Самораскрытие

Мы работаем на уровне поля, в здесь и сейчас ситу­ации (уточню, что я сознаю, что так бывает не всегда;

98

Жан-Мари Робин

Быть в присутствии другого

99

что это не всегда возможно и не всегда желательно). Так как одна из наших задач состоит в прояснении индивидуации клиента, т. е. дифференциации поля, то каковы наши инструменты?

Наш главный инструмент — самораскрытие те­рапевта. О каком раскрытии идет речь? Мы имеем в виду проговаривание актуального переживания те­рапевта в терминах влияния ситуации и взаимодейс­твия, того, как вводятся в контакте и как ситуация вводится в контакт им самим и другим, чтобы произ­вести общую работу над вопросом о том, как один и другой могут быть творцами. Важный термин небре­жен. Творец! Тот, кто творит... И это в контексте, где люди зачастую переживают себя в качестве объекта воздействия ситуации, своего жизненного контекста, своей истории, своего окружения, своих психотравм, своего подсознательного или его симптомов!

Это самораскрытие терапевта существует, какой бы ни была этика терапевта и какими бы ни были его сознательные выборы. Со своей стороны я считаю не­обходимым ограничить это самораскрытие терапевта некоторыми принципами:

—оно в основном ограничено «здесь и теперь» ситу­ации;

—оно высказывается, насколько это возможно, та­ким образом, чтобы оно не смогло стать фигурой в текущем опыте (что может помешать процессу па­циента), а оставалось материалом на заднем плане, который будет подпитывать, способствовать и, ко­нечно, оттенять фигуру — т. е. дифференциацию

—которую пациент конструирует по случаю ситуа­ции;

—оно пропущено через фильтр теории, к которой я апеллирую, и работы над собой, осуществляемой на основе моей собственной терапии.

Так как я остаюсь в осознании, что это самопредъ­явление сопряжено с моей собственной работой по дифференциации, т. е. тем, что следовало назвать моей субъективностью, и я осознаю, что эта субъек­тивность, бесспорно, эмоциональна. Я хотел бы на­помнить то, что Гудмен говорит об эмоциях, а имен­но, что «эмоция есть непосредственное и интегратив-ное осознание отношения между организмом и сре­дой» и что «это функция поля». Я всегда цитирую его слова: «Эмоции — это когнитивные средства. Далеко не будучи препятствиями для мысли, они выступа­ют единственными в своем роде посланиями, свиде­тельствующими о состоянии поля организм/среда, и средствами осознания надлежащего характера наших стремлений. В качестве знаний эмоции могут содер­жать погрешность».

Эта погрешность эмоций и, следовательно, субъек­тивности, которую предъявляет терапевт, подтверж­дает позицию неуверенности, похвальной на своем месте. Замечательный английский психоаналитик Питер Ломас, в самом деле, ратовал за «доброволь­ную неуверенность». Я принимаю эту мысль на свой счет. Неуверенность не вызывает сомнений. Неуве­ренность — это признак того, что не известно заранее, что может быть лишь объектом догадок и что, сле­довательно, остается открытым, тогда как сомнение обозначает колебания в том, какую сторону принять, оно подразумевает вопрос о реальности некоего фак­та, о справедливости некоего суждения или некоего действия. Сомнение может подточить переживаемый опыт, тогда как неуверенность может открыть ситу­ацию. В таком качестве, по замечательному выраже­нию немецкого гештальт-терапевта Франка Штемле-ра, неуверенность надо культивировать во всех смыс-

100 Жан-Мари Робин

лах слова «культивировать» — поддержки и приобще­ния к культуре.

Date: 2015-05-05; view: 497; Нарушение авторских прав