Глава двадцать шестая. Наконец наступил день забега

Наконец наступил день забега. На северо‑востоке Англии установилась погода, больше подходящая для Флориды. Некоторые спортсмены предпочитали прохладу, даже небольшой дождь, но Керри было все равно – она побежала бы и в зной, и в стужу. Она постояла на вершине Тейбл‑Рок, уперев руки в бока и глубоко дыша, а затем решила совершить небольшую пробежку, чтобы размяться и привести мышцы в тонус.

Прошло уже четыре дня, как Клер вернулась домой, и жизнь стала потихоньку приходить в норму. Дошло до того, что в это утро Керри даже повздорила с сестрой – и, как всегда, из‑за какого‑то пустяка. Но иногда Клер уносилась мыслями куда‑то далеко, и до нее было трудно достучаться. Врач предупредил их, что такое возможно, но добавил, что эти безмолвные минуты должны со временем исчезнуть.

Повернув голову, Керри отвела взгляд от ранних хоктонских покупателей. Пока она бежала, ее мысли перескакивали с Клер на Марка, с Марка на его отца и снова на Клер. Всю неделю она только и делала, что думала обо всем случившемся. Ее ни на минуту не оставляла решимость докопаться до сути и увидеть, как Ричард Кингстон понесет наказание за причиненное ее семье зло. Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что Марк приходится ей единокровным братом, а Хозяин – отцом. Керри понимала, что сегодня ей лучше бы забыть о них и сконцентрироваться на беге, но одно дело – сказать, и совсем другое – сделать.

– Возьми себя в руки, девочка, – вслух сказала она и, вздохнув, побежала в сторону дома.

Свернув на свою улицу, Керри перешла на быстрый шаг и вдруг остановилась как вкопанная: Сандра, Даррен, Эмма и ее три друга бросали комья грязи, которые радостно лепила Сьюзи, в фургон с мороженым.

Весь облепленный грязью, он проехал мимо Керри. Она увидела разъяренного водителя, выкрикивающего проклятия, которые никто не мог услышать.

Сандра с торжествующим видом стояла посреди улицы, гордо выставив вслед уезжающему фургону средний палец.

– Теперь тебе лучше? – подойдя к ней, спросила Керри.

– А ты как думаешь? – улыбаясь, ответила Сандра. – Готова поспорить, что, когда этот кретин снова будет проезжать по нашей улице, он сбавит газ.

К ним подошел мистер Скиллинс.

– Неплохо, Сандра, – сказал он и, улыбнувшись Керри, добавил: – Удачи тебе сегодня, малышка Керри. Покажи им всем, как нужно бегать!

– Спасибо, мистер Скиллинс, я постараюсь.

Керри посмотрела на Сандру:

– Почти все пожелали мне сегодня удачи, даже эти, ну, на том конце Хоктона, я их и не знаю даже.

– Чего удивляться? – пожала плечами Сандра. – Уж тебя‑то все знают с рождения. Конечно, они будут за тебя болеть! – Ком грязи ударил ее сзади по шее. – Ах вы, маленькие хулиганы! – Смеясь, она кинулась к детям, которые разбежались в разные стороны.

Керри улыбнулась и пошла к дому, надеясь, что горячей воды хватит, чтобы надолго залечь в ванну.

Мевис передвигалась по кухне, ощущая себя привидением, а не человеком из плоти и крови. Она брала в руки какие‑то предметы, затем клала их обратно, не понимая, зачем она вообще их взяла. Ей нужно было делать хоть что‑нибудь, чтобы не думать о том, что стрелки на часах приближаются к десяти часам, когда зазвонит телефон и они узнают результаты анализов Лоррейн.

Мевис отказалась от мысли приготовить плотный завтрак, зная, что никто из них не сможет его съесть – при мысли о еде ее желудок сжался. Она решила принести Лоррейн стакан сока, чтобы дочь хоть как‑то подкрепилась.

Приготовление сока заняло минуту. Мевис тихонько постучала в спальню Лоррейн, которая немедленно откликнулась и позволила матери войти.

Глупо было думать, что она все еще спит, особенно сегодня.

Мевис, широко улыбаясь, вошла в комнату.

– Я принесла тебе сока, Лорри. Хорошее начало, правда? – Подойдя к окну, она раздвинула шторы. – Посмотри, какой замечательный день. В такие дни можно получать только хорошие новости.

– Да что ты говоришь! – послышался раздраженный голос из‑под одеяла.

Мевис услышала страдальческие нотки, которые ей были хорошо знакомы. Она подошла к кровати и нежно похлопала Лоррейн по руке:

– Я знаю, что новости будут хорошие, девочка. Поверь мне, я чувствую такие вещи, ты же знаешь. Как здорово, что Дженни смогла получить результаты так быстро. Я всегда говорила: важно не что ты знаешь, а кого ты знаешь.

Лоррейн вынырнула из‑под одеяла.

– Мне бы хоть на минуту твою уверенность, – хмуро ответила она.

Мевис приобняла дочь.

– Вставай уже, – сказала она. – Сад весь зарос сорняками.

Довольная тем, что нашла себе занятие, Мевис одарила Лоррейн улыбкой и из спальни направилась прямо к сараю.

Лоррейн проводила ее взглядом.

– Сад зарос сорняками! – пробормотала она, не веря своим ушам. – И конечно, прополоть его нужно именно сегодня, в мой первый выходной за месяц с лишним, в день, когда решается моя жизнь.

Качая головой, она откинула одеяло и залпом выпила сок. Быстро приняв душ, она надела голубые джинсы с белой футболкой и спустилась на кухню. Мевис уже вернулась из сарая, облаченная в синий халат и разноцветные рабочие перчатки.

– Мама, ты ведь знаешь, что, высаживая луковицы или пропалывая грядки, ты не сможешь сбежать от телефонного звонка, – вздохнула Лоррейн.

– Но мой план состоит не в этом, Лорри. Мой план состоит в том, чтобы заставить телефон зазвонить быстрее. Иди за мной.

Не совсем понимая, что она делает, и не находя причин отказаться, Лоррейн последовала за матерью в сад.

Через час она уже находила, что одуванчики такие же стойкие, как стена молчания вокруг Хозяина. Пока что они нашли в ней только один слабый кирпич, и Люк делал все возможное, чтобы пробиться сквозь него. Один воришка, задержанный для допроса по не относящемуся к делу случаю, упомянул, что раньше работал водителем у богатого парня по имени Ричард Кингстон и что этот Кингстон имеет связи по всему Сандерленду и Ньюкаслу.

Зная, что парень лишь пытается отвлечь их внимание от обвинения в краже, которое ему предъявили, Лоррейн уделила не слишком много внимания его рассказу. Но с другой стороны, этот Кингстон мог бы – под определенным давлением – снабдить их информацией о еще одном звене цепи. Брэд и двое мужчин, которые держали девушек, отказывались говорить. И хотя они никак не могли заставить Стиви замолчать, тот не знал, кто стоит во главе. Возможно, если Кингстон как‑то связан с преступным миром, его удастся убедить назвать кое‑какие имена. Конечно, шансы невелики, но Лоррейн намеревалась разобраться в этом до конца, и Люк как раз занимался тем, что пытался выследить этого Кингстона.

Она вздохнула, вспомнив о бедных девочках. Она расспрашивала их как можно тактичнее, но они знали очень немного.

Этой Арчер грозит суровое наказание, когда Лоррейн до нее доберется. Полиция обыскала «Голубого льва» и нашла нож, которым, по‑видимому, и отрезали головы от найденных тел. Это решит экспертиза, и есть надежда, что они смогут доказать, что ножом орудовала именно миссис Арчер. Похищенные девушки и найденные тела определенно как‑то связаны друг с другом, и все дорожки ведут к Хозяину.

Нужно только найти мерзавца. Он один управляет всеми кровавыми делами. И если бы они нашли миссис Арчер, это бы им очень помогло.

Стиснув зубы, Лоррейн со всей силой дернула очередной одуванчик и почти выдернула его с корнем из земли, когда зазвонил телефон. Бросив сорняк и стянув перчатку, она достала телефон из кармана, все мысли о гангстерах и их боссах тут же вылетели у нее из головы. Ее сердце билось чаще, чем когда‑либо в ее жизни, и, приложив трубку к уху, она почувствовала, что от ужаса ее вот‑вот вырвет.

Наблюдая за дочерью, Мевис затаила дыхание. Пожалуйста, мысленно молила она Бога. Лицо Лоррейн, внимательно слушающей голос на другом конце телефона, ничего не выдавало. Мевис силой поборола желание подойти и вытрясти из нее новости. Вдруг Лоррейн заулыбалась – Мевис этого было достаточно. Она уронила садовые ножницы и принялась приплясывать на лужайке.

– Ура! Ура! Ура! – кричала она. Подбежав к Лоррейн, она схватила ее за талию и попыталась потащить танцевать. – Спасибо Тебе, Господи!

У Лоррейн закружилась голова, она не могла поверить в свое счастье и просто прислонилась к матери. Из ее глаз текли слезы.

Десять минут спустя приехал Люк и обнаружил, что обе женщины без сил лежат на траве посреди лужайки.

– Это что, какой‑то древний семейный ритуал? – улыбаясь им обеим, спросил он.

– Не обращай на нас внимания. Люк, – сказала Мевис. – Просто мы получили очень хорошие вести, которых так долго ждали.

Когда Люк помогал женщинам подняться, приехал Гарри, который по их счастливым улыбкам догадался, что молитвы сбылись и новости хорошие.

– Ну что, Мевис, самое время достать припрятанную бутылку шампанского? – сказал он.

– Я достану, мама! – Лоррейн побежала к дому. У двери она оглянулась и увидела, что все трое смотрят на нее. – Ты можешь рассказать Люку, мама, раз уж все позади. Ему можно доверять, я знаю, что он будет держать рот на замке. – Она рассмеялась, увидев выражение лица Люка, а затем побежала на кухню. Ее голова все еще кружилась от осознания того, что с ней, слава богу, все в порядке.

Слегка перекусив, Керри поднялась к себе, чтобы взять форму. К ее удивлению, на кровати лежали абсолютно новый спортивный костюм цвета морской волны, красные беговые шорты и белая майка.

Не в силах поверить своим глазам, Керри взяла вещи и прижала к груди. Она даже и мечтать не могла о такой одежде!

Она подумала, что, должно быть, свернула не на ту лестницу и оказалась в одном из параллельных миров, о которых рассказывал Даррен. Все казалось слишком нереальным.

На глаза Керри навернулись слезы.

Очередь по праву принадлежала Даррену, а он так хотел футбольные бутсы!

Слезы покатились по ее щекам.

– Все так добры ко мне, а я веду себя как настоящая стерва, – пробормотала Керри, зарывшись лицом в одежду. Запах новых вещей заставил ее снова заплакать.

Она решила, что станет лучше, раз и навсегда. «Боже, да мне весь район пожелал удачи», – подумала Керри.

– Мне остается только одно, – Керри вытерла слезы тыльной стороной ладони, – победить.

В следующее мгновение в комнату ворвалась Клер, впервые улыбаясь по‑настоящему, с тех пор как вернулась домой.

– Все в порядке! – крикнула Клер. – Она его еще даже не примерила.

Вскоре остальные члены семьи заполнили комнатку. Все улыбались и пытались дотронуться до Керри. Даррен протиснулся вперед, обнимая пару поношенных футбольных бутсов.

– Купили на распродаже обуви, но мне все равно, правда. Главное, чтобы ты победила. По крайней мере, я теперь смогу играть в настоящий футбол.

Ванесса оглядела семью, не в состоянии припомнить, когда она в последний раз видела детей такими счастливыми. Она почувствовала укол вины, понимая, что из‑за любви к бутылке она пропустила много подобных моментов. Но все позади, наконец‑то их жизнь налаживается. Неожиданно Ванесса ощутила такой прилив гордости, что ее сердце защемило от боли.

– Керри победит за нас всех, – сказала она. – Она покажет всему миру, что Лэмсдоны чего‑то стоят. Не так ли, Керри?

– Ты можешь быть в этом уверена, мама, – улыбнулась Керри и ударила Робби по протянутой ладони.

Марк лежал один в темноте и пытался понять, в чем дело. Он давно потерял счет дням и часам и не смог бы сказать, сколько прошло времени – неделя или месяц. Он представлял собой жалкое зрелище, весь черный от грязи, за исключением светлых ручейков от слез на его щеках.

Когда Марк наконец осознал, что его отец не спустится за ним, он все же думал, что его наказание продлится всего ночь. Отец и раньше на него кричал, но его гнев проходил через несколько часов. И хотя в этот раз он был взбешен, как никогда, Марк был уверен, что в конце концов он успокоится.

Он попытался устроиться поудобнее в кресле, которое нашел на ощупь, обследовав непроглядно темную комнату и убеждая себя, что он уже слишком взрослый, чтобы бояться темноты. Марк даже заснул на какое‑то время и, когда проснулся, подумал, что ему все приснилось. Но нет, он действительно был заперт в темной комнате, из которой невозможно выбраться. Марк думал, что, должно быть, сейчас вечер воскресенья, когда услышал, что дверь открывается. От чувства облегчения у него закружилась голова. Но это был всего лишь Джейк, а не отец. Не обращая внимания на мольбы мальчика, он только поставил в комнату ведро, воду и еду. С тех пор он приходил все реже и реже, и, хотя Марк делал все возможное, чтобы убедить Джейка выпустить его, казалось, что тот одновременно оглох, онемел и ослеп. В комнате воняло, и Марк, голодный и все больше впадающий в отчаяние, начинал верить в то, что отец запер его здесь навсегда.

Что такого ужасного он сделал, чтобы заслужить это?

Когда Марк думал об этом, он вспоминал, что боялся отца всю свою сознательную жизнь. Уже не первый раз ему приходило в голову, что его отец сумасшедший. Он слышал вещи, которых ему слышать не полагалось. Слышал, как отец разговаривает с людьми, как будто те были пустым местом. Слышал, как он угрожал не одному человеку, пришедшему в дом поздней ночью.

«Мамочка, как бы я хотел, чтобы ты была жива, – думал Марк. – Ты бы никогда не позволила этому случиться».

Мысли о матери вернули его к мыслям о Керри, которая, как надеялся Марк, наверняка будет по нему скучать. Правда, тот факт, что она убежала как ошпаренная, увидев фотографию, мог означать, что она никогда не захочет его больше видеть. Он вздохнул, подумав, что она, возможно, уже и думать о нем забыла. О нем забыли все.

«Я никогда не выберусь отсюда», – с тоской подумал он.

Затем Марк, наверное, в сотый раз спросил себя, для чего нужна была эта комната, о существовании которой он и не подозревал. В первые дни он ощупал ее, надеясь найти выход. Но он обнаружил только пустые коробки, что‑то похожее на высокий стеллаж и пахнущее плесенью одеяло, которое он использовал, чтобы согреться.

Закутавшись в него, Марк повернулся на другой бок, пытаясь не обращать внимания на боль в ребрах и жжение в горле от постоянных криков.

Это несправедливо! Что такого я сделал?

– Папа, пожалуйста, прости. Я сделаю все, что ты скажешь, – пробормотал он и погрузился в беспокойный сон.