Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Волка ноги 5 page– Я ксенолог, – сказал она. – Людовед. Мне интересно человеческое поведение. К тому же вы мне понравились, вы и ваш друг тоже. Вы нестандартно мыслите, с вами интересно иметь дело. – Пользы от этой нестандартности… – пробурчал я, в основном чтобы скрыть накатившее смущение. – Кстати, о друге: а Серега после укуса – не того… не станет вампиром? – Конечно, нет! – Я впервые услышал от Иханы что‑то, похожее на смех. – Вы же понимаете, что это было бы нелепо. Я уже объясняла: его организм теперь просто не переносит алкоголя, и все. Других последствий… Впрочем, постойте, – она прищелкнула пальцами, – я кое‑что вспомнила. Кажется, один побочный эффект все‑таки есть. У вашего друга резко увеличится… как это по‑русски… Влечение?.. Мужская сила?.. – Потенция?! – вскричал я. Потрясение от сказанного ею чуть не заставило меня проснуться. – А! Точно, она самая. – И намного? – Вообще‑то специальные исследования не проводились, но… – Она неопределенно повела рукой и закончила: – Исходя из своего личного опыта, я думаю, раз примерно в пять‑шесть. – Насколько, насколько?! – ахнул я. – И это навсегда? И ничего нельзя исправить? Ихана покачала головой: – Боюсь, что нет. Тишина давила ватой. Проваливаясь в сон, я едва успел осмыслить сказанное. Бедный Серега… Больше я ничего не помню. Очнулся я только когда где‑то наверху прогремел взрыв, и в опустевший зал пещеры с потолка посыпались затянутые в черное десантники.
* * *
Вот так все это и завершилось. Грустно, но, может, оно и к лучшему. Я много раз потом пытался вспомнить, что было потом, но сумбур, царивший у меня в голове, не дает восстановить дальнейшие события. Больше всех нагорело Денисычу; тот стоял с виноватым видом, слушал, как его распекал подполковник, и согласно кивал на все замечания. В пещере не осталось ни следа инопланетной техники – пришельцы эвакуировали все подчистую, на полу обнаружились только Димкины штаны. С Ленкой все‑таки приключилась небольшая истерика, вызванная больше этим самым взрывом, чем общением в пришельцами. Серега все еще никак не мог прийти в себя после сообщения, что теперь ему волей‑неволей придется вести здоровый, но несколько несознательный образ жизни… Впрочем, про самое главное я ему в тот день сказать поостерегся – а ну как не выдержал бы и заболел от удивления? А я… А что – я? Что мне было им рассказывать после того, что я услышал от Иханы? Передо мной стояли сильные, мужественные люди, которые, в отличие от меня, слабака, знали, что надо делать и куда идти, знали, кого поднять на щит, а кого замочить в сортире, люди, которые служили власти и прогрессу и которые вот уже тридцать лет, не спрашивая, силком тащили меня в свое Светлое будущее. Мне было противно. Честно говоря, я больше всего жалел, что не улетел с пришельцами, хотя, наверное, меня бы не взяли. Я молчал при даче показаний. Я сказал, что ничего не помню. Мне поверили. В общем, пополам она нам стала, прогулка по этому… парку Пермского периода. Но больше всех был потрясен случившимся Димка. Хотя его вполне можно понять: шел себе, шел человек, а потом вдруг очнулся где‑то под креслом, с размалеванным лицом, весь пропахший псиной, без очков и без штанов, и долго не мог понять, что с ним произошло. Впрочем, ничего удивительного – после хорошей пьянки случается еще и не такое. Смущался он страшно, просто не знал, куда себя деть. Очки мы ему отдали, штаны тоже вскоре нашлись, но душевное спокойствие к нему так и не вернулось. – Ребята, что со мной было‑то? – все время спрашивал он. – Что я делал‑то вчера? – Что‑что, – философски хмыкал в усы Денисов. – Ничего особенного. А что не помнишь, так это бывает… А вообще, Димыч, пора тебе с выпивкой завязывать. С тех пор прошел почти год. Жизнь течет своим чередом. Ленка уехала к себе на Чукотку, пишет письма, иногда приезжает на какой‑нибудь бард‑фестиваль. Димка по‑прежнему работает экскурсоводом в своей пещере, но шутить с посетителями после случившегося как‑то больше не решается. Подполковник Холодков стал полковником. Фил переехал в Глазов; говорят, его тоже повысили. Серега теперь – полный абстинент. Пьет только воду, да и то разбавленную. Устроился на новую работу, теперь он фотомодель, на нем в салоне красоты прически отрабатывают. Я часто захожу к нему. Мы пьем крепкий чай, смотрим на небо и разговариваем о разных вещах. Сидим мы на кухне: комната у него завалена глушителями, хромированными патрубками, амортизаторами, пружинами и всяческими прочими железками; Серега собирает мотоцикл, на этот раз – самый обычный, хотя тоже «Харлей‑Дэвидсон», модели Indien. В принципе Кабанчик его уже почти собрал и теперь ломает голову, как его вытащить на улицу с девятого этажа – эта слоняра не проходит ни в коридор, ни в лифт, а разбирать его обратно он почему‑то не решается. Чай у Сереги всегда немного отдает машинным маслом. Все стены, там, где не висят постеры с мотоциклами, облеплены плакатами с изображением Сэйлор Мун – глазастой длинноногой школьницы в матроске из японского мультсериала: после всего произошедшего Сережка здорово «подсел» на анимэ. На самом почетном месте у него висит плакат, где эта Сэйлор Мун, в чем мама родила, сидит верхом на мотоцикле. Когда начинает темнеть, я обычно собираюсь и ухожу: ночевать я у Сереги как‑то больше не решаюсь. А ежа мы сдали в зоопарк.
4.10– 22.12, 2001 Пермь
|