Дрожащими руками я вынул из заднего кармана пачку сигарет и вернулся на балкон

Чиркнула зажигалка.

Глубокий вдох.

Медленный выдох.

Голову охватил туман, тишина и полная обеззараживающая пустота…

Вечерний океан походил по цвету на брюхо семги - радужное, розово-зеленое, в мелких чешуйках прибоя. Над водами носились пеликаны - зобастые, базедовые, тяжелые, первобытные, как сам океан. Если смотреть на него очень долго, прижавшись щекой к остывающему песку, то начинает казаться, что он стоит вертикально и что жизнь вообще, оказывается, имеет особую перспективу.

Наверно мне было абсолютно все равно, что люди, проходящие мимо нашего дома, с интересом озирались назад и с усмешкой поглядывали на парня в простыне, который развалился на белом песке, запустив руки за голову, и курил.

Он не знал, какая по счету сигарета сейчас у него во рту.

Не знал, что дверь в дом осторожно приоткрылась и из-за неё показалась белокурая шевелюра дайвера – маньяка.

Не знал, о чем думать, потому что было уже на все глубоко наплевать.

Мне наверно стоило раньше прибегнуть к сигаретам.

Над моим лицом вдруг появилась голова Тони, и он как-то подозрительно улыбался.

Меня никаким местом не трогало, что этот маньяк делает в моем доме, и как он вообще сюда попал.

Единственное, наверно, что меня волновало – это то, что подумает Райан, если не дай бог его задницу занесет сюда раньше назначенного времени.

Под тяжестью усевшегося на меня тела стало ещё труднее соображать.

Тони предложил пойти к нему.

Разум молчал.

А молчание – знак согласия.

Двигаясь вдоль тенистой аллейки, в которую теперь, ближе к вечеру, свет совсем не заглядывал, я отчетливо чувствовал интимное присутствие неизвестности и тайны, которое не покидало меня все тридцать метров.

И именно длина этой аллеи окончательно затмила мозг.

Я перестал соображать.

Не знаю отчего.