Потенция как критерий уровня

Если мы сравним камень с животным, мы можем увидеть, что и то и другое длится во времени, но совершенно различным образом. Один камень может быть тверже и существовать дольше, чем другой; одно животное может быть более приспосабливающимся и потому более живучим, чем другое. как камень, так и животное в некотором смысле независимы от окружающей среды, но слово "независимый" имеет совершенно разные значения в этих случаях. Неумение принимать во внимание эти оттенки значения при употреблении слов в отношении существования послужило причиной многих ошибок, в которые впадали биологи и физики.

Относительно любого целого, какова бы ни была его функциональная структура, мы всегда можем задать вопрос: в какой мере оно является собой? Мы можем спросить: насколько это целое может быть узнано на основе того, что оно есть в себе и для себя, а не по отношению к окружению, в которое оно помещено. Камень узнаваем по своей форме, размерам, цвету и так далее. Если его обтесать, мы можем сказать, что это все тот же камень, хотя что-то изменилось. Но если его расколоть надвое, мы можем сказать, что теперь у нас есть два камня вместо одного, а индивидуация первоначального камня потеряна; каждый фрагмент теперь отдельно индивидуирован. Более того, долгая продолжительность существования камня не должна скрывать от нас тот факт, что он, как все материальные объекты, постепенно и неизбежно стирается. Однако устойчивость формы и большая продолжительность существования дают камню большую степень индивидуации, чем куску глины или куче песка.

Индивидуация животного совсем иного порядка, чем индивидуация вещи. Она может быть характеризована своей внутренней структурой, изменения которой не должны выходить за определенный предел, чтобы животное могло сохранить нормальное состояние существования. Мы можем указать гораздо более определенно, что значит для животного "быть собой", чем это возможно в случае камня. Хотя мы вынуждены употреблять словесные описания, чтобы указывать на различия в бытии, отвлекая этим внимание от существования к поведению, тем не менее, даже если это допускается, остается несловесная интуиция, соответствующая утверждению, что животное существует в большей степени, чем камень. Этот элемент в феноменах, который не может быть сведен к фактам, оказывается, тем не менее, как раз тем самым средством, с помощью которого факт может быть обнаружен. В этом нефактуальном элементе опыта нет ничего таинственного. Мы не нуждаемся в помощи геолога или биолога для того, чтобы знать, что скалы и животных нужно изучать отдельно друг от друга и различными методами. Тем не менее, для геолога скала – это индивидуированное целое, наделенное своим собственным модусом существования, в не меньшей степени, чем растение для ботаника, животное для зоолога или человек для антрополога. В каждом из этих случаев целое, таким образом индивидуированное, есть нечто большее, чем его функция, и несет в себе свое значение.

"Все, что живет, имеет значение, и не нуждается ни в кормлении грудью, ни в отнятии от груди".

Существовать – не значит "быть" вообще, а быть особенным представителем вида, актуализирующимся в чуждом окружении. Существование, таким образом, имеет тройной характер: гиперномный, автономный и гипономный. Гиперномный характер существования состоит в потенциальностях, которыми целое наделено благодаря своей причастности к виду. Таким образом роза существует как роза, то есть как член рода роз. Все ее потенциальности образуются из генетического паттерна, общего всем растениям рода. Род содержит много видов и очень сложное распределение наследуемых свойств, так что паттерн потенциальностей содержит большое разнообразие. Мы будем употреблять термин "потенция" для обозначения максимальной степени индивидуации, доступной членам данного класса целых.

Потенция – это собрание потенциальностей в данном целом. Она представляет пределы возможной самореализации, которые предуказаны данным классом целостностей. Чем более богат и значим паттерн потенциальностей, тем выше уровень бытия, которое данное целое может достичь. Необходимо подчернуть, что потенция не принуждает, а разрешает. Нет закона, требующего, чтобы данное целое реализовало свои потенциальности. Самореализация зависит не только от потенции, но и от способности быть, то есть скорее от гипархических, чем от вечностных характеристик.

Таким образом, мы приходим к тому, чтобы рассматривать потенцию как истинную основу классификации, посредством которой сущностям приписывается данный уровень существования. Потенцию не следует отождествлять с бытием; это, однако, тот элемент бытия, который утверждает паттерн существования. Он, таким образом, противопоставлен актуальности, которая, хотя она и является видимым выражением паттерна, есть тем не менее отрицание, поскольку она возникает посредством отказа от невыполненных потенциальностей. Индивидуальность данного целого зависит от того способа, каким это особенное целое осуществляет согласование конфликта между временем и вечностью. Индивидуация не может служить основой классификации, потому что два данных целых, тождественных в своем основном паттерне, могут обладать весьма различными степенями индивидуации. Например, все желуди эквипотентны, но степень их индивидуации зависит от их способности выполнить свою судьбу – стать дубами. Потенция, а не индивидуация, является, таким образом, единственным критерием уровня, и мы примем ее как основание нашей систематики.

На основе потенции весь опыт стратифицирован, и потенция феноменов может быть раскрыта абстрагированием от несущественных деталей. Метод допустимой абстракции применим, таким образом, ко всем феноменам. Это не означает, что мы имеем какое-либо прямое восприятие потенции, которой характеризуются различные градации целостности. Мы наблюдаем определенный паттерн внешнего поведения, и из этого мы заключаем, что соответствующее целое присутствует. Это заключение не может быть сделано только из знания поведения, оно требует определенной интуиции бытия. Это не мистическая интуиция, а чувствительность к потенции, которая, например, делает скалы живыми для геолога. Мы должны не только распознавать различные паттрены поведения, но также стремиться соотнести их с нашей интуицией бытия и воли. Это стремление есть формирование гипотез, с помощью которых ученый-естественник расширяет границы своего знания.