каждые двадцать шагов попадались огромные, с чемодан, раковины‑жемчужницы. Они сами раскрывались при приближении и безо всяких опасений выставляли на обозрение свои сияющие разноцветным перламутром внутренности. В них буквально горстями лежали идеальной формы жемчужины всех цветов, оттенков и размеров. Встречались даже с мраморными разводами.

По третьему уступу сейчас плыла скала. Яркая, всех оттенков голубого и синего, чуть расширяющаяся кверху, вся округлая, пусть и неправильной формы, с расщелинами и торчащими наверху разновысокими зубцами в форме цветочных лепестков. Больше похожая на причудливую вазу из камня работы какого‑нибудь сюрреалиста. Но это была каменная скала. Огромная, с пятиэтажный дом на два подъезда. Подобно айсбергу отколовшаяся от каменной плоти горы. И при этом она плыла по течению, влекомая водой, стекающей по Верхнему уступу. Это течение порой с трудом несло вперед древесный лист, в смешной глубине воды цеплялись за дно небольшие ветки. А скалы плавали… Или скользили, словно по льду.

Скала не сегодня так завтра доплывет до края Верхнего Стола и, не заметив ступеньки в треть ее высоты, соскользнет на Средний уступ, а послезавтра переберется без шума и грохота на Нижний. С него она упадет, взметнув землю и песок, и даже издаст при этом громкий мягкий рокот. И рассыплется. И уж наверное, среди обломков найдутся во множестве прозрачные алмазы, зеленые изумруды, кроваво‑красные рубины. И еще всякие камни, названия которых никто из них не помнит. Но всем ясно – настоящие драгоценные. Многие даже отшлифованы, иные сверкают пусть не слишком правильной, зато очень красивой огранкой. Которую им, похоже, пытаются выдать за естественные сколы.

Вон, на пляже кучка таких камешков лежит, даже девчонки наигрались и уже не смотрят. Разве что Настя из них мастерит что‑то. Ну еще Юстина с Джоном любят вставить двадцатикаратный камешек в грубо слепленный браслет из простого камня. Или в тарелку. На день рождения Лиса они ему кружку изготовили с надписью из крупных изумрудов. Эльза изредка тоже что‑то свое мастерит и украшает – берет вот из этой кучи и вставляет в «оправу» из черного графитного материала, прочного, как танковая броня.

У них выставка устроена. Все разложено на причудливо изогнутых стволах вон той рощицы. Отдельные экземпляры лежат на листиках, брошенных прямо на песок. Листики и цветы для украшения не вянут уже целую неделю.

Семка перевел взгляд на рощи, тянущиеся вдоль пляжей, на Сады Семирамиды за ними. Скрипнул зубами и закрыл глаза. От этой невероятной красоты уже челюсти сводило.

И вообще, то, что с ними случилось здесь, иначе как подлостью назвать не выходило. Все есть, чего пожелаешь. Даже такое, что представить себе невозможно. Нет одного – возможности исполнить то, ради чего они сюда пришли.

Дверь, пусть очень неудобную, он организовал у самой точки В. Высадка началась вполне благополучно, но тут повалили из портала рогачи. Или минотавры, как их Настя обзывала. Много. Очень много. Так что пленных не брали и раненых добивали честно. Оставь такого, что он тут натворит в чужом мире, если очухается? Да и по‑настоящему живыми их не считали, что‑то было в них ненастоящее.

В общем, битва была кровопролитной, но краткой. Потери с их стороны: у Лиса выдрали клок из брюк. Ручей уронил в песок автоматный рожок и не сумел его после найти. Скорее всего какой‑то мелкий и жадный обитатель песков подшустрился и упер к себе в норку. Синяки, шишки, царапины считать было не принято.

Семен в паре с Русаковым сходил в разведку через портал. Странным и неожиданном было то, что по ту сторону находились те же самые барханы и те же самые рогатые обезьяны с выпученными, как у мух, глазами. Пара полков, никак не меньше, стояли выстроенными в боевом порядке.

Но едва через портал прошел весь отряд в полном составе, войско минотавров отступило и рассеялось. Преследовать его не стали.

Доцент определил, что источник импульса расположен в этом самом мире, только добираться до него нужно не одну тысячу километров. И ошибся чуть не в сто раз. Всего девяносто семь километров оказалось. Серегин мог ошибиться на десять процентов, но никак не в десятки раз. И тем не менее…

Чтобы успокоить Доцента и получить окончательный и достоверный результат, на первую ночевку встали намного раньше запланированного времени, хотя ничто продолжению пути не препятствовало. Правда, цель вела себя непонятно. То удалялась, то приближалась, смещалась в стороны, вверх и в глубину.

Через несколько часов Серегин доложил:

– Антенной является участок площадью в две тысячи квадратных километров. Точнее, шар пространства диаметром около пятидесяти километров. Его центр расположен в ста километрах к юго‑востоку на глубине около трех километров.

Командир выслушал его и спросил:

– Доцент, я тебя уважаю. Мы все тебя ценим как никто. Но ради всего святого подскажи, как нам эту антенну или этакий излучатель уничтожить, чем взорвать?

Доцент, перед этим выглядевший как провинившийся ребенок из‑за всех непонятностей и ужасающей ошибки, спокойно улыбнулся и ответил:

– Товарищи полковник и майор, откуда такая кровожадность? Да, с объектом такого масштаба нам не справиться обычными методами. Диверсия здесь не поможет. Но он же должен откуда‑то управляться! Необходимо найти пункт управления и отключить нужные, вернее ненужные, приборы. В самом крайнем случае – уничтожить.

– А ты уверен, что у него такие размеры, что мы сможем? – спросил тогда майор Кузьмин, и Семен увидел, как побледнел и за одну минуту вновь осунулся его товарищ Костя Серегин. Кандидат физико‑математических наук, к слову сказать.

– Для ответа на ваш вопрос, а также для определения местоположения пункта управления мне потребуются пять‑десять суток.

– Как скажешь. Где лучше поставить лагерь? С твоей позиции, ты сейчас главный.

– Где угодно вдоль направления отсюда на юго‑восток. От нуля до двухсот километров. Отклонение в десять и даже двадцать километров не в счет.

– Семен, что твои клоны успели рассмотреть? – задал вопрос полковник Ковалев.

– Тут всех правильнее спросить, почти все в разведке участвовали.

Действительно, в этот раз буквально все даже не согласились, а потребовали, чтобы с них были изготовлены копии и их клоны также участвовали в изучении местности.

– Спрашиваю всех, но отвечать должен один.

Ребята начали переглядываться, но Серена толкнула в бок Кагаву.

– Вон там… Виноват, в направлении азимут двадцать на расстоянии двадцать пять километров, – начал Джон, – располагается район, в котором сходятся излучина моря, полоса рощ с предположительно съедобными плодами и источники пресной воды.

– Молодец, Джон. Бери Семена и Эльзу, лично осмотрите там окрестности, определите удобное место стоянки. Нам там неделю провести придется. Выполняйте.

Вот тогда Семен впервые и почувствовал западню – удобным для стоянки был весь обозримый район, все побережье, а также террасы садов Семирамиды. Одно местечко казалось удобнее другого.

Выбрали ближе к морю, полагая, что за неделю хоть разочек удастся искупаться.

А дальше становилось все хуже и страшнее. Алена с Юстиной подвывали от восторга, гуляя по роще и по берегу моря. Невероятное разнообразие и изобилие плодов. Все съедобны и полезны. Что там плоды, даже кору и листья можно есть, а по большому счету, и древесину грызть. Спросите зачем? Да потому что, к примеру, кора вон того дуба отламывается кусками и жуется не хуже ржаного сухаря.

Рыбины и моллюски ловятся руками. Там, где впадают ручейки, в зарослях полно гнезд, в гнездах кучи яиц. Кстати, тростник там растет буквально сахарный. А вот хищников не видать. Ни поблизости, ни в отдалении. Комаров и тех нет!

Даже химические дозиметры майора Кузьмина показали: почва, песок, вода и воздух кристально чисты и не требуют никакой обработки. Дыши полной грудью. Пресную чуть минерализованную воду пей сырой, в морской смело купайся.

– Так не бывает! – заявил тогда Семка, и многие его поняли. Но оказалось, бывает. И бывает намного хуже.

Например, ты гуляешь по негустой рощице. Невзрачной и сероватой. Точнее, издали она такой показалась. Но при твоем приближении ветки вдруг окутываются пеленой цветов, и ароматы начинают приятно кружить голову.

Ты уходишь, и вслед тебе ветер несет облака уже осыпающихся лепестков. Через полдня туда же идут другие люди, роща вновь расцветает, но другими цветами, с другими, приятными лично им ароматами.

Бедные пчелы от этих метаморфоз поначалу чуть с ума не посходили. Но и для них специально стали расцветать поля ярких пахучих цветов. И цвели по несколько дней кряду.

Через сутки на вторые в рощах стали находить земные фрукты.

– Ох, Семка, сделай водички, плиз, – попросил Барсук, не удосужившись даже голову приподнять. – Я бы кокос выпил, да ломает идти. Так хорошо после дежурства полежать в тенечке. Да уж. Куст с изначально торчащими вверх негустыми веточками с крохотными листиками и желтенькими цветочками сейчас отрастил широченные листья и грозди сирени, склонился над лежащим под ним телом и, словно зонтик, укрывал Барсука от солнца, поворачивал свои ветки, когда тень уползала в сторону. Да еще как веер работал, обмахивал. А цветы, выросшие до размеров приличной кружки, наверняка излучали нечто полезное и слегка расслабляющее. Скажи сейчас Барсук, что хочет взбодриться – выделят новые феромоны, и он взбодрится.

– А ты не ходи, – ответил Семка. – Вон краб ползет. Попроси принести кокос. Лучше парочку.

– Издеваешься! – Барсук даже голову приподнял, чтобы посмотреть на Семена с укоризной. Но когда вновь уронил ее на песок, прямо под носом увидел крупного краба, катящего перед собой не поймешь что.

– Ты бы, рыбья душа, в самом деле прикатил нам по кокосу, все равно фигней маешься, – буркнул Барсук шутки ради и задремал.

Краб, вернувшийся через минуту с кокосом, его будить не стал.

– Давай сюда заказ, – велел Семен, – я его сам вскрою.

Семка со щелчком выкинул из кулака коготок, чем и разбудил товарища.

– Держи, краб тебе шустрый попался, – сказал он, срезая с кокоса верхушку и протягивая Барсуку.

А тот не знал, то ли сказать Семке спасибо, что сбегал за кокосами, не поленился, то ли поругать его за глупости про краба, но увидел возле себя оставленную последним дорожку следов. Тут не было нужды быть следопытом, чтобы все понять, хотя Барсук по долгу службы следопытом был.

– Что? – хмыкнул он. – Уже и такой сервис в ходу? Скоро совсем шевелиться не нужно станет. Какие еще новости?

– Пей! – Семка когтем срезал верхушку своего кокоса, который принес ему другой краб, и чокнулся с Барсуком.

– Ох ты! – воскликнул тот отхлебывая. – Шипучий, как пиво. И похоже, с градусами. Так какие у нас новости светской жизни?

– Сейчас девчонки придут купаться, увидишь последние новости.

До сегодняшнего дня все купались в исподнем, и никто от этого стеснения не испытывал. Купальники оставили на базе, никто ведь не предполагал, что на курорте окажутся. Но накануне Алена сделала новое открытие, которое назвала шелковой пальмой. Пальма как пальма, с широкими листьями. Но высохшие листья превращались в плотную, похожую на шелк ткань. Ткань эта помимо прочего замечательно и крепко слипалась, по типу липучки, хотя выглядела идеально гладкой. И разлипалась, если надо, тоже. Ну и к телу прилипала. Так что первый наряд был простой драпировкой. Но вечером девочки принялись кроить и клеить и наклеили… А сейчас во всем этом появились. – Да уж, конкурс красоты, – вздохнул Барсук. – Одна другой краше. А как такие яркие краски получились?

– Шатун сделал.

– А! Хоть что‑то сами сделали, – протянул Виктор и неожиданно сменил тему: – Меня тоже девушка ждет. Я когда еще обещал вернуться, а сам как тот Одиссей – никак до Итаки не доберусь. То, понимаешь, Сцилла с Харибдой, то циклопы, то минотавры.

– Ты не про нас? – грустно пошутил Семен.

– В смысле?

– Ох! Помнишь Юстина нас монстрами обозвала? Доля истины в ее словах была.

– Общее направление уловил, тем не менее спрошу: к чему клонишь? К тому, как вы будете со своими монструозными способностями с нормальными людьми сосуществовать?

Семен не ответил.

– С нами сосуществуете? – спросил Барсук, загнув палец. – С коллективом базы нормальные человеческие взаимоотношения наладили? Авторитет у профессоров заслужили? Вашим способностям много где найдется применение. Да. Солдаты, то есть в каком‑то смысле рядовые люди, в вас вообще души не чают. Вы для них… вроде как добрая фея.

– Барсук, скажи честно, я на фею похож? – засмеялся Кольцов.

– Не очень. Пусть я не внешность имел в виду и не самое подходящее словечко выбрал. Но ты вон на девчонок глянь. Хотя ты на них и так пялишься, без приглашения. Точно феи!

– Гы‑гы‑гы, – заржал вполголоса Семен. – Нужно кому‑то мыслю подсунуть, чтобы стрекозиные крылышки возжелали. Будут порхать над цветочками подходящего калибра.

Семка на секунду задумался.

– Вить, ты не помнишь, при вашей первой встрече они уже были такими красотками? На Земле ведь точно не были, это‑то я помню. То есть не все были…

Он вдруг смутился и умолк.

– Серегин мне говорил, что вы все невольно и подсознательно еще и свою внешность… создаете. Радует, что вкус у девушек отменный, а то понаделали бы из себя барбей.

– Правильно сказать «понаделали из себя Барби».

– Зануда.

– Барсук, я тебя перебил, ты про свою девушку рассказывал.

– Было дело. Кстати, ее тоже Настей зовут. Такая же тоненькая, как твоя… Да ты не красней! Но в единоборствах, представляешь, сильнее меня! Эх, подраться, что ли, с кем? Ты не хочешь?

– Я лучше полетаю.

Семка из положения лежа взмыл высоко под самые облака.

Да, акклиматизации здесь тоже не существовало. С момента прибытия и до настоящего времени самочувствие только улучшалось, и все их способности работали даже лучше, чем где бы то ни было. И, похоже, слабее после ухода не станут.

Он осмотрелся и завис. Горы, бывшие неделю назад пологими и низкими, вытянулись в вышину, покрылись снежными шапками.

И это был не мираж, не морок. Там, на заснеженных склонах можно было теперь кататься на лыжах и скайтах и отдыхать в уютных пещерках. В которых было тепло, а на стенах росло все, что пожелаешь. Вплоть до грибов со вкусом жареного цыпленка. Семка вчера сам проверял.

Иных серьезных изменений он не заметил и лег горизонтально. Настроился на «голос». Заговорил. Просто так, ни о чем. Понял, что его слышат и что ответа он и в этот раз не дождется.

– Семен, на совещание не опоздай, – предупредила с берега Настя.

Семка вздохнул и полетел вниз, к лагерю.

– Итак, итоги сегодняшнего дня, – сообщил тему совещания полковник Ковалев, едва все расселись. Кто на траве, кто на корнях, ставших похожими на кресла, кто просто в воздухе. – Серегин, как обычно, тебе начинать. – Обследование закончил, – ровным, но очень уж тусклым голосом заговорил Доцент. – Все сказанное ранее подтверждается. Излучателем является весь этот район целиком. Управление также рассредоточено по всему району. Простите.

– Ты‑то в чем виноват. Семен, тебе слово.

– Знаете, я уверен, что это не просто место какое‑то райское. Это дом. Ну вот у нас строят умные дома, с управлением компьютером. Здесь то же самое. Но хозяев нет, а компьютер нас как дорогих гостей принял. Но только как гостей. К самому важному нас не подпустит. Он нас слышит, но в контакт вступать не желает.

– А что огневик говорит?

Огневик полыхнул язычками пламени.

– Он говорит, – перевел Семка, – что компьютер – неверное слово. Дом пусть и является искусственно созданным, но не построенным, а выращенным. Так что он имеет и собственный разум, и некоторую свободу воли. И обладает эмоциями. Он, к примеру, очень рад нам. Он не хочет, чтобы мы уходили, но препятствовать не станет. Только разговаривать не желает, а возможно, и не умеет. С последним я лично не согласен. То есть я знаю, что Хозяин разговаривать не хочет, и с этим согласен. А что не умеет – не согласен.

Повисла малоприятная и долгая пауза.

– Шатун, – приказал полковник.

– Мы с Антоном проверили, – стал докладывать инопланетянин. – Портал хоть на Землю, хоть на Ореол, хоть куда‑то еще возможно построить в любой точке этого района. Или этого Дома, если хотите его так называть.

– Может, нам и вернуться? Прямо сейчас, – предложил Антон Олегович. – Хотя бы вывести людей с базы сумеем. Ну и вообще всех предупредим.

– Людей с базы вывести должны успеть без нас, – сказал полковник. – Предупреждение мы передали давно. Насколько в него правительства поверят, вопрос. Очень большой, даже с учетом того, что сумеет предпринять по своим каналам генерал‑полковник Володин. Еще больший вопрос, что им по силам сделать. Серегин уверяет, что масштаб катаклизма будет глобальным.

Серегин, на котором скрестились все взгляды, вынужден был кивнуть.

– А мы с вами здесь! Там, где возможно предпринять реальные шаги, чтобы его избежать. И у нас еще четыре недели времени. Думать надо.

– Да уж, – протянул Левченко. – Кстати, самочувствие личного состава все улучшается и улучшается.

– Это ты на что намекаешь?

– Я, товарищ полковник, намекаю, что хотя бы одна хорошая новость должна быть. Живем тут как в раю. Любая прихоть исполняется…

Семена как прострелило, причем не только голову, но и то, что расположено пониже спины, и он взвился со своего места метров на тридцать вверх. Кувыркнулся там несколько раз, повисел чуть не с минуту, додумывая свою мысль, возникшую в столь неожиданном для мыслей месте. Ага, Барсук сказал, что хочет подраться, а то скучно. Левченко сказал, что любая прихоть исполняется. Сам он говорил, что Хозяин умеет разговаривать. Что упустил? Ну да! Вот оно что! И камнем свалился вниз.

– Виноват, – произнес он, растягивая рот до ушей. – Но есть идея. У нас тут как в сказке. Все можно, если Аленький цветочек не трогать.

И умолк.

– При чем здесь Аленький цветочек?

– Ни при чем, – соврал Семен, поняв, что упустил одну важнейшую деталь, и срочно связываясь с огневиком. – Я сказки спутал. В общем бог с ней, со сказкой, все равно не вспоминается, как там точно было… И не важно это. Сейчас. Угу. Нет, не так. Да нет, правильно.

– С умным человеком разговаривает, с самим собой, – пошутил Русаков.

– Сашка, ты гений! – обрадовался Семен, получив последнюю недоступную ему деталь.

– Да я знаю, – ответил Алекс.

Все рассмеялись.

– Все, все свободны, – вдруг заявил Семен, додумав идею если не до конца, то до состояния, с которого ее можно запускать в работу. – А вас, товарищ полковник, я попрошу остаться.

Тут он понял, что переборщил от избытка адрена лина.

– Ой! Извините. Нам, Никита Владимирович, нужно тет‑а‑тет переговорить, потому что если я верно мыслю, то правильнее, чтобы никто ничего не знал. Чистота эксперимента должна быть.

Левченко встал и потрогал Семенов лоб:

– Вроде не перегрелся. Значит, просто свихнулся.

– Есть немного, – весело согласился Семка и со зловещей усмешкой на губах пообещал: – Щас товарищу командиру докладывать стану и заражу его сумасшествием. А вы все у нас еще попляшете.

Тревогу объявили, когда Семен и сам ее не ожидал, хотя это была именно его идея. Его не его, а вскакивать посреди ночи удовольствие небольшое.

– Приготовиться к марш‑броску. Выкладка полная. Шевелись. Все в строю? Курсант Поборски, прическу в порядок приведете после завершения занятий. Равняйсь! Смирно! Товарищ полковник, отряд к выполнению учебного задания готов.

– Командуй, майор.

– Напра‑во! Бегом… марш!

Вот так. Без единого лишнего слова. Две минуты, и все бегут согласно приказу, неведомо куда, но не задавая вопросов.

Семка чуть приотстал, нарвался на замечание. Пришлось добавить темп.

– Правое плечо! Прямо! Держать темп!

А темп был такой, что уже через десять минут даже Барсук с Ручьем дышали, словно паровозы. Ребята начали хитрить, кто как умел. Большинство пока чуть «скидывали» свой вес.

– Шагом! Плотнее, держать дистанцию! Бегом!

Дорога, по которой они бежали… Вообще‑то здесь не было никакой дороги еще вечером, и даже в начале марш‑броска ее не было. А сейчас была. Идеально гладенькая, как дорожка на стадионе. Теперь еще и на кустах по обе стороны вдруг раскрылись светящиеся цветы, осветив тропинку.

– Правое плечо вперед!

Все правильно. Они ушли со ставшей слишком удобной тропы на бездорожье. Оно, конечно, здесь было отно сительным, но все равно хоть какие‑то препятствия встречались. Ручеек перепрыгнуть, взобраться на уступ.

Вновь в направлении их следования возникла ровная, замечательно освещенная тропа, и вновь они круто ушли с нее. Больше ничего подобного не случалось. А вскоре, напротив, стали попадаться препятствия, которых здесь не должно быть: ямы с водой, сплошные ленты кустов, через которые приходилось перепрыгивать, скользкие грязевые участки. Полковник Ковалев со своим замом всякий раз дружно и шумно им радовались. С таким энтузиазмом, что заразили всех остальных.

– Внимание! За самое ловкое преодоление препятствий будут назначаться призовые баллы. Кто соберет больше – получит приз.

– Какой?

– Тебе, Пехов, тоже понравится. А уж девочкам – у них отдельный зачет – точно знаю, что угодим.

Юстина очередной возникший на их пути ров перепрыгнула так грациозно, что приземлилась метрах в тридцати за ним.

– Минус пять баллов. У нас честная борьба.

Светало. Семен знал общее направление, но бежал честно, наравне с бойцами, благо темп был задан такой, что он его мог выдержать. Выдерживать выдерживал, но в глазах уже давно было темно, и видел он мало что. Опять же раз пятнадцать принимали то влево, то вправо… Ландшафт, как было уже сказано, тоже видоизменялся. Короче, когда вновь перешли на шаг и он смог глянуть по сторонам, то невольно споткнулся – кра сота! Это место они называли сады Семирамиды. Гряда из семи холмов поднималась над равниной множеством нешироких террас. Поросшие живописно разбросанными рощицами и еще более живописными отдельно стоящими деревьями, усыпанные какими‑то причудливыми камнями и скалами яркой расцветки, сверкавшие многочисленными озерками, ручьями и речушками, водопадами – эти террасы и снизу смотрелись как притягательное чудо. Порой, засмотревшись, люди теряли чувство времени. А ночью… нет, словами передать невозможно эти легчайшие переливы едва уловимого разноцветного свечения и наплывающие мягкими волнами тончайшие, на грани уловимого ароматами.

Семен, само собой, и наверху Садов бывал, но оба те раза ему было не до красот. А сейчас вот глянул и задохнулся от окружающего великолепия. Несмотря на пот, застилавший глаза. Кроны большинства деревьев подернуты дымкой раскрывающихся после ночи цветов, лужайки словно в такт неслышимой музыке волнами колышут свои невысокие, но очень густые травы. Впереди справа видны как на ладони все три Водяных уступа с плывущими по ним сегодня тремя ярко‑алыми с фиолетовыми прожилками скалами. Сзади левее сочно зеленела полоса фруктовых рощ, желтела полоса пляжей, лазурная полоса прибрежных вод переходила в темную голубизну и сливалась на горизонте с синевой неба.

– Бегом!

До вершины осталась пара минут пологого подъема, все ждали, что там будет дана команда на полноценный или хотя бы кратковременный отдых, но обманулись.

– Отличная лужайка, – с не покидающим его всю дорогу энтузиазмом заявил майор Кузьмин. – Перестроились в три шеренги. Шестой комплекс. Барсук, отсчет с ускорением.

– Раз, два, три, четыре, пять. Раз, два, три, четыре, пять.

Шаг вперед, имитация удара правой ногой в голову воображаемого противника, такой же удар левой рукой, блок, шаг назад, глубокий вдох.

Через четверть часа новая команда:

– Настя, Серена, продолжить занятия с начинающей группой. Бойцам спецгруппы спарринг, разрешен полный контакт.

Семен не вовремя попытался понять, есть ли хоть какая‑то реакция на его затею, отвлекся от занятия и получил от Войцека жесткий удар в висок.

– Ты чего? – испугался Войцек.

– Задумался.

– Кольцов! Думать нужно в отведенное уставом время, – прикрикнула на него Серена. – Здесь нужны сосредоточенность и быстрота реакции.

– Отставить занятие, – раздался приказ командира. – Становись! Нале‑во! Бегом марш!

Обратный путь пробежали трусцой, опять же под гору. Но в общей сложности вышло более сорока километров, плюс интенсивное занятие единоборствами. От таких нагрузок большинство ребят поотвыкли. Но держались бодро. Или старательно делали вид, что именно так они и держатся.

Построились между лагерем и берегом.

– Товарищи офицеры! Товарищи курсанты! – обратился к ним полковник Ковалев. – Полагаю, что все согласятся со мной – это прекрасное, прямо‑таки райское местечко действует на каждого из нас и на всех вместе расслабляюще. А стоящая перед нами задача все еще не выполнена. Надеюсь, что сегодняшнее занятие добавило вам тонуса и прочистило мозги. Подобные занятия чуть меньшей интенсивности будут проходить ежедневно. И еще. Есть предложение провести турнир по единоборствам. Многие офицеры владеют не только штатным оружием, но и более экзотическим для современной армии. Меч, луки, сабли, копья. Короче, предлагается проведение рыцарского турнира.

– Где ж нам это оружие взять?

– Э… Нам его предоставят местные товарищи. Нужно лишь правильно попросить.

– Тоже верно. Любые наши желания, даже невысказанные исполняют! А если напрямую попросить…

– Вот, Жгут, тебе и поручим выработать условия и правила турнира, определить виды необходимого оружия. Кого еще предлагаешь в инициативную группу?

– Если у них есть время, то Шатуна и Лиса.

– Утверждаю.

– Разрешите вопрос?

– Давай уж, Поборски.

– А мы что, будем изображать прекрасных дам на этом рыцарском турнире?

– Юстина, ты только этим и занимаешься, – хихикнула Инеза.

– Отставить разговорчики. Продолжайте, Поборски.

– Мы тоже можем организовать турнир. Тем оружием, которым владеем.

– Не имею возражений. Условия те же. Создать свод правил! Кто еще нужен?

– Ким. Он лучше всех в спорте разбирается. Настя. Она лучше всех знает возможности каждого.

– Утверждаю. Назначаю вас, курсант Поборски, старшим инициативной группы. Сразу после ужина доложите первые прикидки. А сейчас майор Кузьмин назовет победителей сегодняшнего дня и вручит призы.

– Прошу не придираться, знаю, что решение субъективное и что я многое упустил. Среди офицеров лучшими сегодня объявляются Беркут и Айболит. Среди молодежи – Эльза Гросс и Серена Джедай. Мальчики, вот тут у нас субъективности и нет, вам нужно подтянуться и вообще на девушек равняться. Всем победителям по плитке шоколада. Мы девочкам обещали особый подарок, можем его вручить, да только с запозданием сообразили, что уже и сами мылом пользоваться перестали, и шампуни, ну те, которые хотели как призы выдать, нам тоже ни к чему. Вода сама все смывает.

Да уж, с водой здесь все было прекрасно. Стоило лишь немного ополоснуться в ручье, и ты становился чистым и свежим даже вот после такой пробежки. Зубы у всех за три дня сделались белые‑белые. Одежду просто укладывали на дно, и через четверть часа с нее исчезали любые загрязнения. Даже котелки, в которых варили обед, отмывались там в считаные минуты до идеального состояния. Без прикосновений к ним.

Семка попытался сразу после построения улизнуть, знал, что связать два и два, то есть его вчерашний разговор с командиром и сегодняшние события, сумеют многие и начнут задавать вопросы. А отвечать на них он не то чтобы не хотел, он полагал, что даже задаваться они до времени не должны. Ему, во всяком случае. Вот и попытался уединиться. Но Настя его перехватила: – Ты и меня избегать теперь будешь?

– Секунду. – Семен прислушался к окружающему. – Угу, угу. Я никого не избегаю. Просто… лучше вообще ни о чем таком не говорить.

– Хорошо. Я не буду об этом говорить.

У Семена от такого взаимопонимания отлегло на душе, и он расцвел как майская роза.

– Хотя ведь папа и Кузьмин…

– Они тоже ничего не знают, – быстро ответил Семка.

– О боже! Ты и с командованием играешь втемную! – наигранно ужаснулась Настя. – Ладно, я тебе доверяю. И очень на тебя полагаюсь. Давай просто прогуляемся. Болтать будем на отвлеченные темы.

– А вот это… Сударыня, это ваше предложение сделало меня счастливым, и я даже готов приоткрыть вам одну великую тайну. Пошли.

Он повел Настю в сторону пляжа. Здесь где угодно можно было замечательно искупаться, но все тянулись в одно место. Может, из‑за того, что пальмы со съедобными плодами здесь росли едва не у кромки воды, может, просто так сложилось, что пляжем для них стало именно это местечко. Но Семен прошел заметно дальше.

– Ага. Вот ручеек. Идем вдоль него. Тут удобно, пусть и кажется, что кусты густые. Все, пришли.

В этом месте русла ручейка имелась крохотная, в полшага ямка. Ничего необычного. Но вода в ней казалась густой, желтовато‑белой и неподвижной. А часть берега вокруг ямки выглядела слепленной из стекла клубничного оттенка.

Семка поднял половинку скорлупы ореха – очень удобную и аккуратную чашечку, – наклонился и зачерпнул из центра маленького омута.

– Угощайтесь, графиня. Высший сорт.

Он посмотрел, как Настя с легкой опаской поднесла чашу к губам и как у нее от удивления поползли вверх брови. И захохотал.

– Семен, а скажите‑ка нам, берега тут не кисельные?

– А, ты знала! Ты знала, иначе невозможно было догадаться! Да, сегодня берега здесь из клубничного киселя. Хотя слегка застоялись и превратились в подобие желе. Вчера кисель был вишневый.

– С ума сойти! Молочные реки с кисельными берегами.

– Не преувеличивайте, милостивая государыня. Всего лишь омуток на крохотном ручейке. Зато молоко сгущенное и высшего качества.

– Вот он, рай по образцу Семена Анатольевича Кольцова! Зачерпни еще, если не жалко.

– Рекомендуем‑с вместе с кисельком. Микс, так сказать.

– Вкуснотища.

– Я рад, что вы рады.

– А сам? Разве не рад?

– Очень рад, все ж таки хоть какая‑то мечта да сбылась.

– Будешь хмуриться, я тебя не поцелую.

– Все. Улыбаюсь. Потому что может сбыться еще одна мечта. Уже самая настоящая, а не глупая детская.

Прилетел Бджил и еще две пчелы. Повисели, пожужжали басом. И улетели, их здесь все устраивало.

Стена на этот раз не провалилась вниз и не разъехалась, как створки двери, в разные стороны. Просто растворилась в воздухе, открыв новую стену. На этот раз из зарослей бамбука. Семен просканировал – весело получается. Перелететь, не задев верхушек, не выйдет. А даже и выйдет, даже извернись он с такой невероятной для него ловкостью, все равно насыщенные электричеством метелки на верхушках этих бамбуковых палок среагируют и ударят разрядом такой мощности, что от защитной сферы только брызги останутся. А он и так уже одну защиту истратил, а впереди в них наверняка большая нужда возникнет.

Выполоть всю эту грядку к чертям собачьим? Время поджимает. И не факт, что какую‑то ловушку он не пропустит.

Хм! А если…

Семка с остервенением принялся копать, из‑под струи перегретого сжатого до прочности стального лезвия пара полетели во все стороны комки горячей грязи. И ведь не укроешься. Хотя для защиты от грязи его доспеха в этой ситуации хватает, а то, что физиономия вся чумазая – нам, поросятам, не привыкать.

Из земли ударил фонтан чистой холодной воды, и Семен без задержки нырнул в образовавшуюся яму, протиснулся в тоннель, которым тек подземный ручей, и тут же застрял – зацепился ремнем за выступ. С испугу едва не перерезал его когтем, но освободился аккуратно. Потеря амуниции – штрафной балл. А на поясе… до фига чего, так что за эти штрафы фиг расплатишься после.

Минутой спустя он уже когтями выкапывался по ту сторону бамбукового леса. Тот попытался огрызнуться за то, что все хитроумные его ловушки оказались ни к чему, – уронил сверху «режущую паутину», но Семен небрежно сжег ее. И развернулся к очередной перегородке лабиринта:

– Эй, пропускай уже.

Стена вновь растаяла, он вошел, стена позади возникла вновь. И ничего. Так, пустая комнатенка со стенами из базальта, без окон и дверей. И без потолка, в общем‑то, но все равно ничего не видно, что выше свода.

– Ау! Есть тут кто? Ох ты ж, елки‑палки!

Огромный шипастый хвост со свистом пронесся над головой, Семка едва успел присесть, правда и царапками своими хвостик задел.

– Типа потанцуем? – спросил Семен появившегося из ниоткуда монстра. Три огромных мешка, абы как слепленных друг с другом. Содержимое мешков елозит под мешковиной, заставляя менять форму. Хотя какая тут вообще форма? Бесформенная груда с восемью лапами‑коротышками и одним, но шикарным хвостом.

– Ой!

Насчет длины лап он крепко ошибся. Телескопическими оказались. Во всяком случае, те, что крепились к среднему из мешков. Верхний, кстати сказать, как‑то очень уж обмяк и свесился на этот средний, явно затрудняя движения сделавшихся длинными, но непропорционально тонкими лап. Вроде как у дуба все ветки и сучья обрубили, а эти только что, весной выросли – не ветки, а так себе – прутики.

– И чем меня сейчас удивлять станут? – вновь вслух спросил сам себя Семен.

Хвост дернулся, но повторно бить не рискнул, Семен его все же чувствительно укоротил.

Серена определяла важнейшие органы по их электрической активности. У Семена это получалось плохо. Зато течение жидкостей он видел, даже не прилагая специальных к тому усилий. Будем исходить из того, что обмен веществ у этого мешочника правильный.

Верхний мешок вдруг раздулся, встал ровно, так что зверюга теперь весь свой рост продемонстрировала, то есть все семь метров не поймешь чего. Так на чем мы остановились? А, обмен веществ должен быть. На каких принципах основан, неизвестно, но раз жидкости в нем циркулируют, будем полагать, что там, где каналов для нее особо густо, там и важные органы. Два в верхнем отделе, два в среднем, и сразу пять в нижнем мешке.

Семен уже наметил тактику боя и собирался воплотить ее в жизнь, как получил роскошный удар по мозгам. От непереносимой боли тело скрючилось, а мешочник тут как тут – вытянул свои веточки и стал пропихивать их кончики в щели между частями доспеха.

С испугу Кольцов сделал то, до чего раньше не додумался, – сгустил и охладил воздух до жидкого состояния, полил веточки струйкой сжиженного газа и тут же брызнул по ним струйками обычной воды. Веточки осыпались кусками, упали со стеклянным звоном. Голову тоже слегка отпустило. Сам он еще даже шевельнуться не мог, но голова уже начала соображать.

На всякий случай делая вид, что все еще еле шевелится, разрешил врагу придвинуться на шаг. И по‑простецки полоснул его по брюху, точнее по нижнему мешку, всеми когтями сразу.

Ментальная атака мигом прекратилась, и Семен, коршуном налетев на супостата, принялся его рвать на клочки. Вот только когда полоснул по верхнему «отсеку», тот лопнул и залил его с ног до головы какой‑то едкой и ядовитой кашеобразной гадостью.

Когда «мешок» лопался, Семен даже успел рассмотреть, что большую часть этого верхнего мешка занимал резервуар с этой дрянью. От него шла какая‑то кишка с раструбом на конце. Короче, минутой позже его все равно окатили бы этим раствором. И пришлось бы делать то, что пришлось сейчас – организовать себе дезинфицирующий душ в виде сильного теплого дождя.

Кое‑как смыв с себя основную часть едкой каши, он встал перед следующей створкой – лабиринт еще не был пройден.

Возникший перед ним отсек был целиком и полностью заполнен водой. Взяли и кубический кусок из моря вырезали да ему поперек пути поставили.

– Заодно домоюсь, – пробурчал Семен, шагая сквозь упругую боковую поверхность водяного куба в его нутро.

И его сразу же поволокло куда‑то вниз через возникшую прямо под ногами воронку. Он ухватился то ли за кусок скалы, то ли просто за вовремя ему подвернувшийся камень. Тот выглядел вроде прочным, но начал крошиться, едва Семен решил вонзить в него для устойчивости коготки. Тогда вместо попытки удержаться Семен несколько раз воткнул самый длинный из когтей в мягкую породу по одной линии, дернул посильнее и отколол огромный кусок. Осталось лишь самому хитроумно извернуться так, чтобы камень оказался снизу, а он сверху. А на всасывающую воронку камень лег, можно сказать, самостоятельно. Слив оказался закрыт пробкой.

– Поплыли дальше! – Эту фразу Семен, по уже сложившейся традиции, произнес вслух, но ушами услышал лишь бульк‑бульк. В воде тяжело разговаривать.

В этом аквариуме было красиво и скучно. Ну атака полудюжины акул с неожиданным подключением к ней гигантского кальмара. Ну внезапное загустение воды до состояния желе. Это так охотился… как бы его описать‑то… ну такой клубок дыма с искорками внутри. Почти бесплотный, но охочий до чужой плоти. Понятно, что все рыбы‑медузы‑губки и прочие обитатели в желе из морской водицы делались неподвижными, вытаскивай их и кушай хоть сразу, хоть постепенно. Пока не рассосется желе, все будет свеженьким и никто никуда не сбежит. Ну кроме Семки. Ему просто ждать было некогда, и он пустил вокруг себя теплую пресную воду, которая желе размыла. Так что ничего особенного, ничего удивительного.

А очередная стена уже рядом.

– Эй! Сим‑сим! Открывайся!

Но стена не открывалась. Ни в обычном смысле, ни в каком ином. Нормальная такая каменная стена, даже не пытающаяся сыграть роль двери.

– Тьфу, пропасть. – Семен выпустил в воду множество воздушных пузырей, те в полном соответствии с законами природы устремились вверх. – Все ворчал, что ничем меня тут не удивляют. Вот! Нормальное такое препятствие в виде каменной стены. Не просканировать, какой толщины, не понять. Что за ней – неизвестно. Удивительное рядом!

На все эти размышления Семен потратил непозволительно много времени – секунд двадцать. Потом пожал плечами и стал изображать из себя мешочника. То есть отрастил себе дюжину тонюсеньких лап‑веточек. Совершенно прозрачных. Или призрачных. Клона целиком делать нельзя, правила не позволяют, а вот такие щупы по образу и подобию клона можно. Все, что не запрещено, – все можно!

Щупы преодолели каменную твердь в считаные секунды. Ага, по ту сторону у нас свежий воздух, там, видимо, конец лабиринта. Сама стена толщиной каких‑то полметра. Запас защит пока есть. Взрываем? Взрываем! Всем отойти в сторонку.

Тщательно закупориваемся в сферу. И участок стены закупориваем от воды. На всякий пожарный «одеваемся в сорочку». Собираем весь немалый здесь энергетический потенциал и подаем его равномерно на каждый из щупов, пронзающих сейчас камень. Камень раскаляется докрасна, перегородка, временно не дающая стене соприкасаться с водой, убирается…

Треск, грохот, клубы пара, мощный поток воды, смешанной со всевозможной морской живностью, выносит Семена в его сфере на солнечный свет. Он несколько раз подпрыгивает, как мячик, успевает понять, что Джон еще не появился, а это означает, что победил Семен Кольцов. Защита лопается с треском, потому что он ни черта еще не победил, имеется еще и вот этот последний‑распоследний этап, когда на него накидываются сотни монстров со всех сторон сразу, а также с воздуха и из‑под земли. Разнообразие ошеломляющее, защиты трещат по швам, несмотря на то что швов у них нету, и остается только вертеться волчком, отбиваться всем, что есть под рукой. Он выдохся окончательно и бесповоротно, но продержался еще целую минуту, а в общей сложности пять.

Джон, прорывший лаз в камне собственными руками, появился, когда Семка еще воевал. На него тоже накинулись монстры, и Джон продержался лишь тридцать три секунды. Но Семку «прикончили» на шесть секунд раньше. И победа досталась Джону. Ошарашенному и ничего не понимающему. Даже обиженному.

– Ничего не понимаю. Это неправильно. Я сильно отстал.

– Уважаемый Кагава. Ни тебе, ни Кольцову пройти последний этап не удалось. Его «убили» раньше, тебя – позже. Значит, ты дольше его продержался.

– Это потому, что я отстал очень сильно!

– Таковы правила, и никто их после окончания турнира менять не собирается.

Майор Кузьмин глянул на слегка понурого Семена, тот улыбнулся в ответ. Спортивный азарт в нем уже улегся, и поражение он воспринял с легким сердцем. Еще бы не предстоящая раздача слонов. Но как только что сказали? Правила менять никто не собирается. Семен Кольцов в первую очередь. И он неспешно полетел вверх. На «трибуну», чтобы дождаться приведения приговора в исполнение среди людей. Как там говорят? На миру и смерть красна?

Насчет исполнения в этом сказочном местечке любой прихоти сказано было верно. Даже привыкнуть к этому успели. Но все равно все не уставали охать и ахать. Поговорили, какое оружие желательно заполучить – пусть в тот момент многие не верили, что из всей этой затеи хоть что‑то выйдет, – утром в их распоряжении был целый арсенал. С правилами для битвы суперменов повозились намного дольше, так до конца и не придумали. Но когда с утреца прибежали на верхний уровень Садов, обнаружили готовый лабиринт, со множеством западней, хитроумных ловушек, с обилием всевозможных чудовищ. Потренировались и поняли – каждый раз все будет по‑новому. Что в принципе и было нужно. Честно сказать, Семен не очень жаждал участвовать в состязании, но и от коллектива отрываться было нельзя. А аппетит, в смысле азарт, пришел во время еды. Вот только в финале так увлекся, что на мгновение забыл о расчетливости и проиграл.

Когда он поднялся в ложу и оглянулся, лабиринт практически рассосался. Еще пара минут, и он превратится в идеально ровную зеленую лужайку. Там для начала пройдет награждение победителя, ох уж этот Джон! Хотя Семен первым начал. Нечего было за первый тур назначать такой приз. И еще нечестный выбор оружия сделал. Но это уж не по злобе, а в виду жестокой необходимости. Короче. Правилами был предусмотрен двухраундовый финал. По жребию один из участников и выбирал оружие, и приз назначал. То есть желание загадывал, которое проигравший должен будет исполнить. Во втором раунде это право предоставлялось его сопернику. Вчера Кольцов выбрал для соревнования полеты через кольца. В этом его перещеголять мог только Войцек, так что победа почти со стопроцентной вероятностью должна была остаться за ним. Но это как раз по‑честному, каждый выбирает то оружие, которым он лучше владеет. С лабиринтом, который выбрал Кагава, вон как обернулось, например.

А вот приз Семен заказал неправильный. Издевательский. Прокатить носом кокос через всю поляну. Вот Кагава и отыгрался, теперь Семен станет катать кокос и уже не носом, а пятой точкой и задом наперед.

Но для начала их обоих – фактически‑то ничья вышла, хотя первый раунд считался чуть менее важным, увенчали коронами. Короны лепила Юстинка, вылетевшая из соревнования в первый же день. Художник из нее вышел отличный, никто и не ожидал. Сваять из камня такие тонкие ажурные вещицы, едва не кружевные, дорогого стоит.

Завтра еще глянем, какие венцы для рыцарей сотворила Эльза.

– А сейчас, уважаемая публика, главный приз соревнования – исполнение объявленного желания!

Семен лихо сдвинул набекрень свою корону обладателя второго места и отправился под смешки и аплодисменты на край поля. Там уже ждал кокос необычной ярко‑желтой раскраски. Сел на траву и принялся задом наперед толкать плод в противоположную сторону поля. Тот непослушничал, норовил укатиться в сторону. Короче, возил его по траве Семка едва ли не полчаса. Но все полчаса публика пребывала в неистовом восторге.

Да уж, Джон вчера за пять минут уложился, носом‑то сподручнее было. Ладно, публику потешить – дело уважаемое. Пусть отвлекутся перед завтрашним днем.

Сам Семен после окончания позорища уединился с огневиком. Поговорили, прикинули. Сошлись, что все у них получится.

То, что до финала турнира рыцарей доберется Ручей, никто и не сомневался. А вот кто ему будет противостоять, оставалось загадкой до самого конца. В полуфинале сошлись полковник Ковалев и Ручей, что вполне можно было ожидать. А вот того, что во второй паре окажется Айболит, не ждал никто. В традиционных единоборствах он, пожалуй, спецназовской молодежи уступал, и уступал немало. Но старинным холодным оружием владел с таким искусством, что все просто ахали. Причем офицеры группы тоже. По большому счету секретом это не являлось лишь для старинных его приятелей и сослуживцев – полковника Ковалева и майора Кузьмина, остальные доктора в роли витязя видели впервые.

Ручей же обладал неимоверной ловкостью и мастерством в применении почти любого оружия от ножа и палки до алебарды и булавы, а вдобавок к обычному и очень широкому набору приемов рукопашных единоборств виртуозно владел бесконтактными ударами, так что выбор оружия для него не имел решающего значения. Но в полуфинале полковник его здорово замотал и запутал, не давая просто руки поднять. Алебарда мелькала с бешеной скоростью, только успевай уворачиваться или блокировать ее удары. То есть в мастерстве владения оружием они выглядели как минимум равными. А бесконтактный удар требует хотя бы на тысячную долю секунды сосредоточиться и сконцентрироваться. Но Бережной такое мгновение все ж таки улучил, а значит, и выиграл бой – командира он отбросил на несколько метров, и встать сразу тот не смог.

Во втором полуфинале Левченко двумя мечами не то чтобы без особого труда – попотеть ему пришлось изрядно, – но как‑то очень непринужденно одолел Беркута. Который перед этим с неимоверным трудом победил Сашу Федорова, то есть Жгута.

И вот сегодня предстоял двухраундовый финал с участием Айболита и Ручья.

Хозяева потрудились на славу, тут уже не просто прихоти и пожелания исполнялись, тут эти желания упреждались. Место для боя сегодня ограждали живые изгороди, при прикосновении к которым взвивались вверх фейерверки из цветочных лепестков.

Трибуна на этот раз представляла собой не просто скамьи в виде уступов, покрытых травой, а специальные кресла, вырезанные в этих уступах. С подушками под травяной «обивкой», то ли как‑то хитроумно надутыми, то ли наполненными какой‑то жидкостью, но жутко удобными. Между креслами непрестанно сновали огромные крабы‑официанты, разносившие напитки в кокосовых чашках, фрукты, ягоды. Кто‑то попросил устриц, так и они были поданы без промед ления.

Ну и публика, жаль немногочисленная, своим видом соответствовала обстановке. Точнее, ее женская половина. Девчонки были такими нарядными и красивыми – дух захватывало. Серена и Эльза в этом собрании красоты выделялись: одна неповторимым оттенком кожи, вторая слепящей глаза рыжиной волос. Накануне выбирали королеву турнира, но так и не смогли остановить выбор на ком‑то. Пришлось бросить жребий – он выпал Эльзе. И та расстаралась, сделалась невероятно нарядной. Высокая прическа с ниспадающими на виски прядями, кирпичного оттенка платье до пят, но юбка у него состояла из двух половинок. И вся эта яркость ей шла настолько, что казалась присущей от природы. Это если не помнить, какой она была год назад – невзрачная рыжая девчонка с конопушками по всему лицу, вечно зашуганная чем‑то и жуткая плакса. Семка аж засмотрелся и поймал чуть ревнивый взгляд Анастасии свет Никитишны. Пришлось смотреть в другую сторону и наконец обратить внимание на еще одно новшество.

Впервые появилось нечто… ну искусственное по виду или чисто рукотворное, то есть такое, что выдать за причуду природы не удалось бы ни за что. Вдоль ринга, или ристалища, правильнее сказать, реяли на высоких флагштоках многочисленные пестрые стяги. На двух самых больших были нарисованы два щита. На одном была изображена физиономия усатого врача в очках и белой шапочке. На втором извивалась голубая линия, символизирующая ручеек.

– Ну вот и гербы появились. Самый настоящий рыцарский турнир, – похвалил Войцек и вздрогнул от звука фанфар. – Вчера музыки не было, – удивился он.

– А ты и не заказывал, – засмеялся Семен, почувствовавший, что вся эта помпезность задумана не только для боя Айболита и Ручья.

В центр ристалища вышел майор Кузьмин. На оба финала быть распорядителем, главным арбитром и глашатаем поручили ему.

– Уважаемая публика! От вашего имени приношу нашу искреннюю благодарность хозяевам и управителям здешних мест за всяческое потакание нашим прихотям.

Раздались бурные аплодисменты.

– А сейчас будет брошен жребий, определяющий бойца, первым выбирающего оружие. Почтенные рыцари Айболит и Ручей, подойдите ко мне!

Вышли закованные с ног до головы в настоящую рыцарскую броню претенденты на победу. Только броня была необычайно легкой, тонкой и сверкающей. У Ручья бледно‑голубой, а Айболита – ярко‑зеленой. И плюмажи на шлемах соответствующих цветов.

Жребий указал на Левченко.

– Выбираю стрельбу из лука. Проигравший на руках пронесет по кругу королеву нашего турнира!

– Ну вот, Левченко умный, а я тупой, – вздохнул Семка. – Такой приз любому приятно получить.

– Ну да, – подсыпал соли на рану Войцек. – Это вам не кокосы катать.

И заржал, довольный собственной шуткой.

– Не смешно, – надулся Семка, но не утерпел и присоединился к Войцеку.

На них зашикали, потому что бойцы уже встали на исходный рубеж и изготовились к стрельбе. На расстоянии тридцати шагов висели в воздухе десять кокосов. Маленьких, с яблоко. Левченко поразил все пять за доли секунды. Ручей стрелял дольше, но тоже поразил все мишени. Скорость в данном состязании не учитывалась, так что в итоге вышла ничья.

– Стрельба по движущимся мишеням, – объявил Фома.

В воздух без дополнительной команды взлетели десятки кокосов. Высоко взлетели и падали долго. Только вот Ручей ни в один не попал, а Левченко сбил минимум три. Насчет четвертого можно было спорить – задел или нет. Но смысла спорить не было. Победа все равно осталась за ним.

А довольный, несмотря на поражение, Ручей посадил на плечо Эльзу и промчался по периметру ристалища, словно боевой конь. Семен глянул на Серегина. Тот смотрел с оттенком легкой зависти, но никак не с ревностью.

Ручей выбрал двойные мечи и назначил приз – произнести тост во здравие победителя.

Большинство полагали, что второй раунд завершится столь же быстро, как и первый, но с противоположным результатом. Наверное, один Левченко имел другое мнение. Как он сражался! Не тратя ни времени, ни сил, с ходу взвинтил темп до невероятного. И начал перетекать из одного места в другое, постоянно атакуя и успевая разорвать дистанцию. Более молодой и выносливый Ручей решил не ввязываться в столь рискованный поединок на бешеных скоростях, он просто закрутил оба меча перед собой, создавая глухую защиту и уверенно отражая выпады соперника. Никто не смог бы сколь‑нибудь долго держать темп, взятый Левченко, он скоро выбился бы из сил и если не превратился в легкую добычу, то уж серьезной угрозой быть бы перестал. Но Айболит знал на что шел. Усыпив этакой скоростью бдительность и сделав одно‑единственное обманное движение, он взметнулся в воздух и на тысячную долю секунды раньше, чем Ручей, поставил защиту, коснулся кончиками своих мечей его шлема. Два удара в голову считались победой. Несчастный Бережной даже не понял, что проиграл, и продолжал жонглировать мечами, пока его не остановил Кузьмин:

– Во втором раунде вновь побеждает доблестный рыцарь Айболит. Принесите его противнику заздравную чашу, он должен исполнить желание победителя и свой обет.

Ручей развел руками:

– Век живи – век учись. Признаю честную победу своего противника. С удовольствием пью за него. За нашего капитана и лекаря, чтобы он всегда был здоров.

– Прежде чем увенчать победителя лаврами…

Все засмеялись. Многие прихоти здесь выполнялись как бы против желания. То есть человек об этом не особо и подумал, просто у него в голове мелькнуло нечто, а оно раз и сделано. Вроде как у Семки в голове мелькнуло про молочные реки с кисельными берегами, а майор Кузьмин вскользь подумал о том, чтобы лаврами увенчивать, и на следующий день наткнулся на лавровое дерево. При этом сам удивлялся:

– Это кто ж тут у нас лавровый лист заказывал? Да в таких количествах.

Тем не менее лавровые венки сплели и возлагали их на каждого участника по завершении поединка. Но сейчас лавры упоминались в иносказательном смысле, Эльза уже готовилась вынести победителю свой венец, пока скрытый платком.

– Так вот, прежде чем возложить на чело победителя венец, по канонам рыцарских турниров я обязан спросить: нет ли среди присутствующих человека, готового оспорить право на этот венец?

Все удивленно переглянулись. Второй раз выходить на ристалище запрещали правила, все бойцы спецгруппы отпадали, а из мальчишек и девчонок никто на подобную глупость не отважился бы – с чего позориться, тут и двух минут не выстоишь.

И тем не менее претендент на корону нашелся.

Голос раздался откуда‑то из пустоты рядом с распорядителем турнира:

– Будет ли дозволено Черному рыцарю без герба на щите скрестить оружие с доблестным рыцарем Айболитом и тем оспорить его право носить венец победителя?

Рыцарь в черных доспехах возник вслед за своим голосом рядом с растерявшимся распорядителем тур нира.

– А это кто у нас книжек начитался? – спросила сидящая выше Семена Алена.

– Это местный паренек, – сказал Семка. И махнул Кузьмину, ну да, я все знал заранее, оттого и уговорил вас выучить все эти причуды. Так что все идет по плану и нечего на меня так смотреть.

– Готов ли Черный рыцарь без герба на щите сражаться, соблюдая все установленные здесь правила? – наконец проговорил майор заблаговременно вбитую ему в голову фразу.

– Готов и клянусь в том честью.

– Тогда сейчас будет брошен жребий…

– Прошу великодушно простить мне вмешательство и разрешить спросить моего противника – не нуждается ли он в отдыхе или даже в излечении?

– Э… Нет, я, напротив, испытываю сейчас небывалый прилив сил, – ответил Левченко и вдруг все понял. – Не иначе благодаря вашей помощи, благородный рыцарь.

– Так я того, жребий бросаю? – сбился с нужного тона майор Кузьмин.

– Давай уже, – сказал Левченко.

Жребий вновь определил первым выбирать оружие и назначать приз капитану Левченко.

– Выбираю стрельбу из лука. Призом… в общем, в качестве приза я прошу выключить излучатель, который…

– Нет нужды объяснять. – Рыцарь в черных доспехах вскинул правую руку ладонью вперед. – Но желание по правилам должно быть выполнимым. Я не могу исполнить такое желание. Да и вы в случае поражения не сумеете этого сделать.

На трибуне была такая тишина, что даже ничье дыхание слышно не было. Но при последних словах сорвался вздох разочарования.

– Да что вы все так распереживались? – воскликнул Семен. – У нас тут рыцарский турнир или что? Я делаю ставку на победу Черного рыцаря. Готов еще раз прокатить этот чертов кокос через всю поляну.

– Принимаю ставку и отвечаю тем же, – сказал полковник Ковалев.

– Папа! Ты очень рискуешь!

– А я в своих людей верю.

На ристалище прошло небольшое совещание. Сошлись на том, что проигравший станет кувыркаться вдоль живой изгороди, чтобы взлетали фонтанчики лепестков. На сей раз победа далась Айболиту с куда большим трудом и только после пятой перестрелки. Черный рыцарь исполнил призовое желание победителя. Однако настроение на трибунах все еще было не самым лучшим.

– Семен, с тебя перекатывание кокоса, – натянуто весело сказал полковник Ковалев.

– Есть, товарищ командир. Но после того как все закончится.

Черный рыцарь честно откувыркался, а для второго раунда выбрал алебарды и назначил призом взобраться на пальму и там кукарекать. Это наконец‑то привело всех в чувство. Ну да, не сложилось легко и просто выполнить главную задачу. Но это явно свой парень, с чувством юмора, и кто знает, что будет дальше.

Битва на алебардах закончилась победой рыцаря без герба на щите.

Айболит слазил на пальму и трижды кукарекнул.

Эльза уже приготовилась возлагать венец, но майор Кузьмин завел прежнюю песню. В этот раз уже совершенно не понимая, для чего он это говорит. Разве что выпрыгнет из воздуха еще один Черный рыцарь.

– Кто оспорит право Черного рыцаря на венец победителя?

– Я.

Семка телепортировался, и его появление оказалось для Кузьмина не меньшей неожиданностью, чем голос, идущий из ниоткуда, и последующее появление Черного рыцаря.

– Совсем сдурел? – прошипел майор на ухо.

– Никак нет, в полном здравии и трезвости ума, – гаркнул во весь голос Семен. И добавил тихо: – Товарищ майор, я знаю, что делаю.

– Мой противник слишком юн, – возразил Черный рыцарь.

– Поверьте, благородный рыцарь, вам от этого легче не станет, – очень почтительно ответил Семен.

– Что ж, я не смею идти против правил! Да будет брошен жребий!

Стрелка указала на Семена.

– Назначаю свой приз, – выкрикнул он. – В случае моей победы доблестный Черный рыцарь не станет препятствовать мне в отключении импульса, о котором здесь уже шел разговор.

Вот тут все задумались. В том числе Черный рыцарь молчал не менее минуты. Чтобы все сообразить, ему не требовалось столько времени, соображал он ого‑го как быстро. Значит, проверял. Семеновы способности проверял и все прочее.

Наконец из‑под опущенного забрала раздался его веселый смех:

– Ты весьма хитер, юный рыцарь Семен. И способен на очень многое. Да, ты можешь отключить излучатель, а я имею возможность тебе не препятствовать. А в случае моей победы ты не станешь мне препятствовать, пусть я и не могу отключить излучатель. Рыцарский кодекс допускает такого рода хитрости. И пусть будет так, как ты желаешь. Но тебе еще нужно одержать победу. Это будет непросто.

– Уверен в этом, – вежливо ответил Семен и не удержал вздоха.

– И я должен предупредить тебя. Раз ты выбрал столь серьезный и ценный для тебя приз, то и я выберу в свой черед не менее серьезный и не менее ценный для меня приз.

– Признаю твое право на это.

– Тогда выбери оружие.

– Выбираю поединок без оружия.

Черный рыцарь вновь задумался, на этот раз всего на секунду.

– Но мы не в равных условиях, – сказал он. – Ты ведь знаешь, что я не могу снять доспехи.

– Знаю. Но я могу облачиться в свой доспех.

Семен шагнул в сторону и сделал то, на что никто не был способен.

На его ногах сами собой появились блистающие серебром сапоги и поножи, щитки, скрывающие бедра, кираса, поручи и, наконец, шлем.

Ну не удержался Семен, чтобы не произвести на публику впечатление! Тем более для нее и старался, пусть чуть отвлекутся и успокоятся. Волнений им еще прорва плюшевая предстоит. А так вон как красиво все вышло – стоял белобрысый мальчишка в обычном армейском камуфляже и вдруг оброс рыцарскими доспехами.

Семка не рискнул прибегнуть ни к какому допингу, то есть не стал пользоваться своей способностью энергетически себя подпитывать. То есть стоя здесь, на ристалище, и во время поединка не стал. Заранее себя накачать никто не возбранял. Но и этим он умеренно воспользовался, меньше, чем Черный рыцарь подпитал Левченко. Да и то все силы сосредоточил в левой руке. Не только Ручей владел бесконтактным ударом, Настя тоже неплохо им владела и начала учить Семку еще давным‑давно. А в последние дни они с огневиком этот удар довели до ума. По большому счету это было одно из проявлений сверхспособностей, так что не каждому давалось. Но раз его уже использовали в рыцарском турнире, то и Семену будет позволительно. Нужно будет только, как Левченко, заморочить противнику голову и поймать момент.

Подробностей Семка не помнил. Помнил, что за эти несколько минут он раз сто был на грани поражения, но каким‑то чудом изворачивался. Все ждал момента и дождался. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Шестой комплекс. С ударом на счет три левой рукой. От которого противник улетает, прошибив живую изгородь и заставив взметнуться фейерверки разноцветных лепестков.

Фу. И Семка без сил опустился на травку. Он бы даже и прилег, гордость не позволила.

Подошел Черный рыцарь. Как ни странно, очень тяжело дыша.

– Очень трудно быть человеком, – сказал и тоже сел на траву.

– А ты думал.

– Тебя насытить силой?

– Валяй. О себе не забудь.

– Как там говорят? Поровну или по‑честному?

Семен засмеялся и вскочил на ноги.

– Исполнение моего желания будет долгим и непростым, не так ли? Отложим его до окончания турнира. Назначай приз, доблестный рыцарь, заслуживший мою преданность, и выбирай оружие.

Черный рыцарь встал и повернулся в сторону трибун.

– Объявляю, в случае моей победы рыцарь Семен после ухода всех вас останется со мной! Навсегда!

– Угу, угу, – угукнул, размышляя, Семка. – А я выиграю, ты со мной останешься?

– Так и есть.

– Проверить не могу, но и не верить причин не вижу. Выбирай оружие.

– Я выбираю для поединка обоюдоострые двуручные мечи.

– Опять позориться, – вздохнул Семка и заковылял к арсеналу.

– Это вот эти, что ли? Ладно, хоть понятно с какой стороны их держать.

К собственному удивлению, может, адреналин в крови гулял, может, они с огневиком, так сказать виртуально, коеR