КОММУНИКАЦИЯ. Изолированность каждого человеческого центра опыта или ума от других умов принадлежит к первичным данным опыта

Изолированность каждого человеческого центра опыта или "ума" от других "умов" принадлежит к первичным данным опыта. Может существовать более или менее эффективная интерпретация функциональной деятельности, но сознание мало или почти совсем не поддается интерпретации. Нужно предположить, что изоляция сознания характерна для нашей человеческой ситуации, а не для сознания как космической реальности. Бытие, в своей относительности, совместимо с формами сознания, весьма отличными от нашей; возможно, например, что существуют сущности, которые, будучи различными по природе, могут, тем не менее, коммуницировать посредством слияния сознаний без вмешательства какой-либо функциональной деятельности, как мы ее знаем. Даже в человеческом опыте случаются редкие моменты, когда такое слияние сознаний оказывается возможным. Наиболее полное нормальное состояние человеческого сознания таково, что в нем человек осведомлен о своей функциональной деятельности и присутствии направляющего ее внимания. До некоторой степени такое сознание может присутствовать у высших животных, хотя это должно быть еще значительно реже. У низших животных и неодушевленных объектов мы вполне можем исключить наличие какой-либо осведомленности, сравнимой с сознательным вниманием, возможным для человека.

Коммуникацию, следовательно, нужно рассматривать как специфически человеческую проблему – скорее психологическую, нежели метафизическую. Возможно ли знать, что происходит в других умах – это вопрос факта, и на него надо отвечать посредством такой же процедуры как на другие вопросы факта, т.е. посредством наблюдения, эксперимента и анализа. Мы не сомневаемся, что мы можем коммуницировать, и коммуницируем с другими умами; более того, мы знаем, что коммуникация иногда является адекватной и достоверной; в других случаях она терпит полную неудачу, разделить опыт оказывается невозможным. Поскольку коммуникация необходима в любой ситуации, где два или более человеческих существа намереваются достичь согласованного действия, изучение условий, делающих адекватную коммуникацию возможной – общечеловеческая необходимость.

В соответствии с третьим принципом, каждое отношение требует трех терминов, и коммуникация как третий термин устанавливает отношение между двумя центрами бытийной осведомленности, или двумя "умами". В разговоре, например, говорящий и слушающий соотнесены посредством говорения. Когда дело касается функций тела, жест может заменять место слов. Здесь коммуникация происходит посредством имитации, возникновения общего эмоционального состояния, или посредством прямого действия, когда, например, один человек берет другого за руку, чтобы привлечь его внимание. Для естественной философии наиболее важна форма коммуникации, использующая язык.

Язык включает все формы коммуникации, в которых знак, символ или жест замещает объект отнесения, и отнесение известно лицам, пользующимся языком. Несколько определений пояснят предполагаемые различения:

Язык: коммуникация между умами посредством определенной функциональной деятельности, такой как речь, письмо, математические и логические обозначения, жесты, интонации, ритмы или пантомима.

Знак: звук, обладающий или не обладающий соответствующим идеографическим значком, вызывающий в памяти двух или более людей воспоминание об узнаваемом простом опыте. Отсюда правило "один референт /referent / - один знак".

Символ: знак, который вызывает в двух или более людях воспоминание о связанной группе различных опытов, различающихся не только функциональным содержанием, но и соответствующими состояниями сознания. Отсюда правило "символы мультивалентны".

Жест: проявление, которое вызывает в двух или более людях прямой опыт тотальности всех воспоминаний, относящихся к данной ситуации и порождает ответ воли.

Лингвистический элемент: знак, символ или жест являются лингвистическими элементами, а речь есть искусство соединения лингвистических элементов для коммуникации опыта.

Язык как коммуникацию опыта следует отличать от искусства и магий, также являющихся средствами взаимодействия между людьми. В искусстве тоже есть лингвистические элементы, но они не только замещают опыт, поскольку они являются частью – а иногда даже могут быть и целым – опыта, который они представляют. Посредством искусства возможно соучастие в состояниях сознания, бытийное содержание которых первично, а функциональное – вторично. Равным образом и в магии есть лингвистические элементы, но они употребляются как средства делания. Магия есть искусство воли, функциональное и бытийное содержание в магии подчинено волевому содержанию.

Чтобы пояснить далее роль языка, мы должны провести различение между прямой и непрямой коммуникацией. Во всем языке, какова бы ни была его форма, коммуникация является непрямой; знак, символ или жест – это не объект отнесения, и они также не причастны его природе. Это приблизительно может быть выражено как то, что язык есть коммуникация "о"; можно говорить "о чем-то", к чему можно произвести отнесение посредством знака, важно, однако, помнить, что, поскольку язык гомогенен с функцией, он может верифицировать свои отнесения лишь постольку, поскольку объект, о котором идет речь, функционален, в то время как коммуникация по поводу бытия и воли, хотя и осуществляемая в функциональном языке, не может быть верифицируема посредством функциональных операций. Следовательно, для каждого из трех конструирующих элементов фундаментальной триады опыта необходимы разные формы языка.

Следует подчеркнуть, что речь идет не о "лингвистике", как ее обычно понимают, а о многомерности языка, которой необходимо достичь для обеспечения адекватности в трех родах коммуникации, соответствующих трем аспектам опыта.