Слово во святой и великий пяток о истине

сказано в присутствии ее императорского величества в придворной церкви 1765 года, апреля 1-го дня.

Аз на сие родихся, и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину.

(Ин. 18:37)

Слыша сии слова, которые произносит самая истина, должен мир несказанно возрадоваться, предуготовить сердце свое к принятию столь неоцененного сокровища и благодарить неизреченному Божию милосердию, яко не по беззакониям нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам (Пс. 102:10). Но, о, нечаянного и ужасного случая! Как только родилась истина, тогда ж Ирод смутился и весь Иерусалим с ним (Мф. 2:3). Пришла в мир истина; и мир ее не познал. Вознесла любезный свой глас истина; и все начали, затыкая уши, говорить: что сей тако глаголет хулы (Мк. 2:7). И для того жалуется истина: Господи! кто верова слуху нашему и мысца Господня кому открыся? (Ис. 53:1). Почему и не знаю я, чему здесь больше удивляться надобно? Божиему ли крайнему снисхождению или человеческому несказанному ослеплению? Истине ли, гонимой даже до смерти, или человеку, гонящему даже до потеряния последнего чувствия? Ах, мир неблагодарный! И так ли ты принимаешь истину? Вместо того чтоб скрыть ее во внутренности души своей, скрываешь ты ее в темноте подземного гроба. Напрасно ж ты и приходила в мир, любезная истина! Сидеть было тебе при молниелучном славы несозданной престоле, а сойтить было в мир Божиему нелицеприятному правосудию и обличить его всею строгостию во ослеплении и жестокосердии. Но, ей, Отче! Яко тако бысть благоволение пред тобою (Лк. 10:21). Большее есть милосердие Твое, нежели злоба наша. Выше есть премудрость Твоя, нежели сколько слабая мысль наша понять может.

Сошла с небес истина и, сотканную от премудрости Божия плоть на себя надев, мир сей посетить благоволила. Посмотрим же, как мир истину принял и понимает? А ты, сошедшая с небес и умолкшая на кресте истина, оживи теперь в устах наших, да видит мир, что глас пролитой крови Твоей не умолкает никогда!

Аз на сие родихся, и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину.

Когда надобно миру засвидетельствовать истину, следует, что мир или не знал истины, или отвергал истину, или содержал истину в неправде, то есть лицемерил. Сам ныне нами проповедуемый истины страдалец говорит, что он имеет дух, который обличит мир о грехе, и о правде, и о суде (Ин. 16:8).

Сей мира грех был крайнее мира развращение.

Подлинно человек создан по образу Божию и по подобию; но напоследок в сей по образу Божию созданной твари не можно было усмотреть ни следов образа Божия, но некоторый страшный мрак, которым, покрывшись, блудила по стезям непроходимым. Истинное Богопочтение было опровергаемо или безбожием, или многобожием, или суеверством, или лицемерством. Порок преодолевал добродетель: приятное предпочитаемо было полезному, а полезное — нужному; прибыток ругался честности, и наружная красота за ничто ставила внутреннюю доброту. Искренность от ласкательства была уничтожаема; и безрассудная смелость имела верх пред истинным великодушием. О настоящей пользе было нерадение; а о том, что кидалось в глаза, излишние заботы, в судах присутствовала несправедливость, а дружеские обхождения опорочены были хитростями; в приобретении собственной чести и славы доходили до свирепостей бесчеловечных, а общее блаженство почитал всяк для себя ненадобным. Кратко: всем управляли чувства; а разум был опровержен и совесть насильствована. Сие рода человеческого развращение причиною было, что преславные империи, цветущие республики и знаменитые правительства разорились и погибли. Сколько ни было издаваемо законов, сколько ни было употреблено строгостей, но не могли удержать нагло текущий поток беззаконий: и скорее сами законы чрез злость человеческую истребились, нежели чтоб она чрез законы истребиться могла.

Рассуждение сие тем есть меньше сомнительно, что оно повседневным опытом доказывается. А ежели б кто совсем тем сего не усматривал, то сие было бы новым доказательством развращения человеческого, который со всеми своими недостатками думает, что он совершенен.

Оставим мы теперь изыскивать, откуда сие повреждение свое взяло начало; а только непосредственно отсюда заключим первое, что Бог яко преблагий всего сего причиною быть не может. Второе, что Он же яко премилосердый в сем заблуждении нас оставить не хочет. Ко отвращению сего, кажется, даровал он самый свет разума и здравую философию; но разума свет, как видели мы, был потемнен, и философия непристойнейшими мнениями была опорочена. А хотя и промелькала в некоторых светлая разума луча; но она не довольна была преодолеть оную тьму, которая покрывала всю вселенную. Были подлинно от начала мира Богодухновенные мужи, были пророки, были и в самом язычестве просвещенные люди; но сии капли животные воды пожирала бездна пороков. Почему самая рода человеческого бедность, казалось, вопияла к Богу, чтоб он сам тую тварь, которую создал, как она была ничто, помиловал, как она ж пред ним по добродетели стала ничто.

Дошел вопль до небес, подвиглася милосердая Божия утроба, и посредством бесконечной премудрости самая предвечная истина сходит на землю, приняв на себя покрывало человеческого естества, дабы пред самые наши чувства путь спасения представить. Сын Божий Августейшую сию, чтоб быть избавителем человеческого рода, на себя приемлет должность. Мир никогда не может видеть великолепнейшего и милосерднейшего Божия действия, как есть сие Сына Божия на землю посольство.

Сей истинный Проповедник, который пришел в мир, чтоб засвидетельствовать истину, открыл на земле свою небесную философию и чистейшее учение, какова род человеческий никогда ни от кого слышать не мог. Показал, в чем состоит истинное человеческое блаженство, и оное поставил в нищете духовной, в слезах и смирении, в кротости и милости, в гонении и поношении, что совсем было противно мудрствованиям мира сего. Изъяснил понятие о добродетели и пороке и их подлинности повелел искать не в наружных делах, но в самых намерениях и мыслях внутренних; протолковал, какая противность между Богом и миром, между истиной и лжою, между добром и злом; опроверг богомерзские суеверства и лицемерия; обличил человеческий род в жестокосердии и в безместнейших заблуждениях, уверил о несказанных будущей жизни благих и объявил, что Он есть посланный для избавления мира Спаситель. Кто б мог подумать, что сие столь высокое и непорочное учение мир презрел и отверг? Однако совсем тем небесный Посланник и великого совета Ангел по своя прииде и свои его не прияша (Ин. 1:11).

Иудеи, коих предкам и потомству неоднократно обещан мессия — избавитель мира, его, пришедшего, не познали, не приняли, отвергли, почли за льстеца и гнали даже до смерти. Напоследок просьбами своими, оклеветаниями и угрожениями склонили понтийского Пилата, чтоб он неповинного Иисуса осудил на бесчестнейшую крестную смерть. Ходатай Бога и человеков, призвав в свидетеля небо и землю, по принесении Небесному Отцу самых горячих молитв, которыми вручал ему верующих, по претерпении всяких ругательств и по излиянии всей крови вознесен на крест и пригвожден на нем. Вот видим первого за истину Мученика! Видим и ужасаемся. Ибо самой истине заграждены уста, и умолкла та, которая есть веселие ангелов. Ужаснися небо и вострепещи земля! Благовременно ты солнце померкаешь, и ты луна прелагаешься в кровь. Да и Ты, Отче Небесный, оставил истину без защищения! Она к тебе с креста вопиет: Боже мой, Боже мой, вскую мя еси оставил? (Мф. 27:46). Но судьбы Твоя, Господи, бездна многа. Осужденная истина сколь много осуждает нас, столь больше прославляет милосердие Твое.

Видим мы теперь, слушатели, окончание происшествия, как истина принята от иудейского рода, от возлюбленного Израиля, от первородного сына. Мы не можем их осудить, чтоб вместе не осудить и самих себя. Их печальному примеру подражает мир. Как там Иуда истину продал, архиереи ее предали, народ кричал: распни, распни (Лк. 23:21); воины, ругаяся, сплетали ей тернов венец; Пилат самый разбой предпочел ей. Так, а не иначе и везде истину принимают. Из алтаря выгоняет ее неблагочиние и скверный священников прибыток; а из храма бесстрашие христиан и холодная молитва; до великих домов не допускает ее ласкательство, а впущенную презирает гордость или пренебрегает невежество; до судебных мест не дает ей приступу мздоимство, от купеческих лавок отгоняет обман; а простые дома давно уже заняты ссорами, грабительством и пьянством. Нет нигде истине места; или и есть, но в темницах, в изгнаниях, на крестах, во гробе. Когда таким образом мир гонит истину, не должно думать, что он гонит только пустое имя; нет, гонит он Бога, который есть самая истина; он паки распинает Христа, главнейшего истины проповедника. И потому надобно опасаться грешной душе, что, празднуя она теперь смерть Христову, не есть ли причиною сама смерти сея?

Но понеже мир своего нрава и доселе не переменил: всегда одинаков или, может, и хуже становится, так, кажется, напрасно в мир приходила истина. О! Да не будет сие. Кровь пролитая истины во многих душах изобильный произрастила плод. Свидетельствует то сама себе истина: Аминь, аминь глаголю вам: аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает; аще же умрет, мног плод сотворит (Ин. 12:24). От сего благословленного семени сколько возросло благочестивых царей, сколько просвещенных пастырей, сколько добродетельных мужей, сколько воздержных праведников, сколько мужественных истины поборников! Но и ныне сила пришедшая на землю истины во многих действует благочестивых душах. Оставим мы дальние примеры. Ваше благочестивое собрание тому свидетель. Это действие истины, что вы с усердием притекли в сей священный храм; вы празднуете смерть неповинности; вы оплакиваете человеческую слепоту, признаете свою бедность, проповедуете Божие милосердие. А наипаче ты, всеавгустейшая матерь наша! подражая блаженной Иисусовой Матери, мыслию своею возносишься к распятой истине; Ты неоцененною непорочного Агнца кровию обагряешь благочестивую душу свою; а чрез то причастницею бываешь страданий Христовых и подаешь нам действительный к благочестию пример.

Но в самое сие время как вы, благочестивые слушатели, в столь богоугодном упражняетесь деле, другие заботятся о мирских днях, чтоб в оные воскресить страсти свои; а иные, чего без воздыхания нельзя сказать, ругаются сему веры таинству, и всю христианства истину смешною представить стараются. Не знаю, копие ли проходящее до сердца было болезненнее Христу или такие ложных христиан мысли? Желчь ли, которою напояли Христа, горче была ему или такие беззаконные слова (Ин. 19:26)? Стоит при кресте возлюбленный Иоанн; стоит же и болезненная Мать. Умирающий Спаситель, указывая на ученика, сказал Матери: Се сын твой! — указывая на Мать, сказал ученику: Се мати твоя. Блаженная сия Матерь была образом Церкви, которая от умирающей главы своей принимала последний завет; а возлюбленный ученик представлял тебя, христианин! что ты должен повиноваться спасительным Церкви советам. Как Иоанну, так и тебе, истина, указывая на Церковь с креста, вопиет: Се мати твоя. Ее недра да будут тебе, христианин, упокоением, ее животворные сосцы питанием, ее лицо утешением, ее глас наставлением.

Но опять, при сем о гонении истины рассуждении, может скажет кто: как не знать истины? Она сама чрез себя светла.

Как гнать истину? Она властию своею всякого поразить должна. Но смотри хитрость мира. Он это знает; но как страсть сильнее в нем действует, нежели признание совести, то ищет он для сего наружных видов. Посмотрим, как воплощенная истина осуждается. Архиереи ее предают, аки бы ревнуя по закону; народ то ж; Пилат, аки бы наблюдая покой общества. Ежели со стороны посмотреть, кажется, все святые, все праведные. Но, о, мир лукавый! Ежели усматриваешь истину, почто ее гонишь? Ежели хочешь гнать, почто прикрывательств ищешь? Мир своего нрава не переменяет. И ныне, когда кто хочет кого свесть, выдумывает какие-нибудь прикрывательства. И так благочестивый пропадает под видом суевера, справедливый под видом упорного, разумный под видом высокоума, смиренный под видом лукавого, искренно сердечный презирается под видом глупого. Но кто может исчислить все хитростей человеческих виды? Праведно евангельское слово: сынове века сего мудрейшии суть паче сынов века оного (Лк. 16:8). То есть добрый человек не может столько выдумать способов к достижению до справедливого благополучия, сколько хитрый человек к исполнению своих несоветных намерений. Однако и из самых сих мира хитростей усматриваю я, сколь глубоко напечатал Творец истину на сердце всякого, что почти не может человек гнать истину, разве против совести.

Но перестаньте уже истину гнать, вы, лицемеры, вы, веры презрители, ласкатели и грабители. Вы уже истину вогнали во гроб. Посмотрите на плоть сию, как она вся уязвлена, вся растерзана, вся сделалась одною язвою. Вы, ласкатели, сии сладчайшие уста заградили. Вы, клеветники, его уши растерзали. Вы, грабители, последнюю ризу на нем изодрали. Вы, лицемеры, копием прободли сердце его. Вы, презрители веры, источили из него всю кровь. Не слышите ли, что сей Муж болезней к вам говорит? — Я вознесен на крест, чтоб вас, падших, поднять. Я распростер руки, чтоб вас, рассеянных несогласиями, собрать воедино. Я жажду: жажду спасения вашего. Я вас призываю искренно. Свидетельствует сие сердце копием открытое. Кровь моя да омыет скверны ваши.

Жертва моя да очистит беззакония ваши. А ежели совсем тем до конца будете нераскаянны, не думайте, чтоб Я остался всегда в сем истощания моего виде. Нет, будет время, когда сия Кровь воскипит гневом; сей Крест будет на обличение; сии раны на посрамление. Слова сии милосердого Избавителя слыша ты, грешная душа! — вострепещи!

А вы, которых гонит мир истины ради, вы, лишенные всей человеческой помощи, примером сим утешайтеся. Вы проливаете слезы, а Глава ваша — кровь. Вы терпите скудость, а Он висит совсем наг на кресте. Вы в гонении, а Он во гробе. Помыслите убо таковое пострадавшаго от грешников на себе прекословие, да не стужаете, душами своими ослабляеми (Евр. 12:3). Подумайте, печалиться ли вам больше надобно, что страждете, или радоваться, что сообразуетесь столь великому Страдальцу? Плакать ли вам, гонимым от людей, или играть, утешаемым от Небесного Отца? Божественный Подвижник ваш, как на кресте о грешных молился, чтоб оставлены Им были грехи, так всякому из вас говорит: днесь со мною будеши в раи (Лк. 23:43). А страданий Его подражатель Павел и подтверждает то: аще, говорит, с Ним страждем, с Ним и прославимся (Рим. 8:17).

Спасителю Христе! Ты на кресте о одних молился, а других утешал. Что ж, Радосте наша, скажешь нам! Скажи и нам милосердие: Мир оставляю вам, мир мой даю вам (Ин. 14:27).

Аминь.