Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Волка ноги 3 page





Я почувствовал, как у меня начинает захватывать дух. Гипотеза показалась мне вполне реальной. В самом деле, почему бы нет? Все эти льды, сосульки – микроклимат микроклиматом, но постоянная минусовая температура в течение всего года, это, знаете ли, вызывает подозрение. Что, если в глубине пещеры установлены какие‑нибудь криогенераторы? Вообще, по логике вещей, тогда все должно быть наоборот – должен быть выход лишнего тепла, как в агрегате холодильника. Но, во‑первых, мало ли, на каком принципе работает установка пришельцев, а во‑вторых, еще неизвестно, где он, этот «агрегат». Горячих источников в области нет, но, может, где‑то есть теплые. А верхние коридоры пещеры… ну, это может быть такой переходник, воздухофильтр…

Я крякнул. Чертова фантастика! Не успеешь мысль как следует продумать, а она уже кучей других обросла. Может, я прав, а может, и нет – какая разница? Надо было выбираться отсюда. Ленке вроде обещали, что нас подержат‑подержат да и отпустят, но мало ли что они пообещали.

Спать не хотелось.

– Попробуем как‑нибудь выбраться, – высказался за всех Денисыч. – Даже если не выберемся, дня три как‑нибудь протянем, а потом нас искать начнут. Не местные, так милиция. Я, перед тем как уйти, майору позвонил… точнее, подполковнику. Как чувствовал, что влипнем. Он обещал «держать» ситуацию. Теперь, когда мы ЭТИХ так спугнули, и мы и они начеку. Пойдем искать туннель наверх, авось раза с третьего‑четвертого выбредем.

– Есть другое предложение, – немедленно отозвался я. – Пойдем вниз.

– Это еще зачем?!

Делиться с остальными своими соображениями насчет подземного «суперморозильника» пришельцев я не спешил – мало ли что. Но резон поступать так все равно был.

– У нас вода кончается. Водка, конечно, вещь хорошая, энергетическая, но еще денек – и нас сушняк задавит. Оставим метки на стене, чтобы обратно возвратиться если что, а сами спустимся. Мы еще не пробовали спускаться. Туннели вниз нам часто попадались.

– Ох, что‑то мне твой взгляд не нравится. Опять чего‑то задумал? – подозрительно прищурился Лешка. – Ты к чему клонишь? Надеешься еще раз с ними встретиться?

– И это тоже, – кивнул я. – Хочется, знаешь ли, прижать их в тихом месте к теплой стенке. Если они нас водят за нос, надо обследовать дикую часть пещеры. Чем естественнее стены, тем меньше шансов, что они их могут двигать. Эти ребята у меня давно напрашиваются на откровенный разговор.

– Вы тоже хороши.

– Ну, дык… – ухмыльнулся Кабанчик. Фил обвел всех испытующим взглядом.

– У кого‑нибудь еще есть оружие? – спросил он. – Нож или пистолет какой‑нибудь газовый?

– Откуда… – начал было Серега, но Димка уже рылся в рюкзаке. На свет появился длинноствольный духовой пистолет – укороченный вариант пневматической винтовки, из какой стреляют в тире, и коробка патронов к нему.

– Вот, – сказал, выпрямляясь, наш гид. – Я из него тогда по Кинг‑Конгу стрелял… Ну, помните, я рассказывал?

Фил молча взял пистолет, переломил его, заглянул в ствол, сложил обратно, щелкнул курком и так же молча кивнул: «Годится». Лена непонимающе переводила взгляд с меня на Серегу и обратно. Отставила пустую кружку и зябко обхватила колени.

– Ребята, а вы чего им сделали?

Серега раскрыл было рот, но Фил незаметно толкнул его локтем и он заткнулся.

– Чего‑чего… Много будешь знать, скоро состаришься. Спи. Нам сейчас всем поспать надо. Завтра расскажем. На вот лучше съешь вот это. И вы тоже съешьте.

Он достал пузырек с витаминами, вытряхнул каждому по таблетке и скомандовал отбой.

«Спать на камне – почки гробить» – старая туристская мудрость. Мы вытряхнули все из сумок, всякие донца, газеты, запасную одежду, разложили рухлядь на полу и сгрудились в кучу, потеснее прижавшись друг к дружке. В тревожном забытьи мы просидели‑пролежали оставшиеся полночи. Выспаться мне не удалось. Гулко храпел Димка, Кабанчик о чем‑то шептался с Ленкой. Фил то и дело доставал из брючного кармана старинные часы с двойной крышкой, смотрел который час, вздыхал и с громким щелчком их захлопывал. От Ленкиных волос мягко пахло ромашкой. Один раз я проснулся, увидел, как из темноты выглянула большая крыса; некоторое время ока нюхала воздух, нервно вздрагивая усиками, потом, видимо, решила не рисковать и без эксцессов удалилась. В подставленную кружку с потолка размеренно и тихо капала вода.

В семь утра Денисовский хронометр затарахтел, все, как могли, привели себя в относительный порядок, разделили накопившуюся за ночь воду и двинулись в дальнейший путь. Коридор с глинистым полом, на котором кое‑где выступали камни, имел наклон, и все, не сговариваясь, двинулись вниз. Кабанчик то и дело черкал своим фломастером по стенам. Через пару часов снова стали попадаться небольшие залы и гроты, на потолке замерцали сталактиты. Наумыч приободрился.

– Сталактиты – это хорошо, – сообщил он. – Сталактиты – это значит, что поблизости вода, а в потолке трещины…

– …И потолок скоро рухнет нам на головы, – мрачно закончил за него Кабан. – Шагай, Сусанин.

Через несколько шагов Фил, шедший впереди, остановился и помахал фонариком.

– Здесь щель, – объявил он. – Коридор уходит вниз.

– Отвесно?

– Нет, но круто. У нас есть веревка?

– Сколько‑то метров есть…

– Доставай. И мыло тоже.

– Шутки у тебя! – фыркнул Димка, но веревку достал. Фил обвязался, влез в дыру и долго там шуршал, светя фонариком. Вылез он оттуда весь в царапинах и в глине, без шляпы, но довольный.

– Там другой коридор, – объявил он, выпутываясь из веревок. – Идет под углом к нашему. Очень сырой, даже со стен капает… Что решаем?

После недолгого совещания решили спускаться. Возвращаться все равно не имело смысла. По пути встретились еще два‑три ответвления. Пол был скользким, все перемазались глиной до ушей, а Ленка крепко ушиблась, когда заскользила вниз по склону.

– О, – сказал Димыч, поправляя заляпанные глиной очки, – а здесь и впрямь вода. А знаете, я, похоже, здесь был. Очень давно, правда. Вот эти сталактиты на стене – очень запоминающаяся форма. Определенно был!

– Отсюда есть выход?

– Есть. Мы только что через него вошли. Кажется, я смогу вспомнить.

В углу отсвечивало серебром небольшое озерцо. Мы торопливо напились так, что от стылой воды заломило зубы, организовали очажок из трех камней, зажгли свечи и поставили кипятиться чай. На всякий случай заполнили все бутылки из‑под водки, которых у нас скопилось штук шесть.

– А народ еще спрашивает, почему я все время покупаю водку с винтовой головкой, – съехидничал Фил, закуривая по такому случаю внеплановую сигарету. – Ну что, привал?

– Продолжаем праздновать?

– Праздновать не праздновать, а подкрепиться не мешает. Доставайте провизию.

В общем, мы на радостях перекусили и перепили. Время у нас еще было, бессонная ночь отдавалась тяжестью в висках. Решили отдохнуть. Меня же опять стали одолевать различные мысли.

Воздух в гроте, несмотря на холод, был сухой и приятный, свежий, как после грозы. Белесая неровная стеклянистая масса сталактитов в северном углу мягко мерцала в темноте. Я заинтересовался, встал и подошел к ним поближе. Погасил свечу и некоторое время всматривался в темноту. В воздухе витал слабый запах озона.

– Серега, – позвал я, – Серега, отлепись от Ленки! Дело есть. Иди сюда. Ты хорошо себя чувствуешь?

– В каком смысле? – опешил тот.

– В прямом. Можешь еще выпить?

– Наливай… Погоди, погоди. А зачем?

– Есть идея, Помнишь мотоцикл? У тебя, когда ты пьяный, мозги как‑то по‑другому работают. Наливать тебе не буду, просто хочу удостовериться, что ты уже «хороший», но еще соображаешь. Осмотрись вокруг. Ничего не видишь подозрительного?

Кабанчик послушно огляделся.

– Вроде нет.

– Сталактиты видишь? Вон там, у стены. Они светятся.

– Это фонарик светит.

– Да нет, фонарик тут ни при чем, они сами светятся. Смотри. Как твой фломастер. Скорей всего, они радиоактивные… Да не бойся ты, – рассмеялся я, когда Кабанчик испуганно рванулся в сторону, – сильных доз не схватишь.

– От чего такое?

– Кто знает! – Я пожал плечами. – С водой в пещеры могут попадать тяжелые изотопы углерода или еще чего‑нибудь такое. В сталактитах образуется соль, потом светится. Я слыхал о таком или где‑то читал, но никак не думал, что это может встретиться у нас. Осмотри‑ка еще раз эту стенку.

Кабанчик несколько секунд молча таращился в камень и водил фонариком.

– Ну, осмотрел, – неуверенно сказал он. – Ничего такого. Стена как стена. Светится разве.

– Держи. – Я протянул ему полный стакан и подождал. – А теперь?

– И теперь ничего. Хотя постой… Нет, показалось. Я потер лоб. Не то чтобы я на что‑то надеялся, но все же. Собственно, почему именно эта стена? Я и сам не знал. Почему, почему… Интуиция! На этот счет у меня было несколько теорий. Например, что мы с Серегой – экстрасенсы «парные»: я – чувствующий, он действующий. Отчасти это мнение подкреплялось тем, что догадки в наших приключениях обычно принадлежали мне, а действия – Сереге. Надо было только стронуть с места этот лежачий камень, дальше Кабанчик «покатится» сам.

– У тебя «харлей» с собой? – спросил я.

– Вот он. – Серега помахал фонариком. – Он у меня всегда с собой. Я его на время… в это самое… в одну сплошную фару. А то темно.

– Понял. Зря ты так, он же садится. – Я пошарил по карманам, вынул завалявшийся там «аварийный» коробок спичек из неприкосновенного запаса и отдал его Кабанчику. – На вот, возьми. От них пока прикуривай и ими же свети, а твоя машинка нам сейчас понадобится. Попробуй превратить его еще во что‑нибудь.

– Во что?

– Блин! – Я замахал руками. – Ну что ты за человек! Почему мне все за тебя придумывать надо? Где ты прятался, когда на небесах раздавали мозги? Пьяный валялся? Во что хочешь преврати! На, соберись. – Я налил еще полстакана водки и протянул ему. – Соберись, соберись. И подумай, что нам сейчас больше всего нужно.

– Что‑что… – Кабанчик залпом замахнул стакан и занюхал рукавом. – Выход нам нужен. Дверь нужна. И что с того? Я же не Алиса в Зазеркалье, расти‑сжиматься по желанию не умею. И ты не Алиса. И Ленка тоже не Алиса. Даже если я эту штукенцию в дверь переплавлю, на хрена… Ой…

Он вдруг умолк. Я поднял взгляд, посмотрел на Серегу, потом на стену и почувствовал, как у меня отвисает челюсть. Сталактиты медленно плавились и изменялись, текли, как белый воск по свечке, формируя из себя высокий, узкий, вытянутый прямоугольник. Не прошло и минуты, как перед нами в каменной стене образовалась стильного дизайна бронедверь, окрашенная в цвет слоновой кости, с аккуратным косяком, глазком, звонком и номером «13».

Кабан икнул и выронил стакан.

 

Пока мы там с Серегой так упражнялись, остальные мало обращали на нас внимания. Но появление загадочной Двери (я так и буду называть ее с большой буквы – Дверь, должен же я ее как‑то называть?) не могло остаться незамеченным. Все побросали свои дела и в молчаливом изумлении сгрудились у нас за спиной. Серега стоял и ошеломленно вертел пальцем настройку своего радиоприемника. В принципе поймать что‑то под землей довольно сложно, но и Кабанчик со своим приемником порой творил чудеса. Наконец Серега наткнулся на какую‑то волну. Из крохотного динамика сквозь шум помех послышался зыбкий наплыв клавишных, и вкрадчивый, какой‑то летаргический голос солиста затянул:

Много дивного на свете,

Стоит дверь лишь распахнуть.

Подойдите ближе, дети,

Я вам что‑то расскажу.

Сердце у меня заколотилось, а по спине торжественным маршем прошлись мурашки. Прошлись со вкусом, строевым, побатальонно, на одного линейного дистанции – руки по швам, равнение на мавзолей. «Пикник» в приемнике продолжал гипнотически звенеть стальными струнами, Эдик Шклярский распинался вовсю:

Жили здесь двое, горячая кровь,

Неосторожно играли в любовь.

Что‑то следов их никак не найти,

Видно, с живыми им не по пути.

С каждым днем тише негромкий мой шаг,

А сердце, как клетка, где птицей бьется душа.

Вижу, как идет навстречу

Кто‑то в белом и с косой.

Все мы гости в этом мире.

Пора домой![6]

Мурашки на моей спине закончили печатать шаг и потянули бронетехнику. Я передернулся. На сей раз мы с Серегой, кажется, влипли во что‑то действительно серьезное.

– Ни хрена себе, – выразил общее мнение Димка. – Гм. Интересно, откуда это здесь? Не может быть, чтоб вот так, без нашего ведома… Может, это КГБ?

– ФСБ, – машинально поправил его Денисыч. – Кабан, выключи свою шарманку! Нет, на наших не похоже. Чего им тут делать? Это какие‑то «новые русские» балуются. Наверное, просто подземный ход с чьей‑то дачи.

– Нет, – сказала Ленка, нервно поводя плечами. – Это ОНИ.

Сказала она это так, что все сразу поняли, о ком идет речь.

– Открывай, – скомандовал я Сереге.

– Чем? – опешил тот.

– Чем хочешь открывай, ты же ее как бы создал… Попробуй своим «харлеем». Преврати его в ключ.

Серега неуверенно покосился на дверь, потом на фонарик в руке и потянулся к кнопке звонка.

– Может, лучше позвоним?

– Нет, лучше не надо. – Денисыч перехватил его руку на полпути и мягко, но решительно опустил: он уже все понял и теперь ощущал себя в своей стихии. – Пока преимущество неожиданности на нашей стороне, мы на шаг впереди. Открывай.

– Я не уверен… Ладно, попробую.

Серега погасил фонарь, нагнулся к замку, с минутку чем‑то там поковырял, и Дверь с неожиданной легкостью растворилась. Не было ни лязга замка, ни сигнала тревоги, даже петли не заскрипели. Денисыч нахлобучил шляпу, отчего сразу стал похож на Индиану Джонса, вынул пистолет, затоптал окурок и жестом скомандовал остальным: вперед. В две минуты мы собрались, упаковали рюкзаки, глотнули напоследок воды из озерца и шагнули в распахнувшийся зев загадочного туннеля.

За дверью оказался прямой коридор, полого уходящий в обе стороны, направо и налево. Мы подкинули монетку и решили двигаться вниз. Уклон был небольшой, ступенек не было. Пол оказался ровный и шероховатый, ноги не скользили. Световые лучи метались в темноте, потом на стенах через равные промежутки стали попадаться широкие, матово светящиеся полосы. Я потрогал одну из них и не ощутил под пальцами ничего похожего на светильник: стена как стена, словно, полосу просто нарисовали Серегиным фломастером. Свет был совершенно холодный. Я хмыкнул. Если коридор, равно как и Дверь, был тоже создан воображением Кабанчика, в этом не было ничего удивительного. Но если нет, тогда… Под потолком ощущался встречный ток холодного воздуха, несильный и ровный; Димка, топавший сразу за мной, то и дело нервно принюхивался и фыркал. Сколько мы так прошагали, не смогу сказать, когда шедший впереди Фил вдруг остановился и поднял руку. Мы встали тоже, коридор здесь делал резкий поворот, за которым оказался большой зал, явно искусственного происхождения, освещенный все теми же полосками. Неоновые отсветы ложились на лица моих спутников, делая их похожими на киношных вурдалаков,

Помещение было забито до самого потолка (а до него было метров десять), сам потолок и стены покрывал тонкий слой пушистой синеватой изморози. Откуда‑то тихо сочился пар. Длинный проход терялся в полутьме. Всюду, насколько хватал глаз, сомкнутыми рядами громоздились непонятного назначения округлые сооружения, похожие не то на гигантские лабораторные автоклавы, не то на железнодорожные цистерны; у многих были прозрачные стенки.

Фил ковбойским жестом поправил на себе шляпу стволом пистолета и хмыкнул: «Однако…»

– Здесь лучше держаться вместе, – сказал он, обернувшись назад, – а то неровен час кто‑нибудь еще заблудится. А вот кричать тут лучше бы не надо.

Я почувствовал, как Ленка трогает меня за рукав.

– Там было так же, – сказала она.

Ни камер, ни людей поблизости не наблюдалось, и мы осторожно двинулись вперед.

С колотящимся сердцем я шел вдоль огромных криотанков, за прозрачными стенами которых спали – поодиночке и целыми стаями – непробудным сном животные и растения давно ушедших эпох. Сначала я останавливался у каждого второго смотрового стекла, прилипал к нему лицом и подолгу всматривался в синеватую глубину, Происходящее казалось сном, кошмарным, но при этом жутко интересным – о таких потом жалеешь, что проснулся. Взгляд выхватывал из полутьмы то трилобита, то наутилуса, то ортоцераса, третичных аммонитов, четвертичных ниммулитов и эвриптерид, ракоскорпионов и мечехвостов, панцирную рыбу (кажется, это был птераспис, но я не уверен), поздних кистеперых рипидистий, более ранних акантодов и совсем уж древних круглоротых – все, что человек видел доселе только на рисунках или в отпечатках из осадочных пород… Помню, я застыл и долго рассматривал хищного семиметрового дунклеостеуса, пока Ленка не оттащила меня от витрины. Гигантский музей был нескончаем. Наверное, где‑нибудь хранились и контейнеры с самыми примитивными водорослями и радиоляриями, да и вообще…

– Бургессия белла… – бормотал я. – Виваксия… Леанхоилия…

– Не ругайся, – с пьяной прямотой осадил меня Серега.

– Я не ругаюсь… Ой, канадаспис! Глядите, это же канадаспис! Господи, сколько их тут…

Табличек не было. Не было вообще никаких надписей. Знакомые по книжкам названия всплывали в моей голове как сквозь туман, я даже и не думал, что еще помню их. Лена была права – в гигантском морозильнике без всякого порядка были собраны образцы почти всех видов, населявших Землю на протяжении миллионов лет, от насекомых и рыб до рептилий и млекопитающих. Когда мы дошли до отсека с динозаврами, я уже совсем потерял голову. Было от чего свихнуться. Помню, что меня тянули за руку, как ребенка в детсаду, я шел, как будто плыл по воздуху, и дико вертел головой. Впрочем, и остальные чувствовали себя не лучше. Триас, юра, мел и пермь – да, особенно пермь – были представлены здесь во всей своей красе.

– Игуанодон, – благоговейно шептал я, – аллозавр… майязавр… трицератопс… текодоны… прокомпосогнат…

– Как ты все это помнишь? – поразился Димка.

– Не знаю… Слушайте, тут у них, наверное, и млекопитающие есть!

Но до млекопитающих нам дойти было не суждено – как мы ни. крались, как ни соблюдали осторожность, видимо, эта картина все‑таки вскружила нам голову. На охрану (или это был патруль?) мы нарвались совершенно неожиданно – Серега как раз остановился прикурить. Вроде поворотов не было, и четыре человека в черном возникли словно ниоткуда и тоже остановились, пораженные.

Прежде чем я успел хоть что‑то сказать, Фил сделал стойку и навел на них пистолет.

– Стоять! – скомандовал он. – Руки за голову! Кто вы такие?

Четверка не отреагировала. Один что‑то отрывисто сказал другому и все четверо двинулись вперед. Теперь я мог разглядеть их подробнее. Ленка очень точно описала их – худые, тонкие, высокие, все в черном, с острыми, прижатыми ушами, с сероватой кожей – внешность, скорее, киношных вампиров, чем пришельцев‑инопланетян. Мне стало не по себе.

– Люди, спокойно, – с акцентом сказал крайний из них, – мы не причиним вреда. Уберите оружие. Сядьте, пожалуйста, на пол…

Денисыч осклабился, пистолет в его руке глухо щелкнул, говоривший вздрогнул и подался назад. Маленькая жестяная пулька, даже залитая свинцом, вряд ли причинила ему какой‑то вред, и через мгновение все четверо бросились в атаку. Действовали они профессионально, слаженно и ловко, и в итоге быть бы нам плененными и битыми, как вдруг тишину разорвал истошный женский визг, оборвавшийся так же внезапно, как и возник. Все замерли. Вопреки здравому смыслу, я оглянулся и чуть не рухнул в обморок: Ленка лежала позади, видимо, без чувств, а на меня…

На меня мчалось чудовище – зубастое, четвероногое, обросшее густой белесой шерстью, похожее одновременно и на волка, и на небольшого медведя. На нем почему‑то были штаны и куртка, а на узкой зубастой морде неуместно и решительно блестели Димкины очки.

Кабан заорал, подпрыгнул, замахал руками, как стрекоза крыльями, словно хотел взлететь, и бросился прямиком в объятия инопланетянину. Ударил его, и тот вдруг тоже закричал – истошным диким воем, уходящим в ультразвук, схватился за руку, развернулся и с нетопыриной грацией помчался вдоль по коридору долгими прыжками, высоко вскидывая ноги. Остальные трое, позабыв про нас, устремились за ним и растворились во тьме, преследуемые по пятам загадочным зверем. И не успели мы опомниться и мало‑мальски понять, что случилось, как опять оказались одни.

Я бросился приводить в себя Ленку. На воду она не отреагировала, я вздохнул и трясущимися руками полез в рюкзак за водкой.

– К‑кошмар! – сказал Кабанчик, поднимаясь на ноги. – Вы т‑т‑т… Вы тоже зверя видели? – Мы закивали. – Что это было? И откуда?

– Понятия не имею, – признался я. – Знаешь, на миг мне показалось…

Фил не дал мне договорить:

– Ты чем его ударил? – спросил он Серегу.

– Спичкой.

– Чем?!

– Спичкой, – простодушно повторил тот. – А что? Что в руке было, тем и ткнул. А он как взвоет… Кто это были? Пришельцы?

– Тебе лучше знать. Ну‑ка дай мне твой коробок.

Денисыч оглядел его внимательно со всех сторон, перебрал все спички по одной и чуть ли не обнюхал каждую, потом вздохнул и передал их мне.

– Ничего не понимаю, – признался он. – Может, ты чего на это можешь сказать?

Я повертел спички в руках. Коробок как коробок. Самые обыкновенные спички. Кировские, «Красная звезда». Я их всегда обычно покупаю – других в нашем магазине не продают. На полустертой желтой этикетке по кругу надпись: «Спички от производителя», чуть выше еще одна: «Покупаем спичечную осину».

Стоп‑стоп! Я наморщил лоб. Осина…

– Слушайте, – обернулся я к своим спутникам, – а те ребята вам, случайно, не показались похожими на вампиров?

– А при чем тут вампиры? – спросил Серега.

– Не знаю, но… Осина ведь подействовала. Надо бы у Димки спросить. Димка где?

В коридоре на полу обнаружился Димкин рюкзак и его же ботинки с носками внутри. Чуть поодаль валялась вязаная шапочка с кривой эмблемой «Adidas». Больше не было ничего. Все это, однако, только подтверждало мою догадку.

– Так он чего, выходит… оборотень, что ли? – Кабанчик ошеломленно оглядывал нас по очереди.

– Выходит, что так…

– Дикость какая… – Он передернулся. – Я, кажется, сейчас с ума сойду. Что вообще происходит? Во что вы меня впутали?

– По‑моему, это ты нас впутал. И не ори, возьми себя в руки: перед Ленкой неудобно. На вот лучше выпей. – Я протянул ему початую бутылку. Лена к этому времени уже вполне пришла в себя и теперь испуганно оглядывалась, вцепившись в мою руку, как в спасательный круг. Объяснять я ей ничего не решился. И без того было ясно, что мы крепко вляпались, а остальное было за гранью моего уразумения.

Мы сели в круг, уже не обращая внимания на саркофаги с доисторическими тварями, и принялись решать, что делать. Фил высыпал себе на колени весь запас наличных спичек и теперь затачивал их и обматывал у основания лейкопластырем, подгоняя под ружейный ствол.

– Мыслю так, – сказал он, закуривая сигарету. Посмотрел на обгоревшую спичку в руке и добавил ее к остальным. – Димка, даже если он и монстр, на нашей стороне. А эти скоро не вернутся или вернутся, но с подкреплением. Надо уходить, пока не поздно.

– Еще чего! А Димку – что, бросать?

– Да не бросать! – поморщился тот. – Если он жив, он сам о себе позаботится. А если нет, то…

Все замерли. Из глубины коридора послышались шаги и легкий цокот когтей. В темноте обрисовался приземистый силуэт, синевато блеснули очки. Пока мы соображали, что делать, оборотень вышел на свет целиком и уселся в коридоре, виновато глядя в нашу сторону: не догнал. Выглядел он странновато. Во всяком случае, классифицировать его вот так с налету я бы не решился. Был он мордатый, словно волк, с широкой мохнатой спиной, с большущими лапами, и ходил по‑медвежьи вразвалку. И на нем действительно были Димкина куртка и очки (штаны, как видно, где‑то потерялись).

По массе он тоже вполне соответствовал нашему пропавшему другу, да и в морде прослеживалось некоторое сходство с Димкиным лицом. Последние сомнения рассеялись, но вот что теперь делать, как с ним быть, было совершенно непонятно. Фил прочистил горло.

– Димыч, это ты? – неуверенно позвал он и поманил рукой. – Иди к нам. Иди, иди, не обидим.

В звериных глазах за бифокальными стеклами перекосившихся очков как будто заблестело понимание. Наверное, речь человеческую наш друг теперь распознавать не мог, но где‑то в его памяти осталось осознание того, что мы не враги, да и тон у Денисыча был вполне дружелюбный. Так или иначе, а только зверь помедлил и двинулся к нам. Все остались сидеть, как сидели. Была в этой сцене какая‑то загадочная торжественность, непонятная благость, какой‑то дух того момента, когда в доисторические времена первый волк сделал шаг навстречу пещерному человеку, становясь первой собакой.

«Волкомедведь» приблизился, потянул носом воздух и зарычал на пистолет. Фил сунул оружие за пояс, протянул руку и почесал Димке за ушами:

– Хороший… хороший… Не догнал, да? Не догна‑ал… Ну, ничего. – Он поправил на псине очки. – Мы им еще покажем.

Все это очень походило на известную картину «Мы с Мухтаром на границе». Впечатление бредовости происходящего усиливалось на глазах.

– Наверное, его как раз пришельцы и боялись, – глубокомысленно сказал Кабан. – Выходит, это не враки, все эти истории про вурдалаков и оборотней?

– В здешнем районе, – счел нужным вмешаться я, – в деревнях бытуют рассказы про оборотней. Мне приятели рассказывали, филологи‑фольклористы. В Суксуне, в Кукуштане, в кое‑каких других коми‑пермяцких селах, особенно в староверских. Еще с дореволюционных времен. Якобы тут этих оборотней даже несколько семей вполне легально жили. Их, кстати, даже не столько боялись, сколько уважали. Если встречали в лесу в диком облике, то кланялись, прощения просили. Вогулы называли их «этэнгу». Считалось, что они защищают людей от злых духов ночи. Иногда им даже молились, как родовому тотему. Лен! Ты видела, как он переменился?

– Нет, он сзади шел… – Она вдруг посерьезнела. – Постой. Как, ты говоришь, его фамилия?

– Чья? Димкина? Наумкин. А что?

Оборотень при звуке своего имени встрепенулся и повел ушами, словно узнавая, но больше никак не отреагировал.

– Если это читать на чукотский манер, – задумчиво проговорила Ленка, – это будет звучать, скорее, как «На‑умкын». Допустим, если «умка» по‑чукотски – «взрослый белый медведь», а суффикс «ын» в чукотском языке означает несовершенную форму настоящего времени, то получается… получится… гм…

– Получается что‑то вроде: «медведеющий», – закончил я за нее.

– Точно! – закричал Кабан. – Все сходится. Это Димка. Напился до звериного облика!

– Все это, конечно, хорошо, – прервал наш научный диспут практичный Фил, – но что мы будем делать теперь здесь, с таким счастьем? Кто нас наружу выведет? Вот он, что ли? – указал он на нашего четвероногого спутника.

Все замолчали.

– А что, если у него чутье хорошее, почему бы и нет? – резонно сказал я, – Эй! Димка! Выведешь нас наружу?

Зверь непонимающе уставился на меня.

– Не выведет, – вздохнула Ленка. – Видишь: он тебя не понимает.

– Как‑то он диковато выглядит, – задумчиво царапая подбородок, сказал Кабанчик. – Эти очки… Может, хоть куртку с него снимем?

– Куртку не надо, а вот очки и впрямь, пожалуй, лишние, с его‑то чутьем. Фил, сними их, у тебя получится. А то еще раскокает, объясняй ему потом, когда обратно превратится.

– А он может? В смысле – обратно.

– Может, наверное… Блин, хоть бы предупредил, что ли, а то здрасьте‑пожалуйста: бах, и на тебе – волчара. Ленку вон напугал… А кстати, хорошая мысль! – Денисыч встрепенулся. – Если он за нас, это такой козырь! Серега, дай фломастер.

– А зачем тебе?

– Давай, давай. Увидишь.

Фил, явно нашедший с Димкиной душой какие‑то загадочные точки соприкосновения, снял с фломастера колпачок и принялся разрисовывать собачью морду флуоресцентной краской. Через несколько минут и без того неласковый облик зверя скрылся под зловещей зеленовато светящейся маской.

Фил отступил на шаг и критически осмотрел свое творение.

– Ну‑ка, пройдись, – скомандовал он.

Наумыч прошелся. Зрелище было не для слабонервных.

– Мара‑азм… – Серега обхватил голову руками. – Собака Баскервилей‑2!

– Теперь его кто хочешь испугается.

– А что он ест?

– Кто? Оборотень? Да уж, наверное, не цветочки с ягодками…

– Но он же, наверное, голодный! – бурно зажестикулировал Серега. – У нас всего одна банка тушенки осталась да водки бутылка! А он столько энергии… Да он же всех нас покусает! Не‑ет, надо срочно выбираться отсюда!

Кабанчик был в двух шагах от паники и теперь готовился утянуть в раскрывшуюся пропасть остальных. Все кричали, оборотень бегал вокруг, светил размалеванной мордой и гавкал. Надо было срочно что‑то делать. Мы с Филом кое‑как успокоили обоих и, посовещавшись, решили вернуться к Двери. Впереди пустили Димку – в его теперешнем обличье это показалось нам самым разумным. Замыкал шествие Фил. Вновь справа и слева потянулись ряды гигантских танков с живыми «консервами», я шел, и в голове у меня потихоньку начали роиться мысли.

Date: 2015-05-19; view: 416; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию