Конца XIX — начала XX века

Этот период в истории русской культуры нередко именуют
духовным ренессансом. И действительно, нельзя не отметить взры-
воподобный рост числа философских обществ (наиболее значи-
тельные: «Московское психологическое общество», 1884—1920;
«Философское общество при С.-Пб. университете», 1897 —1922;
«Религиозно-философское общество памяти В. Соловьева», 1905 —

1918) и кружков («Религиозно-философские собрания», 1901 —
1903, в Петербурге, «Самаринско-новоселовский», 1906 — 1917,
и «Морозовский», 1905 — 1917, кружки в Москве и др.). Быстро
росло также число издательств («Путь», 1909 — 1917; «Мусатет»,
1900 — 1914; и др.) и журналов («Вопросы философии и психоло-
гии», 1890—1918; «Новый путь», 1903—1904; «Логос», 1910—
1914; и др.).

Начало XX века отмечено чрезвычайно интенсивными кон-
тактами между русскими и западноевропейскими философами.
Многие из философов России получили подготовку в европей-
ских (главным образом германских) университетах, например
С. Н. Булгаков — в Берлине, Н. О. Лосский — в Лейпциге,
Геттингене и Берне, Л. Шестов — во Фрейбурге и университетах
Италии, И. Ильин — в Гейдельберге и Вене, Б. Вышеславцев —
в Марбурге. Марбургский университет сделался местом особенно
большого наплыва русских студентов. Это способствовало быстрому
преодолению провинциализма в российских религиозно-философ-
ских и философско-литературных кружках. Сказанное относится
не только к философии Центральной России, но и других очагов
отечественной культуры: философы Украины, Белоруссии, Грузии,
Армении, Средней Азии либо учились на Западе, либо самостоя-
тельно, но быстро и продуктивно осваивали тогдашнюю западную
философию.

Давая ретроспективную оценку философии России конца
XIX — начала XX века, следует подчеркнуть, что она, с одной
стороны, как бы предвосхитила последующее развитие на Западе
целого ряда идей и направлений, с другой стороны, появившиеся
в России идейные тенденции чаще всего не оформлялись в
систематизированные концепции.

Говоря об общих тенденциях развития отечественной филосо-
фии первых двух десятилетий нашего века, нельзя не обратить
внимание на ее преимущественно религиозный, а подчас рели-
гиозно-мистический, религиозно-символический характер. Это бы-
ло связано с особенностями тогдашней исторической ситуации
в России — с обострением общественных противоречий, с чрезвы-
чайной пестротой сил и тенденций, представлявших духовную
жизнь страны, с резким столкновением крайних идейных пози-
ций. Философы-материалисты стали группироваться вокруг креп-
нущего направления марксистской мысли. В столь сложных усло-
виях в немарксистской идеалистической мысли более уверенно
чувствовали себя и действовали философы, которые опирались
на солидные традиции религиозной мысли, но стремились преоб-
разовать их соответственно новым идейным веяниям. Кстати, на
Западе всегда высоко оценивали именно религиозный «поворот»
в российской философии — русский религиозный идеализм конца
XIX — начала XX века. Отсюда — мировое признание религиоз-
но-философских исканий В. Соловьева, Н. Бердяева, которому

в 1947 году Кембриджским университетом была присуждена сте-
пень доктора теологии — honoris causa (причем предпочтение ему
было оказано перед весьма известными в то время религиозными
философами К. Бартом и Ж. Маритеном).

Специфика российской философии — в ее тесной связи с
отечественной культурой, прежде всего с литературой. Толчок
«духовному ренессансу» в России был дан новым поэтическим
подъемом в начале XX века, возникновением литературы символи-
зма. Серьезность духовных поисков литераторов-символистов при-
вела к встрече и диалогу между ними и религиозными философами
(сначала на «Религиозно-философских собраниях» в Петербурге,
затем и в московских религиозно-философских кружках). Пожа-
луй, впервые в истории России философ начал приниматься всерь-
ез в его собственной ипостаси, а не в ипостаси художественного
критика, публициста или автора философских стихов или романов.
Впервые философ наравне с поэтом стал одной из центральных
фигур в культуре и в общественной жизни. С вытеснением симво-
лизма другими литературными течениями (акмеизмом, футуриз-
мом и пр.) этот философско-литературный сеюз распался.

В первые два десятилетия нашего века отечественная филосо-
фия, развивавшаяся вне марксизма, была поставлена перед свое-
образным выбором. С Запада очень оперативно доходила информа-
ция о популярных в начале века направлениях и течениях —
неокантианстве, неогегельянстве, феноменологии, философии жиз-
ни. Но сразу «ухватить» их неклассические тенденции было не-
легко. Большинство новых течений русским философам нередко
представлялось продолжением классической философии, ее ориен-
тации на естественную науку и «строгую научность». В противо-
вес так истолкованным западным философским течениям родилась
попытка русских философов наполнить философское знание
гуманистическим содержанием. Здесь имеются в виду прежде
всего центральная для П. А. Бердяева (1874 — 1948) книга «Смысл
творчества» (1916) и ряд статей С. Л. Франка (1877—1950),
составивших затем его книгу «Живое знание» (1923). Класси-
ческой философии как исследованию, пронизанному пафосом
подражания научному знанию, здесь была противопоставлена фи-
лософия, осуществляющая самостоятельное духовное творчество
и близкая творчеству художественному. «...То обстоятельство,—
пишет С. Франк,— что элементы содержания... в их своеобразном
сочетании сами слагаются в некоторый стиль, сами имеют...
поэтический облик или «стиль»,— это обстоятельство открывает
переход над пропастью, отделяющий «поэзию» от отвлеченного
миросозерцания... Никакое философское миросозерцание, построя-
емое из отвлеченных элементов, не существует без некоторого
единого интуитивного центра; всякий истинный, то есть не смутно
и лишь словесно мыслимый, а адекватно созерцаемый, комплекс
«идей» не только имеет вообще «стиль», конкретную физиономию,

но и имеет его своей основой и последней сущностью... Поэтому
между художником и мыслителем существует органическое духов-
ное родство...» '

Ориентация на гуманитарное знание, на литературу и искусст-
во, на проблемы человека является безусловной доминантой в
русской философии начала XX века. Отсюда ее своеобразный
антропоцентризм, персоноцентризм, который чаще всего предстает
в виде «христоцентризма», то есть в виде религиозной филосо-
фии человека. Но это была лишь одна из тенденций в развитии
философии России. Другая, никак не менее влиятельная тенденция
представлена учениями, возникшими под влиянием нового естест-
вознания и в то же время стремившимися к построению широкого
гуманистического взгляда на универсум. Речь идет прежде всего
о так называемом русском космизме — удивительном философском
явлении, все значение которого, пожалуй, стало ясно только к
концу нашего столетия.

Русский космизм интересен тем, что в сочинениях ряда филосо-
фов, ученых-мыслителей (Η. Φ. Федорова, В. С. Соловьева,
Н. А. Умова, К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского, П. А. Флорен-
ского, Н. Г. Холодного, А. О. Чижевского) во весь рост встали проб-
лемы единства человека с космосом, космической природы человека
и космического масштаба человеческой деятельности. Интерес к
идеям космизма в начале XX века возник в Западной Европе, но
наибольшее распространение они получили в России. Причина
тому — некоторые особенности в развитии русской философии
XIX века, стремившейся представить человека не атомарным
существом, а личностью, обладающей всем богатством инди-
видуальности и вместе с тем неразрывно связанной со всеоб-
щим. Концепции космизма во многом опирались на эволюцион-
ные воззрения, которые пользовались в России большим призна-
нием.

В русском космизме, в свою очередь, представлены две тен-
денции. Одна — это космизм либо с примесью фантастики,
либо опирающийся на теологию. В философии «общего дела»
Федорова центральной стала тема постоянного расширения, под
влиянием внутренних импульсов эволюции, поля деятельности
человека, включающего, наконец, в сферу своей активности косми-
ческое пространство. Человек овладевает не только пространством,
но и временем. Благодаря познанию, опыту и труду, полагал
Н. Федоров, человек даже способен обрести бессмертие и возвратить
к жизни ушедшие поколения. Замысел философии всеединства
В. Соловьева заключался в том, чтобы подготовить человечество
к переходу на более высокую стадию эволюции, на вершине кото-
рой возникнет «богочеловечество». Возвышенное, одухотворенное
человечество должно, по мнению В. Соловьева, превратиться

' Франк С. Живое знание. Берлин, 1923. С. 206.

в сотворца бога и выполнить грандиозную задачу перевоплощения
универсума: создание мира, освобожденного от гибели, распада,
уничтожения, сохраняющего всю полноту и многообразие бытия.

Другая тенденция в русском космизме была тесно связана с
прогрессом естествознания и развита естествоиспытателями.
В 90-е годы XIX века ее представлял физик Умов. Он подходил к
человеку и обществу с точки зрения их места в универсальном
процессе роста энтропии, полагая, что история человеческой
культуры — не случайное явление в жизни Вселенной, ей пред-
назначено стать могущественным фактором в космическом
противодействии хаосу, увеличению энтропии. Эти идеи были
углублены и развиты К. Э. Циолковским (1857 — 1935). Его
научно-технические проекты, столь существенные в становлении
современной космонавтики, были, собственно, техническим при-
ложением к его «космической философии», рисующей космос
заполненным различными формами жизни, от примитивных до
лучезарных, бессмертных существ, способных непосредственно
ассимилировать солнечную энергию. Современный человек, по
мнению Циолковского, не является завершающим звеном эволю-
ции. Разум и творчество поднимут человека в космос, где со вре-
менем изменится его физическая природа, он приблизится к выс-
шим организмам, населяющим межзвездное пространство.

Идеи русского космизма наиболее полно воплотились в учении
В. И. Вернадского (1863 — 1945) о роли биосферы и особенно
ноосферы в истории Земли и Вселенной. В этом учении многое
соприкасается со взглядами А. Бергсона о первичности и фунда-
ментальности жизненной субстанции, с работами Э. Леруа и
П. Тейяр де Шардена, предложивших в 20-е годы XX века термин
«ноосфера» для обозначения новой оболочки Земли, возникшей
над биосферой и состоящей из духовной, мыслительной энергии,
принадлежащей человечеству. Вернадский с тщательностью есте-
ствоиспытателя и глубиной мыслителя исследовал значение
биосферы в формировании вещества Земли, огромные потенции
ноосферы, расширяющиеся с развитием науки и общества.

Направление русского космизма привлекательно не только
верой в безграничные возможности человеческого прогресса.
Весьма существенно, что этот прогресс, как правило, не мыслился
вне единства всего человечества и его неуклонного нравственного
совершенствования.

Из всего сказанного ранее о развитии западноевропейской
и российской философии первых десятилетий XX века можно
сделать вывод о широкой ее переориентации по сравнению с
классическим рационализмом. Если классическая философия,
отталкиваясь от понимания роли человеческого разума, резуль-
татов и форм рационального познания, выходила к широкому
рационалистическому взгляду на мир, то неклассическая филосо-
фия, критикуя традиционный рационализм, его понимание мира

и познания, претендовала на утверждение нового миропонимания.
А точкой отсчета стали изучение и высокая оценка роли нерацио-
нальных форм и процессов духовного опыта.

2.