Occupied

Opaque diffused

Strings shedding

Printed cotton shirts with their collars undone ticking underpants barefoot

down-at-heel shoes there hangs a bluish cloud of makhorka smoke drying oil; rotten resin; mournful monotonous ermine-hair brush pale yellow furrows

Has broken down into

Cross-eyed

Cypress; lime

В людях

Иконописная мастерская помещалась в двух комнатах большого полукаменного дома. Окна маленькие, квадрат­ные, стёкла в них, радужные от старости, неохотно пропус­кают в мастерскую бедный, рассеянный свет зимних дней.

Обе комнаты тесно заставлены столами, за каждым сто­лом сидит, согнувшись, иконописец, за иными - по двое. С потолка спускаются на бечёвках стеклянные шары; нали­тые водою, они собирают свет лампы, отбрасывая его на квадратную доску иконы белым, холодным лучом.

В мастерской жарко и душно, работают около двадцати человек «богомазов» из Палеха, Холуя, Мстёры; все сидят в ситцевых рубахах с расстёгнутыми воротами, в тиковых подштанниках, босые или в опорках. Над головами масте­ров простёрта сизая пелена сожжённой махорки, стоит густой запах олифы, лука, тухлых яиц. Медленно, как смо­ла, течёт заунывная владимирская песня... Её тягучий мо­тив не мешает думать, не мешает водить тонкой кисточкой из волос горностая по рисунку иконы, раскрашивая склад­ки «долйчного», накладывая на костяные лица святых то­ненькие морщинки страдания...

Иконопись никого не увлекает; какой-то злой мудрец раздробил работу на длинный ряд действий, лишённых красоты, не способных возбудить любовь к делу, интерес к нему. Косоглазый столяр Панфил приносит выструганные им и склеенные кипарисовые и липовые доски разных consumptive is copying original

Altar gates armour

They are devoid of life

Body

Manager

Tidied up shop