Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 6. На следующее утро я сижу на полу спальни Гретхен, пока она ищет на компьютере платье для предстоящего Бала-Маскарада Троицы





 

На следующее утро я сижу на полу спальни Гретхен, пока она ищет на компьютере платье для предстоящего Бала-Маскарада Троицы. Это огромное испытание — празднование возрождения Земли после IV Мировой войны. Там будут все, включая лидеров каждой страны мира. После того, как мы подписали договор, наши лидеры того времени быстро встретились и решили, что то, что стало причиной предыдущих войн, было проблемой различных государств. Они создали Троицу и основали её в каждом из пяти регионов — Азии, Африке, Австралии, Европе и Америке. Австралийская Троица позже была распущена, из-за того, что последний лидер был не способен иметь детей, чтобы продолжить династию первого Австралийского лидера. Этот континент сейчас контролируется Африканской Троицей.

Сам по себе, бал, как правило, полностью дружеский, хотя, мне следовало бы сомневаться во всём, что связано с Древними, что, если это всегда было лишь уловкой, чтобы собрать всех лидеров вместе.

Гретхен, Лоуренс и я обычно ходим вместе, но в этом году предполагается, что Лоуренс и я пойдём, как пара. Сначала, я чувствовала себя плохо, зная, что буду должна сказать Гретхен, что она не может пойти с нами, что мы будем должны встретить её там. Воспоминания о том разговоре всё ещё заставляют меня желать отказаться от участия. Но после того, что я узнала за последние двадцать четыре часа, у моего мозга больше нет сил, чтобы беспокоиться о чем-либо ещё.

Я всё ещё не понимаю, почему Джексон обратился за помощью именно ко мне. Наверняка, Лоуренс, как будущий президент, был бы лучшим выбором. Несмотря на это, он уже сделал выбор, и сейчас я должна решить: помочь Джексону и предотвратить войну или передать его в руки отца и, возможно, способствовать уничтожению человечества. Мысленно я произнесла это так, словно принять решение было очень просто, на самом же деле, это словно выбор между жизненными потребностями — есть или дышать.

Это не просто. Это невозможно.

Гретхен выбрала другую категорию платьев. Программа загружает виртуальную версию её тела, затем ищет идеальные цвет, длину, форму платья, стараясь не дублировать покупки за последние два года, и затем выдаёт ей 50 вариантов. Каждое платье появляется на виртуальной Гретхен, и в течение секунды она щёлкает по кнопке мыши для появления следующего.

Она больше не позволяет выбирать мне моё же платье самостоятельно, и поэтому выбирает одно и для меня, и затем просто зовёт меня одобрить покупку. В любой другой день я могла бы протестовать или, по крайней мере, быть раздражённой, что я должна сидеть здесь, пока она рассматривает товары, но прямо сейчас я просто благодарна быть в окружении нормальных людей с нормальными проблемами. Я ужасно хочу довериться ей.

Моё обучение было отменено сегодня утром. Мама и папа уже ушли, когда я проснулась, справляясь с последствиями Обращения прошлой ночи. Новости уже сообщили о протестующих, возникших по всему городу. Предполагается, что сегодня ночью Президент Карте будет снова успокаивать нас, что всё хорошо.

Но это не так.

— Эй, ты в порядке? — произнесла Гретхен из шкафа, уже одетая в её пятый наряд для школы.

— Да, — я кусаю губу. — Просто думаю. Что случилось с Зевсом прошлой ночью?

— Без вариантов. Наверное, был зол на счёт чего-нибудь. Я уверена, они уже это решили.

Я колеблюсь. Я хочу всё ей рассказать, рассказать ей, что они ничего не решили. Я хочу спросить у неё совета. Я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне с ответом, что же делать. Но я не могу. Здесь я одна.

— Да, ты, возможно, права, — говорю я, и она возвращается к выбору обуви.

Я думаю о Гретхен, моей лучшей подруге, полностью успокоенной обещаниями президента Картье, что мы сейчас в безопасности. Она не знает, что произойдёт, если я не буду или не смогу помогать Джексону. Но я, действительно, не могу ему помочь.

Отец отречётся от меня. Джексон должен понять.

Очередной ряд оправданий протекает через мой разум, в то время как воспоминания о сожжённой земле и оранжевом небе находят, как выбраться на поверхность, и я чувствую себя больной и виноватой снова и снова. Каждый раз, когда я думаю, почему я не могу ему помочь, я вижу атаку Древних, или как Зевс кричит на отца. Для меня это слишком много. Это не мой бой, не моя обязанность судить отца задним числом.

Такова моя логика в то время, как мы с Гретхен идём в школу. Интересно, будет ли Джексон стоять возле моего шкафчика в ожидании ответа? Я думала об этом всю дорогу до школы. Я не могу помочь ему. Я готовлюсь сказать ему именно это, когда поворачиваю за угол к моему шкафчику, но его там нет. Я вздохнула с облегчением, открыла шкафчик и чуть было не упустила из виду письмо, выпавшее из него. Это бумага, самая обычная. Едва ли кто-то ещё использует бумагу. Я наклоняюсь ближе к письму и читаю:

 

Если ты пришла, встреться со мной у служебного входа в Парламент HQ.

20:00. Принеси фонарик.

— Д

 

Под строкой находится стрелка, указывающая вправо. Я переворачиваю письмо и практически роняю его на землю. Это копия письма, подписанного Зевсом. Наверху слова ГЛАВНЫЕ ЦЕЛИ и ниже лист из десяти имён. Первое имя — Гриксик Александр. Я испытываю удушье. Папа является их главной целью. Слишком много. Я не могу...

— Эй, что это? — спрашивает Гретхен, подойдя ко мне за письмом.

Я отпрыгиваю назад, запихиваю письмо в шкафчик и с шумом захлопываю его. К счастью, она не может открыть его без моей ключ-карты. Я посылаю ей самую невинную улыбку, которую только могу сделать.

— Просто записка от папы. Совершенно секретно. Ты его знаешь.

Я задерживаю дыхание, пока жду её ответа. В этом минус лучших друзей: они знают, когда ты врёшь.

Она начинает задавать больше вопросов, когда я чувствую покалывание в затылке. Джексон стоит рядом со мной. Он стоит близко, слишком близко. Достаточно близко, чтобы перевести внимание Гретхен с письма на него.

— Эй, — говорит он мне, его глаза наполнены беспокойством.

— Привет, — говорю я, стараясь сохранить голос спокойным.

— Ты придёшь?

Я смотрю в его глаза, мысленно воспроизводя всё, что произошло за последние двадцать четыре часа. Я не хочу ему верить, но доказательств слишком много. Растущее число Скрытных. Нападения. Зевс, ушедший со сцены. И всё собирается стать только хуже. Я чувствую это глубоко внутри, это ужасное чувство, что мы все запрограммированы. Нас предупреждают, и сейчас я кричу себе сделать хоть что-нибудь. Я не могу просто надеяться, что всё пройдёт. Мы должны остановить это прежде, чем оно начнётся. Я не знаю, переоценивает ли Джексон Древних или недооценивает нас, но я точно знаю, что они обладают такими способностями и технологиями, о которых мы даже не догадываемся. Джексон сказал, что это будет не война, это будет полное уничтожение человечества. Я не позволю этому случиться.

— Я приду, — говорю я. Затем я поворачиваюсь к Гретхен, отвечая на вопрос, прежде чем она может его задать. – Ранняя подготовка оперативников. Джексона тоже на неё взяли.

— Это здорово, — говорит она, и я знаю, что она действительно так считает. Гретхен ничего не говорит неискренне.

Я смотрю на уходящего Джексона и чувствую, будто тяжесть исчезает с моей груди. Я приняла своё решение, и где-то внутри я знаю, что сделала правильный выбор. Сейчас всё, что я должна сделать — это попасть домой раньше своих родителей, проникнуть в офис отца и украсть его главный ключ от штаб-квартиры Парламента.

 

***

 

Ровно через три часа я хожу по своему дому, подпрыгивая от малейшего звука. Мне нужен главный ключ от Парламента. Я точно знаю, где в кабинете отца хранится ключ; мне просто надо его украсть и покончить с этим. Но если меня поймают, то смерть будет слишком мягким наказанием.

Я проверяю свой телефон несметное количество раз. Время приближается к половине шестого, что означает, что мои родители уже на пути домой. Я отхожу от лестницы к двери лифта, который ведёт в тренажёрный зал. Справа от этой двери находится папин офис, видимый не для каждого. Он спроектировал его так, чтобы он сливался со стеной, и чтобы только те, кому он доверял больше всего, могли проникнуть в него.

Доверие... я одна из тех людей, кому он доверяет. И я собираюсь предать его. В памяти появляется имя отца в списке целей. У меня нет выбора. Я помогу Джексону найти способ остановить это.

Я провожу рукой по левой стороне, где, как я знаю, находится дверь. Проходит секунда, и дверь открывается. Внутри офис устрашающе тихий. У стены расположен большой стол, а рядом с ним любимое кресло папы. Помимо стола здесь находятся книжные полки, выстроенные вдоль правой стены, и, расположенная слева файловая система, полная старых записей Управляющих. Кажется очевидным, что главный ключ расположен в файловой системе, но это папин офис, а это означает, что ничего не может быть очевидным.

Я делаю шаг к полке, расположенной ближе к столу, и вытаскиваю первую книгу в третьем ряду. Внутри находится крошечная клавиатура. Я ввожу код: 5-12-12-14, сочетания маминого и моего дней рождения. В файловой системе звучат щелчки, в это время, ящички и шкафчики разблокируются один за другим.

Я практически приступаю к третьему шкафчику, когда входная дверь объявляет о прибытии моих родителей. Я мчусь вперёд и открываю шкафчик, но не помню, какая ключ-карта от Парламента. Золотая или зелёная? Я воспроизвожу в голове папин голос. У Управляющих — красный, Химиков — зелёный, Парламента... Я вынимаю золотую ключ-карту из захвата, закрываю дверцу шкафа и возвращаю папину секретную книгу на полку.

Я близка к тому, чтобы открыть дверь, в то время, как мама выкрикивает моё имя. Меня передёргивает. Звучит так, словно она на кухне. Но, что на счёт папы? Я незаметно пододвигаюсь к дверной раме и выглядываю. Папа в прихожей читает сообщение или что-то ещё на своём телефоне. Его голова поднимается, и я исчезаю с его поля зрения, моё тело напряжено. Я напрягаю уши, слушая каждое движение. После нескольких болезненных секунд, я снова прислоняюсь к двери и выглядываю. Всё чисто. Да! Я выскальзываю. Дверь автоматически закрывается позади меня.

На цыпочках я отхожу от двери и огибаю лестничные перила в прихожей, практически испытывая головокружение.

Я сделала это. Я...

— Что ты делаешь? — спрашивает отец.

Я медленно поворачиваюсь, пока не встречаюсь с ним лицом.

— Ничего. А что?

— Откуда ты пришла? Я тебя здесь не видел. Ты видела её, Клэр? — мама присоединяется к отцу, стоящему в открытом дверном проёме, ведущем в кухню.

— Вот ты где, — говорит она. — Мы звали тебя. Ужин готов, — она переводит взгляд с меня на отца и обратно. — Гриксик... прекрати. Она не пытается сбежать. На улице день. Дети не убегают в течение дня. Теперь садитесь, пока ваша еда не остыла.

Папа расслабляет плечи, но я всё ещё могу видеть в его глазах вопрос. Он думает, я что-то замышляю. Проницательный, как всегда. К счастью, я положила ключ-карту в карман прежде, чем покинула кабинет.

Я прошмыгнула мимо него на кухню. Мама сделала папино любимое жаркое, что, возможно, смягчит его. Я сажусь за стол, мама сидит рядом со мной, а папа — напротив нас. Я хочу спросить что-нибудь о нападении или о Зевсе, ушедшем со сцены. Затем я вспоминаю, что сегодня президент Картье, как предполагается, будет произносить речь, и надеюсь, это будет способствовать разговору.

— Ты не собираешься включить телевизор? — осведомляюсь я.

— Зачем мне это делать? – спрашивает отец, накалывая на вилку кусочек жаркого. — Я уже знаю, что она собирается сказать, и, честно говоря, я устал это слушать. Я бы предпочёл обсудить твоё обучение. Сибил, кажется, довольна тобой.

— Ну, у меня была лишь одна встреча с ней. Наше сегодняшнее занятие было отменено, — я озадачено смотрю на папу. Он должен был знать, что Сибил отменила наше занятие.

— Конечно, — произносит отец, но я чувствую, что есть что-то, о чём он мне не говорит.

Мы провели остаток ужина, слушая мамины рассказы о её последнем исследовании одного из видов заживляющего геля. Я стараюсь следить, но я слишком сосредоточена на времени, которое тикает всё ближе и ближе к тому, когда мне надо уйти. В итоге, папа уходит в свой кабинет, предоставляя мне шанс.

– Я думала, что могла бы пойти к Гретхен на какое-то время, — говорю я маме, в то время, как она покидает кухню. — Хорошо?

Мама подходит и целует мою щёку.

— Конечно. Однако будь дома через час. У тебя завтра школа.

Я выхожу из своего дома и поворачиваю налево, как будто я иду к дому Гретхен, находящемуся в конце моей улицы, но вместо этого я пересекаю главную дорогу и на тротуаре поворачиваю в противоположное направление, в сторону электрона. Я вынимаю телефон из куртки и пишу Гретхен: «Я у тебя дома, хорошо?» Я знаю, она меня прикроет. Мне только надо придумать объяснение, которое скажу ей позже. Что ж, с этим разобрались. Я надеваю на голову капюшон куртки и проскальзываю на первое сидение ближе к двери. В это время в троне практически никого нет — несколько работников склада и всё. Я жду остановку в Бизнес Парке, чувствуя, как сердце бьётся в груди.

Я стараюсь очистить свою голову, когда подхожу к Фонтану Гордости, минуя здание Управляющих и спускаясь по аллее между ним и штаб-квартирой Парламента. Оно темнее здешней темноты. В нём нет видимых дверей и входов.

Обычный человек может подумать, что аллея заходит в тупик. В конце концов, здесь ничего нет, кроме большой цементной стены в самом конце, соединяющей одно здание с другим. Но я знаю больше. Цементная стена имеет доступ к подземному эскалатору, проходящему от здания к зданию. Таким образом, химики, управляющие, члены Парламента могут перемещаться между зданиями, оставаясь невидимыми. Я никогда не была на этом эскалаторе, и, насколько я знаю, он разрешён только для главного персонала. Сегодня мне он не понадобится.

Я дохожу до конца переулка и нахожу в проходе отверстие, которое я и искала. В темноте ночи кажется, что здесь ничего нет, но на самом деле, через несколько шагов находится служебный вход в здание. Я вынимаю фонарик, который я взяла, включаю и свечу им в отверстие, почти падая назад, когда свет попадает на человека, стоящего возле двери.

— Что ты делаешь? – шепчу я. – Тебе повезло, что я не закричала, убегая ещё до того, как мы начнём.

Джексон смеётся.

— Не-а. Я был уверен в тебе.

— Что ж, отодвинься. У меня есть ключ.

— Главный ключ?

— Да, я взяла его из папиного кабинета. Как ещё мы собирались попасть?

Джексон качает головой, видимо, от страха.

— Я думал, мы сделаем нечто обычное, например, взлом. Но, это отлично, — он говорит это, пока я прикладываю карту и держу дверь, чтобы он попал внутрь. — Это, безусловно, отлично.

Мы медленно идём по коридору, Джексон настаивает на том, чтобы идти первым, пока мы не достигаем служебного лифта, находящего в самом конце. Сканер выступает из стены рядом с лифтом. Я прикладываю карту, надеясь, что главная ключ-карта подходит ко всем сканерам в здании, и двери тут же открываются. Как я и предполагала.

Оказавшись внутри, Джексон достаёт планшет и начинает печатать что-то, что я не могу увидеть. Я пододвигаюсь ближе, пока моя рука не касается его руки, и лицо не находится в нескольких сантиметрах от него.

— Что это? — шепчу я, не уверенная, должны ли мы вести себя, как шпионы или нет.

Он поворачивается, и я чувствую его дыхание на своей щеке. Он тяжело сглатывает.

— Это карта безопасности этажа. Мы собираемся сделать дубликат видео-чипа.

Лифт открывается, прежде чем я могу спросить что-нибудь ещё. Мы ступаем в тёмный коридор.

— Фонарик? – спрашивает Джексон.

Я включаю его, освещая коридор тонким лучом. Он пробирается вперёд, но я хватаю его за руку.

— Подожди, камеры безопасности, — я указываю на двухдюймовый треугольник, воткнутый в потолок.

Он улыбается.

— Не веришь в меня, да? У меня есть кое-кто, кто позаботился об этом. Мы невидимы в течение следующих пятнадцати минут.

— Как…?

— Не беспокойся об этом. Видео-библиотека здесь.

Он показывает направо, и я следую за ним. Мы проходим дверь за дверью. Интересно, что находится за этими стенами? Правда о Древних? Правда о нашей истории? Такое ощущение, что я прохожу через хранилище секретов, и, что их так же много, и они такие же гниющие, как тела в морге.

Джексон останавливается возле двойных дверей и протягивает руку за ключ-картой. Я колеблюсь. Украсть — это одно, но передать главный ключ Древнему — совершенно другое. Должно быть, он понял, о чём я думаю, так как отступил, предоставляя мне место, чтобы я приложила ключ самостоятельно.

Холодный ветер вырывается из комнаты. Мы проскальзываем внутрь, и дверь захлопывается за нами. Моё сердце сильно бьётся в груди. Мы здесь. Я действительно делаю это.

Я сгибаю руки, чтобы они не тряслись. В комнате находится не что иное, как шкафы от пола до потолка, тысяча разных ящиков и один монитор. Каждый ящик имеет отметку с порядковым номером и буквой, что не представляет для меня никакого смысла, но Джексон идёт непосредственно к ящику с надписью ХIV3. Он нажимает на дверцу, что должно вытолкнуть ящичек, но он даже не двигается с места. Он нажимает на него и пытается втиснуть свою ключ-карту внутрь него, его лицо становится всё краснее и краснее. Я оглядываюсь вокруг, интересно, имеет ли библиотека такую же систему охраны, как и кабинет отца.

Я иду в центр комнаты, оглядываюсь вокруг. Где бы они спрятали клавиатуру? Нет, здесь они бы не использовали клавиатуру. Они бы использовали сканер. Я изучаю комнату, стены, лампы, каждый шкаф. Затем я понимаю. Я возвращаюсь к двери. Никому бы не пришло в голову проверить внешний сканер, находясь уже внутри комнаты. Возможно… Я выхожу и прикладываю главную ключ-карту. Мгновенно, серия щелчков разносится по всей комнате.

— Здесь, — говорю я. — Так-то лучше. Теперь ты можешь сказать мне, что мы ищем?

Джексон стоит, покачивая головой.

— Блестяще, Александра. Действительно блестяще, — он открывает ящик, демонстрируя три ряда крошечных квадратиков. Он вынимает один. — Это видео-чип. «Х» — Химики, то есть их здание. IV — этаж, и 3 — номер лаборатории. Так что, этот ящик содержит показания камеры той лаборатории. Вчера твой отец водил меня в лабораторию Химиков. Лаборатория №3 перекрыта, стекло в двери закрыто, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Почему? Должна быть причина. Я думаю, это имеет отношение к военной стратегии, может быть, Химики что-то придумывают. Я не знаю, что. Но я надеюсь, этот чип, — он протягивает его мне, — даст нам ключ к разгадке.

— Но, почему…

— Я объясню позже; у нас есть всего несколько минут.

Он вставляет в монитор первый чип. Лаборатория. Химики приходят и уходят. Но ничего необычного. Он вставляет чип за чипом, сменив десять или больше, все такие же скучные, как и первый. Я начинаю думать, что это находится не здесь, когда он вставляет предпоследний чип. Лаборатория заполняет экран, но эта лаборатория не такая, как остальные. Она выглядит так, словно в комнате взорвалась бомба. Мы с Джексоном оба наклоняемся ближе к экрану.

— Ты…

— Тсс, — говорит Джексон. — Ты слышала это?

Мои уши напрягаются, но я не слышу вообще ничего. Я качаю головой, мой пульс мчится со всей скоростью. Он засовывает в монитор другой чип и набирает серию команд, которых я не узнаю. РЕПЛИКАЦИЯ мигает на экране.

— Давай, давай, — шепчет он.

В итоге, оба чипа выскакивают. Джексон возвращает видео-чип в ящик, хватает меня за руку и вытягивает из комнаты. Он огибает угол и прижимается к стене. Проходит несколько секунд. Ничего нет. Ни звука. Ни света. Затем щелчок… щелчок… щелчок мягко разносится из зала, перпендикулярного тому, где мы находимся. Становится всё громче и громче, пока я не понимаю, что кто-то или что-то может слышать моё дыхание и ощущать мой страх.

Я тяну Джексона за руку, но он качает головой. Мы не можем просто стоять здесь! Я смотрю на холл и обратно на Джексона, затем щелчки прекращаются.

— Идём, — Джексон подгоняет меня в обратном направлении.

— Идём куда? — шепчу я, смотря на холл позади себя. В самом конце находится дверь к аварийной лестнице, но мы никогда не сможем это сделать, не будучи замеченными. Щелчки начинаются снова.

— Иди, сейчас! — говорит он.

Я бегу к двери, бросаюсь через неё и пролетаю вниз два лестничных проёма, прежде чем останавливаюсь, чтобы посмотреть, где Джексон. Я поднимаю взгляд, моё сердце колотится при виде его на верху лестницы, смотрящего на дверь. К счастью, мы были всего лишь на третьем этаже, поэтому, на уровне, на котором я нахожусь, должна быть дверь наружу. Я просматриваю открытую лестницу, и, конечно же, слева от меня над дверью находится знак. Я оглядываюсь на Джексона, неуверенная, должна ли я бежать или ждать его. Он наклоняет голову, чтобы прислушаться, и я делаю то же самое. Мы ждём в тишине, поэтому это похоже на вечность, затем Джексон прыгает с вершины трехэтажной лестницы и приземляется на уровень, где стою я, его лицо переполнено возбуждением.

— Мы сделали это! — он поднимает меня в воздух. — Это было умопомрачительно. Изумительно. Я не могу поверить, что мы не были пойманы. Я не могу поверить, что ты пришла. Это было так…

— Эй! Опусти меня! — я выкручиваюсь из его захвата, и затем, слышу движение наверху лестницы, и моя кровь превращается в лёд.

Джексон поворачивается вокруг, притянув меня к себе за спину.

— Хм, должно быть, ты слишком взволнован, раз так ласков с человеком, — раздаётся голос с третьего этажа, где Джексон стоял лишь мгновение назад.

Моему мозгу требуется мгновение, чтобы понять, что это голос Маккензи Стори и она только что назвала меня человеком, что значит, что она должна быть…

— Проклятие, Кензи, где предупреждение? — говорит Джексон. — Я думал, ты на карауле или что-то ещё, — он открывает дверь аварийного выхода.

— Время вышло, — произносит Маккензи. — Родители Ари ищут её. Она должна вернуться, — хотя она и назвала моё имя, она ни разу не посмотрела на меня.

Джексон кивает.

— Ари, скажи им, что ты плохо себя чувствовала. Извинись…

— За что?

Он бросает мне раздражённый взгляд.

— Люди не задают вопросов, когда ты признаёшь, что был не прав, прежде чем они должны будут сказать тебе что-то.

— Что на счёт чипа?

Джексон выходит в узкий переулок, призывая Маккензи следовать за ним.

— Я буду у тебя дома в обычное время, с чипом в руках. Хорошо?

В это время я смотрю на свой телефон и чувствую раздражение.

— Прекрасно. Увидимся позже.

И я поворачиваюсь и устремляюсь вниз по переулку, запрыгивая в первый электрон, который вижу, у меня на уме более сильный страх.

Мой отец собирается убить меня.

 

Date: 2015-05-18; view: 389; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию