Из моего дневника двадцатилетней давности

Состояние совершенно дурацкое. С утра прочла все русскоязычные газеты. Выяснила свой характер по почерку, ментальность – по компьютерной программе и чего ждать от будущей недели – по гороскопу.

Большие и несбыточные планы отодвигаются в далекое и неопределенное будущее. Прочла, что какая‑то голливудская звезда собирается ставить фильм о Шоа, – подумала, не послать ли туда заявку на фильм. Например, о девушке‑поэтессе из лагеря Михайловец, которая умерла там от тифа, восемнадцатилетней, а ее возлюбленный погиб при попытке бежать морем из Одессы. Стихи, любовь, красота. Или о Шарлотте Саломон, там все готово. Она все написала и нарисовала. К тому же ее возлюбленный жив, дает уроки по постановке голоса. Фридл не возьмут. У нее в Терезине не было любовных историй.

Шарлотта – это Голливуд. Цепь семейных самоубийств, вылеты из окна (мама, бабушка), когда никто не в силах удержать – ни няньки, ни сторожа.

Образ ее возлюбленного Даберлорна, пережившего Первую мировую, вылезшего из‑под трупов. Сам полутруп, он снимает с себя «посмертную» маску: вот так бы он выглядел, если бы его убили. Он обожает мачеху Шарлотты, знаменитую оперную певицу, называет ее Мадонной. Даберлорн – ницшеанский человек с выпестованной им самим свободой воли. Декадентская Европа. Лиловые сумерки. Эстетика, которая не спасает от хаоса. После безответной любви к Даберлорну Шарлотта встречает молодого человека на юге Франции, где она укрывается. Нормальный роман, беременность. И все обрывается – их депортируют в Освенцим и уничтожают.

Позавчера мне один знакомый сказал, что женщины не могут писать настоящую прозу, поскольку их мышление не парадоксально. Наверно, он прав. У меня все очень связано с реальным проживанием жизни, на это уходят все силы, чтобы соответствовать, вести себя достойно. А внутри бунт. Маниакальная идея побега. Куда – непонятно, да хоть в Китай. Сменить фамилию. Прожить еще одну жизнь.

В младенчестве меня выронили из кузова грузовика. К огромной радости моих родителей, я на этот полет не отреагировала – спала, упакованная в одеяло. Связано ли это с идеей побега?

Написать диссертацию по детским журналам из гетто Терезин. Большая тема. По‑английски! Это слишком. Не хватит терпения.

Написать роман о Фридл. Кишка тонка. И нет условий – ни одиночества, ни угла какого‑то, где было бы уютно, тепло, где бы мысли не мерзли.

Написать проекты к выставкам, разослать повсюду.

Время идет, я им не управляю. Расплата за самообман, за фору, которую получила в детстве?

…Два дня подряд играла с детьми в игры. Всевозможные. «Эрудит», карты, «балда». Сегодня с утра встала с намерением собраться с мыслями. Опять о Фридл. Представила себе большой роман, где каждый, кто соприкасался с ней в какой‑то период ее жизни, думает о ней. И таким образом рассказать обо всех, с кем я познакомилась через Фридл, дать атмосферу тех лет и сегодняшнюю. Соединить все, не соединяя повествование ни в одной точке. Как Иерусалим – вглубь, вверх, вдаль, вширь… Все это замелькало, но вскоре вытеснилось уборкой, варкой, телефонными разговорами… Это значит, я внутренне не готова к большой работе. Тут мало устойчивого дыхания, тут нужен план к этому стереополотну, на спонтанности не выедешь. Маленькие рассказики, которые пишутся по вдохновению, могут выйти или не выйти, а такая вещь должна выйти, страшно потратить годы впустую. Я уже и так растратила столько лет…

Date: 2015-05-19; view: 463; Нарушение авторских прав