Глава восьмая. В домике, который они сняли в кемпинге, имелась спальня, гостиная, крохотная кухонька и душ

В домике, который они сняли в кемпинге, имелась спальня, гостиная, крохотная кухонька и душ. Обставлен домик был уютно, со вкусом. В спальне – двуспальная кровать, в гостиной – два мягких кресла и кушетка. Пораскинув мозгами, было несложно разместиться здесь вчетвером. Притом домик стоял на отшибе, дальше, чем все остальные. «Домик специально для тех, кто проводит здесь медовый месяц», – как сказал Джинни с понимающей улыбкой здешний управляющий. Им повезло, что домик сейчас свободен. Только вчера отсюда выехала молодая пара. Этот человек по фамилии Хэдфилд сел в их «бьюик» и показал им дорогу.

Время от времени он посматривал на Китсона, недоумевая, почему тот так напряжен и едва ли выговорил пару слов за всю дорогу. Он подумал, что парень, возможно, нервничает – ему предстоит первая брачная ночь, – хотя как можно из‑за этого нервничать, имея такую красавицу жену, Хэдфилд понять не мог.

Девушка тоже нервничала, но это – нормально. «Все хорошенькие девушки, – с чувством подумал Хэдфилд, – нервничают во время медового месяца». И он старался быть с ней особенно предупредительным. Он показал, где можно поставить трейлер, – сразу же за домиком, потом пояснил, где лодочная станция, если им вздумается нанять лодку. Он еще сказал, что их никто не станет беспокоить.

– Народ тут очень общительный, миссис Гаррисон, – сказал он Джинни, после того как отпер домик и показал ей, где что находится. – Ходят друг к дружке в гости, но, думаю, вы предпочтете, чтобы вас оставили в покое, по крайней мере, на пару деньков, – он подмигнул Китсону, который с каменным лицом стоял рядом. – Я скажу кому надо, вас не станут тревожить, и дело у вас пойдет на лад.

До наступления темноты они ничего не могли предпринять. Эти часы были самыми трудными для них за весь этот богатый событиями день.

Джинни пошла в спальню и легла на кровать. От усталости и напряжения она скоро уснула. Китсон бодрствовал – он курил и поглядывал на трейлер. Блеку и Джипо пришлось остаться в трейлере в компании двух мертвецов. Это были очень тяжелые часы.

Когда стемнело, Блек и Джипо пришли в домик. Толстяк был в ужасном состоянии. Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Под глазом у него красовался синяк. Это Блек стукнул его, когда Джипо попытался сбежать из трейлера по дороге в Фаун‑лейк. Он стал кричать и биться о стенки прицепа. Казалось, он потерял рассудок. Блеку пришлось здорово стукнуть Джипо, иначе невозможно было привести его в чувство. Опомнившись, Джипо опустился на пол трейлера и сидел там вялый и молчаливый. Те семь часов, которые они с Блеком провели в трейлере, дожидаясь темноты, при закрытых окнах, чтобы не налетели мухи, вряд ли когда‑нибудь изгладятся из их памяти.

Блек и Китсон ушли в лес, чтобы найти подходящее место, где похоронить Моргана и Томаса. Джипо перед отъездом прихватил с собой лопату, и теперь она пригодилась – Блек и Китсон принялись по очереди копать могилу. Они работали молча при свете луны. Оба нервничали, потому что оттуда, где они находились, было видно залитое лунным светом озеро и скользящие по нему лодки. Были слышны и далекие голоса. Однажды им пришлось лечь на землю – поблизости прошла влюбленная пара.

Только после полуночи они закончили работу, утоптали и загладили землю, тщательно покрыли ее листьями и хворостом. К этому времени они до того измучились, что насилу добрались до домика.

Джинни сидела в кресле, держа на коленях пистолет, она караулила Джипо, уснувшего на кушетке.

Блек запер дверь. Потом подошел ко второму креслу и почти упал в него. Китсон сидел на стуле. На его лице, бесцветном, как кусок застывшего бараньего жира, все время дергался какой‑то мускул.

– Что‑нибудь тут было? Неприятности? – спросил Блек, обращаясь к Джинни.

Девушка была очень усталой. Под глазами у нее пролегли темные тени. Она уже не казалась такой красивой, но голос ее, когда она ответила, прозвучал твердо:

– Нет. Только он все время талдычил, что хочет домой.

– Как только он откроет сейф, может убираться ко всем чертям!

При звуке его голоса Джипо зашевелился и открыл глаза. Щурясь от света, он огляделся и, обнаружив, что все смотрят на него, скинул ноги с кушетки и сел. Лицо его вытянулось.

– Эд… Я бросаю это дело, – слова словно выплескивались из него. – Я отдаю вам свою долю. Я все обдумал. Я больше не хочу участвовать в этом. Возьмите мою долю и отпустите меня. Если бы не Фрэнк, я вовсе бы не ввязался в такую историю. Он меня уговорил. Если вы хотите продолжать, ваше дело, а я отправляюсь домой, в свою мастерскую.

Блек угрожающе посмотрел на него.

– Навряд ли.

Джипо вытер ладони о брюки. Его потное лицо блестело в свете затененной лампы.

– Прошу тебя, Эд, не упрямься. Я ведь отдаю вам свою долю. Это куча денег. Мне ничего не нужно, только добраться домой.

– Навряд ли ты поедешь домой, – сказал Блек тем же ровным голосом.

Джипо с мольбой посмотрел на Китсона.

– Послушай, малыш, все это дохлое дело. Мы ведь и не хотели за него браться. Фрэнк нас уговорил. Давай с тобой уедем. Пусть они берут все деньги. Мы с тобой можем вместе работать и здорово зарабатывать. Ты будешь помогать мне в мастерской. Все у нас с тобой сладится. Ей‑богу, все будет здорово.

– Хватит, – сказал негромко Блек. – Ты останешься и откроешь сейф.

Джипо покачал головой.

– Нет, Эд. Я должен уехать. Для такого дела у меня не хватает выдержки. Я научу вас, как открыть бронемашину. Когда вы будете знать, что к чему, вы с Джинни сладите с этим, а я остаться не могу. На вас двоих придется лишних пятьсот тысяч долларов. Я ведь отдаю вам свою долю, а малыш отдаст свою. И мы уедем.

Блек посмотрел на Китсона.

– Ты хочешь бросить это дело?

Страшная смерть Моргана ошеломила Китсона, но постепенно он стал приходить в себя. То ощущение кошмарного сна, которое он испытывал, когда закапывал тела убитых, каким‑то образом собрало воедино его волю, вместо того чтобы сломить ее. Он понял, что теперь возврата нет. Ставка – его жизнь: либо он выиграет, либо погибнет. Теперь ничто больше не зависело от его желания: хочет он этого или нет, он должен остаться.

– Нет, – сказал он.

– Ты сам не знаешь, что говоришь, мальчик, – крикнул Джипо в полном отчаянии. – Ты должен уехать. Уехать со мной. Нечего и думать, что мы из этого выкарабкаемся. Лучше бросить сейчас. Едем со мной.

– Я никуда не поеду, – ответил Китсон, не сводя глаз с Джинни.

Джипо всхлипнул и перевел дыхание.

– Я все равно уезжаю. Все это не к добру. Три человека погибли. Этого не возместишь никакими деньгами. Фрэнк сказал, у него будет весь мир в кармане. И где же он теперь? В яме, в сырой земле. Вы что, не понимаете? Никто из вас ничего не понял, что ли? Не к добру все это! – он встал со стула. – Я уезжаю домой.

Блек протянул руку, взял с колен Джинни пистолет, навел его на Джипо.

– Ты займешься сейфом, Джипо. Иначе я пристрелю тебя и закопаю там же, в лесу.

Он сказал это так спокойно и решительно, что Джипо понял – Блек не пугает его, он сделает, что говорит.

Джипо долго стоял, молча глядя на дуло пистолета, потом безнадежно опустился на стул.

– Ладно, – сказал он, и лицо его сразу как‑то постарело. – Вы меня вынуждаете остаться, но я предупреждаю вас: из этого не выйдет ничего хорошего… ничего хорошего.

Блек опустил пистолет.

– Ты закончил свое выступление? – холодно произнес он. – Все сказал?

– Мне больше сказать нечего, – Джипо опустил голову. – Я вас предупредил. Запомните: ничего хорошего из этого не выйдет.

– Ну, ладно, – сказал Блек, обернувшись к остальным. – Это дело мы уладили. Нас теперь четверо. Это значит, что на каждого приходится на пятьдесят тысяч больше, чем мы рассчитывали. Мы делим долю Фрэнка поровну между всеми. Доводим до конца, что задумали. Китсон, вы с Джинни продолжаете игру в медовый месяц. Мы с Джипо работаем в трейлере. Как только добудем деньги, разъезжаемся. Договорились?

Двое других кивнули.

– Ну и ладно! – Блек встал, пересек комнату и вынул ключ из двери. Положил его в карман и обернулся. – С меня на сегодня хватит. Я ложусь спать, – он подошел к Джипо и легонько толкнул его. – Перебирайся в кресло, толстяк. Полагаю, что имею сегодня право на кушетку.

Джипо устало пересел в кресло, и Блек опустился на кушетку.

Снимая ботинки, он сказал Китсону:

– Там в спальне, есть вторая кровать для тебя, женишок. Располагайся.

Китсон слишком устал, чтобы злиться. Он просто растянулся в кресле.

Джинни пошла в спальню и закрыла за собой дверь. Они услышали, как щелкнул замок.

– Не повезло, женишок, – ухмыльнулся Блек и погасил свет. – Похоже, ты ей не мил.

– Заткнись, – огрызнулся Китсон.

На следующее утро в начале восьмого Джинни вошла в гостиную, подняла шторы и разбудила мужчин.

Блек сразу же сел на кушетке и, ругаясь, стал нашаривать рукой пистолет. Китсон, еще не совсем проснувшись, поднял голову и смотрел вслед Джинни, которая пошла на кухню. Джипо, испытывая ломоту во всем теле от неудобного сна, держался за большую скулу.

Вошла Джинни.

– Вам время прятаться. На озере уже люди.

Блек кивнул, поднялся и пошел в ванную. Через десять минут он вышел оттуда.

– Иди помойся, – сказал он Джипо, – от тебя несет, как от хорька.

Джипо печально взглянул на него и пошел в ванную.

Тем временем Джинни принесла из кухни поднос с завтраком: кофе, яйца, ветчину и апельсиновый сок.

– Лучше поешьте в трейлере, – сказала она, протягивая поднос Блеку.

Глаза Блека злобно сверкнули.

– Послушай, милочка. Теперь здесь распоряжаюсь я, – он взял поднос. – Теперь всю операцию возглавляю я. Понятно?

Джинни посмотрела на него с презрительным удивлением.

– Здесь никто ничего не возглавляет. И Морган тоже не был главным. Мы действуем по определенному плану. Мы договорились, что вы с Джипо будете приходить в домик только на ночь, а днем будете прятаться. Если ты не хочешь придерживаться этого плана, так и скажи.

– Ладненько, моя умница. Будем есть в трейлере. Похоже, тебе не терпится остаться вдвоем с твоим дружком.

Джинни повернулась и ушла на кухню.

– Брось к ней вязаться, – сказал Китсон, вставая.

– Придержи язык. Отправляйся, посмотри, нет ли кого поблизости, и открой трейлер.

Китсон вышел за дверь. Утро было солнечным. Убедившись, что вокруг никого нет, позвал Блека и поднял заднюю стенку трейлера. Блек и Джипо забрались внутрь.

Китсон со злостью дернул рычаг и опустил заднюю стенку. Потом вернулся в домик.

Джинни жарила ветчину.

Китсон принял душ, побрился, надел свитер и джинсы. Когда он вошел в гостиную, Джинни ставила на стол тарелку с поджаренной ветчиной.

– Выглядит очень вкусно, – сказал он неловко. – Это ты мне или себе?

– Я не завтракаю, – ответила она сухо. Налив себе чашку кофе, она села в кресло, наполовину отвернувшись от Китсона.

Китсон сел к столу. Он почувствовал голод и начал есть. Ветчина была приготовлена очень вкусно, а яйца – как раз так, как он любил.

– Думаю, нам сейчас лучше выйти из дому, – сказал он. – Возьмем лодку или еще что‑нибудь…

– Да.

Его неприятно поразило, что она так сдержанна.

– Им там здорово достанется в прицепе, – сказал он, надеясь разговорить ее. – К полудню там будет жарко, как в печке.

– Это их забота, – ответила она безразлично.

– Наверное, ты права. Как ты думаешь, Джипо откроет сейф?

Она нетерпеливо передернула плечами.

– Почем я знаю?

– А если не откроет, тогда что будем делать?

– Почему ты спрашиваешь меня? Спроси Блека, если сам не можешь сообразить.

Она резко встала и ушла со своим кофе на кухню.

Китсону вдруг расхотелось есть, и он допил кофе почти с отвращением. Собрал посуду и понес на кухню.

– Я вовсе не хотел злить тебя, – сказал он, ставя тарелки на стол, – но ведь нас всюду будут видеть вместе. Нельзя ли нам быть помягче друг с другом? Ведь… – он замолчал, не зная, что сказать.

– Прошу тебя, иди в комнату и оставь меня в покое, – ответила Джинни, стоя к нему спиной. Голос ее дрожал.

Пораженный тоном Джинни, Китсон шагнул вперед, чтобы увидеть ее лицо. Только тут он заметил, как все еще бледна и измучена она. Может быть, она вовсе не такая несгибаемая, какой хочет казаться? Все то страшное, что произошло вчера, должно было чертовски потрясти ее, не меньше, чем его.

– Сейчас же ухожу, – виновато сказал он, – прости меня.

Он ушел в гостиную и сел там, механически поправляя волосы рукой.

Потом он услышал, что она плачет. Китсон не двинулся с места. Этот тихий, почти неслышный плач заставил его по‑новому ощутить всю безнадежность их затеи. Если она плачет – у них не остается надежды.

Несколько минут он просидел так, стараясь не прислушиваться к ее плачу, и курил. Затем она вдруг вышла из кухни и, прежде чем он сумел разглядеть ее лицо, прошла в спальню.

Через некоторое время Джинни появилась в дверях.

– Пошли, – сказала она коротко.

Он поднял на нее глаза. Она привела себя в порядок: косметика была наложена безупречно, и только какой‑то диковатый блеск глаз и подчеркнутая сдержанность выдавали ее состояние.

Китсон встал.

– Надо бы раздобыть газеты, – сказал он, стараясь не смотреть Джинни в лицо.

– Да.

Она направилась к входной двери.

Узкие брюки и тонкий трикотажный джемпер удивительно подчеркивали стройность женственной фигуры. Казалось, лучше одежды и быть не может.

Китсон вышел вслед за ней на залитый солнцем дворик. Едва оказавшись за дверью, они ощутили палящий зной прогретого солнцем утра и, не сговариваясь, посмотрели на трейлер, стоявший на самом солнцепеке. Оба подумали, что в трейлере должно быть невыносимо жарко.

Они шли рядом, удаляясь от домика, в полном молчании. Проселочная дорога вела через лес к конторе Хэдфилда. Рядом с конторой находился продовольственный магазинчик. Когда они вышли из леса и оказались на виду, Джинни вложила свою руку в ладонь Китсона. От прикосновения ее прохладной руки у него по спине пробежал холодок, и он бросил на Джинни быстрый взгляд. Она слабо улыбнулась ему.

– Прости за сцену, что я устроила. Просто сорвалась, не выдержали нервы. Теперь все в порядке.

– Ну что ты, – ответил Китсон. – Я ведь понимаю, каково тебе, – и он чуть крепче сжал ее руку.

Когда они подошли к конторе, Хэдфилд вышел им навстречу, улыбаясь.

– Ей‑богу, мистер Гаррисон, вы – счастливчик, – он протянул Китсону руку. – Молчите, не отвечайте. У вас все написано на лице.

Джинни рассмеялась, а Китсон неловко пожал Хэдфилду руку.

– Спасибо, мистер Хэдфилд, – сказала она. – Вы мастер делать комплименты, куда уж там! Мы пришли за газетами. Почта уже была?

– За газетами? – Хэдфилд удивленно поднял свои кустистые брови. – Молодоженов не должны волновать газеты… Ну конечно, утренние уже все пришли. Скажу вам сразу: ничего интересного, кроме сообщения об угоне броневика с деньгами, – его добродушное лицо расплылось в улыбке. – Между нами говоря, надо отдать должное этим ребятам. Скрылись с миллионом долларов чистоганом. Подумать только, миллион наличными. Никто не знает, куда они девались и как произошло ограбление, но факт налицо – денежки у них. Бронемашина с каким‑то особым замком, над которым трудились лучшие инженерные умы, набитая деньгами, просто как в воду канула. Операция что надо. Такого еще не бывало.

Хэдфилд сдвинул шляпу на затылок и с улыбкой смотрел на молодых людей.

– Когда я прочитал сообщения в газетах, я подумал: на моей памяти в здешних местах еще не было так здорово провернутого ограбления. Машина исчезла. Нет, подумайте только, броневик такого размера, вся полиция и половина местных войск на ногах и обшаривают все дороги на сто миль вокруг – и ничего! Никаких следов.

Он пошел в контору за газетами. Джинни и Китсон переглянулись.

Через минуту Хэдфилд появился в дверях с четырьмя газетами в руках.

– Может, все вам и не нужны? Если хотите последние новости, возьмите «Геральд».

– Нет, я возьму все, – пробормотал Китсон.

Он заплатил за газеты и взял их у Хэдфилда.

– Вы хорошо устроились, миссис Гаррисон? – спросил Хэдфилд. – Не нужно ли вам еще чего‑нибудь?

– Спасибо, все очень хорошо. Нам ничего не нужно, – ответила Джинни.

Пока Китсон просматривал газеты, она зашла в магазин.

Первые полосы всех газет были посвящены ограблению. Печатались фотографии бронемашины, охранника и водителя. Штаб военного округа назначил награду в тысячу долларов за сведения, которые помогут обнаружить броневик.

В полиции корреспондентам намекнули, что водитель, возможно, в сговоре с грабителями, поскольку и его не удалось обнаружить.

Во рту у Китсона пересохло. Он еще продолжал читать, когда пришел за газетами Фред Брэдфорд, тот самый автомобилист, который накануне предлагал им свою помощь на дороге в Фаун‑лейк.

– Привет, мистер Гаррисон, вы, я вижу, уже купили газеты. Ну, как вам здесь нравится? Здорово, верно?

Китсон кивнул.

– Да, тут хорошо.

– Читаете про похищение бронемашины? Слышал сегодня утром по радио. Власти, по‑видимому, предполагают, что машину могли спрятать в здешних лесах. Сейчас подбираются поисковые группы. Все дороги патрулируются с воздуха, и все понапрасну – никаких следов.

– Да, да, – кивнул Китсон, складывая газеты.

– Хоть убей, не пойму, как им удается так долго прятать эту машину, когда столько народу поднято на ноги. Похоже, и водитель из той же шайки, верно? А этот бедняга, охранник, как, бишь его звать? Да, Дирксон. Фирма, по‑моему, должна теперь позаботиться о вдове.

Хэдфилд, который прислушивался к разговору, сказал:

– Пишут, что эта катастрофа была, видимо, просто подстроена, словом – липа. Значит, в шайке есть женщина. Охранник успел радировать фирме, до того как его убили. Агентство сейчас проверяет, не было ли у этого типа Томаса какой‑нибудь женщины на стороне.

– Я бы не прочь получить награду, – сказал Брэдфорд. – Мой парнишка сказал, что прогуляется по здешним лесам. Он думает, дурачок, что найдет броневик. Пусть ищет, это хоть займет его на время. Мы передохнем. Удивительно неугомонный мальчишка доводит мою супружницу до сумасшествия.

Хэдфилд покачал головой.

– Сюда они машину не пригонят, – уверенно сказал он. – В этих лесах бывает слишком много народу. Уж если они ее запрятали в здешних краях, так, скорее, в Фокс‑Вуде. Туда почти никто не ходит, и леса эти – в стороне от проезжих дорог.

– Верно, вы правы. Только не говорите этого моему парнишке. Фокс‑Вуд слишком далеко отсюда, чтобы он бродил там в одиночку.

Джинни вышла из магазина с сумкой продуктов.

– Доброе утро, миссис Гаррисон, – сказал Брэдфорд, приподнимая шляпу. – Все же вы благополучно добрались сюда.

– Добрались, – ответила, улыбаясь, Джинни. Она передала сумку Китсону, взяла его под руку и прижалась к нему, продолжая улыбаться мужчинам, с удовольствием глядевшим на нее.

– Все правильно, – сказал Хэдфилд. – Используйте мужа как положено, раз уж вы его заполучили. Моя жена говорит, что мужья только на то и годятся, чтобы носить покупки.

Джинни взглянула на Китсона.

– По‑моему, милый, ты годишься еще на многое другое…

Китсон покраснел, старшие мужчины расхохотались.

– Приятно слышать, – сказал Хэдфилд. – Хотелось бы, чтобы и женушка моя это послушала.

– Можно нам взять лодку, мистер Хэдфилд?

– Ну, конечно! Сейчас самое время, пока еще не слишком жарко. Вы знаете, где лодочная станция? Спросите там Джо, он все для вас сделает.

– Тогда мы, пожалуй, пойдем, – сказала Джинни.

– В любое время, когда вам захочется посидеть в компании, миссис Гаррисон, – сказал Брэдфорд, – милости просим к нам. Домик номер двадцать. Примерно четверть мили от вас. Будем рады вас видеть.

– У них же медовый месяц. Какое еще общество им нужно, кроме их собственного?

Джинни, смеясь, потянула Китсона за собой, и они ушли по дороге. Голова Джинни лежала у Китсона на плече.

Мужчины посмотрели им вслед, а потом с некоторым унынием взглянули друг на друга.

– Повезло этому парню, – сказал Хэдфилд. – Прелестная девочка. Между нами говоря, с удовольствием поменялся бы с ним.

Брэдфорд чуть улыбнулся:

– Комментарии, как говорится, излишни, но я вас понял.

Джинни и Китсон вернулись в домик. Девушка унесла сумку с продуктами на кухню, а Китсон, убедившись, что поблизости никого нет, легонько постучал в окно трейлера.

Красный и распаренный Блек поднял раму.

– Чего тебе? – рявкнул он. – Ну и жарища здесь. И чертовы мухи доводят до бешенства. Даже окошко нельзя оставить открытым. Чего тебе?

– Принес вам газеты, – Китсон сунул газеты в окно. – Вам что‑нибудь нужно?

– Нет, убирайся отсюда ко всем чертям, – Блек с шумом опустил окошко.

Он пошел в заднюю часть трейлера, где Джипо сидел на высоком табурете, который они принесли из домика, и, приложив ухо к двери сейфа, тихонько трогал пальцами наборный диск.

Изнемогая от жары, Блек снял пиджак и рубашку, по его волосатой груди струйками стекал пот. Несколько секунд он смотрел на Джипо, потом, передернув плечами, опустился на пол и принялся читать газеты.

Через полчаса он отшвырнул их и поднялся на ноги, чтобы посмотреть, как продвигается дело у Джипо.

Джипо сидел неподвижно, лицо его было сосредоточено, глаза закрыты, он внимательно слушал, тихонько вращая диск.

– Пресвятой Петр, заступник наш! – взорвался Блек. – Ты что, настроился крутить эту штуку дней десять?

Джипо вздрогнул и открыл глаза.

– Замолчи, – сказал он раздраженно. – Как я могу работать, когда ты все время болтаешь?

– Мне нужен хоть глоток воздуха, иначе я сдохну, – сказал Блек. – Как ты думаешь, может, нам закрепить занавеску, чтобы не залетали мухи, и открыть окно?

– Ты и закрепляй. Если хочешь, чтобы я нашел шифр, дай мне возможность работать.

Блек злобно глянул на него, потом прошел к шкафчику с инструментами и взял оттуда коробочку кнопок и молоток. Он открыл окно и плотно прикрепил занавеску к оконной раме.

Отсюда просматривался кусочек озера, где Джинни и Кит‑сон как раз садились в лодку. При виде Китсона, который выгребал от пристани на открытую воду, Блека охватила ревнивая ярость.

– Этому типу наше дельце дешево обходится, – проворчал он. – Надо было игру в медовый месяц поручить мне. Вот он, голубчик, развлекается…

Джипо выглянул из‑за бронемашины.

– Заткнешься ты наконец? – выкрикнул он. – Как я могу работать?..

– Ладно, ладно, – огрызнулся Блек, – перестань орать.

Джипо вытер саднящие пальцы о зад штанов и уставился на циферблат. До сих пор он ни разу не слышал щелчка, которого ждал. С чувством безнадежности он подумал о том, что может сидеть здесь таким образом много дней, вращая диск циферблата без всякого толку. Возможно, ему вообще не удастся подобрать комбинацию.

– Я должен передохнуть. У меня онемели пальцы, я ничего не чувствую.

Он подошел к открытому окну и стал глубоко дышать, втягивая в себя свежий воздух, который начал проникать в трейлер.

– А что, другого способа открыть ящик нету? – спросил Блек, не сводя глаз с лодки, быстро скользившей по воде: Кит‑сон греб сильно и ровно.

– Я предупреждал Фрэнка, что открыть будет трудно, – ответил Джипо. – Может, и вовсе не сумею открыть.

– Да? – Блек резко повернулся к нему. – Очень советую тебе открыть сейф, Джипо. Слышишь? Очень и очень советую…

Угроза в глазах Блека испугала Джипо.

– Я не умею творить чудеса, – пробормотал он. – Может, эту штуку вообще невозможно открыть.

– Еще раз советую тебе: сотвори чудо! – свирепо крикнул Блек. – Давай работай. Берись за дело. Чем упорнее ты будешь искать, тем скорее у тебя получится. Давай, давай!

К вечеру Джипо совершенно вымотался. Он сидел на табурете, прислонившись к дверце, и уже не пробовал больше вращать диск. Он выглядел таким измученным и несчастным, что даже Блек оставил его в покое.

На протяжении двенадцати долгих, раскаленных от зноя часов Джипо отдыхал всего час. Ему удалось найти одну цифру – она встала на место, но он считал, что осталось подобрать еще по меньшей мере пять. И все же начало было положено, и Блек видел будущее в более розовом свете: может быть, завтра Джипо сумеет найти еще две цифры. Словом, к концу недели, возможно, удастся открыть сейф.

Когда окончательно стемнело, Китсон выпустил их из трейлера, и они поспешили в домик.

Джинни приготовила жаркое из свиной вырезки со сладким картофелем, испекла яблочный пирог.

Блек и Джипо ели с жадностью. Время от времени Блек бросал хмурый взгляд на Китсона. Его приводил в ярость загорелый вид Китсона, который еще раз напоминал о том, что он‑то – Китсон – провел весь день на свежем воздухе.

При виде полной тарелки лицо Джипо просветлело. Он смаковал каждый кусок. К концу ужина с его лица исчезли следы усталости и отчаяния.

Покончив с едой, Блек пересел в кресло, закурил и обвел взглядом остальных.

– Что ж, кое‑чего мы сегодня достигли, – сказал он. – С сегодняшнего дня один из нас должен ночевать в трейлере. Мы не можем рисковать: вдруг кто‑нибудь увидит трейлер и вздумает заглянуть в окно или забраться внутрь. Это мы поручим тебе, Китсон. Ты не очень‑то утруждаешь себя днем, так что можешь потрудиться ночью.

Китсон безразлично пожал плечами. Ему было все равно. День прошел для него хорошо. Джинни с ним наедине, видимо, чувствовала себя спокойнее, свободнее. Хотя они беседовали на отвлеченные темы, она все же с готовностью говорила с ним, стала менее замкнутой и суровой. Утром он катал ее на лодке по озеру, а днем они купались. Всякий раз, как они кого‑нибудь встречали, Джинни брала его под руку, и это было ему приятно.

Днем, когда, искупавшись, они лежали рядом на солнышке, он в трусах, она – в белом купальном костюме, Джинни вдруг пододвинулась к нему, прижалась щекой к его плечу и положила руку ему на грудь. Он обрадовался – на минуту ему показалось, что лед окончательно сломан, – но лишь для того, чтобы тут же разочароваться: просто какая‑то пара вышла на берег и, увидев их в такой позе, сразу же понимающе ушла в другое место.

Китсон старался не двигаться, надеясь, что и она не отодвинется от него. Разумеется, этого не случилось. Как только те двое ушли, Джинни подняла голову и посмотрела на Китсона.

– Прости, – сказала она, – пришлось тебя побеспокоить.

– Нисколько, – ответил Китсон. – Мне было очень приятно.

Она рассмеялась и села.

– Да уж, похоже, что так. Я хочу еще разок искупаться, – и, вскочив на ноги, побежала к озеру.

Китсон остался на месте, глядя ей вслед. Да, она, безусловно, оттаивала с ним наедине. Тогда он впервые почувствовал, что, может быть, сумеет понравиться ей.

Китсон считал, что Блек прав, поручая ему караулить трейлер. Любой любопытный прохожий, которому вздумается сунуть нос в трейлер, может провалить в тартарары все их планы.

– Ну, ладно, – сказал он, отодвигая стул, – пойду туда.

Блек ожидал противодействия и поэтому был удивлен. Когда за Китсоном закрылась дверь, он сказал:

– Не возражаешь, детка, если мы с Джипо разместимся на кроватях, а ты ляжешь на кушетке? Всю работу делаем мы, и поэтому нам надо выспаться. Ты не против?

Джинни и бровью не повела:

– Да ради бога!

Блек пристально посмотрел на нее.

– А может, Джипо ляжет на кушетке?

Джинни вскинула на него глаза.

– Я останусь на кушетке, спасибо, – сказала она сухо.

Блек усмехнулся:

– Устраивайся как хочешь, – он встал, вытащил из кармана колоду карт и стал их тасовать. – Хочешь перекинуться в картишки?

– Нет, – ответила Джинни. – Пойду пройдусь. И, если можно, освободите эту комнату к моему возвращению.

Джипо понял, какова подоплека этого разговора, и весь обратился во внимание.

– Ну, конечно, – Блек все еще усмехался. – Эй, Джипо, пошли в спальню. Мы можем класть карты на вторую кровать.

Джипо послушно встал.

– Комната в твоем распоряжении, крошка, – сказал Блек. – Как провела денек со своим олухом? Еще не втюрилась в него?

Джинни откинулась на спинку стула, глаза ее презрительно сверкнули.

– А что, разве это входит в план операции?

– В таких делах трудно знать заранее. Наверно, немало найдется девушек, которым он пришелся бы по душе. Он‑то в тебя врезался.

Джинни направилась к двери.

– Из нас с тобой, детка, получилась бы неплохая парочка. Почему бы не подумать об этом всерьез?

Джинни уже отворяла дверь.

– Да провались ты, – даже не повернув головы и не взглянув на него, она вышла в темноту и закрыла за собой дверь.

Блек в нерешительности остался на месте. В глазах его промелькнула отвратительная усмешка. Ему хотелось пойти вслед за этой девчонкой и хорошенько объяснить ей, что она не смеет так с ним разговаривать. Но он понимал, что Китсон сейчас же выйдет из трейлера, а Блек еще не был готов к открытому столкновению.

Злобно передернув плечами, он пошел в спальню, где Джипо сидел на кровати, нервно сжимая и разжимая кулаки.

– Послушай, Эд, – сказал он, – отвали от девушки. У нас достаточно неприятностей и без того. К чему устраивать еще новые из‑за женщины?

– Заткнись, – огрызнулся Блек. Он сел на кровать и стал сдавать карты.

Примерно в одиннадцать они услышали, что Джинни вернулась. Через несколько минут послышался шум льющейся воды в душе.

Блек загасил сигарету и сгреб с кровати карты.

– Пора на боковую, – сказал он. – Нам нужно вернуться в этот ящик до рассвета.

Джипо охотно согласился и через несколько минут уже похрапывал.

Блек лежал в темноте с открытыми глазами, прислушиваясь. Он слышал, как Джинни ходит по комнате, потом щелкнул выключатель.

В отношениях с женщинами Блек придерживался теории быстрых действий. Все эти обхаживания и ухаживания были, на его взгляд, пустой тратой времени. Он откинул простыню, тихонько выскользнул из кровати и подошел к двери. Убедившись, что Джипо спит достаточно крепко, осторожно повернул ручку, вошел в темную гостиную и прикрыл за собой дверь.

Почти сразу же вспыхнул свет, и Джинни приподнялась на кушетке. В своей светло‑голубой пижаме она показалась Блеку особенно соблазнительной. Он улыбнулся ей, пересек комнату и остановился у кушетки, глядя на Джинни сверху вниз.

– Я решил составить тебе компанию, – сказал он. – Подвинься.

Джинни продолжала сидеть неподвижно. Ее зеленые глаза, казалось, были лишены всякого выражения.

– Убирайся! – сказала она негромко.

– Ну, ну, малышка, – пробормотал Блек, присаживаясь на край кушетки. – Не надо так. У меня для нас с тобой большие планы. Когда мы покончим с делом и получим монету, уедем вместе путешествовать. Я повезу тебя в Париж и в Лондон. Хочешь там побывать?

– Я тебе сказала: убирайся! – повторила девушка.

Блека разозлило, что она оставалась совершенно спокойной и, видимо, нисколько не боялась его.

– Может, мне удастся уговорить тебя, – и он положил руки ей на плечи и тут же почувствовал, как что‑то твердое уперлось ему в грудь.

Он быстро взглянул вниз, и у него перехватило дыхание: в руках Джинни был револьвер 38‑го калибра.

– А ну, убери руки, – в голосе ее зазвучали металлические нотки, испугавшие Блека. – Катись отсюда, иначе я пристрелю тебя.

Медленно и осторожно Блек, у которого сразу же пересохло во рту, снял руки с ее плеч и поднял над головой. Выражение глаз Джинни подтвердило чувство, что он был на волосок от смерти.

Он медленно встал и попятился к двери в спальню.

– Убирайся отсюда! – повторила она. Револьвер в ее руке был нацелен точно ему в грудь. – Если ты еще раз попробуешь сыграть в эту игру, я тебя пристрелю. Теперь отправляйся в свою комнату и не выходи оттуда до утра.

Блек перевел дыхание: он втянул в себя воздух сильно и глубоко.

– Ладно, детка, – выдавил он, – поберегись. Я тебя пришучу, можешь не сомневаться!

– Давай, давай отсюда, ты, дешевка, – повторила Джинни.

Блек вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Его трясло от ярости. «Если она воображает, – думал он, – что после этого ей достанется полная доля, она ошибается». Он ее прищучит. Он ей покажет, как угрожать ему оружием. Ей и этому типу Китсону. Он прижмет хорошенько их обоих.

Когда они достанут деньги из сейфа, он прострелит этому Китсону башку, а что до нее, там видно будет. Блек вдруг злобно усмехнулся в темноте. Семьсот пятьдесят тысяч долларов намного лучше, чем двести пятьдесят тысяч. Он долго лежал, прикидывая, что станет делать с деньгами. Может быть, внезапно пришло ему в голову, стоит избавиться и от Джипо – убрать их всех, и точка. Миллион лучше, чем семьсот пятьдесят тысяч. И правда – весь мир в кармане. С миллионом‑то наличными!..

Date: 2015-06-05; view: 339; Нарушение авторских прав