Искатель. Маленький городок, бар, телефон‑автомат Брайен Дзоттоли пошарил в кармане в поисках десятицентовика и грязно выругался

Маленький городок, бар, телефон‑автомат Брайен Дзоттоли пошарил в кармане в поисках десятицентовика и грязно выругался, обнаружив, что в этом чертовом автомате позвонить стоит двадцать. Ага, четвертак нашелся. Вот зараза, подумал он, я тут уже с ног сбился в поисках, ношусь как бешеный заяц, я у меня даже нет мелочи поиграть в «Пэкман» [12].

– Перевод оплаты на получателя. Феникс. Номер…

Четвертак вывалился обратно. Спасибо, Господи! Сегодня он все же получит свой десятиминутный сеанс видеотерапии.

– Алло. Марк?

Резкий и неприветливый голос.

– Брайен. Есть новости?

– Есть зацепка. Здесь вроде бы ее видели. На запад вроде бы едет, автостопом.

– Черт возьми, Брайен, надо ее найти. Ты не поедешь тоже на запад? Ну, ради меня?

– Ищи ее сам.

– Она скорее всего в Лос‑Анджелесе. Может быть, прямо сейчас она подвизается где‑нибудь в нечестивом и грязном публичном доме и отвращает лицо от Господа.

– А ты что же, Марк? – Дольше пяти минут Брайен Дзоттоли не выдерживает своего брата. Потом его, натурально, начинает тошнить. Религиозные психопаты всегда вызывали у него гадливое отвращение. Если б не Хедер с ее бесноватой толпой детей Иисуса, или как там они называются, эти придурки… вот угораздило же ему познакомиться именно с ней. Брайен слушал пространные излияния брата о том, как они с Хедер любили и холили свою дорогую малышку Лайзу.

Ага, любили и холили. Девчонка целыми днями сидела в четырех стенах и за неимением компании пялилась в телевизор, пока ее не достали их словеса о суровом, но добром Боженьке. Надо было забрать ее к себе уже давно. Он всерьез думал о том, как увести ее от родителей. Еще пара месяцев, и он бы придумал что‑нибудь убедительное, но теперь все пошло к чертям.

Он больше не мог выносить ханжеские тирады своего дорогого братца.

– Послушай, святоша, – рявкнул он в трубку. – Вы обращались с ней, как с животным. Укормили ее этими идиотскими фильмами, пока она не поверила в то, что они реальны. И ты ее изнасиловал, черт побери!

– Я… она меня дразнила! Она меня искушала? это все для ее же блага, я хотел преподать ей урок…

Брайен повесил трубку и медленно отошел от телефона. В углу бара стояла парочка игровых автоматов. Он направился к тому, который был свободен. Женщина в ярко‑рыжем парике и туго обтягивающей футболке оторвалась от своей игры и улыбнулась Брайену:

– Привет, незнакомец.

– Мне надо ехать отсюда.

– Да ладно, поговори со мной. Обожаю брюнетов. И нос у тебя сексуальный, знаешь. И рот, кстати, тоже. Такой большой, чувственный. Ты, наверное, классно целуешься.

– Мне надо ехать.

– А ты кто, по жизни? Репортер или что‑то такое? Ты как‑то слишком уж напряженно трепался там по телефону.

– Я безработный писатель, и отстань от меня, пожалуйста.

– Что, правда писатель? Ни фига себя. Не подбросишь меня до следующего городка?

– Я… – Какого черта, вообще?! Ему одиноко. Он уже две недели колесит по стране. Он поехал искать Лайзу только потому, что ему не хотелось, чтобы этим занялся его брат. – Ладно, поехали.

Она пошла следом за ним к выходу. Они вышли из сумрачного бара на яркий слепящий свет. Тень от высоких гор накрывала чуть ли не половину этого мерзкого городишки, как будто сложенного из дешевых пластмассовых кубиков.

Брайен открыл перед женщиной пассажирскую дверцу своего старенького фургончика и попутно спросил, как ее зовут.

– Рита.

При ярком солнечном свете она оказалась еще более непривлекательной, чем тогда – в баре. На вид она была чуть старше Брайена, которому было тридцать пять. Ее неряшливый макияж сразу бросался в глаза. Но все равно хорошо, что рядом будет хоть кто‑нибудь, с кем можно было поговорить. Кто‑нибудь. Все равно – кто.

Я ее высажу в следующем городе, подумал он, а вслух сказал:

– Там на заднем сиденье холодильник, а в холодильнике пиво.