Глава 7. Все законы подлости написаны для неудачников

Все законы подлости написаны для неудачников.

Для счастливчиков написаны законы везения.

–На, перевяжись, а то занесешь ещё какую гадость, – Генрих протянул хлопцу с разбитой головой индпакет.

– Ну что ж. Произошедшее мне в общих чертах понятно. Заявление писать будете?

–Не, ня будзем. Можна мы пойдзем? – Стрижка под ноль. Темный свитер и пиджак, видимо лидер компании, явно тяготился ситуацией и старался как можно быстрее уйти. Избитый, периодически морщась от боли, он старался держаться гордо, с долей высокомерия. Папа Шац сказал бы: «это менч.»*

– Ну–у–у если у вас нет претензий к...,– старшина замялся, подбирая нейтральный термин, – к «лицам сохраняющим молчание», то можете идти.

На будущее совет: оружие не делает человека опасным. Главное – готовность идти до конца. В вашем случае надо было не пугать выстрелами. Нужно было убивать. Ещё чуть–чуть и охота за «лохматыми сейфами» была бы удачной.

Кто ж не любит поучать и умничать? Старшина тоже решил не пренебрегать возможностью:

– Взломом «лохматого сейфа», шоб вы знали, урки называют изнасилование.

Слушатели терпеливо слушали и молчали. Шац видел: молодняк в шоке.

Могут слушать, но не слышать.

– Всё идите уже – вздохнул он, и вяло махнул рукой.

По улице освещенной только светом полной луны. Они двигались медленно, шли, покачиваясь – словно пьяные. Парни постариковски шаркали ногами. И это были единственные звуки на довольно оживленной днем улице. Идущая впереди девушка несколько раз оглянулась, словно вместо невысказанных слов, благодаря взглядом. На первом же проулке они свернули.

– Вот шо за люди! Ни тебе спасибо, ни тебе до свидания! Кто только воспитывал этих гоев! – ворчал Генрих, почти бегом удаляясь в противоположном направлении.

Причина спешить в количестве двух штук лежала на перекрестке, так и не дождавшись самого справедливого в мире сталинского суда. Но вот осложнить бытие своему убийце могла конкретно. «Неправомерное применение оружия» или ещё, какую статью прокурорские прицепят моментом.

«Оно мне надо?» – здраво рассудил старшина и для начала решил удалиться подальше от места событий.

«Пацаны никуда не пойдут. Значит, вычислить могут только по автомату. Наряд на КПП видел меня выходящим. Это хреново. Баллистику сделают в три сек. Надо вовращаться незаметно. Сложно. После сегодняшнего «шухера» часовые бдят. …дь, во прогулялся…. Сменить бы автомат. А потом: я не я, и гильза не моя…».

Внимание Генриха привлекла уже вторая одинаковая по форме бумажка, висящая на столбе. Для него это было пунктиком: нечего клеить объявления, где ни попадя. Ох, и гонял же Шац у себя на участке за это. Приходил узнавать о продажах – обменах часа в три–четыре утра. А что, ночью в наряде все равно не спишь. Так и людей к порядку приучаешь, и время идет быстрее.

Проходя мимо, он, привычным движением дернул за уголок листка. Тот на удивление легко подался.

«Фига–сс–е свежак. Ещё мокрый!»

Свет луны–фонаря позволил бы прочитать отпечатанный на машинке текст: