ГЛАВА 4: Амазонки в Париже 2 page

Проехали мимо местной оперы и оперетты, большой библиотеки и нескольких кинотеатров. Есть даже цирк и парк с аттракционами. В музей искусств решили сегодня не заходить. Это было бы слишком надолго – наверное, на целый день. Проехали мимо тюрьмы, свидетельствующей, что и здесь имеются сложные проблемы общества. Остановились на полчаса перед открытым гоночным треком для автомобилей и посмотрели, как носятся наперегонки шестиколесные и восьмиколесные монстры. Антогоре понравился один пестренько раскрашенный восьмиколесник, и она все полчаса следила за ним. Очень огорчилась, когда по сумме состязаний он оказался всего лишь третьим.

Анна что‑то спросила у Элизы, и та махнула рукой чуть в сторону от трека.

– Элиза говорит, что тут рядом есть автодром для начинающих водителей. Есть и большая, ровная площадка, и дорога с препятствиями. Поедем? Я попробую себя в качестве водителя.

В самом деле, автодром рядом и при этом совершенно пуст. Элиза поговорила со служителем у шлагбаума, и наш лимузин за пять марок пропустили на этот полигон. Ровная площадка больше похожа на аэродром, чем на наши российские, куцые пятачки для начинающих. Здесь роскошное, покрытое всё тем же коричневым асфальтом поле метров двести в ширину и километра два в длину. Есть и яркая разметка в виде разных кругов, восьмерок и зигзагов. У края поля около шлагбаума несколько машин. Наверное, их можно брать для тренировки.

Анна посовещалась с Элизой, и мы все вылезли из машины, оставив нашу переводчицу наедине с неведомым нам паромобилем. Как я заметил, управление здесь простое. Выключатель запуска, педаль тормоза и педаль скорости. Переключателя скоростей нет. Сцепления почему‑то тоже. Ну, и руль, конечно же, и рычаг заднего хода. Вот и всё, чем нужно оперировать, чтобы машина сдвинулась с места и пошла куда надо. Анна плавно двинулась с места, прошлась по большому кругу, затем по малому, по восьмерке, и всё ускоряясь, унеслась вдаль по прямой. Вернулась обратно, объехала вокруг нас и остановилась. Подумала и проехала зигзаг задним ходом.

– Очень легкая в управлении и послушная машина, – вылезая из‑за руля, сказала она. – Думаю, и Антогора с ней очень просто сладит. Лошадью управлять, мне кажется, гораздо сложнее.

Антогора слегка попятилась и прижалась ко мне.

– Может быть, всё же попытаешься? – спрашиваю я, поглаживая Антогору по руке. – Вместе рискнем.

– Мне как‑то не по себе, но если вместе, Сергей, то давай попробуем. Интересно‑то как! А у меня что‑то руки и ноги дрожат. Это нервы? Да?

– Нервы, но они успокоятся. Садись за руль, а я рядом.

Уселись. Элиза и Анна с интересом наблюдают, а я провожу инструктаж. Хотя сам ни разу за рулем автомобиля не сидел.

– Ты уже поняла, что вот это колесо нужно вертеть, если хочешь повернуть направо или налево. Колесо называется «руль». Чем больше поворачиваешь руль, тем круче поворот. Ну, совсем как у лошади. Сильнее тянешь повод – круче поворачивает лошадь.

Вот эти две штуки у тебя под ногами называются педалями. Правая педаль прибавляет скорость бега, как подстегивание лошади. А левая делает то же самое, как если ты натягиваешь поводья.

– Лошадь, то есть машина, останавливается? Да?

– Правильно. Останавливается. Самое главное – не путать педали: какая подстегивает, а какая останавливает. Запомнишь? Если ты разгонишься и отпустишь обе педали, то через некоторое время машина сама остановится, как если бы ты у лошади бросила поводья.

– Поняла.

– Отлично. Вот если ты эту ручку оттянешь назад, то машина после этого тоже будет ехать назад, как если бы ты у стоящей лошади потянула поводья назад. Чтобы опять поехать вперед, ручку тоже нужно двинуть вперед.

– Так просто?

– Так просто. И пока на сегодня последнее. Вот спереди перед тобой ключик. Если ты повернешь его направо, то машина оживет, а если повернешь налево, то машина не тронется с места, какие педали ни нажимай.

– Как это – оживет? Ты имеешь в виду, что начнет урчать и пыхтеть?

– Вот именно. Урчание и пыхтение говорит тебе, что машина готова ехать, куда ты ее поведешь. Давай попробуем. Поворачивай ключик.

И Антогора повернула ключик.

– Заурчала!

– Замечательно. Теперь тихонечко, понемножку начинай нажимать на правую педаль. Вот, вот, осторожненько.

– Она поехала! Она поехала, Сергей! Ой, она поворачивает!

– Руль чуть‑чуть поверни направо. Вот видишь – теперь она едет прямо. Отпусти педаль. Вот и остановились. Теперь давай поедем прямо до самого конца. Потихоньку нажимай педаль и одновременно поворачивай туда‑сюда руль, чтобы направить машину прямо. Так, хорошо. Нажимай педаль чуть посильнее. Вот и поехали быстрее. Теперь отпускай правую педаль и потихоньку нажимай на левую. Видишь, как мы быстро останавливаемся? Теперь опять нажимай правую педаль и поворачивай руль налево. Поедем обратно. Вот и приехали. Поверни ключик и вылезай.

– А еще?

– Не сегодня. Вон, ты вся дрожишь от возбуждения. За рулем нужно быть спокойной. А сегодня ты избавилась от страха перед машиной, и это уже очень хорошо. Завтра будет уже легче. Куда двигаем дальше?

Рассаживаемся, и Элиза опять повезла нас по городу, оживленно болтая о чём‑то с Анной.

– Ой! – вскрикнула Антогора. – Смотрите, школа гладиаторов!

На стене трехэтажного здания висит большой щит с изображением рыцаря в доспехах и с мечом.

– Это клуб и школа фехтовальщиков, – засмеялась Анна и что‑то спросила у Элизы. – Она говорит, что можно зайти и посмотреть. Пойдем, Антогора?

– А кто это – фехтовальщики?

– Это мастера состязаний с оружием, но без крови. Развлечение такое.

– Давайте посмотрим. Мне интересно, – и Антогора вопросительно взглянула на меня.

– Конечно, пойдем, раз интересно.

Элиза быстренько всё разведала. Прямо сейчас идут дружеские соревнования без всяких призов. Но многие местные знаменитости фехтования здесь. В том числе и чуть ли не бессменный чемпион Михаэль Рюгер. Главный тренер клуба – Франц – оказался знакомым Элизы. Провел нас в большой фехтовальный зал, устроил у самой площадки и остался с нами. На площадке двое здоровяков лупят друг друга саблями под подбадривающие возгласы публики. Оба уже тяжело дышат, но, как видно, перевеса ни у одного из них так и нет. Гонг. Судья объявляет ничью. А Анна переводит комментарии тренера:

– На этом состязания на саблях кончаются. Сейчас померяются силами бойцы на шпагах. Будет всего три боя на выбывание. Соревнования дружеские, и поэтому бойцов мало. Михаэль Рюгер в синей рубашке. Вон он разговаривает с остальными тремя фехтовальщиками. Сегодня все одеты не в форму, а фехтуют в своей повседневной одежде. Такова традиция дружеских встреч.

– А что такое шпага? – тихонько спрашивает меня Антогора.

– Это такие длинные, тонкие и гибкие мечи для колющих и режущих ударов. Вон видишь, лежат. Можем попросить посмотреть.

– Попроси.

– Анна, спроси у Франца, нельзя ли посмотреть спортивную шпагу.

– А что значит «спортивную»? – пытает меня Антогора.

– Спорт – это состязание на ловкость и выносливость, а не на увечье или смерть. Ты же наверняка слышала про Олимпийские игры в Греции.

– Слышала. Понятно. Это и есть шпага? – спросила любознательная амазонка, принимая из рук Франца оружие. – Тупая и шарик на конце. Конечно, это оружие не для боя, а для игры. А как гнется здорово! Очень интересно. А кто становится победителем?

– Тот, кто первым коснется противника кончиком шпаги.

Звучит гонг, и первая пара соперников в защитных масках начала бой. Антогора внимательно следит и за движением шпаг, и за движениями бойцов.

– Победит, скорее всего, тот, кто справа, – говорит Антогора.

Анна передает слова Антогоры тренеру. Тот удивленно смотрит на амазонку.

– Почему?

– Он больше другого старается не дать коснуться себя кончиком шпаги. Это уже половина выигрыша. А случайность, что противник откроется, у обоих равная. Так что преимущество у правого бойца.

Так и вышло. Через минуту левый боец пропустил выпад в плечо. Против победителя вышел Рюгер. Этот бой затянулся. Оба соперника, казалось, равны. Но противник Рюгера стал быстрее уставать после шестой минуты схватки.

– Что скажешь? – спрашиваю Антогору.

– Хорошие бойцы для такого легкого оружия. Мне бы больше чем против троих таких не устоять.

Услышав через Анну такое нахальное заявление, Франц рассмеялся.

– Троих противников подряд может выдержать только Михаэль, – передал он.

– Антогора говорит о трех противниках не подряд, а одновременно, – уточнил я.

Франц перестал смеяться и внимательно посмотрел на девушку.

– Она занимается фехтованием?

– Не совсем фехтованием, но вооруженными схватками с любым холодным оружием.

Франц задумался. Между тем гонг возвестил, что противник Рюгера уже вышел из строя. Третий бой был скоротечен, и Рюгер в тридцать секунд завершил его своей победой. Публика эмоционально приветствовала своего кумира. Между тем Франц на что‑то решился и передал через Анну:

– Сегодня дружеская встреча, и в ней может участвовать любой желающий. Не согласилась бы ваша спутница продемонстрировать свое мастерство в паре с нашим чемпионом? Я попробую его уговорить.

Михаэль Рюгер с любопытством взглянул на Антогору и отрицательно покачал головой. Тренер начал ему что‑то настойчиво объяснять. В конце концов чемпион сдался и с недовольной миной на лице кивнул, соглашаясь.

– Всё в порядке, – сообщил Франц, подходя к нам, – можно выходить на площадку.

Судья начал что‑то говорить во всеуслышание. Я понял только два слова: «Антогора» и «Рим». Начавшая было расходиться публика вернулась на места. Все (и особенно женщины) с пристальным вниманием разглядывают вышедшую на площадку Антогору. Михаэль, однако, не спешит. Антогора переминается с ноги на ногу, уткнув кончик шпаги в носок своей сандалии. Франц подносит ей маску, но девушка отрицательно мотает головой. Тренер пожимает плечами и отходит. Выходит Михаэль и, увидев противницу без маски, свою тоже отбрасывает в сторону. Джентльмен‑таки!

Антогора стоит свободно и небрежно, вполоборота к Михаэлю, зацепив большой палец левой руки за пояс шортиков. Шпага в полусогнутой руке. Михаэль пробует реакцию противника на касание клинков. Реакции никакой. Антогора даже не шелохнулась. Похоже, чемпион слегка озадачен. Это у противника такая тактика или отсутствие какой‑либо стойки у новичка, впервые вышедшего на площадку? Михаэль предлагает обмен ударами, и клинки зазвенели во всё ускоряющемся темпе. Похоже, что неподвижность стойки Антогоры всё сильнее озадачивает Михаэля. Она не трогается с места и одновременно не дает к себе приблизиться. Сразу чувствуется, что она далеко не новичок. Но с другой стороны, неподвижность вроде бы делает даже опытного противника уязвимым для выпада. Ведь он не готов движением тела уйти от опасности. Михаэль пытается проверить это, сделав сильный удар по клинку Антогоры, чтобы раскрыть ее. Получилось совершенно обратное. Клинок нападающего оказался отраженным с такой силой, что сам Михаэль оказался открытым и получил небрежный шлепок плашмя шпагой Антогоры по левому плечу.

Чемпион поражен, а Антогора покачивает шпагой, призывая продолжать. Касания кончиком шпаги ведь не было! Публика замерла. Михаэль всё же оправился от неожиданности и решил повторить атаку – видимо, не только с сильным ударом, но и нажимом на оружие противника. С полминуты противники просто звенели клинками. Вдруг Михаэль сделал полшага вперед и нанес сильный удар справа налево. Однако там, где ожидалось встретить клинок Антогоры, его почему‑то не оказалось. Удар был нанесен в пустоту. Не встретившего сопротивления Михаэля по инерции развернуло вокруг оси на четверть оборота, и он получил ощутимый шлепок шпагой Антогоры по спине. Бой остановился. Публика замерла, и в зале наступила мертвая тишина. Михаэль просто побагровел – то ли от досады, то ли от обиды, то ли от возмущения. Бросил оружие на пол и сошел с площадки. Антогора удивленно посмотрела ему вслед и подошла к нам. Франц принял от девушки шпагу и о чём‑то заговорил с Элизой. А мы под рокот голосов ожившей публики пошли к выходу.

У машины нас догнал Михаэль Рюгер и начал что‑то виновато и сбивчиво объяснять.

– Он извиняется за свое недостойное поведение на площадке, – перевела Анна, – и просит простить его. Ему следовало принять поражение как факт существования более сильного соперника, а не демонстрировать обиду.

Михаэль между тем поймал руку Антогоры и приложился к ней губами.

– Что это он? – поразилась она. – С ума сошел, что ли?

– Это так мужчины здесь выражают уважение к женщинам, – пояснил я. – Только к некоторым, разумеется, вроде тебя.

– Уважение? Это хорошо. Уважение мне нравится. Анна, скажи ему, пожалуйста, что я не в обиде.

Подошла Элиза с Францем и передала через Анну:

– Франц просит вашу спутницу об уроке ее техники. Если это возможно и когда ей будет удобно.

– Передайте Францу, – ответил я, – что мы благодарны за его интерес и гостеприимство. Если у Антогоры будет свободное время и желание, то она заглянет в клуб. Но насчет уроков вряд ли. Для того чтобы воспользоваться опытом Антогоры, нужна специальная физическая подготовка с раннего детства. Без нее уроки бессмысленны и невыполнимы, – я взглянул на Антогору, и она кивнула в подтверждение моих слов.

Михаэль стоит рядом, внимательно слушает и вполголоса как бы про себя что‑то бормочет. Затем обращается к Анне.

– О чём он там? – спрашиваю я.

– Сожалеет, что у него нет такой подготовки. А также предлагает помощь, если в чём‑то потребуется. Он работает в муниципалитете, и в будни его всегда можно там найти.

– Поблагодари. Вот совершенно случайно мы обзавелись и полезными доброжелателями.

Я пожал Михаэлю и Францу руки, и мы погрузились в свой экипаж.

– Вы знаете, – сказала Антогора, – со всеми этими событиями и переживаниями у меня что‑то неожиданно возникло чувство голода. К чему бы это?

– К ужину, наверное, – предположила Анна.

– И в самом деле, – поддержал я, – дело уже к вечеру. Однако ужинайте вдвоем или втроем, а мне пора домой. Подкиньте меня до камушка.

Анна что‑то сказала Элизе, и мы двинулись к дороге из города. Буквально через пять минут мы уже доехали до нужного места. Я вышел под удивленным взглядом нашего гида, подождал, пока Элиза развернет машину, отъедет, и нырнул в замшелый булыжник. В подземном зале околачивается Габор. Стоит у загородки и созерцает мерцание стеклянных шаров.

– Ты что тут делаешь?

– Возвращаюсь из Багдада и вот засмотрелся.

– Из Багдада? Ты же должен был сходить туда вчера.

– Я и был вчера.

– Видел?

– Видел.

– А теперь и сегодня?

– И сегодня.

– Вот даже до чего дошло? Ну, это ваше дело.

– Она веселая и добрая.

– Это верно.

На кухне меня благосклонно покормили и поинтересовались, куда подевались остальные. Не продал ли я их в рабство?

– Продал в чужие края, но только на время. На днях отдадут обратно.

– С подарками?

– Не знаю. Чего бы нам тут с вами поделать, чтобы со скуки не погибнуть? А?

– Можно к нам в племя съездить, – предложила Охота. Там точно скучать не придется. Антиопа кому угодно работу найдет.

– А можешь, Сергей, и в римский лупанарий[34]прогуляться, – посоветовала Ферида. – Там веселья хоть отбавляй. А мы с Охотой тем временем к Василию заглянули бы – вкусной баранинки поесть. Далековато, правда.

– А чего‑нибудь поближе не придумаете?

– Можно фавнов погонять, – буркнула Охота. – Но тебе это вряд ли интересно и не по силам, пожалуй, будет. И, вообще – почему ты нас об этом спрашиваешь?

Для Антогоры ты сам развлечения находишь, а нас с Феридой в другие страны не берешь.

– Вы что, обижаетесь? Этого еще только не хватало! Не ждал я этого от вас. Антогора‑то по делам ходит, а не ради развлечений. Да, одновременно ей там и интересно, но это уж так, попутно.

– Мы тоже хотим по делам и интересно. Пусть даже и попутно.

– Это безобразие. Вы же не маленькие, чтобы капризничать как дети. Что вам Антогора нарассказывала?

– Что там какие‑то странные штуки, которые ты называешь машинами. Сначала побоишься немного, а потом становится интересно. И люди там совсем другие, и дома тоже интересные, и лавки совсем не такие, как в Риме.

– Вот‑вот, и лавки тоже очень интересные, – поддержала Ферида подругу, легонько похлопав себя по ягодице. – Вот там, что у меня, принесенное Антогорой? Как называется?

– Трусики.

– Я же и говорю, что лавки интересные. И название «трусики» тоже интересное. Только Антогоре все интересности и достаются, а мы от скуки страдаем. Нам обидно и огорчительно.

– Ладно, ладно, есть одно место, куда я собирался сходить когда‑нибудь. Возьму вас с собой. Только, чур, бояться недолго, слегка и без криков.

– Мы вообще не будем бояться, если с тобой.

– Только вот во что вас одеть?

– Как во что? А наши обновки?

– Обновки хороши здесь и там, где сейчас Анна с Антогорой. А там, куда я собираюсь, одеваются совсем по‑другому. Нельзя очень сильно выделяться. Вот что – с утра пораньше пойдем к Анне с Антогорой и попробуем в интересных тамошних лавках найти что‑нибудь подходящее.

* * *

Не очень‑то ранним утром мы втроем уже стояли у коричневого шоссе и смотрели, как мимо пробегают шестиколесные и восьмиколесные машины. Но за полчаса до этого мне пришлось поработать парикмахером. Девочки потребовали, чтобы я их причесал так же, как Антогору. Пришлось подчиниться. Не без удовольствия, естественно. Великолепные волосы амазонок скользят между пальцев, как струя воды. Гребень не встречает ни малейшего сопротивления.

– Вот видите, – говорю я, – эти повозки просто без лошадей. А люди внутри не съедены этими повозками, а сидят и управляют повозками, как лошадьми.

– А как же они могут ехать, если повозки никто не тянет и не толкает? – вполне законно поинтересовалась Ферида, как бы невольно, как и Охота, держась ко мне поближе. – Как‑то непонятно и жутковато это.

– Жутковато потому, что непонятно. Ты же заводишь в библиотеке часы, которые Александр откуда‑то притащил?

– Завожу.

– И тебя ведь не удивляет, что внутри что‑то тикает, крутится и двигает стрелки? Хотя часы никто не тянет и не толкает.

– Не удивляет. Мы привыкли. Хочешь сказать, что повозки заводные?

– Не совсем, но вроде того. Только заводятся эти повозки, называемые машинами, не как часы.

– Тогда и в самом деле не страшно, – отважно успокоила себя Охота.

– Конечно, не страшно, – поддержал я девушек и поднял руку.

– Генрихштрассе? – спросил я у водителя, и он кивнул головой, с интересом оглядывая двух красавиц в курточках и шортиках.

Девочек всё же пришлось слегка подпихнуть к машине для придания решительности. Остановились прямо у отеля «Швейцер». Высадились мгновенно, и пока мы шли к дверям, девочки всё оглядывались на зверя, на котором приехали. Водитель же не отъезжал и чуть ли не с восторгом смотрел им вслед. Портье оказался тот же, что и вчера. Узнал меня и с сожалением развел руками, показав на доску с ключами. Не стал дожидаться непонятных для него вопросов и показал жестами, что пара постоялиц с гидом отправились завтракать минут пятнадцать назад.

– Девочки, нам нужно поскорее их догнать. Если упустим, то Анна и Антогора не вернутся до вечера, и мы зря сюда пришли.

Понеслись чуть ли не бегом к площади с памятником Швейцеру. Слава богу, красный лимузин стоит у кафе. Заходим. Наши сидят опять в середине зала и удивленно смотрят на вошедшую компанию. Охота и Ферида чуть ли не разинув рот осматривают кафе, не имеющее ничего даже отдаленно схожего с заведением Василия в Риме.

– Вот, решили позавтракать вместе с вами, – обронил я сидящим за столом.

Мигом появились еще стулья и приборы.

– Надоело, что утром всё каша да каша. Нужно потешить организм, а заодно и вас проведать.

Элиза, смеясь, что‑то прошептала Анне.

– Она говорит, что вчера познакомилась с одним чудом в шортиках, а сегодня видит сразу три. Просто не верится.

И действительно, если бы не разный цвет костюмчиков, то девушек было бы трудно различить.

– Анна, закажи, пожалуйста, и нам по котлетке и легкое пиво. Вообще‑то мы здесь, как и вы, не просто так.

– Что‑то случилось? – забеспокоилась Антогора.

– Нет, просто девочки обижаются, что тебе вот поручается интересная работа, а им нет. Дело я им, может быть, найду в другой стране, но только вот одеть их нужно примерно так, как там одеваются люди.

– Понятно. Надо так надо.

– Если не секрет, куда вы собрались? – заинтересовалась Анна.

– К пропавшей студентке.

– В Париж, стало быть?

– В него, родимый. Правда, по моим прикидкам, момент для этого там может оказаться не самый удачный.

– Почему?

– Если учесть время, прошедшее от пропажи студентки, то там сейчас где‑то начало двадцатых годов. Если студентка изначально не ставила определенных положительных условий, то там может оказаться повторение того, что было у нас.

– Ты имеешь в виду послевоенное нашествие больших масс русских эмигрантов? – догадалась Анна. – В том числе и воинствующих? Это было бы скверно. Полиция будет свирепствовать, и без документов там придется трудно. Хотя, с другой стороны, обилие русских в Париже было бы и на руку. Впрочем, русских там всегда оказывалось много и без эмиграции.

Принесли котлетки, пиво, и мы с девочками набросились на них. Правда, они всё время несколько растерянно оглядываются по сторонам. Однако непривычность обстановки не помешала им по достоинству оценить и кёльнские котлеты, и светлое пиво.

– Антогора!

– Да.

– Как у тебя с настроением? Не испугаешься опять сесть за руль машины?

– Хоть прямо сейчас. Ты правильно говорил, что нервы успокоятся. Будем ездить?

– Будем. Нужно Охоте и Фериде показать, что машин бояться не нужно. А то они не смогут нормально себя чувствовать в мире с машинами. Потом пройдемся по лавкам и поищем для твоих подруг подходящую одежду. После этого мы уйдем домой.

Ёмкая штука – лимузин. Нас шестеро, и еще для троих место осталось. Элиза села за руль, и мы отправились на автодром. Снова за пять марок перед нами подняли шлагбаум. Сегодня мы тут не одни. Еще двое новичков пытаются освоить премудрости вождения. Но свободного места столько, что помешать друг другу надо умудриться. Элиза и Анна вышли из машины, а я спрашиваю у Фериды и Охоты:

– Не боитесь, что Антогора сейчас попытается везти нас на этой жуткой повозке?

– Она же сама еще жива, – отвечает Охота. – Может быть, и нас пронесет мимо царства Плутона[35]. Мы ведь сами напросились.

– Хорошо, оставайтесь, где сидите.

Мы с Антогорой устроились впереди. Я погладил ее по руке.

– Я спокойна, я спокойна, я спокойна, – трижды, как заклинание, повторила она, медленно нажимая правую педаль.

Машина плавно сошла с места и всё быстрее и быстрее покатила в дальний конец автодрома. Похоже, что Антогора и за руль держится без вчерашнего напряжения, и не дергает его судорожно. Так, чуть‑чуть покачивает его из стороны в сторону, стараясь ехать по прямой. Наверное, наблюдала за Элизой, пытала Анну и сама настраивалась со вчерашнего дня. Оборачиваюсь. Охота с Феридой держатся за руки, а в глазах ни малейшего беспокойства! Лишь немало удивления. Только хотел подсказать, что пора сбрасывать скорость, как Антогора отпустила правую педаль и стала легонько притормаживать. Осторожный, ровный, несуетный разворот – и мы мчимся обратно. Девушка прекрасно чувствует машину. Останавливаемся возле Элизы и Анны. Антогора оборачивается ко мне:

– А?

Вместо ответа я на секунду прижимаю ее к себе. Оставляем Антогору одну и с полчаса наблюдаем, как она пытается крутить всякие фигуры. Сначала просто так, произвольно, а потом по линиям разметки. Не всё получается. Так и машина большая, громоздкая, хоть и послушная.

– Крикни ей, чтобы заканчивала, – говорю Охоте. – Пора пройтись по лавкам. А то она до вечера будет тут крутиться.

Антогора с сожалением уступает место Элизе, и мы едем обратно на Генрихштрассе – в тот же самый магазин, где покупали костюмчики с шортиками. Нас с Антогорой еще помнят. А может, не нас помнят, а костюмчики на девочках признали. Не дешевенькие ведь костюмчики! Во всяком случае, вокруг нас суетятся. Анна припоминает:

– В двадцатых годах мода была на юбки до колена и чуть ниже колена. Также начали входить в моду брючные костюмы почти мужского покроя. Что будем искать?

– Если там обстановка будет беспокойная, то на всякий случай нужна одежда, не сковывающая движения и не выглядящая смешно и нелепо в драке.

– А что – придется подраться? – осведомилась Ферида.

– Не знаю, всё может быть.

– Значит, ищем свободные брюки, – заключила Анна и сказала что‑то сопровождавшему нас продавцу, который провел нас в брючный отдел.

– Охота, Ферида – девочки, смотрите, что вам понравится из костюмов. Вот примерно таких, какой надет на этого болвана. Требование одно: брюки – а вот эти длинные штуки так и называются, – должны быть свободными.

– Почему на болвана? – заинтересовалась Ферида. Это женская статуя.

– Ну, тогда на болванку. Или, если уж тебе так очень хочется, то на лавочную статую.

– Нет, лавочная статуя – это что‑то несуразное, – засомневалась Антогора. – Пусть уж лучше болванка. Девочки, выбирайте!

Выбирали долго, но выбранное понравилось всем. Серо‑голубой и серо‑зеленый костюмы в мелкую клетку сидят на амазонках как сшитые на заказ. Идеальные, эталонные фигуры у девочек! Правда, брюки не такие уж и свободные. Недвусмысленно обрисовывают соблазнительные формы Охоты и Фериды. Но других брюк – пошире – нет. Да и укороченные, приталенные пиджачки с длинным рукавом тоже ничего не скрывают. Под эти костюмы прекрасно подходят голубая и зеленая блузки. Белые тоже. Так что взяли те и те. Туфли на низком каблуке подобрали в соседнем обувном магазине. Там же Антогора облюбовала для себя босоножки, примерила и взяла две пары разного цвета. В галантерейном магазине разжились вполне приличными и емкими наплечными сумками, а девочки набрали себе еще и всяких самых разных расчесок и гребней. Теперь в гостинице появимся не иначе как с багажом. Вроде всё.

– Ну, что – нам пора. Подкиньте нас до камушка.

Элиза опять подивилась месту нашей высадки, но без вопросов развернулась и уехала. Подождали, пока шоссе опустеет, и вошли в камень. Когда спускались по лестнице в подземный зал, Охота спросила:

– Сергей, а нам ты при случае покажешь, как управлять машиной?

– Я не умею. Даже не пытался никогда. Если будет возможность, то сами попробуете. Там, куда мы пойдем, машины тоже есть. Правда, не совсем такие, как вы видели, а посложнее в управлении. Да и другие машины там будут тоже. Огромные и шумные. Здесь я их еще не встречал.

Вернувшись на виллу, мы переоделись. Девочки в брюках, женских пиджаках и цветных блузках чувствуют себя так же превосходно, как и в чём‑либо другом. Обе выглядят совершенно невинно, как курсистки. Если кто не видел, как они прежде, чем надеть брюки подвязывают под коленки свои ножи, то никогда бы не подумал, что эта пара представляет какую‑либо угрозу. Набили в сумки всякую всячину, которая может понадобиться путешественнику. На всякий случай захватили и шортики с курточками. Париж – он такой! Падкий на всякие модные штучки. Вдруг понадобится его поразить. Предупредили Маара, чтобы если что – то звал бы на помощь фавнов. Прихватили изрядную толику золотых монет и распихали их по карманам. Вроде всё. Можно идти гулять. Напутственный инструктаж:

– Я сам там еще ни разу не был, но думаю, что мы можем столкнуться с некоторыми неприятностями. Две из них очень серьезные. В этом мире существует оружие, которого вы не знаете и защиты от которого у вас нет. Я постараюсь потом показать, что это за оружие. Тут главное – не давать противнику им воспользоваться и обездвижить его, как только он потянется за оружием. Первый признак того, что оружие может быть применено, – это враждебность в словах и жестах. Но вам самим как‑то нужно отличать угрозу словами от угрозы драки или угрозы для жизни. Только последнее связано с неизвестным вам оружием.

– Понятно, – согласилась Охота. – Хотя что касается меня, то я бы на всякий случай любую угрозу сначала привела бы в лежачее положение. Потом проще разобраться, есть оружие или нет.

– Неплохой вариант, но там слишком много народа вокруг. Не будешь же крушить всех подряд, кто косо на тебя посмотрел. Ладно, вторая неприятность – та, что у нас нет никаких документов. Другая страна – другие порядки.

– Что это еще за документы такие? Мы знаем, что купчая – это документ, а причем здесь она.

– Документ – это письменное свидетельство какого‑то случая. В том числе и купли‑продажи. В некоторых странах письменно свидетельствуют рождение и взросление человека. На этом свидетельстве есть рисунок лица человека. Такой документ подтверждает, что перед тобой именно тот человек, а не кто‑то другой, назвавшийся его именем. Понимаете?

– И у тебя в твоей стране есть такой документ?