Творческая триада

Рационализм и эмпиризм похожи на двух странников, скитающихся по поверхности земли, случайная встреча которых очень маловероятна. Если они будут изгнаны с земли, чтобы отправиться в широкие пространства вселенной, никакой слепой шанс не даст им возможности встретиться вновь. Если, следовательно, мы обнаруживаем убедительную согласованность между заключениями, выводимыми из рациональных принципов нашего человеческого опыта, и эмпирическими данными, предоставляемыми изучением видимой вселенной, мы должны считать это свидетельством того, что все, что существует, включая наши человеческие умы, построено и управляется на основе одного общего плана.

Наши основания должны теперь подвергнуться наивысшему испытанию – им предстоит лечь в основание структуры всей познаваемой вселенной. Пять высших категорий, начиная с индивидуальности и кончая автократией, были сформулированы, чтобы дать имена пяти элементам опыта, отличным друг от друга и невыразимым в терминах первых семи категорий, от целостности до структуры. Если основное предположение об однородности всего опыта действенно, мы должны быть способны образовать из двенадцати категорий систематическое упорядочение всего действенного знания, которое человечество обрело относительно вселенной и ее структуры. Для этого нам нужны не только гипотезы существования, но и рабочие гипотезы, которые мы можем надеяться построить после более пристального рассмотрения значения категорий в нашем обычном опыте.

Хотя человеческое творчество – это всего лишь тень тени, тем не менее, мы видим, как оно исходит из автократической воли в форме плана действия. Сама воля – за пределами сознания, и она непостижима, но то, что входит в сознание, доминирует над функциями и вызывает в них представление плана. Таким образом, автократический принцип действует на одном уровне, сила желания или намерения доминирует на другом, а само творчество возникает на третьем уровне в сознании и, в конце концов, становится источником паттерна на четвертом уровне в функциях. Эти четыре уровня соответствуют четырем категориям автократии, доминирования, творчества и паттерна.

Переходя от этих замечаний к космической шкале, мы можем постулировать здесь также четыре различных уровня существования, высший из которых должен предшествовать разделению сущностных форм и находиться в точке бесконечных потенциальностей, которые мы приписываем дуодецимпотентной автократии. Это верховное утверждение всех утверждений в пределах существующего мира. Второй уровень мы приписываем доминирующей силе, посредством которой воля реализуется. Это соответствует ундецимпотентному уровню существования, который есть третье проявление гиперномного модуса. Посредством этой ступени согласуются единство и множественность вселенной. На следующем шаге появляется категория творчества, под которым мы понимаем силу, создающую паттерн. На четвертой ступени находится сам паттерн, посредством которого космическая воля, наконец, актуализируется.

Три высших уровня составляют триаду, в которой автократическая потенция согласуется посредством доминирующего сознания с неизбежным ограничением частичных паттернов. Это сознание само по себе ни активно, ни пассивно. Это то, посредством чего все существование может быть собой. Когда существование переходит от дуодецимпотенции к ундецимпотенции, появляются различия бытия, воли и функции, вследствие чего сама воля перестает быть автократической и проявляется далее как законы системы координат. Необусловленная воля принадлежит только автократическому модусу.

Третья стадия инволюции имеет два аспекта, в зависимости от того, рассматривается ли план "снизу" или "сверху". В предыдущей главе без обсуждения роль солнца принималась как утверждающая, творящая паттерн сила солнечной системы. Это индивидуальный аспект солнечного существования. В своем универсальном аспекте солнце, как любая другая звезда, является инструментом автократической воли и, следовательно, пассивной или отрицающей силой. Согласование автократической всеохватывающей воли и универсальной свободной и индивидуализированной творческой силы осуществляется посредством общего космического доминирующего сознания.

Эта интерпретация категорий, которая переносит их из человеческого опыта в космическую тотальность – если рассматривать ее как дедукцию из предпосылок, считающихся априори самоочевидными – была бы спекулятивным скачком, выходящим за пределы любого эмпирического здравого смысла. Именно здесь рациональное должно принять вызов эмпирического, или все наше предприятие растворится в туманностях спекуляции. Мы, следовательно, должны рассматривать представление о четырех уровнях гиперномного существования как рабочую гипотезу, с помощью которой мы попытается систематизировать все, что астрономическая наука может сказать нам о вселенной и ее структуре.

Мы обычно мыслим "вселенную" как сумму материальных объектов, доступных наблюдению в настоящем или в будущем. Средства наблюдения – прежде всего визуальные, но недавно они были расширены, включив изучение длинноволнового электромагнитного излучения и свойств частиц с высокой энергией, которые достигают земли – они были названы "космическими лучами". Возможно, что в будущем будут найдены новые, до сих пор неподозревавшиеся источники, с помощью которых мы узнаем больше о вселенной.

Определенные эффекты – такие, как разбегание удаленных туманностей и распределение масс и светимостей между индивидуально видимыми звездами – дают основания для вопроса, существовала ли вселенная в своей теперешней форме до так называемого "горизонта времени", ограничивающего возможные для нас наблюдения периодом не более чем десять тысяч миллионов лет. Ограничение наблюдаемой вселенной, как в пространстве, так и во времени обычно считается связанным с нашей зависимостью от световых сигналов для знания отдаленных событий. Большинство астрономов, однако, считает, что существование не ограничено пределами наблюдения, возможного для человека, и представляют себе вселенную бесконечно простирающейся в пространстве. Более того, считается, что следующее из этого разрежение в распределении материи компенсируется "творением" нового материала.

В соответствии с этими взглядами, галактики завершают свои трансформации и исчезают в бесконечном пространстве, а вселенная остается тем, что она есть, и чем всегда была. Такое представление о вселенной, сколь бы широким оно ни было, неудовлетворительно, поскольку оно не может включить неактуализированные потенциальности, намного превосходящие "исторические" или наблюдаемые миры.

Даже если мы примем во внимание измерения вечности и гипарксиса и расширим наше представление о вселенной, включив все ее потенциальности и возвращения, мы остаемся, тем не менее, в сфере гипономного существования. Астрономическая картина не обращает никакого внимания на жизнь и ее роль в космической схеме, и также не оставляет места для утверждающей силы, которой побуждаема творческая деятельность.

Убеждение, что план вселенной не является полностью недоступным для человеческих эмпирических исследований, основывается на двух совершенно различных, даже противоположных представлениях. Первое – это представление о "человеке как мере". В соответствии с этим представлением план вселенной раскрывается в паттерне наших восприятий и знания; мы знаем его, поскольку он выполняется так же, как машины, которые мы конструируем в наших лабораториях; мы знаем его как проявляющийся в теориях, которые приходят нам в голову; мы знаем его, поскольку мы осмысляем прошлое и предсказываем будущее. С этой точки зрения естественные науки – процессы наблюдения, экспериментирования и дедукции, за которыми следует техническое приложение – это венец человеческой славы. "Науки несут большую ответственность; они одни могут обеспечить картину целого, учить о целом, на чем основывается овладение миром"[54].

Противоположная концепция рассматривает вселенную как меру – как связующее звено между человеческим опытом и Автократической Волей, которая, по определению, непознаваема. Этот взгляд ищет план во вселенной и, признавая, что человек должен быть сам проявлением того же универсального плана, считает понимание человека и понимание вселенной одной и той же проблемой – неразделимой, но все же такой, к которой можно подходить с разных сторон, в соответствии с данными, которые становятся доступными нашему опыту.

Как во всем существовании, темпоральная актуализация вселенной должна управляться динамическими и термодинамическими законами, но эти законы не в большей степени могут раскрыть план всего существования, чем они могли бы дать нам возможность предсказать паттерн жизни. Ошибка механицизма состоит в трактовке утверждений об активном и согласующем принципе таким образом, будто они могут быть заменены утверждениями о пассивном или отрицающем принципе. Вселенная не может иметь для нас значения, если мы не признаем существование за пределами жизни, план которого передается по всем ступеням целостности, до корпускул и атомов. С помощью наших органов восприятия мы смотрим на вселенную снизу. Но мы должны стремиться видеть ее сверху посредством своего понимания. Понимание возникает из знания и сознания посредством принципов. Только наше сознание может примирить вечный конфликт между простотой принципов и сложностью знания – между утверждением единого плана и отрицанием, содержащемся в лишенном плана беспорядке, в который погружен чувственный опыт.

Чтобы сформировать какое-то представление об универсальном плане, мы должны собрать и упорядочить всю возможную информацию о химическом строении и физическом состоянии звезд, и не только классифицировать их, но стремиться к тому, что лежит за историческими процессами. Как и все остальное, что существует, каждая звезда должна иметь историю; но история, как единичная темпоральная актуализация, даже менее значима по отношению к существованию звезды в целом, чем по отношению к существованию живой сущности. Звезда в своем неисторическом аспекте есть утверждение единого плана. Только ограничения нашего восприятия навязывают нам иллюзию бесчисленных и несвязанных звезд.

Великолепные исследования Эддингтона относительно условий, существующих внутри звезд, начинаются наблюдением, что все известные звезды лежат в узких пределах масс от 10²⁷ до 10²⁹ тонн[55]. Большинство звезд состоят почти целиком из двух простейших элементов, водорода и гелия. Даже несколько предварительных шагов, которые мы сделали к обнаружению звездного плана, предполагают, что все звезды похожи; и все же каждая звезда уникальна и настолько отлична от всех других, что одинаковые условия существования никогда не повторяются во вселенной. Этот парадокс одинаковости и уникальности может быть разрешен, только если мы поймем, что каждая звезда, в своем плане, содержит все потенциальности любой другой звезды, и в своих возвращениях проходит через все возможные актуализации. Можно, следовательно, справедливо сказать, что если бы мы могли знать наше солнце, мы могли бы знать план всех звезд. Тем не менее, это не означает, что мы могли бы знать волю вселенной, потому что относительно больших систем, галактик, мы имеем интуицию еще более высокого модуса существования.

9.24.2. СОЛНЦЕ – ДЕЦЕМПОТЕНЦИЯ – ТВОРЧЕСТВО

Если мы хотим постичь природу солнечного существования, мы должны рассмотреть, прежде всего, две очевидные характеристики, заметные даже при поверхностном наблюдении. Одна выдающаяся черта состоит в колоссальном и непрекращающемся выбросе энергии, вторая – удаленность солнца от ближайших соседей. Эти два свойства делают существование солнца совершенно отличным от существования планет. Даже величайшая из планет, Юпитер, выбрасывает вовне мало собственной энергии; кроме того, она расположена достаточно близко к своим соседям по планетарному миру, чтобы иметь возможность взаимодействовать с ними в своих движениях и трансформациях. Из всех планет Сатурн кажется ближе всего к солнцу по химическому составу, но его отдача энергии столь мала, что на его поверхности температура предполагается близкой к 155º ниже точки замерзания.

Даже на внешней поверхности физическая активность солнца неописуема. Вся поверхность – вспышки, грануляции, солнечные пятна, - сверкает ярким блеском. В течение нескольких земных часов на солнце может появиться солнечное пятно, достаточно большое, чтобы поглотить всю землю без остатка. Солнечная корона, имеющая температуру 1 000 000º С, простирается на сотни тысяч миль и находится в непрестанном интенсивном движении. В соответствии с формулой Эйнштейна, М=Е/с², солнце теряет, в форме излучения, эквивалент четырех миллионов тонн материи, превращенной в энергию, каждую секунду.

Планеты перехватывают немногим более чем одну стомиллионную часть излучаемой солнцем энергии. Остальное исчезает во внешнем пространстве, где небольшая часть – меньше, чем одна десятимиллионная – перехватывается звездами и пылевыми облаками галактики. За пределами галактики находятся тысячи миллионов звездных систем, но экстра-галактическое пространство столь широко, что впитывание в материю не составляет и миллионной части солнечной энергии, как бы далеко она ни проникала в отдаленные районы вселенной.

Мы, очевидно, сталкиваемся здесь с важнейшей проблемой – вопросом о возможной не-реализации универсального паттерна. Взяв аналогию с желудем, мы можем видеть, что новемпотентная земля создает паттерн, в соответствии с которым может реализоваться лишь один из многих тысяч желудей. Если вырастание в дуб рассматривать как "успех" для желудя, непрорастание нужно рассматривать как "неудачу". Непрорастание не означает, однако, что неудачливые желуди потеряны. Они могут служить пищей животным и таким образом войти в более высокие процессы трансформации, или они могут образовать перегной и быть ассимилированными земной поверхностью для поддержания потенциала будущей жизни. Какова бы ни была судьба желудя, для биосферы как целого нет потерь и нет бесполезных продуктов. Если звезды можно рассматривать как семена, из которых может реализоваться план вселенной, мы не должны удивляться, что лишь немногие звезды преуспеют. Наши взгляды на мир были бы подорваны, если бы мы были вынуждены придти к заключению, что почти вся энергия, выбрасываемая солнцем, должна теряться бесполезно. Острота проблемы возрастает безмерно из-за понимания того, что все звезды отдают подобное же количество энергии, которое не поглощается материей, но каким-то образом должно вносить свой вклад в поддержание космоса.

С материальной или исторической точки зрения вселенная кажется разлагающейся без цели и плана. Сто лет тому назад Кельвин предположил, что солнцу и всем звездам угрожает быстрая "тепловая смерть" из-за отсутствия какого-либо источника, из которого их энергия могла бы пополняться. Открытие того, что огромный источник энергии существует в виде возможности превращения водорода в гелий, продлило, с точки зрения человеческих вычислений, ожидаемую жизнь звезд в большинстве случаев до десятка тысяч миллионов лет, а в некоторых случаях и много больше. Тем не менее, основной факт остался неизменным, а именно – что энергия звезд, излучаемая в пространство, кажется не служащей никакой цели в космической экономии, кроме поддержания физических условий на немногих планетах, что могло бы делаться энергией, равной одной тысячемиллионной части от той, которая реально расходуется.

Во всех наших исследованиях мы видели, что, то, что кажется потерянным на одном уровне, употребляется на другом, и иногда превращения эволюционны: то, что не употребляется на более низком уровне, может оказаться служащим некоторой цели на гораздо более высоком уровне. Энергия, излучаемая звездами, имеет очень мало значимости для видимой вселенной, но она может иметь решающее значение для экономии потенциальной вселенной, недоступной чувственному восприятию. Это означало бы, что излучаемая энергия переходит в материю в виртуальном состоянии, если и пока ей не случится быть перехваченной атомами в актуальном состоянии. Таким образом, по-видимому, происходит постоянное пополнение запаса материи в виртуальном состоянии, которое должно служить некоторой универсальной цели.

Некоторый намек относительно судьбы излучаемой энергии даст нам ключ к постижению всей космической экономии. Внимание астрономов неизбежно обращается на видимые и измеримые свойства вселенной. Отдача энергии действительно может быть подсчитана, но, не будучи перехватываемой, энергия невидима. Мы должны помнить, что значительная часть этой энергии находится в форме нейтральных корпускул или нейтрино, которые не могут столкнуться с обычной материей.

Вторая характеристика солнца может помочь нам прояснить проблему первой характеристики. Эта вторая характеристика – изоляция солнца от других звезд. Хотя солнечная система – очень разреженная агрегация сравнительно с любым земным объектом, она весьма компактна, если оценить ее с точки зрения звезд. Среднее расстояние между планетами меньше чем в десять тысяч раз превышает их диаметр. Расстояние от солнца до его ближайшего соседа составляет более чем десять миллионов его диаметров. Примечательно, что отношение расстояния к размерам достигает у звезд максимума. Для галактик и других больших космических концентраций относительные расстояния много меньше. Например, наша галактика отделена от своего ближайшего соседа, большой туманности Андромеды, расстоянием около двадцати своих диаметров. Изоляция звезд друг от друга – это объективный факт, а не только иллюзия, возникающая из-за их большого размера. На всей шкале существования нет ничего сравнимого с этой изоляцией. Если взять весь объем солнечной системы как единицу, то район пространства, в котором она существует одна – без какой-либо другой звезды или космической концентрации любого рода – около 40 000 000 000 000. Отношение примерно такое же, как если бы два человека отправились странствовать по случайному пути с противоположных полюсов планеты, в десять тысяч раз большей, чем наша земля. Такие "соседи" имеют минимальный шанс случайной встречи. Точно так же сближение звезд – редчайшее астрономическое событие. Джинс подсчитал, что в нашей галактике столкновение между звездами или даже сближение звезд внутри галактики настолько невероятно, что в течение последних двух тысяч миллионов лет ни одна из сотни миллионов звезд, по-видимому, не претерпела такого столкновения.

Солнце движется в галактике, одинокое и самодостаточное, и все же оно есть проявление универсального паттерна, который мы можем обнаружить во всей звездной вселенной. Его изоляция является условием его творческой силы, которая была бы ничем, если бы не была свободной. С другой стороны, творчество солнца приобретается, по-видимому, ценой непрестанного излияния его собственной субстанции, без прохождения через стадию актуализации. Более того, творчество солнца – это, как мы видели, лишь небольшая часть потенциальности всего существования, и поэтому оно может быть полностью специфичным и индивидуализированным, имея свою особую роль, отличную от роли любой другой звезды. Солнце способно вызвать в подчиненных ему мирах творческую активность, которая делает возможным возникновение чувствительного и сознательного опыта.

Два примечательных свойства, которые мы рассмотрели с некоторой степенью подробности, дают нам возможность более точно специфицировать значение творчества применительно к звездам. Творчество – это способность вызывать паттерн, который остается всемогущим, поскольку оставляет открытыми детали актуализации. Мы можем сказать, что паттерн – это условие, которому события должны соответствовать, в то время как творчество – это требование, что события должны происходить. Наше возрастающее детализированное знание солнца и его влияния на планетарный мир усиливает убеждение, что это влияние имеет характер скорее стимулирования, чем детерминации. Одна из наиболее изученных сторон этого влияния – это связь между магнитным полем солнца и паттерном существования на земле. Солнце не обусловливает климат земли и не детерминирует погоду. Можно, однако, сказать, что паттерн земной погоды соответствует магнитному плану солнца. Цикл солнечных пятен не столько порождает, сколько вызывает перемены в погоде. Еще более глубокой значимостью обладает влияние солнечного излучения на паттерн жизни. Мы не можем предположить, что солнце прямо порождает паттерн жизни посредством распределения и интенсивности излучения. Мы можем, однако, объяснить возникновение различных форм жизни на земле как ответ самой земли, в форме изменяющихся условий, на творческую силу, исходящую от солнца.

Солнце творит, не делая нечто, а посредством бытия тем, что оно есть. Тем не менее, чтобы быть, солнце изливает свою субстанцию без возврата. Если мы хотим понять солнце как творца паттерна жизни, мы должны иметь в виду различие между отношением солнца и земли к нашей биосфере. Отношение включает три модуса индивидуальности. Сама биосфера есть полное проявление октопотенции. Такая же индивидуальность имеется у земли и у солнца, но они имеют, кроме того, свойства, превосходящие жизнь и индивидуальность как таковую. Земля, как мы видели, есть проявление универсальной творческой деятельности, которую она передает посредством паттерна существования. Земля устанавливает условия для жизни биосферы, и в то же время требует определенного паттерна жизни, соответствующего ее собственным нуждам. Есть, таким образом, взаимное поддержание существования между биосферой и землей. Такого взаимного отношения нет между солнцем и биосферой. Солнце не подвержено потребностям, которые довлеют существованию планет и дают им возможность вызывать автономную деятельность биосфер. Солнце требует, чтобы все существование, подчиненное ему, участвовало в выполнении плана его собственного существования.

Творческая триада: солнце – планетарный мир – биосферы ограничена единичным проявлением космического плана, представленного бытием солнца собой. Ограничение непостижимо велико, ибо солнце – всего лишь одна из 1 000 000 000 000 000 000 000, тысячи миллионов миллионов миллионов звезд. В каждом из возвращений солнца и в каждой из его актуализаций может быть реализована лишь исчезающе малая часть потенциальностей универсального плана. Планетарный мир, как мы его знаем, есть одна из этих актуализаций, и поскольку он представляет собой столь исчезающе малую часть тотальности возможных планетарных проявлений, на судьбу вселенной вряд ли может повлиять то, преуспеет ли он в выполнении роли, для которой он сотворен. Существование биосферы целиком подвержено риску, и нет средств какого-либо предсказания того, до какой степени любая данная биосфера удовлетворит паттерну космического существования; и нет оснований в каком-либо статистическом подсчете, почему это должно иметь значение для вселенной или даже для нашей галактики.

К тем же заключениям можно придти эмпирически, если мы рассмотрим данные относительно происхождения жизни на земле. По-видимому, в какой-то момент, не менее чем пятнадцать сотен миллионов лет назад, произошел синтез само-катализирующихся нуклеиновых кислот. Более того, должно было быть произведено достаточное разнообразие таких субстанций, чтобы обеспечить достижение взаимодействия ферментов в регулировании синтеза. Совершенно невозможно, чтобы такое сочетание возникло чисто случайным путем в отсутствии какого-либо организующего влияния. С другой стороны, само регулирующее влияние могло быть не более чем паттерном потенциальной энергии с очень широким диапазоном вариаций форм, в которых оно могло актуализироваться. Высокая степень неопределенности должна быть заложена во взаимодействие случайных сочетаний тяжелых и легких элементов, из которых сформирована земля, и организующего паттерна, образованного творчеством солнца. Эта неопределенность находится в точке пересечения двух течений, инволюции и эволюции, и результат встречи непредсказуем. Мы видим здесь первое проявление универсальной драмы, развертывание которой приведет нас к царствам сознания и воли, то есть к предмету второго тома. Здесь же мы должны следовать нашему пути и, покинув наш космический дом – солнечную систему – отправиться в безграничное пространство; следующая сущность, которую мы встретим – это Млечный Путь, галактика, в которой наша солнечная система имеет свое бытие.

9.24.3. ГАЛАКТИКА – УНДЕЦИМПОТЕНЦИЯ – ДОМИНИРОВАНИЕ

В доминировании мы видим силу, которая действует, не участвуя. В человеческом опыте мы можем различить исполнение действия, принуждение, чтобы другой исполнил действие, и упорядочение исполнения. На третьей стадии управляющая сила не растрачивается в действии, но остается чуждой ему. В автономном мире мы можем видеть проецированное или частичное проявление доминирования в действии эпигенетического фактора, который управляет развитием и жизненным процессами организма, не участвуя в его приспособлении к окружающей среде. Полное проявление этой силы возможно только когда концентрация существования столь велика, что все индивидуальные сущности сливаются в состоянии универсального присутствия. Это происходит при переходе от солнца к галактике.

Некоторым странным образом сущностные секреты галактики всегда доступны – обычно они настолько очевидны, что их не замечают. Так, например, мы можем смотреть на звезды безлунной ночью и обнаружить на собственном опыте, каким образом индивидуальность поглощается огромностью Млечного Пути. Для невооруженного глаза галактика кажется состоящей из бесчисленных звезд; но тех, которые можно сосчитать, едва ли пять тысяч, от первой до шестой величины, то есть в диапазоне яркости от миллиона до одного – поразительное свидетельство чувствительности человеческого глаза. Большие современные телескопы могут фотографировать звезды до двадцать второй величины, и таких только Млечный Путь содержит десять тысяч миллионов. Даже это число – не более чем одна десятая общей суммы звезд, из которых состоит наша галактика. Многие звезды слишком слабы, чтобы быть сфотографированными, но большое число их ускользает от взгляда за облаками пыли, которые рассеивают свет. Самое странное, что наиболее важная концентрация звезд лежащая в центре галактики, невидима для нас, поскольку излучения на тех длинах волн, к которым чувствительны наши глаза, полностью поглощаются облаками пыли. Тем не менее, длинноволновые излучения, которые могут быть пойманы радарами, могут проникать сквозь пылевые облака, и дают возможность астрономам идентифицировать и локализовать центр галактики.

Длительное и тщательное изучение движения звезд показало, что наша галактика вращается, и что она имеет форму спирали. Мы едва ли обнаружили бы это, если бы не имели возможность видеть в телескоп галактики, подобные нашей, и у нас есть такая возможность – близко от нас, с точки зрения космических расстояний, расположен близнец нашей галактики, большая спиральная туманность Андромеды. Теперь мало сомнения в том, что наше солнце существует в мире, объемлющем более чем сотню тысяч миллионов солнц, каждое из которых имеет свою характерную форму и строение. Галактика соединяет три различных очертания, каждое из которых соответствует формам, ассоциируемым с одним их трех модусов существования. Она имеет видимость составного целого, но с членами и органами как животное. Она имеет также полисферическую структуру как гиперномная сущность. Мы примем термин "автономное тело" для обозначения спиральной системы галактики. Это не значит, что мы считаем галактику живым организмом, скорее мы подчеркиваем аналогичность согласующих ролей центральной системы и биосферы – в гиперномном в автономном мирах соответственно.

Автономное тело нашей галактики – это диск огромной ширины и сравнительно очень малой толщины, составленный в основном из звезд, подвергающихся активным трансформациям в соответствии с одним общим планом. Это так называемые "звезды основной последовательности", иногда также обозначаемые как "Популяция 1". Эти звезды распределены в форме вращающейся спирали с двумя основными ветвями. Полисферическая структура состоит из очень концентрированного ядра наиболее активных звезд, окруженного большими группами неактивных звезд в форме сферы, развертывающей целое автономное тело, и других менее развернутых сфер изолированных звезд и облаков пыли и газа. Неактивные звезды обычно называют "Популяцией 2", или звездами "не из основной последовательности", поскольку само существование таких звезд в каких-либо значительных количествах не подозревали до последнего времени. Это звезды, которым трудно приписать "историю" или направление развития или разложения.

Таков видимый, гипономный аспект галактики, являющийся единственной частью ее существования, о которой мы имеем надежное знание. Тем не менее, мы можем вывести некоторые заключения о ролях различных частей, если мы рассмотрим их видимое очертание и строение.

Автономное тело основной последовательности звезд расслоено на две концентрации, похожие на блюдца, составленные в основном из звезд, которые по обычной интерпретации являются "старыми". Она содержит самые большие и самые яркие звезды, и вращается в пространстве с угловым моментом столь огромным, что его происхождение – одна из величайших космических загадок. Наше солнце принадлежит к автономному телу галактики и находится на расстоянии около двух третей от центра до края диска. Скорость его движения вокруг центра – боле, чем миллион миль в час, но все же галактика столь огромна, что полный оборот требует около 200 000 000 лет. Автономное тело состоит не только из звезд, но и из облаков пыли и атомов в различной степени концентрации, и эти облака также находятся в состоянии сильнейшего возбуждения. Большая концентрация в центре автономного тела спрятана от нас этими облаками, но ее светимость столь интенсивна, что она видима для отдаленнейших районов вселенной, куда только может достичь свет.

В живом теле есть звезды, яркость которых в тысячу раз больше, чем яркость нашего солнца. Это – красные супер-гиганты, одна из которых – UW Большой Медведицы, выбрасывающая энергию в размерах в несколько миллионов раз больше солнца. Она порождает излучение, равное аннигиляции 27 000 000 000 000 тонн водорода в секунду. Если бы наше солнце теряло вещество в таких размерах, оно бы истощилось в несколько секунд. Еще более значима, чем интенсивная активность автономного тела галактики, возможность – все же более чем предположение – что оно является сценой рождения новых заезд посредством концентрации пыли и атомов во вращающихся пылевых облаках.

Толщина диска автономного тела – одна десятитысячная его диаметра, так что оно почти так же двумерно по очертаниям, как сама биосфера. Это организованное целое со сложной структурой взаимосвязанных частей. Наконец, оно исключительно исторично – оно имеет начало во времени, и без сомнения будет иметь конец.

В сравнении с автономным телом шаровидные скопления и блуждающие звезды полисферического тела кажутся не имеющими ни начала, ни конца. Мы можем наблюдать на небе галактики, не имеющие спиральной структуры, и кажущиеся устойчивыми как сферические или эллипсоидные структуры, которые вряд ли будут подвергаться дальнейшим изменениям. Звезды в этих галактиках чаще принадлежат к Популяции 2, чем к основной последовательности. Огромная эллиптическая система, такая как Мессье 87, в наиболее мощные телескопы выглядит как огненный мяч, окруженный шаровидными скоплениями звезд. Нет данных о вращательных движениях таких галактик, нет там также супер-гигантов, выбрасывающих энергию с безрассудной щедростью. Есть эллиптические галактики относительно близко к нашей – такие, как N.G.C 205, соседняя с большой спиральной туманностью Андромеды. Эта галактика рассмотрена до отдельных звезд и состоит, по-видимому, исключительно из устойчивых звезд, подобных звездам Популяции 2 нашей галактики.

Таким образом, мы получили первую картину нашей галактики как чрезвычайно большой системы, состоящей из относительно пассивной сферической структуры, содержащей около ста тысяч миллионов звезд, разделяемой тонким диском интенсивной активности, содержащим, может быть, лишь десятую часть этого количества звезд, но наиболее ярких на небе.

Перед попыткой интерпретации этих наблюдений мы должны рассмотреть более тщательно звездное строение нашей и соседних галактик.

Первая важная характеристика звезд, составляющих нашу галактику, это то, что многие из звезд двойные. Очевидно, что две звезды, которые кажутся близкими друг к другу, могут выглядеть так лишь потому, что они находятся ни одной линии света, хотя одна может быть гораздо более далекой, чем другая. Но в конце восемнадцатого столетия великий астроном Гершель открыл, что многие звезды, которые близко сходятся на линии видения, являются действительными парами, вращающимися одна вокруг другой в общем гравитационном поле. Десятки тысяч таких пар звезд были с тех пор открыты и исследованы, и благодаря этому мы узнали многое о массе звезд и установили также важный факт, что эти пары должны были существовать таким образом с момента формирования, поскольку, как мы видели, вероятность достаточно близкого схождения двух звезд, чтобы одна вошла в гравитационное поле другой, исчезающе мала.

Наблюдение двойных звезд показывает, что члены пары могут быть ошеломляюще различны. Наиболее известный пример – Сириус, являющийся звездой яркости выше средней, и сопровождаемый очень маленькой звездой обладающей одной десятитысячной его яркости. Партнер Сириуса имеет вдвое меньшую массу и лишь одну шестнадцатую его диаметра, так что плотность его в шестьдесят раз больше. Более того, Сириус излучает энергию, образуемую из обычного источника – трансформации водорода в гелий, а его партнер имеет мало способного к превращению водорода и должен производить энергию или посредством гравитационного притяжения, или посредством какого-то иного, еще не открытого механизма. С другой стороны, мы видим двойную звезду в Деве, где звезды кажутся почти тожественными. Между этими крайними случаями находятся почти все возможные варианты. Более того, расстояния внутри пары могут быть столь большими, что звезды могут быть видимы как отдельные невооруженным глазом, и они могут быть столь близкими, что кажутся в актуальном контакте друг с другом. Мы говорили о двойных звездах, но есть также тройные и даже звезды, содержащие семь или восемь компонентов.

С точки зрения динамической теории пары или группы звезд должны были формироваться одновременно, по уже упомянутой причине, что невероятно, чтобы две независимые звезды вошли в район эффективного действия гравитационного поля друг друга. С другой стороны, из таких подсчетов, как проведенный подсчет периода времени, нужного для того, чтобы звезды достигли определенного состояния, кажется, что часто один член пары должен был существовать много меньше времени, чем другой.

Два соображения, интересных для нашей основной проблемы, вытекают из изучения звездных группировок. Одно – это что разнообразие условий, созданных отдельными звездами, почти бесконечно умножается, если принять во внимание множественные звезды. Кажется, что более половины звезд на небе – двойные или даже множественные звезды, следовательно, условия существования обретают дополнительное измерение, сравнительно с тем, что было подсчитано из учета потенциальностей, естественно содержащихся в нашем солнце. Далее, необходимо помнить, что наше солнце с большого расстояния кажется единичной звездой, но все же оно сопровождается значительным партнером – планетой Юпитер. Следовательно, могут быть темные, невидимые звезды, слишком маленькие, чтобы произвести наблюдаемые пертурбации, существующие в соединении со многими звездами, которые кажутся нам единичными.

Второе соображение касается жизненной истории звезд. Существующие данные свидетельствуют, что звезды Популяции 1 нашей галактики никоим образом не пришли в существование одновременно. Процесс возникновения и исчезновения звезд должен, следовательно, обладать элементом историчности.

Популяция 2, с другой стороны, кажется целиком неисторичной. Шаровидные скопления, являющиеся наиболее внушительными группами Популяции 2, состоят из звезд, которые, как кажется, не имеют ни начала, ни конца. Обычно предполагается, что эти звезды первоначально образовались из звезд так называемой "основной последовательности", то есть историчных звезд Популяции 1. Действительно, есть убедительные свидетельства того, что шаровидные скопления, окружающие каждую галактику, представляют различные уровни существования. Это обнаруживается в так называемых, звездах RR Лиры, которые пульсируют с периодом от полутора до двух и трех четвертей часа и по наблюдениям имеют все одинаковый цвет и светимость. Мартином Шварцшильдом было показано, что таких звезд совершенно нет в некоторых шаровых скоплениях, в то время как другие содержат их сотнями и даже тысячами. Нет сомнения, что звезды RR Лиры представляют собой уровень существования, в котором происходят вполне определенные внутренние трансформации, и этот уровень преимущественно связан каким-то образом с состоянием всего шаровидного скопления, к которому пульсирующие звезды принадлежат. Из этого, однако, не следует, что шаровидное скопление претерпевает историческую трансформацию, которая может превратить его в шаровидное скопление другого типа. Мы привыкли предполагать, что каждый процесс, который мы наблюдаем, должен нести перемены в том или ином направлении. Делая такие предположения, мы забываем то, что мы наблюдали в связи с атомами, большинство которых продолжает существовать неизменными тысячи и миллионы лет – как мы можем сказать на основании наблюдения наиболее отдаленных галактик, спектры которых в точности такие же, как у атомов, которые мы наблюдаем в наших земных лабораториях. Устойчивые состояния существования – не инволюирующие и не эволюирующие – кажутся возможными на всех уровнях. Есть виды атомов столь устойчивые, что они оставались неизменными более 4 000 000 000 лет. Есть биологические виды столь устойчивые, что они оставались неизменными, по меньшей мере, 400 000 000 лет. Кажется, что есть также звезды столь устойчивые, что они оставались неизменными в течение 5 000 000 000 лет. Эти "вечно неизменные" формы играют, очевидно, определенную роль в космическом плане. Чтобы понять их, мы рассмотрим правдоподобную рабочую гипотезу, что кажущиеся недифференцированными структуры шаровидных скоплений и соответствующие сферические оболочки нашей галактики, вероятно, являются видимым компонентом невидимой доминирующей силы. Большие звездные системы вселенной имеют три различные составляющие, и мы можем приять их как элементы триады, аналогичной космической триаде. Первый или гипономный элемент – это разрозненные облака пыли, атомов, частиц и корпускул, посредством которых галактика прямо связана с хилэ в ее недифференцированном основном состоянии. Второй или автономный элемент – не всегда доступный визуальному наблюдению – это автономное тело основной последовательности звезд. Здесь – если где-либо это происходит – сконцентрирована органическая жизнь вселенной. Третий, или гиперномный элемент скрывается в "вечно неизменных" сферических концентрациях звезд Популяции 2.[56]

Мы имеем средство проверки этой гипотезы – рассмотрение вопроса, несколько раз уже затрагивавшегося, вопроса о происхождении углового момента. Нетрудно представить себе происхождение галактики, если мы можем принять, что ее "родителем" был вращающийся плоский газовый диск, без звезд, но происхождение такого диска остается полной тайной. С динамической точки зрения все, что существует во вселенной, может быть объяснено более или менее удовлетворительно, если мы можем принять, что первичная вселенная имела только два основных компонента: собрание 10⁸⁰ электронов и протонов, и количество углового момента. Отдельное возникновение этих двух компонентов должно быть постулировано в любой механической теории, поскольку одно не может возникнуть из другого. Вопрос о происхождении галактики, заданный в такой простой форме, остается столь же таинственным, как если бы нас попросили объяснить мгновенное появление звезд, в их существующем состоянии.

Мы сталкиваемся здесь с элементом опыта, который относится к категории повторения, поскольку угловой момент – это динамическое проявление возвращения. Мы должны вспомнить геометрическое исследование, в котором было обнаружено, что в псевдоевклидовой системе координат дельта-пучок косо-параллельных векторов является рекуррентным по форме. От чистой геометрии вверх до каждого уровня существования возращение оказывается внутренней характеристикой любого рода сущности. А повторение – это шестая категория, и мы должны считать ее не в меньшей степени элементом существования, чем любую из пяти предыдущих. До недавнего времени физики принимали как само собой разумеющееся, что существовать – это значить иметь массу, теперь же мы предполагаем существование сущностей без веса, таких, как электрон, и даже сущностей без энергии, таких, как нейтрино. Таким образом, открывается путь для глубокого релятивизма, который мы приняли для всего нашего исследования. Применительно к нашей теперешней проблеме это ведет к представлению о повторении как шаге к полноте бытия, который становится возможным после того, как субсистенция создала условия существования массы, а потенциальность открыла путь к паттерну существования. С этой точки зрения угловой момент не должен быть "объясняем" в терминах более простых понятий; это категориальное свойство существования, и, следовательно, он ультимативен. Мы видим повторения во всем, что существует, поскольку существовать в полном смысле возможно только посредством повторения. Хилэ проявляется из основного состояния, уже наделенная повторением в спине частиц; но это не объясняет космическое свойство углового момента, посредством которого обретают существование галактики. Мы можем, однако, яснее увидеть ситуацию, если вспомним, что видимые галактики, которые мы изучаем – это только гипономные уровни невидимой доминирующей силы, которая лежит за пределами творчества. Гипономная галактика подвластна детерминирующим условиям, и поэтому она должна иметь темпоральный, вечностный и гипархический компоненты. Если признать это, то происхождение галактик нетрудно объяснить: они должны возникать из комбинации массы (хилэ, актуализированная во времени), потенциальности (потенциальная энергия гравитационного и электромагнитного полей) и повторения (угловые моменты галактик и звездных систем). Все три, взятые вместе – необходимые и достаточные составляющие для формирования галактик путем возникновения материи из недифференцированного основного состояния. Из этих трех моментов организующим и регулирующим фактором является угловой момент. Таким образом, мы приходим к тому, чтобы считать автономное тело галактики – в котором сконцентрирован почти весь угловой момент – эквивалентным на космической шкале гипархическому регулятору в живом организме. Есть галактики, в которых мы не видим спиральной структуры, и в которых невелик угловой момент. Мы можем представить себе эти галактики как спящие, проходящие через стадию не-актуализации между двумя возвращениями реализации космического плана.

До сих пор мы рассматривали лишь структуру единичной галактики, но, прежде чем оставить доминирующий модус ундецимпотентного существования, мы должны принять во внимание взаимоотношения галактик. В отличие от солнц, галактики группируются во взаимосвязанные системы, что свидетельствует об общем происхождении и продолжающемся взаимодействии. Так, наша галактика является частью "локальной системы", включающей две другие большие спирали – М 31 (большая туманность Андромеды), и М 33 в Триангулуме, несколько эллиптических галактик, много шаровидных скоплений звезд в нерегулярных скоплений, из которых два Магеллановых облака столь близки к нашей галактике, что могут считаться подчиненными ей сущностями. Вся эта система в целом содержит несколько сотен тысяч миллионов звезд. В такой огромности индивидуальное существование растворяется, и, размышляя над этим, мы находим новое значение представления об ундецимпотентном доминировании. Если, как мы предполагаем, галактики проникнуты жизнью, мы должны также принять, что галактики в своей целостности слишком огромны, чтобы прямо вмешиваться в управление течением автономного существования, или даже в творение его. И все же, в соответствии с нашим анализом, только жизнь может заполнить пропасть между гипономным и гиперномным мирами. Следовательно, галактики могут предопределять возникновение жизни и вызывать ее творение своей доминирующей властью. Но сам план, посредством которого возникает жизнь, проявляется не в галактиках, а в звездах.

9.24.4. ВСЕЛЕННАЯ – ДУОДЕЦИМПОТЕНЦИЯ – АВТОКРАТИЯ

Если бы мы собирались рассматривать автократию как принцип объяснения и привлекали его для объяснения существования вселенной, это было бы petitio pricipi. Категория автократии образует свое значение не из предполагаемой необходимости "объяснить" все, а из повторяющегося опыта суверенной воли. Как мы находим в собственном опыте, воля не допускает управления, и мы вынуждены приписывать существованию, по крайней мере, один элемент, который автократичен. Категория автократии, таким образом, совершенно не метафизична, поскольку она остается в пределах содержания нашего опыта. Она ничего не может сказать нам о том, что находится за пределами опыта. Автократия даже не говорит нам ничего о ценностях. Мы не можем приписать ей никаких ценностных значений, таких как "добро" или "красота". Автократия – факт универсальной значимости, но она не объясняет ничего, что не было бы уже дано в самом опыте. Категория автократии остается эмпирической и может служить лишь для обсуждения данных опыта, состоящих в том, что доминирующая галактика и даже семейство таких галактик – не есть тотальность всего существования. Есть супергалактическое существование, хотя мы не можем знать ни его пределов, ни его структуры. Мы можем, однако, связать с понятием космической целостности, как предела возможного знания, понятие космической автократии как предела возможного существования.

Мы должны, однако, помнить, что познаваемое во вселенной – это только функциональный аспект. Бытие вселенной – как всякое другое бытие – непознаваемо, но, в отличие от бытия на шкале, соизмеримой с нашим собственным бытием, нашему сознанию оно также недоступно, как и знанию. Утверждалось, что "космическое сознание" возможно для человека[57], но если мы определим космическое сознание как прямой опыт универсального бытия, то должно быть столько градаций космического сознания, сколько есть градаций существования за пределами жизни. Мы также видели основания для убеждения, что ограниченность наших чувственных восприятий может детерминировать пределы познаваемой для нас вселенной, но не обязательно пределы всего возможного существования.

Мы не можем оставить нашей задачи, не попытавшись завершить двенадцатеричный цикл, начинающийся бытием как основным состоянием хилэ, волей как детерминирующими условиями и функцией как недифференцированной потенцией. Пределы существования в любом направлении недоступны, но к ним можно подойти с помощью принципов, которые мы обнаруживаем в нашем опыте. Мы обнаружили всюду отношение трех сил, и роль утверждающей силы становится все более и более преобладающей по мере того, как мы поднимаемся по шкале эволюции к величайшим космическим концентрациям. Должен быть, следовательно, источник всего утверждения, который может быть приписан космическому моменту, где возможное отделяется от невозможного.

Этот момент, конечно, не дата во времени, но он также и не вне времени. Это момент детерминации, который наличествует всегда, везде, во всех повторениях и на всех уровнях потенциальности. С этого момента начинается актуализация – не в историческом смысле, но также и не во вне-историческом смысле. Космическим импульсом все существование побуждаемо становиться тем, чем ему суждено быть. Это побужденное становление есть то, что мы понимаем под инволюцией, посредством которой все потенциальности стремятся к актуализации, и все возможности – к исполнению.

Автократическое утверждение не трансцендентно и даже не отдаленно. Оно присутствует во всех актуализациях, но его чистота зависит от посредника, через который оно передается. Автократ присутствует в человеке, как он присутствует во всей живой и неживой материи, но поскольку природа человека принадлежит по свой сущности к согласующему принципу, автократ в нем трансцендентен. Таким образом, человек сам не утверждает, но находится в присутствии автократического утверждения; хотя это не его собственное утверждение, оно, тем не менее, самый корень его существования. В зависимости от того, поворачивается ли он к этому утверждению или от него, он входит в триаду эволюции или инволюции. Направление, в котором он поворачивается, наделяет человека выбором, посредством которого он может стать собой, но в его природе – жить. Человек не может быть собой и существовать в тех состояниях существования, которые находятся за пределами жизни, равно как и в тех, которые ниже жизни.

Обращаясь от этих суждений нашего собственного опыта к изучению вселенной, мы должны заключить, что жизнь как таковая вездесуща и везде, на каждом уровне, играет ту же роль по отношению к двойному движению инволюции и эволюции. Мы видели, что жизнь на земле возможна благодаря излучаемой солнцем энергии, но также – что эта энергия представляет собой немногим больше одной тысячемиллионной части общей энергии, испускаемой солнцем. Мы должны, следовательно, вернуться к неразрешенной космической проблеме значимости энергии, которая не входит ни в какое материализованное существование. Можно подсчитать, что за время, прошедшее после временного горизонта, около десяти тысяч миллионов лет, приблизительно столько же водорода превращено в излучающуюся энергию, сколько его остается для будущих трансформаций.

Если мы примем, что гипономное существование вселенной основано на трансформациях хилэ из одной формы в другую – например, трансформациях водорода в гелий – мы можем заключить, что история вселенной пришла приблизительно к свой середине. Через десять тысяч миллионов лет в нашей галактике останется очень мало звезд со значительными запасами водорода. Это справедливо даже в предположении, что из галактической пыли и атомов все время формируются новые звезды.

Всегда есть нечто подозрительное в наблюдении, что мы находимся в середине некоторого предполагаемого цикла; так же, как мы должны приписать свое серединное положение на шкале величин особенностям нашего восприятия, так нам следует отказаться от убеждения, что в объективном и абсолютном смысле мы находимся в средней точке всего времени. Все, что мы узнали об отношении между потенциальным и актуальным состояниями и роли гипарксиса как согласующего измерения, должно убедить нас в том, что вселенная кажется такой, какой кажется, потому что мы таковы, какие мы есть. Мы видим только использование потенциальностей посредством трансформации водорода в гелий и все последующие трансформации энергии, из-за которых звезды, в конце концов, могут стать холодными и пассивными. Хотя мы можем измерить огромные количества энергии, которые постоянно исчезают[58], мы не перестаем спрашивать себя, не имеет ли это еще большее значение, чем та малая доля, которая вновь входит в актуализированные формы. Например, это еще вопрос – теряет ли, в космическом смысле, солнце всю свою энергию, кроме одной тысячемиллионной, или, может быть, поддержание планетарного существования есть лишь видимая часть невидимого задания, выполнение которого происходит в измерениях, недоступных нашим чувствам.

Вспоминая отношения в физическом мире, мы видим, что излучаемая энергия локализуется только в факте взаимодействия между фотоном и электроном, и что в отсутствии такого взаимодействия свет находится везде. Интенсивность невидимого света может быть в тысячи миллионов раз больше, чем интенсивность видимого света. В каждой точке пространства находится неисчислимая концентрация фотонов, не в корпускулярном состоянии, но полностью виртуальных и, следовательно, полностью связанных /connected/. Невидимая вселенная света – это полнота, в сравнении с которой видимая вселенная пуста. Актуализация происходит в пустоте; потенциальность существует в полноте невидимого света. Это утверждение – не фигура речи, поскольку концентрация потенциальной энергии, распределенной по вселенной, несравненно больше, чем термическая энергия всех звезд, а динамическая энергия всех движений во вселенной, в свою очередь, очень мала по сравнению с энергией тепла.

Эквивалентность энергии и массы может быть интерпретирована таким образом, что значительно большая часть универсальной энергии находится в форме материи, но лишь небольшая часть этой материи может быть превращена в энергию, способную к трансформациям. Например, водород может превращаться в гелий только при температуре, превышающей пятнадцать миллионов градусов Цельсия. Следовательно, если температура какой-либо звезды падает ниже этой огромной интенсивности, то – вне зависимости от того, присутствует ли водород – энергия трансформации становится недоступной, до тех пор, пока не будет дан свежий импульс из постороннего источника, например, такого, как гравитационное сжатие.

Теперь нам следует рассмотреть свидетельства – в основном опирающиеся на доплеровский эффект покраснения света от очень далеких туманностей – того, что вселенная расширяется. Эйнштейн и другие предлагали динамические модели, которые показывали, что все эти данные могут быть объяснены различными путями, из которых расширение вселенной – лишь один. Динамические эффекты, однако, имеют наименьшую значимость среди факторов, детерминирующих возможное существование вселенной. Они касаются только пассивного состояния материи и в отношении актуализации во времени. Если мы поместим себя в перспективу, где время и вечность сливаются, то расширение должно происходить одновременно со сжатием, и это кажется наиболее вероятной ситуацией.

Вопрос о конечной судьбе электромагнитного излучения, не сталкивающегося с материей, не может быть разрешен только в терминах актуализации. Например, мы не можем предположить, что на границе вселенной находится отражающий слой, который будет возвращать энергию излучения в наше пространство, потому что если бы это было так, то видимый свет концентрировался бы в каждой точке от всех прошлых излучающих источников, что давало бы белый фон, который имел бы интенсивность большую, чем интенсивность света любой звезды. Такого рода возвращение, однако, совершенно противоположно концепции, которую мы рассматриваем. Излучаемая энергия, которая не сталкивается ни с чем, не должна рассматриваться как излучаемая вовне в пространство, ни навсегда, ни до отражения или впитывания. Напротив, она, хотя и в виртуальной форме, наличествует, и, следовательно, служит созданию вечностного потенциала, из которого унипотентная хилэ может образовывать новые потенциальности. Мы можем считать энергии, испускаемые звездами и не впитываемые другими звездами или актуализированной материей, как возвращающиеся в пре-корпускулярное состояние хилэ. Это дополняет цикл гипономной эволюции и инволюции, связывая галактики и корпускулы, являющиеся двумя крайними пределами познаваемой вселенной; как доминирование галактик вызывает план солнечного существования, так разложение корпускул вызывает появление частиц. Это появление – ответ наиболее пассивного модуса существования, унипотентной хилэ, наиболее активному – дуодецимпотентному автократу. Через все пространство и время происходит появление частиц, невоспринимаемое и недоступное восприятию. Подсчитано, что для того, чтобы поддерживать концентрацию материи во вселенной в устойчивом состоянии, за каждые сто лет должно проявляться в трипотентном существовании не более одного нейтрона на кубический метр. Сколь бы ни было малым это количество, оно достаточно для формирования нескольких новых галактических облаков каждый год. Мы можем теперь представить себе полный цикл инволюции и эволюции, посредством которой поддерживается существование вселенной. Кажущиеся потери, с которыми звезды изливают свою энергию, есть, напротив, само основание космической экономии. Входя в хилэ в первичном основном состоянии, эта энергия порождает различия энергетического содержания ниже корпускулярного уровня. Случайные вариации в распределении таковы, что вызывают в чрезвычайно малых долях хилэ такую интенсивность объединенности, посредством которой может появиться частица. Таким образом, мы должны считать инволюцию и эволюцию одним самоподдерживающимся циклом. Следует, однако, рассмотреть новый и чрезвычайно важный вопрос. До сих пор дело выглядело так, что полезно используется энергия, впитываемая материей, теперь же кажется, что существенна для поддержания вселенной энергия, входящая в пре-корпускулярную хилэ. Получается, следовательно, что планеты, впитывающие излучаемую энергию без возвращения ее как света – действительные расточители, и что планетарное существование – источник конечной дезинтеграции универсальной экономии. Здесь, однако, необходимо проникнуть глубже в значимость жизни. Энергия, отклоняемая от большого универсального цикла в планетарные миры, служит созданию и поддержанию жизни, а из жизни впервые появляется чувствительность и сознание. Сознание является универсальной согласующей силой, посредством которой, возможно, достигается равновесие вселенной. Двойной цикл эволюции и инволюции, таким образом, дает нам лишь полярный характер существования. Когда мы прибавляем категорию соотнесенности, жизнь и сознание порождают триаду, посредством которой взаимные, но все же противоположные требования эволюции и инволюции согласуются. С гипономной точки зрения – то есть в измеримых количествах – энергия, изымаемая из космического цикла, может представлять собой лишь малую часть (возможно, менее чем одну тысячемиллионную), но с автономной точки зрения она является первостепенно важной, поскольку это энергия, которая поддерживает потенциальности трансформации, служащие нуждам высших градаций существования. Гипономная вселенная – это колоссальная машина, перемалывающая все существование между жерновами инволюции и эволюции. Она не имеет направления, потому что оба цикла вечно сбалансированы и гипархически повторяются. Гиперномная вселенная непостижима для нас, поскольку воля автократична, и даже в своих имманентных действиях в существующем мире она всегда есть утверждение, которое доминирует и требует, творит и также разрушает. Только автономная вселенная постижима, поскольку именно в этом мире мы, люди, должны искать и исполнять нашу судьбу. Этот поиск выведет нас за пределы естественного порядка, в царства, где бытие и воля встречаются с функцией, и трансформации касаются не только неперсонализированных энергий, но затрагивают самую сущность и индивидуальность человека. На трансформациях бытия и воли основываются ценности. Посредством изучения естественного порядка мы становимся осведомленными о единстве всего существования и даже можем поймать отблеск космического плана. Но план, рассматриваемый из этой перспективы, не имеет измерений ответственности и качеств радости и страдания, любви и почитания, которые мы найдем, только если рассмотрим вселенную в ее драматическом аспекте, когда жизнь предстает не только как устройство для трансформации энергий, но и как инструмент, посредством которого вселенная становится сознающей собственную значимость.

Мы завершили наше исследование вселенной как феномена, сводимого к факту; но перед нами остается огромная задача приведения в порядок нашего ценностного опыта сознания и воли. Пока эта задача не выполнена, на все наши наиболее важные вопросы дана лишь половина ответа.

***

Приложение 1 к Главе 13

ПЯТИМЕРНАЯ ФИЗИКА

Указание на то, что физические процессы можно представить в пятимерной системе координат относится, по крайней мере, к 1921 году. Одним из первых это сделал Kaluza в статье о единой теории поля, в которой он показал, что электромагнитное уравнение можно получить, добавляя новое, пятое измерение к Риманову пространству-времени общей теории относительности.

Клейн в 1926 году высказал предположение, что пятимерную космическую модель Kaluza можно использовать для представления функции материальной волны де Бройля, вводя гармонически пятое измерение в решения волнового уравнения. В то время предположение Калузы привлекло к себе большое внимание физиков-теоретиков, и в 1927 году де Бройль отметил, что гипотеза пятимерного мира должна требовать дальнейшего допущения, что наши человеческие органы восприятия неспособны воспринимать пятую переменную. "Изменения этой пятой переменной полностью ускользают от нашего чувственного восприятия. Таким образом, если у двух точек вселенной значения четырех переменных пространства и времени, одинаковы, а значения пятой переменной Х₀ различны, то одна от другой для нас неотличимы. Мы как бы вложены в наше четырехмерное многообразие пространства – времени, и все, что мы воспринимаем, является проекцией точек пятимерной вселенной на это четырехмерное многообразие".

Достаточно поучительным для рассмотрения доводом является отсутствие различных пятимерных теорий, убедительных для физиков-экспериментаторов, и вошедших в научное мышление так же, как, например квант или теории относительности.

Мы еще раз должны провести различие между гипотезой формирования и гипотезой редукции феномена к факту. Фундаментальная гипотеза теории относительности была сформулирована не Эйнштейном, а Минковским в "постулате абсолютного мира" в его исторической статье Raum and Zeit, опубликованной в 8-ом сборнике статей немецких ученых и физиков в Кельне, 21 сентября 1908 года.

В соответствие с этим постулатом все феномены можно представить в едином пятимерном пространственно-временном континууме, но разделение измерений пространства и времени различно для каждого независимо движущегося тела. Мы можем это перевести в наш язык, сказав, что имеется один мир феноменов, но каждое независимое целое определяет в нем свое собственное разделение времени и пространства. Последовательная актуализация данного целого является его собственным временем, и его присутствие является его собственным пространством. Фундаментальная гипотеза Минковского полностью согласуется с точкой зрения относительности, принятой в настоящей книге, и поскольку эта гипотеза принимает во внимание существование независимых целых, то она относится к феноменам, а не только к обобщению фактов.

Для физиков, которые после работ Ньютона считали само собой разумеющимся, что есть одно абсолютное пространство и одно абсолютное время, общее для всех тел, главным источником беспокойства был феномен, возникший из попытки Майкельсона определить скорость земли относительно светового эфира. Наблюдаемый при этом феномен можно было редуцировать к факту различными путями. Его можно было рассматривать как провал электродинамики Максвелла; его можно было рассчитать эмпирически, пользуясь Фитцджеральдовским сокращение; Лоренц показал, что это сокращение эквивалентно группе преобразований; но только Эйнштейн установил его истинное значение, как демонстрацию того, что представление об абсолютной одновременности должно быть отброшено. На каждом шаге редукция к факту улучшалась и становилась более последовательной, но отсутствовал существенный шаг вперед к пониманию связи между существованием и системой координат.

Минковский в своем постулате абсолютного мира осознал, что в будущем должно потребоваться новое отношение ко всему нашему опыту, и он утверждал, что постулат абсолютного мира должен иметь силу без исключения. Стоит напомнить шаги, посредством которых Минковский объяснял этот постулат. Логической отправной точкой является фундаментальное предположение, которое Минковский назвал "фундаментальной аксиомой" собственного времени, а именно: