Попытку создать себе a posteriori такое прошлое, от которого мы желали бы происходить, в противоположность тому прошлому, от которого мы действительно происходим.»58

Скептически настроенный читатель может возразить против слиш­ком большого внимания, уделяемого нами построениям Ницше, ко­торые, на первый взгляд, не оказали существенного влияния на ис­торическое знание XX в.: оно по-прежнему стремилось к научности, к нравоучительности, к полноте охвата исторического бытия и к «суду над историей». Но неожиданно мы обнаруживаем любопытную пере­кличку с построениями Ницше в статье М. А. Бойцова «Вперед, к Геродоту!», дважды опубликованной в 1999 г. и активно дискутиро­вавшейся профессиональным сообществом историков. Так, Бойцов утверждает, что

Тот конкретный, весьма специфический вид исторического знания, который принято называть исторической наукой и который преобла­дал в Европе в XIX в., уже не переживает кризис — он давно умер...»59.

Ницше же характеризовал научное историческое знание, сложив­шееся к исходу XIX в., весьма нелестно:

Словно из неиссякаемого источника, изливаются на человека все новые и новые потоки исторического знания... Современный чело­век вынужден,,, всюду таскать с собой невероятное количество не­удобоваримых камней знаний...»60.

⁵⁵ См.: Арьес Ф. Человек перед лицом смерти: Пер. с фр. М., 1992.

⁵⁶ Ницше Ф. Указ. соч. С. 175.

⁵⁷ Там же. С. 175-176.

⁵⁸ Ницше Ф. Указ. соч. С. 179.

⁵⁹ Бойцов М. А. Вперед, к Геродоту!//Историк в поиске: ходы к изучению прошлого. М., 1999. С. 151.

⁶⁰ Ницше Ф. Указ. соч. С. 180.

Микро- и макропод-

При существенном несогласии с общей концепцией Бойцова, мы все же согласимся с тем, что понимание прошлого часто зависит даже не столько от понимания настоящего, сколько от «воображаемого («предвидимого») будущего — это преодоление в нем страхов, пугающих нас в настоящем»^. Выше мы уже цитировали Ницше, который, ха­рактеризуя «критическую» историю, писал, что она призвана помочь сбросить «.угнетающую человека тяжесть».

Обретенное понимание индивидуально-психологического значе­ния исторического знания не могло не сказаться и на построении теорий исторического процесса. Они стали утрачивать свою катего­ричность, свои претензии на объективность, на естественно-научную точность.