Знание как упорядоченность функции

Согласимся, что некоторое значение может быть приписано словам "ключ знает свой замок". У них есть что-то общее с таким предложением как "я знаю свою входную дверь". Когда мы употребляем слово "знать" в таком контексте, идея соответствия недалека от поверхности мысли.. В первом предложении соответствие между паттерном ключа и выемками в замке почти что единственный элемент знания, который здесь есть. Второе более сложно, но в нем, очевидно, есть отнесение к соответствию между паттерном памяти и привычек и конфигурацией домов и улицы, на которой человек живет.

В акте делания нового ключа мы берем болванку и опиливаем ее до тех пор, пока не актуализируется требуемый паттерн. Из неразличимого множества возможностей, содержащихся в болванке, мы выбрали одну и исключили остальные. Подобным образом, рассматривая различные формы знания, встречающиеся в нашем опыте, мы можем увидеть, что всегда есть сходный процесс выбора и организация для достижения соответствия между двумя различными целыми.

Мы таким образом вновь возвращаемся к отношению между знанием и поведением, которое мы уже отметили. В более широком смысле можно сказать, что знание, наличествующее в любом целом, есть набор соответствий между его внутренними паттернами и паттернами других целых, с которыми оно взаимодействует. Если такого соответствия нет, то знание тривиально и неэффективно и не ведет к значимым последствиям.

Противоположное предположение, что знание всегда само по себе гарантирует правильную реакцию, очевидно неверно. Есть три причины, по которым знание может не обеспечить такую реакцию. Во-первых, возможны его собственные функциональные неадекватности, т.е. неправильное соответствие между паттерном познания и паттерном восприятия. Во-вторых, возможен недостаток интенсивности бытия, из-за чего знание может исчезнуть из сознания и потому быть бесполезным. В третьих, возможны дефекты воли, которые могут помешать требуемой форме процесса актуализироваться. Одно знание может дать только автоматическое приспособление, а это далеко не всегда соответствует ситуации.

Нет качественной разницы между знанием, присутствующим в человеке, и знанием, присутствующим в животном или в неодушевленном механизме. Мы можем утверждать, что это так, рассматривая процесс, посредством которого рост знания выходит за пределы простого накопления случайных следов прошлых впечатлений. Мы можем установить, что в каждом целом – живом или неживом – есть более или менее развитая форма памяти. Это было доказано экспериментально Дж. Л. Боузом и впоследствии подтверждено многими другими исследователями. В своем классическом исследовании Боуз показал, что реагирующий механизм неорганических тел имеет общие фундаментальные черты с реагирующим механизмом растений и животных. Среди этих черт – утомление от длительной стимуляции, гистерезис и противоположные изменения реакции под действием стимулянтов и депрессантов.[55]

У позвоночных животных - особенно у человека - регистрация и упорядочивание чувственных впечатлений происходит в сером веществе мозга. Есть два различных пути, которыми это может происходить. В одном случае впечатления накапливаются нейронными структурами только благодаря повторениям одинаковых впечатлений. Оживая в памяти лишь по ассоциации, они не нуждаются в объективном отнесении и потому не имеют значения для эффективного поведения. Процесс упорядочивания в таком случае обычно прекращается в этом пункте, и дальнейшего развития не происходит.[56]

Получаемые впечатления удерживаются как информация и не более того. В другом случае, если впечатления сталкиваются с ранее отмеченным опытом, в особенности если они сопровождаются усилием или вниманием, т.е. рефлексией – они становятся частью связной структуры, пригодной для способствования успешному действию.

Знание в обоих случаях есть порядок, но рефлективное знание имеет особое свойство отнесения внутреннего порядка к внешнему, и поэтому оно может способствовать успешному – хотя и автоматическому – действию. Таким образом становится очевидным, что приобретение знания включает специальное отношение, в котором регистрация чувственных впечатлений является лишь одним компонентом триады. Мы обычно даже не подозреваем, какую незначительную роль играет рефлексия в наших действиях; но человек, который рефлектирует и стремится соотносить новые впечатления со структурой своего прошлого опыта, избавляет себя от хаоса неупорядоченной информации. Даже инстинктивное знание, приобретаемое, как кажется, без борьбы индивидуума, есть тем не менее плод функциональных усилий бесчисленных поколений далеких предков. Именно этот рефлективный характер мы выражаем определением знания как упорядочения функции. Случайность – т.е. неупорядоченность – возникает спонтанно, упорядочивание же требует специального напряжения или усилия.[57]

Потенциальность функций человека далеко выходит за пределы как его ментальных ассоциаций, так и его телесного поведения, и упорядочение функций как целого может превзойти результат тренировки каждой группы функций, взятых по отдельности. Например, мы упражняем наш мозг в ясном и логическом мышлении; мы требуем дисциплины от наших эмоциональных реакций; мы упражняем наше тело, развивая его способности; но по большей части мы не замечаем важности достижения гармонии и равновесия между этими различными функциями, чтобы дать им возможность работать вместе как одному целому. Без такой гармонии и равновесия не может быть действительного знания. Чтобы знать значение нашего опыта, мы должны думать то, что мы чувствуем, и чувствовать то, что мы думаем. Кроме того, мысли и чувства должны быть приведены в гармонию с двигательными функциями, прежде чем мы сможем придти к какой-либо полноте знания.

Есть дальнейшее ограничение знания, а именно, отношение одного и многого. Порядок, наличествующий в одном целом, должен соответствовать бесчисленному количеству других целых, и еще большему числу возможных их комбинаций. Кажется банальным, что мы можем знать лишь небольшую часть того, что познаваемо, но нужно помнить, что это означает также, что наше поведение может соответствовать лишь небольшой части ситуации, представленной в нашем опыте. Даже этот небольшой фрагмент может быть знаем лишь несовершенно, поскольку он схватывается с ограниченной – возможно очень узкой – точки зрения, которая определяется нашим положением в пространстве и времени. Наше знание фрагмента может привести нас к действию, весьма отличному, даже прямо противоположному тому, которое мы считали бы правильным, если бы знали более широкое целое. Например, мы можем отказаться пить горькое лекарство, потому что мы знаем, что это породит немедленное неприятное ощущение, оставаясь в неведении относительно его необходимости для нашего будущего благополучия. Эта картина символична для ситуации человека в целом. Мы не можем обнаружить смысл и значение нашего собственного опыта, пока не можем увидеть его на достаточно большой шкале. Вопрос "что мы собираемся сделать из нашей жизни?" указывает прежде всего на возможность знать степень соответствия, которая может существовать между паттерном личной истории и паттерном великого космического процесса, в котором мы участвуем.[58]

Date: 2015-05-18; view: 575; Нарушение авторских прав