АНАТОМиЯ БИОЦЕНОЗА

Увы, я пока не видел ни одного хозяйства в СНГ, где агроландшафт был бы осознанной нормой. Их

единицы. Увижу — тут же отсниму и опишу. А пока просто собрал всё, что узнал из разных источников.

Прежде всего — общая картина.

Руководимая А. В. Елизаровым лаборатория природных экосистем Волжского института экологии (Тольятти) выяснила: у экосистем есть своя анатомия — цельный «скелет», на котором держится стабильность всех ценозов. Так появилась концепция экологического каркаса (www.biodiversity.ru). Чтобы стать устойчивыми, наши поселения и посёлки должны моделировать реальную экосистему на всех уровнях, в том числе и анатомически. Тут свои принципы устройства и работы.

Биосфера — не «ковёр» из фиксированных пятен экосистем. Это скорее организм с кровеносной системой: везде и постоянно текут потоки живого вещества — мигрируют разные популяции растений, животных и микробов. Ценозы целых климатических зон, стран и регионов постоянно дышат, обмениваясь жизнью. То, что «провалилось» в одном ценозе, «стекает» сюда из соседних. То, что вдруг «вскипело», растекается по окрестностям. Весна — туда, осень — обратно. Биосфера постоянно заполняет свои «дырки», сглаживает «кочки» — поддерживает свою стабильность и устойчивость путём обмена и движения.

По океанам путешествуют мегатонны «всякой нечисти чешуйчатой, пупырчатой и склизкой»; по атмосфере трансконтинентально носятся миллионы кубометров птиц и тысячи тонн насекомых; киты переплывают моря, олени пересекают материки. По руслам рек и ручьёв, по прибрежным лугам и массивам лесов, по линиям низин и возвышенностей, по ущельям и склонам гор ползут, летят и бегут все, кто умеет как-то передвигаться. И не куда попало! Большинство мигрантов следуют постоянными кольцевыми маршрутами, либо туда-назад, всегда возвращаясь к родным пенатам. Маршрут каждой стаи, каждого жучка и червячка записан в генах, отработан и конкретен, как вена или артерия.

Биосфера — продуманная, отлаженная и гибкая система каналов живой материи. Каналы бывают континентального масштаба — например, граница лес-степь, большая река или берег океана. Бывают районного: речка, цепь болот или лесной массив. А бывают совсем маленькие: ручей, лесополоса, травяная обочина. Муравьиная тропа — тоже микроканал! Без этих «сосудов» ценоз начинает болеть так же, как мы без нормального кровотока. Тромбофлебит начинается у ценоза, склероз и дистония. А совсем потоки перекрой — летальный исход.

Соединяются и пересекаются каналы в узлах — наиболее богатых и защищённых природных территориях с характерной, типичной фауной и флорой. Узлы тоже бывают зонального, краевого или районного масштабов. Это древние резерваты, запасники, оазисы разных видов на случай катаклизмов. Именно отсюда вновь заселяются места, опустошённые ледником, наводнением, пожаром или человеком. В наших хозяйствах, поместьях, даже на дачах есть свои узлы — микроценозы: луговины, рощицы, пруды, заросли кустарников и группы деревьев, преющие кучи соломы или гнилые стволы. Кто-то, живущий здесь в безопасности, постоянно совершает радиальные вылазки, работает, мигрирует — контролирует свою эконишу.

Посмотрим сверху на устойчивую культурную среду. Пример самый актуальный: степная зона. Дикие и полудикие ценозы должны тут занимать не меньше 40-45% общей площади, и не меньше половины из них — лес. Размер сплошных полей и посёлков не должен превышать 20-30 га. Пашня — не более половины общей площади; минимум треть полей — многолетние кормовые травы; 5—6%, а по некоторым данным до 7% всей пашни — лесополосы (И. В. Орлова, Сибирское отделение Института водных и экологических проблем РАН).

Напоминает шкуру жирафа или леопарда: сообщающаяся сеть природных и восстановленных территорий, а в ней — пятна полей, предприятий и небольших жилых посёлков. Цветное и тёмное на зелёном!

На то, в чём мы сейчас живём, смотреть не особо весело. Наша земля напоминает больного калеку: узлов почти не осталось, артерии порваны, капилляры склеротизированы — иммунитета ноль. «Житница» — зона южных степей Черноземья — обескровлена почти полностью. Каналы каркаса — поймы рек, водораздельные степи и леса — распаханы. Цепочки озёр тоже исчезли. Диких степных ценозов практически не осталось. Крупные узлы Юга — в основном горные заповедники. Как хорошо, что горы нельзя перепахать! Увы, их можно вырубить и застроить. «0лимпиада-2014» уже и до них добирается.

Вот типичное спутниковое фото Кубани (фото 26): поля, поля... Огромные «пустыни» полей, и между ними огромные посёлки. Ноль ландшафта. Лесополосы, и те далеко не везде! Не даром Кубань — самый крупный «резерват» болезней и вредителей. Иначе и не должно быть: экологически Юг России уже пустыня. Тут распахано 50-60% земли, ещё 12-15% превращено в пастбища, а лесов практически нет. Ростовская, Волгоградская области и Украина — то же самое. Для справки: в США и странах Европы распахано 27-30% земель, треть их территории — леса, и до четверти — луга. Не потому ли мы так любим ездить в Европу, братцы?..

Если вокруг страны идёт опустынивание, её биосфера тоже деградирует. Если вокруг ещё не убитого района идёт сплошная распашка, его экосистема оказывается изолированной. Пустыня просачивается в неё со всех сторон, а разнообразие, наоборот, вытекает; климат становится жёстче, пополниться живностью неоткуда, обменяться не с чем — ценозы деградируют. Лишившись их опоры, деградируют и поля. Живя в этой деградации, питаясь деградацией, деградируют люди.

Скажут: дорого это! Поля мизерные, леса сажай, луга не тронь — в трубу вылетишь! Но не зря ландшафт называют силой. Он работает для растений, как и солнце. Безлесные поля открыты для суховеев, перегревов, сдува и смыва почвы. «Лысые» пашни ежегодно съедают столько же гумуса, сколько могут дать все органические удобрения и весь навоз страны. Болезней и вредителей тут больше, и больше льётся химии. А урожаи в целом вдвое ниже. Общий недобор зерна только из-за наплевательства на агроландшафты сравним с годичной потребностью России (В. Байтала). Столько труда — в буквальном смысле на ветер. На суховей! Вот это экономия!

ПРАКТИКА УСПЕШНОГО АГРОЛАНДШАФТА

Когда экосистеме не на что опереться, ландшафтные силы иссякают. Земледелие становится жутко дорогим и грязным делом, а жить становится тяжко и безрадостно. Наоборот, устойчивый ландшафт всегда окупается многократно. Это намного больше, чем стабильность урожаев. Это красота земли, здоровье и радость людей, их уверенность в завтрашнем дне. И такой опыт у нас огромен! Просто он глубоко похоронен под толщей интенсивного земледелия.

На самом деле, наши степные хозяйства начали устраивать ландшафты ещё с 20-х годов. Развернул эту работу основатель травопольной системы земледелия Василий Робертович Вильямс. Ландшафт был одним из четырёх китов травополья. Эх, не дожил академик до своего триумфа! Через восемь лет после его смерти, в 1947-м, вышло эпохальное постановление правительства «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». В нём была, по сути, чётко прописана практика создания агроландшафтов для укрепления экологии степей.

«...Необходимо всем колхозам и совхозам степных и лесостепных районов приступить к планомерному и широкому внедрению... травопольной системы земледелия, в которую включаются:

а) посадка защитных лесных полос на водоразделах, по границам полей севооборотов, по склонам балок и оврагов, по берегам рек и озер, вокруг прудов и водоемов, а также облесение и закрепление песков; б) правильная организация территории с введением травопольных севооборотов и рациональным использованием земельных угодий; в) правильная система обработки почвы, ухода за посевами; г) правильная система применения органических и минеральных удобрений; д) посев отборными семенами приспособленных к местным условиям высокоурожайных сортов; е) развитие орошения на базе пользования вод местного стока путем строительства прудов и водоёмов».

План был разработан на 15 лет. Он включал восемь государственных лесополос (ГЛП) шириной до 100 м и длиной от 300 до 900 км, с подробным указанием пород деревьев и кустарников, организации их разведения, посадки, создания для этого нужной системы предприятий, назначения сроков и исполнителей.

Кроме ГЛП, хозяйства должны были создать почти 5,7 млн га местных и полезащитных лесополос. Указано было также обсаживать лесом реки, озёра и пруды, склоны холмов и балок, залуживать низины и смываемые участки.

Облесить предстояло 322 000 га песков и голых степей. Сюда предписывались сосны, ивы, абрикос, лох, шелковица, акация, вяз. Интересно: для Крыма, Кубани и юга Украины рекомендовано было разводить и эвкалипты. Это заставляет меня всерьёз думать, что у нас были морозостойкие сорта эвкалиптов,

о которых сейчас не помнят. Как и о промышленной культуре батата, развитой в тех же областях до войны. На песках указано сеять сорго-гумайный гибриди житняк — на сено. Для этих целей было предписано вырастить на 2 млн га 200 млн саженцев, для чего создать дополнительно 120 питомников и 570 лесозащитных станций.

Кроме того, всем хозяйствам предписывалось использовать буквально все ложбины и понижения рельефа, верховья балок и оврагов, истоки рек и ручьи для создания систем водоёмов путём строительства плотин и запруд. Кажется, нашим властям достаточно перепечатать это постановление слово в слово — получится нехилый «план возрождения нашего земледелия». Жаль, некому теперь ни постановлять, ни исполнять.

А ведь многое было выполнено! У нас даже есть живые ГЛП. Одна из них протянулась от Камен- ска-Шахтинского до самой Пензы. Я нашёл-таки её в «Гугле» и «прогулялся» от начала до конца. Почти не прерываясь, геометрически точно петляет по водоразделам тройная зелёная линия: три 60-метровых лесополосы через 300 м друг от друга. А вокруг — разноцветные четырёхугольники полей. Фантастическое зрелище со спутника (фото 27)!

Живо и несколько «лесных дач» — массивов искусственного леса по нескольку квадратных километров. Созданные полвека назад, эти ландшафты приносят пользу до сих пор: снижают скорость ветра, охлаждают воздух, накапливают влагу и гумус.

Есть у нас, слава Творцу, и хозяйства, где много лет осознанно улучшали ландшафт. Мне удалось «сфотографировать со спутника» такие места на севере Волгоградской области и в Чувашии (фото 28 и 29). Хорошо видны системы прудов, облесение оврагов и лесные насаждения. Представьте, насколько тут улучшился климат, как прибавилось живности! И вот результат: урожаи тут стали выше и дешевле, животноводство крепче, а люди счастливее и здоровее.

II ВЗОЙДУТ СЕМЕНА

Аргумент мудреца - итог прожитой

жизни.

На www.forest.ru нашлась удивительная книга «И взойдут семена». Аркадий Павлович Айдак, глава колхоза «Ленинская искра», что в селе Ачаки, в Чувашии, написал её четверть века назад. Это замечательный, добрый и толковый рассказ о том, как люди превратили сухую, бедствующую овражистую степь в живописную и плодородную местность. Не нахожу ничего лучше, чем почти дословно пересказать главные моменты книги: чуть не каждая фраза — кладезь созидательного опыта.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРУДОВ И ПЛОТИН. Заиленные запруды по днищам оврагов укрепляем ивами. Очень хороша и ветла. Это быстрорастущее дерево не только ранний медонос, но и прекрасный материал для сруба колодца: оно не меняет вкус воды.

Сажаем не черенками, а кладём целыми хлыстами, подряд, вдавливая в наносный ил и закрывая землей. Верхушки пусть торчат немного. Хлыст — это 2-4-метровая ветка с укороченными до полуметра ответвлениями. Верхушки пусть торчат немного. В хлысте масса питательных веществ. Каждая почка, не утопленная в ил, быстро выбрасывает стебелек, который уже к осени достигает 1,2-1,5 метров высоты. Ивы встают сплошь, как поле конопли.При строительстве плотин часто бывало, что один берег пруда — крутосклон. Чтобы не было оползней, мы заранее закрепляли его на урезе воды ивой, ветлой, а повыше — посадками березы, липы, дуба, рябины.

В случае, если пруд не маленький и на нём бывают волны, защищаем от размыва зарослями ивы и пологие берега, и мокрый (верховой) откос плотины. Сухой (низовой) откос плотины закрепляем посевами многолетних трав. Сажать там деревья нельзя: их корни в поисках влаги могут прошить тело плотины и выйти к воде. Когда дерева не станет и корни сгниют, по этим дырочкам начнётся прорыв плотины.

ОВРАГИ. Действующий овраг имеет обычно несколько вершин, которые каждый год растут вверх минимум на метр. Обычно их рекомендуют защищать бетонными водосбросами. Мы убедились, что и овраги можно усмирить, используя иву и ветлу. Если днища оврагов заросли ивой, бояться нечего: донной эрозии здесь уже не будет.

Хлысты заготавливаем в марте-апреле и храним в траншеях: до июня в наши овраги обычно не влезешь. Если же рубить иву в июне, она не дает уже сплошного заросля. В сухую весну можно использовать и свежесрубленную иву.

Днища оврагов и балок заняты посадками ивы, ветел, тополя и прудами, но не сплошь. В значительной степени овраги, а также вершинки прудов заняты водными растениями: тростником, манником, сусаком, камышом, белокрыльником и пр. По данным ученых, такие растения перерабатывают и обезвреживают вымываемые из пашни удобрения, пестициды, тяжёлые металлы горючего. Тем самым предотвращается загрязнение ими Суры и Волги.

Часто пишут, что овраги — беда. Не согласен! Овраги — наше богатство. Ведь это почти готовые природные чаши для сбережения драгоценной влаги, талых и дождевых вод. С ростом числа прудов иссушающее действие оврагов на соседние поля превращается в увлажняющее. С ростом влажности воздуха растёт и его теплоёмкость. Тут селятся птицы, насекомые, амфибии. Приложи только руки — и пустыня превращается в оазис.

БЕРЕГА РЕКИ. Надёжно укрепляем и речные берега от размыва. Сначала строим защиту из кольев. Два- - три ряда деревянных кольев, 35-40 см между рядами, сперва неглубоко забиваются прямо в дно речки в подмываемых местах, вплотную к берегу. Всё сооружение набивается соломой, ботвой хмеля. В июне, после спада воды, здесь нанесено много ила. В него так же сплошь кладутся хлысты ивы, наполовину затаптываются в ил, прикрываются землей. Колья вбиваются глубже, уплотняя конструкцию. Опыт показал: заросшие ивой берега уже не размываются.

ЗАЩИТА ПОЛЕЙ ОТ СМЫВА. Справились и с плоскостным смывом пашни. В первую очередь самые смываемые склоны заняли многолетними травами, в основном люцерной. Тем самым на

1 300 гектарах вокруг оврагов создали четыре почвозащитных севооборота. От полевых севооборотов их отделили лесными полосами. Площади под многолетними травами довели до 45%. В основном это клевер красный и белый, люцерна и их смеси со злаковыми.

Окончательно остановили смыв, изменив ландшафт. На склонах создали горизонтальные водорегулирующие лесные полосы из двух рядов деревьев. Между рядами — водопоглощающая канава. Она должна быть чуть глубже промерзания (у нас — 1,6 метра), а шириной 0,6 метра. Канавы забиты ботвой хмеля, соломой и т. д. Чтобы не было продольного размыва, через каждые 50-60 метров в них созданы поперечные перемычки. Ширина такой лесополосы вместе с канавой составляет 6 метров. Расстояние между лесополосами зависит от крутизны склона. В наших полях по 4—5 полос, расположенных друг от друга на расстоянии 220-290 метров. Поля — по 12—15 га. Естественно, обработка почвы на склонах ведется только горизонтально.

Уже через несколько лет убедились: опыт удался. Практически нет смыва почвы, даже и по зяби; влага на этих небольших полях максимально впитывается в землю, урожаи выше. Поэтому полосы создали еще на 600 гектарах склоновых земель. Если дело дойдет до создания отдельных крестьянских хозяйств, такая организация даст для этого оптимальные условия.

ЛЕСОПОЛОСЫ И ЛЕСНЫЕ НАСАЖДЕНИЯ. Выбор породы деревьев для лесопосадок зависит от местности. Так, мы убедились: сосну нежелательно сажать на северных склонах — там скапливается много снега, и весной он ломает саженец. А дуб лучше сажать как раз на северном склоне: здесь для него больше влаги и он лучше приживается. А снег защищает сеянцы дуба от зайцев.

Днища оврагов занимают ива, ветла, ольха и тополь, а для создания настоящей чащобы, которая необходима для многих диких животных, нужна черемуха. На крутосклонах оврагов выращиваются главным образом липа, береза, рябина, дуб.

В свое время в полевых лесополосах, разделяющих полевые и почвозащитные севообороты, выращивали

5- 7 рядов деревьев с кустами. Потом убедились: такие лесополосы лучше делать на юге. У нас они накапливают слишком много снега, почва созревает не одновременно, и это мешает во время посевной. Нам достаточно два ряда деревьев без кустов. При этом уменьшается скорость ветра, и снег ровно ложится на 80-100 м от полосы.

Сейчас кустарники в лесополосах не сажаем. Их, и в первую очередь шиповник, выращиваем во многих местах на ветреных склонах, и не только ради накопления снега, но и для создания защитных условий для куропаток: лисицы туда не сунутся.

РЕГУЛИРОВАНИЕ ВЫПАСА. Сердцевиной успеха в борьбе с эрозией в нашем колхозе является регулирование, а в большинстве оврагов и прекращение пастьбы скота. Без этого успешно бороться с оврагами немыслимо: уже ранней весной неокрепший травяной покров на их склонах вытаптывался, молодые вётлы выедались. Это сейчас в наших лесах подрост как в джунглях, а тогда он весь поедался скотиной, и лес насквозь просматривался!

С великими трудностями было связано решение этого вопроса. Где взять корма?! Тут нас выручила люцерна. Убедились: она не боится засухи, так как имеет мощную корневую систему, и дает-хороший урожай в течение многих лет, притом по два укоса. Через пять лет колхоз уже имел около 400 га почвозащитной люцерны на склоновых землях. Последний укос — до 25 августа. Зимой допускаем умеренный выпас овец. От этого выпадов люцерны не было, а настриг шерсти резко увеличился.

После долгой разъяснительной работы люди согласились получить сено и солому с колхозных полей, чтобы с будущего года скот до сенокоса в овраги уже не выпускать. Через год-два с оврагов, где раньше ходил скот, стали накашивать столько сена, что его хватало для выдачи по одной тонне на каждый двор села. Коров стали держать даже пенсионеры. Со временем пришло также понимание ценности именно естественного сенокоса, именно луга, со всем многообразием различных трав, даже если его укосы ниже, чем на полях.

СНЕГОЗАДЕРЖАНИЕ. Суметь задержать снег на полях, не дать сдуть его в овраги в наших условиях чрезвычайно важно: первая половина лета сухая. Основа задержки снега — частые лесополосы при небольших размерах полей. Травы в первый год посева (на них совершенно не выпасается скот) и озимые, у нас хорошо развитые, в немалой степени способствуют снегозадержанию. Но кардинально решает проблему снегозадержания и усвоения атмосферной влаги разделение поля лесополосами с водопоглощающими канавами.

АГРОТЕХНИКА. «Химией» пользуемся весьма ограниченно. Не ставим цели добиваться высокого урожая любым путем, а стремимся, насколько возможно, внедрять элементы биологической системы земледелия.

С 1979 года, кроме как на 84 гектарах хмельников, вообще не применяем ядохимикаты — даже на предпосевной обработке семян. И это благотворно влияет на почвенную микрофлору, на мир насекомых, диких животных и птиц. Минеральные удобрения применяем в меру: не более 80-100 кг на гектар. В последние два года уменьшили их норму ещё на 20%. Баланс по азоту поддерживается за счет бобовых многолетних трав.

Бездефицитный баланс гумуса так же обеспечивается в основном многолетними травами, а с 1987 года и посевами сидератов: донника, рапса. Рапс сеем и как промежуточную культуру. Гумус медленно растёт, и сейчас он составляет уже 3,5%.

Для борьбы с сорняками и вредителями растений используем агротехнические и биологические способы. Тем не менее, сорняков у нас не больше, чем в тех хозяйствах, где применяются гербициды. Да и надо ли иметь стерильно чистые от сорняков поля и территории? Наверное, никакая травинка не лишняя, и главное, чтобы не было от неё вреда.

ПОЛЕЗНЫЕ РАСТЕНИЯ. Взять тот же одуванчик. Конечно, из-за плохой агротехники он сильно размножился, особенно на многолетних травах. Но он крайне нужен миру насекомых. Домашние пчёлы, дикие одиночные пчёлы, шмели и множество хищников весной, несколько критических недель, после цветения ивы и мать-и-мачехи, живут в основном на его пыльце и нектаре.

Где-то на земле должен быть уголок и для репейника, лопуха, пустырника. Они не только лекарственные травы, но и поздние медоносы. Цветки лопуха и репейников— последний приют для шмелей и корм для прилетающих птиц, которые любят зимой шелушить их семена.

ПОЛЕЗНЫЕ НАСЕКОМЫЕ. Пять лет в колхозе действует биолаборатория, в которой выращиваются хищные насекомые. Но главный гарант от вспышек вредителей, несомненно, мозаичное сочетание пашни с оврагами и балками, края и склоны которых в основном облесены; расчленение больших полей лесополосами; возделывание на значительных площадях многолетних трав. Все это обеспечивает биологическое равновесие между вредителями полей и их врагами.

Очень важно создавать кормовые и защитные условия для диких животных, птиц и насекомых- опылителей. В наших лесополосах — береза, липа и сосна. Липа в первые годы растёт очень медленно, но мы берём в расчет её долговечность, медоносность и целебность. Сосны активно стерилизуют воздух — меньше болезней. Сперва мы широко использовали их в лесополосах, но сейчас этого не делаем: под ними мало гнездятся насекомые-опылители. А вот береза идеальна в этом отношении: под ней травостой не густой, а это идеальные условия для диких пчел. И уход за ней не нужен — только посади.

По данным ученых, полезная работа одной дикой пчелы на семенном поле люцерны компенсирует вред от 4000 люцерновых клопов. Вот насколько эффективна их работа в отличие от домашней пчелы! А летают дикие опылители в основном на расстояние до 300 метров. Значит, условия для жизни им нужны везде.

В защищенных от ветра местах создаем хотя бы небольшие участки ели. Она в зимние морозы — тёплый сарай для множества диких животных и птиц. И кормовая ценность ели в десять раз выше, чем у сосны — настолько питательны её семена. Имеем и кедровый участок. Во многих местах насадили рябины — и для птиц, и для красоты.

Стараемся везде по оврагам сажать древовидную иву: ранней весной она даёт массу корма множеству полезных насекомых. В нескольких местах, намечаемых в будущем под пасеки, высажены не только медоносы и пыльценосы, но и смолистые деревья, необходимые пчелам для создания прополиса: тополь, береза, ольха, ива, ели и сосны. Для юга это конский каштан, бук, грецкий и чёрный орех.

Неприменение ядохимикатов, возрождение лугов, разнообразие медоносов увеличивают качество и количество мёда, получаемого на четырёх колхозных пасеках. Здания для пятой пасеки мы построили в 1992 году, в живописной местности, где двадцать лет назад был зияющий овраг без единого кустика. На территории хозяйства сейчас 800 ульев, коллективных и частных.

Миллионы хищных насекомых и опылителей — огромное невидимое богатство колхоза, от которого в значительной степени зависит его благополучие. Для поддержания их численности в колхозе создано девять энтомологических заказников. Кроме этого, многие наши возрожденные к жизни овраги можно считать такими заказниками. При необходимости создаются искусственные гнездовья диких пчёл и шмелей. Мир насекомых ширится. Появилась совсем исчезнувшая пчела-плотник.

ИТОГИ. Сейчас почвы и урожаи в колхозе стабильны, скот всех жителей хорошо обеспечивается и кормами, и летними выпасами, созданными на пашне из белого клевера с овсяницей рядом с каждой деревней. «...В основе такой надёжности была наша решимость любым способом преодолеть свирепствующую эрозию. Без этого мы не видели перспективы у хозяйства и смысла в своем труде. И по мере наших дел на первый план всё больше выходило стремление восстановить прерванную «связь времен», добиваться в пределах своих возможностей гармонии между человеком и природой. Главное для этого — выполнить заповедь В.В. Докучаева: выработать нормы, определяющие «относительные площади пашни, лесов, лугов и вод», естественно, конкретно к каждой местности. И не травить природу ядохимикатами. Усиленная химизация подрывает саму основу гармонии — равновесие в природе и теплоту между людьми».

Расчёты барнаульцев показывают: совхозы, имеющие облесенность полей всего 4%, в среднем получают на треть больше продукции, чем «лысые» хозяйства. Кто скажет, что это не защита растений, пусть первым бросит в меня комок сухой земли со своего поля!

Ландшафт по правилам

Выращивая растения, выращивай почву.

Выращивая почву, выращивай ландшафт.

Выращивая ландшафт, выращивай себя...

Мудрствование автора

Сейчас многие наши экопоселенцы берут землю и пытаются сажать лес посреди брошенных полей. Я тоже по мере сил окультуриваю 35 соток своего солончака. Бывшего. Благородная цель и хорошая игра! Но оценим её трезво: мы пытаемся создать одинокий крошечный узел на пустом месте. Не стоит надеяться, что он станет настоящим лесом. Мы создаём просто парк. Бесспорно, в нём будет лучше и легче жить, но лес — это другое. Лес — неотрывная часть всех лесов края.

Большой раздел практической экологии составляют принципы устойчивой среды. Думаю, они должны стать принципами организации поселений и участков. Это не просто создаст устойчивую экосистему — это углубит смысл поселений, усилит общее согласие, снимет многие проблемы и предупредит конфликты. Если хотите, это и есть правила «пространства любви» глазами природы. Приведу лишь главные их них, которые сам смог понять.

Природа знает лучше. Это значит: не выпендривайся, привязывайся к местным реалиям!

Если вы на юге, посадка северных растений, за редким исключением, закончится плачевно. Классический пример: самый морозостойкий амурский виноград довольно беспомощен против кубанских оттепелей, наледи и скачков температуры. Не исключено, что и кедровая сосна ведёт себя так же: её ареал высовывается за Урал только на севере, и только до Сыктывкара. Не будь к этому серьёзных причин, она росла бы везде, как сосна обыкновенная.

Основа экосистемы может состоять только из надёжных, местных растений и животных. Если вы в степи, степные ценозы тут устойчивее, чем лесные. Значит, основой ландшафта будут луга, а леса — лишь дополнением. И уж тем паче кедры, для которых степь — пытка.

Разумеется, устойчивый сад, не требующий особо трепетного отношения, тоже состоит в основном из надёжных видов и сортов, проверенных в этой зоне.

Основа устойчивости — мозаичность. Тайга или степь могут занимать огромные территории: они устойчивы своим разнообразием. А для нас захват больших площадей — ошибка, ведь мы экологически беспомощны. Нам лучше жить на небольших пятнышках «леопардовой шкуры». Это работает и для небольших площадей.

Например, сплошной массив леса на небольшом участке будет расти хуже и пользы даст меньше, чем сеть перелесков, лесополос и луговых полян. Думаю, умнее поступают те, кто раскидывает заросли, луга и водоёмы по всей площади. Постройки и огороды здесь ненавязчиво встраиваются в ландшафт.

Но это уже следующий принцип: природа и культурная среда взаимно проникают друг в друга. Жёстко разделять «природное» и «неприродное» — ошибка. Смысл «гармонии» — жить в природе так, чтобы она не страдала. В зелёных городках канадского севера живёт масса зверья, в парках ходят олени и медведи, и люди берегут их. В лесах стоят бесшумные ТЭЦ замкнутого цикла, и зверьё воспринимает их, как обычные скалы. В идеале никто не должен отделять жилой квартал или фабрику от леса — просто фабрика должна быть такой же безвредной, как лес.

Мы должны жить в некой единой, цельной среде. Жить так, чтобы ни один самый ранимый вид не почувствовал дискомфорта, оказавшись в нашем саду. Редкая орхидейка посреди двора или радужная реликтовая жужелица на ладошке — вот символы нормальной жизни в природе.

А вот ещё немаловажное правило для поселенцев: не игнорируйте исторические традиции района.

Вписаться в общество не менее важно, чем в природу, иначе рискуешь стать отвергнутым. Как агроном и писатель, точно знаю: в любом районе есть люди, посвятившие жизнь созданию садов, испытаниям новых растений, посадке лесов и парков. Эти энтузиасты — кладезь добра и знаний. Есть масса хороших людей по соседству. Они помогут вам, если им будут понятны ваши цели. Да и власти поддержат только того, с кем говорят на одном языке.

Наконец, важнейшее правило для руководителей: земли экологического каркаса имеют особый, охраняемый статус. И службу, занятую их обслуживанием и охраной. Ежу понятно: без этого «улучшение экологии» останется только говорильней.Ух ты, вот размечтался-то! Но ведь всё хорошее начинается с мечты.

Итак, хороший план поселения — это план единой экосистемы, прямо связанной с окружающими ценозами. В центре поселения или рядом с ним желателен общий крупный узел: несколько гектаров степи, оживлённой отдельными деревьями и рощицами, облесенный пруд или массив леса. Видимо, его стоит создавать одновременно с собственными садами и рощами.

Ещё важнее устроить каналы для живых потоков. Думаю, создание ландшафта нужно начинать с них. Если рядом есть крупный узел, каналы позволят ему быстрее охватить и связать все участки. Если нет, их площадь можно увеличить, и они сами станут опорой экосистемы. Для каналов можно выделять самые бесплодные земли и неудобья: так они скорее восстановятся, а хозяйство не понесёт убытков.

Отсюда ясно: лесополосы без лесных рощ — ещё далеко не ландшафт. В идеале три-четыре лесополосы всегда должны скрещиваться в полугектарном леске. А в лесистой зоне нужно соединять лесополосы с естественными лесными массивами.

Впрочем, и сами лесополосы достойны детального вникновения. Вроде бы, обычное дело, традиция. Для чиновников, судя по их отношению, пережиток. На самом же деле — важнейшее достижение культуры!

ЛЕСОПОЛОСЫ и ОБОЧиНЫ

Так вздыбим же полей сухие лысины Расчёсками густых лесополос!

Обычно рекомендуют размещать полосы деревьев или дикого дёрна шириной 8-10 м через каждые 200 м. На практике лесополосы сидят обычно через полкилометра или ещё дальше. С дёрном труднее. Поднять плугом целину — главный кайф нашего земледельца. Луг посреди поля?! Чтобы он не раздражал, нашу жадность надо уменьшить раз в пятьдесят!

Учёные МГУ внедряют умный принцип экологической защиты: всё, что повышает устойчивость ценоза, — внедрять, а всё, что её снижает, — исключать. Просто и предельно эффективно. Так вот, они полюбопытствовали, как перемещаются по полю разные хищные насекомые. Оказалось, нелетающие хищники ползут очень медленно: всего на 100—150 м за месяц. А мелкие виды — всего на 20-30 м. В защите же их роль весьма заметна. Вывод: чем меньше поле, тем больше в нём хищников. Полосы дёрна нужны через каждые 60—100 м, а лесополосы — через 200-250 м. Оптимально, если луговые полосы занимают 7-8%, а лесные — 5-6% общей площади. Можно совмещать, сажая деревья и кусты на широких луговых полосах. Просчитано: в таком режиме и хищники, и влага, и климат, и гумус — всё в оптимуме.

ТРАВЯНЫЕ ПОЛОСЫ И ДЕРНОВЫЕ ОБОЧИНЫ — резерваты огромного числа хищников. Отслежено: в любое время года их тут тьма, а вредителей очень немного.

Но для агронома советской школы обочина — «рассадник сорняков», поэтому тут пару раз за лето гоняют плуги и культиваторы. Чем, разумеется, сорняки и разводят. Не имея гаку, чтобы очищать поля, кто будет регулярно чистить обочины?.. К августу здесь уже «мир семян»: сквозь бурьян на поле не пролезешь. Вот тут, как правило, и посылают трактор с плугом: надо же сорняк посеять. Сказано «рассадник» — должон быть рассадник!

Конечно, природа и сама превратит бурьяны в луговую залежь — лет за пятнадцать. Но можно это здорово ускорить: начать каждый месяц гонять по обочинам косилку-измельчитель. Травяную резку выплёвывать сюда же, за корму. Покос на нетронутой почве — экониша луговых трав. Обычно они захватывают её за 3-4 года. Здорово, если удаётся предварительно подсеять какие-то травы, надёжные для вашей зоны. Они помогут освоиться другим видам. Совсем здорово, если находится время раскидать здесь кучки гниющего сена или соломы — они помогают зимовать многим хищникам.

 

¹ Подробнее техника «ползучей грядки» описана в следующей главе.

8 Мир вместо зашиты

 

 

Пока нет луговых полос, В. Г. Коваленков советует применять полосные посевы сои: сюда слетаются хищники со всех окрестностей, создавая настоящий резерват — до сотни видов!

Для маленьких стран Европы такая агроэкология весьма предметна. В Англии уже полвека работает закон, запрещающий пахать, культивировать и обрабатывать гербицидами травяные обочины, опушки, перелески и основания лесополос. Он же запрещает оставлять поля пустыми, если сроки позволяют посеять сидерат. Подобные законы есть во многих странах. Прогуливаясь по провинциальной Европе, туристы умиляются не монументальными остатками чрезмерно щедрой природы, а вполне культурными ландшафтами.

ЛЕСОПОЛОСЫ — не только резерваты полезной фауны, включая и птиц, но и активные регуляторы климата. Эффективность как того, так и другого прямо зависит от видового состава полос. Вот данные разных учёных.

«Краснодар-Лес» недавно поделился результатами ревизии: на 100 га кубанских полей — всего 2,5-3 га лесополос, 70% из которых «изрежены и бедны по составу». То есть, глядя из окна автомобиля, старые и наполовину мёртвые. В основном это акациевые: колючая гледичия (в детстве многие из вас жевали её молодые бордовые стручки, выстланные изнутри сладковатой «патокой») и робиния ложноакациевая, она же «белая акация», один из главных весенних медоносов. Кроме них — ясень и мелкоплодный абрикос, или жердёла. Абрикос очень сильно болеет трутовиками и напрочь выбаливает монилиозом, и его старые заросли — почти сплошь сушняк. Гледичия образует кущи мощной, непроходимо колючей поросли: шипы по 3-4 см! Ясень всходит из семян везде, где не просят.

Для южных лесополос наши учёные рекомендуют: дуб, клён и липу (самые ветроломные кроны), сосну (подавляет некоторые болезни), ольху (помогает соснам).

Осины и берёзы также помогают расти соснам и елям, и лучше сажать их вместе. А вот ясень, бук, дуб и грецкий орех нужно сажать по отдельности — они не дружат. Добавлю: с дубом нормально уживается граб — у нас он неплохо чувствует себя в балках и залесенных оврагах среди полей. Пишут, что жёлтая акация уменьшает развитие фузариозов. А вот крушина и барбарис — напротив, промежуточные хозяева ржавчины.

Обычно рекомендуют чистить лесополосы от сухих и гнилых деревьев, дабы не разводить короедов, златок и усачей. Не думаю, что это правильно: лесополоса, прежде всего, опорный биоценоз, а «древогрызы» — его неотъемлемая часть: на их личинках растут и птицы, и наездники.

То же относится, например, и к тле. У нас больше сотни видов тлей, и только треть из них вредит культурным растениям. Остальные — фуражное стадо для Муравьёв, ос, наездников и прочих хищников, а заодно и поставщик пади — ценного корма для хищных насекомых. Живёт невредная тля на клёне, липе, дубе, бузине, магалебке^[1]. Значит, их тоже нужно сажать в лесополосах.

Остаётся напомнить о пыльце и нектаре. Лесополоса — весенняя кормовая база и для хищников, и для диких пчёл, и для домашней пчелы. Есть медоносы, сажаемые в лесополосах степной и лесостепной зон. Это акациевые: робиния, жёлтая акация и гледичия. Признанные медоносы — липы, из которых чаще сажают липу мелколистную. Богаты нектаром лох узколистный, жимолость татарская и бирючина. Очень важны и пыльценосы: дуб, берёза, лещина и тополь.

Другие медоносы менее засухостойки. Самые ранние из них — вяз, клён остролистный, тёрн, боярышник. Ивы разных видов: белая (верба, ветла, ракита), остролистная (шелюга, краснотал), плакучая — дают не только нектар, но и массу пыльцы. Немного меньше дают рябина, черёмуха, облепиха, калина, клён татарский (черноклён, неклен), явор (клён ложноплатановый — «белый клён»), ольха, а также все плодовые деревья и кустарники.

МИКРОКЛИМАТ. Лесополосы в буквальном смысле создают свой климат на огромных площадях. Прежде всего, они могут свести на нет главную беду степей — суховеи. Эффект определяется расположением и устройством лесополос.

Полосатый ландшафт без поперечных перемычек усиливает продольный ветер. Нужна мозаика: основные лесополосы, протянутые поперёк главных ветров, соединяются меж собой поперечными, образуя «шахматную доску». Здорово, если соединительные полосы проходят по горизонталям склонов, как влагозапасающие. Важнее всего облесивать возвышенности — линии водоразделов, гребни между оврагами, «лбы» холмов. Здесь ветры набирают максимальную скорость, и ветроломы смягчают климат особенно эффективно.

Лесополосы побеждают ветер не столько уменьем, сколько числом. Расположенные через 200-250 м, они помогают друг другу. Эффект замерили при ветре в 17 м/с. Первая полоса уменьшила скорость ветра на 1-2 м/с, вторая — на четверть, третья — почти вдвое. Слабое влияние этих посадок ощущалось на протяжении целого километра с подветренной стороны. А если посадить полосы через сто метров, эффект будет ещё выше. Между такими лесополосами практически нет суховеев!

В целом регулярные лесополосы тормозят ветер на 60-80%. Это создаёт массу эффектов. Зимой «полосатые» поля накапливают полторы нормы снега. Летом и растения, и почва теряют на треть меньше влаги, и на каждом гектаре сохраняется 600-800 тонн воды. В жару среди лесополос на 1-5 С прохладнее, а зимой на столько же теплее — можно сажать более теплолюбивые культуры и сорта. Почва в таком режиме работает лучше, удобрения усваиваются полнее, и урожай всегда выше на 2,5-3 ц/га (В. Байтала).

Массу ценного материала по устройству умных ландшафтов собрал в своём курсе «Основы биохозяйствования» Зураб Карбелашвили, ведущий специалист грузинской ассоциации биологических хозяйств «Элкана» (www.elkana.org.ge). Там есть целый урок о разных лесополосах для разных целей.

Прежде всего, плотность. Оказывается, очень плотный ветролом (например, двойной ряд туй или елей, подбитый кустарниками) подобен стене. Отсекая ветер на 30-50 м, дальше он рождает сильные завихрения, и даже обратный ток воздуха. Полупроницаемый ветролом (лиственные деревья, подбитые кустарниками) просто рассеивает воздушный поток, снижая его скорость на расстоянии 100-120 м.

Вот что устраивают умные европейцы для защиты небольших участков. Для отсечения холодных ветров и масс холодного воздуха создаётся плотная посадка пирамидально-ярусного типа (рис. 2). Такой «хребет» останавливает воздушную массу лучше всего. Можно сделать защиту идеальной, продумав её линию с учётом всех невзгод. Если вы в понижении, можно отгородиться от холодного воздуха и заморозков, укрывшись дугой сверху (рис. 3, слева). Если важно увеличить тепло и приток света, делается такая же дуговая «солнечная ловушка»: с северной стороны деревья выше и гуще, к югу — ниже. Такой же дугой можно надёжно укрыться от ветра на открытом, продуваемом месте. Можно учесть главные ветра и окружить себя загогулиной, отсекающей суховеи, но улавливающей прохладные ветры (рис. 3, справа). Можно даже спрятаться в спираль, улавливающую самый благоприятный ветер.

 

 

Чтобы защита давала эффект, она должна быть цельной, не очень узкой и не слишком широкой, и не должна свободно продуваться снизу. Один ряд или разрозненные группы деревьев эффекта не дают.

Оптимум — два-три ряда деревьев, подбитые кустарниками. Если в «стене» есть брешь, сквозь неё будет сифонить особенно сильно.

 

Делая очень плотный ветролом, имейте в виду два нюанса. Первое: если у вас бывают заморозки от затекающих холодных масс воздуха, изгородь не должна задерживать их. И второе: как уже сказано, плотный ветролом создаёт безветрие на расстоянии всего 3-5 высот деревьев, после чего образует обратное завихрение, которое может высушивать почву. Напротив, полупроницаемый ветролом из высоких, но не очень густых деревьев типа чёрного ореха, не останавливает ветер полностью, зато работает на расстоянии до 30 высот деревьев.

Если ветролом получается прямой, то наилучшая форма — «Т» или «Н» (рис. 4). Напоминает волнорезы у берега. Такая полупроницаемая полоса гасит и ветер, и все его завихрения с изгибами. Совсем идеально, если и внутри, на участке, насажены «вторые

эшелоны» защиты — ряды небольших деревьев или кустарников (тот же рисунок). С их помощью можно добиться почти полной равномерности движения воздуха.

 

Итак, любой ветролом — лишь основа, требующая развития: рационально огибающей формы и дополнительных посадок. И всё это должно быть продумано, сконструировано именно для вашего места. Думаю, за неделю с проектом управитесь!

ЛЕСНЫЕ МАССИВЫ. Если лесополосы влияют в основном на ветер, то крупные лесные массивы управляют водой. Это они рождают облака, дожди, ручьи и реки!

Леса — главные накопители влаги осадков. За год с поверхности поля стекает 35-40% небесной воды, а из леса — всего 2-3%. В лесу всё просачивается в почву: подземный сток леса — до 45%, а поля — всего до 18%. Лесная подстилка удерживает в 4-6 раз больше

воды, чем весит сама, а испаряет в 5-7 раз меньше, чем полевая почва.

Запасая так много воды, лес и испаряет её изрядно. За лето лиственный гектар «выдыхает» 2 500 тонн пара. Воздух в летнем лесопарке на 20-25% влажнее и на 4-6 °С прохладнее, чем в открытом поле. А большой лесной массив испаряет столько воды, что создаёт над собой облака. В результате над лесами выпадает на 15-20% больше осадков, чем над безлесными пространствами (В. Байтала).

Ручьи и реки равнин рождаются только в лесах. Исчез лес — исчезают и они. Похоже, мы никак не осознаем это, хотя почти каждый наблюдал, как гибнет небольшая речушка. Когда я приехал в Азовку, в долине Убина вовсю валили оставшийся настоящий лес — лесхоз процветал последние годы. Тогда мы ещё купались в реке. Прошло двадцать лет. Живая река исчезла, осталась её тень: в ливни соседние улицы топит, летом — сухое русло. Кажется, горы остались лесистыми. На самом деле настоящего леса давно нет: везде вторичка — «волчки и поросль», загущенное тощее мелколесье, наросшее после вырубок. Вроде зелено, а влагу почти не накапливает.

Доказано: вся влага бесконечных дождей Южной Америки, питающая гигантский бассейн Амазонки, рождается в джунглях. Именно лес вертит круговорот воды, постоянно испаряя и всасывая её обратно. Если джунгли исчезнут, исчезнет и река, сойдут на нет дожди, и половина Южной Америки станет полупустыней. Страшно представить, но факт!

Почва леса, особенно у поверхности, исключительно пористая. Это лучший фильтр для воды: количество бактерий уменьшается на два порядка, взвеси отфильтровываются полностью. Чище, чем в лесных ручьях, воды в природе нет.

Что касается продуктивности лиственного леса, то она примерно равна биомассе соломы обычного кукурузного поля: 15-20 т/га опада за сезон. Волгоградцы почти сорок лет исследуют почвозащитные севообороты в лесных посадках. Только благодаря лучшему микроклимату на полях, прилегающих к лесу, прибавляется 400 кг/га гумуса «сверх нормы». А в самих лесопосадках накопление гумуса идёт ещё вчетверо быстрее (Ю. П. Князев, ВГПУ).

Теперь вспомним нашу экологически богатую летнюю пыль, сдобренную разнообразной копотью автотрасс. Вы когда-нибудь пробовали среди лета заехать в южную лесополосу, чтобы перекусить?.. Я пробовал, и больше на эту провокацию не поддамся. Тут не просто пыльно — тут всё завалено пылью. Кажется, бедная лесополоса налепила на себя всю пыль целого поля! Хотя почему кажется? Так и есть.

Лесные деревья и трава осаждают на своих листьях от 40 до 60% этой пыли. Хорошо очищают воздух вяз, шелковица, рябина и бузина. И сирень не просто красива, но и здорово поглощает газы. Больше всего пыли осаждают посадки дуба и бука: гектар дуба — до 56 тонн, бука — до 63 тонн в год. Хвойные фильтруют примерно вдвое меньше пыли.

Зато хвойные считаются стерилизаторами воздуха. Говорят, в воздухе хвойного леса в 250-300 раз меньше микробов, чем в городе. Посчитали: один гектар можжевельника мог бы очистить воздух целого посёлка. Думаю, воздух стерилен в любом лесу. Гораздо важнее сами фитонциды хвойных. Выделения хвои — лекарство, усилитель иммунитета для наших лёгких. А это важнее, чем просто чистый воздух.

Однако в городах деревья и сами должны выдерживать дикую загазованность. Тут есть свои уникумы. Например, учёный мир поражается газостойкости, выносливости и неприхотливости древнейшего реликта — гинкго двулопастного. Всем южанам рекомендую! Семена (точнее, плоды) всходят щёткой, растёт быстро. Когда врезало -38°С и грецкие орехи вымерзли по ствол, мой гинкго даже не ойкнул. Есть и «современные» газоустойчивые деревья: канадский и бальзамический тополя, клен американский, ива белая и липа мелколистная. Как раз они дают кучу сеянцев и поросли, образуя непроходимые джунгли по обочинам трасс. Я бы расширил эти лесополосы раз в десять — и пускай себе воздух чистят!

А вот создавая личный лесопарк, я учитываю, какие деревья особенно агрессивны. Лучше всего помогает прямое наблюдение. Постоянно вижу: некоторые тополя, упомянутый американский клён, ясень, гледичия и дикая алыча здорово сорят семенами и прорастают у нас, как сорняки. Сумах, осина, дикие сливы и вишни, дички яблонь и груш, степной миндаль и лох, черёмуха и многие акациевые, бирючина (лигуструм) и шиповник захватывают территорию обильными корневыми отпрысками. Пока их не трогают, жить ещё можно. Но если вы зачем-то спилили часть дерева, берегитесь: поросль встанет стройными рядами!

Трудно ли сажать деревья в степи? Да, нелегко. Сами они вряд ли вырастут. Мелкие семена лучше прорастить в высоких узких контейнерах. Саженцы лучше сажать под бур, поглубже, заполняя низ шур- фика песком, а вокруг стволика формируя «блюдце» для сбора воды и органики. Первые два-три года придётся ухаживать: толсто мульчировать, а в засуху и поливать. Зато потом лесополоса начинает настолько улучшать климат и почву, что хватает и себе, и соседним участкам.

Из своего опыта могу сказать: на порядок надёжнее и вдвое быстрее выращивать деревья из семян, особенно крупноплодные (орехи всех видов, каштаны, косточковые, клёны). За год сеянцы получаются такими же, как купленные саженцы, но в отличие от них не загибаются, а продолжают буйно расти. Стержневой корень сеянца — единственный гарант хорошего роста при любой засухе.

 

 

Господи, как жаль потерянных лет! Вот, только недавно посадил свой маленький лесопарк. Только сейчас отгораживаюсь от южного ветра. А сколько саженцев погибло! Сейчас сажаю чёрный орех — по- истине благодатное дерево. Орехи прорастают, как сорняки, сеянцы растут по метру в год. А листья и пахучие околоплодники — самое сильное противо- паразитарное средство. И поросли никакой. Ну, будем считать, начинается новый виток жизни на нашем участке!

Честно надеялся написать главу о легендарном мастере пермакультуры Зеппе Хольцере. Кажется, все уже слышали о его сорокагектарном оазисе в Австрийских Альпах. Но что писать, когда сам ещё не видел, не вник? Кроме того, Хольдер тянет за собой всю историю пермакультуры, от Штайнера до Ремера и Молиссона. Наконец, главное: обозримых примеров успешной пермакультуры вокруг себя пока не знаю. Если знаете — подскажите! Получится хорошая книга. А пока — прошу к первоисточнику. Три книги Хольцера, написанных толково и от души, уже переведены на русский и ходят по рукам в клубах органического земледелия. Найдите их, прочтите вдумчиво — будет на порядок больше толку. Есть и отличные видеофильмы. Адреса КлубОЗов вы, как обычно, найдёте в конце книги.

 

Глава 7

АГРОМЕТОД

обзорная лекция

Не можете найти выход?

Ищите вход!

В «Защите вместо борьбы» я озарился: защита влияет на урожаи на 20-30%, а агротехника — на 100-200%! С новой уверенностью подтверждаю этот агрономический закон. Агроному достаточно мизинцем левой ноги шевельнуть, и все старания защитников — филькин труд. Воздвигни самую навороченную защиту, убей всех паразитов до одного, но одна «малозаметная» ошибка в агротехнике — и урожаю крышка! Это значит, братцы, всё у нас на уши поставлено. Халтурим и косячим в агротехнике, как хотим — вот и льём химию, чтоб душу успокоить. Купили химикаты за бешеные деньги — агротехнику уже в упор не видим. От чего мы пытаемся защищать растения? От собственных агротехнических несуразиц. Ясное дело, об этом ни на одной конференции защитников пока не сказано.

Вот правда, братцы: найди оптимум агротехники для этого лета, для этих вот сортов и этого места — химии потребуется втрое меньше, а урожай будет что надо. А какой ещё «защитный эффект» нужен?

Агрозащита, или агрометод, — защита умной агротехникой. Кость в горле агронома и чиновника! Ведь эти оптимальные условия, эти приёмы надо, чёрт возьми, искать. Нужно постоянно наблюдать, сеять и выращивать опыты на опытном отделении, изучать сортовую агротехнику, учитывать погоду. А осенью — вдумчивый анализ полученных данных.

Звучит дико. Кто будет заниматься этой наукой? Агроном на зарплате, руководство на откаты живёт — оно им надо?.. Очнитесь, коллеги, надеяться не на кого! Взял землю — вешай на кабинет табличку: «СС НИИА». Сам Себе НИИ Агрометода! Любой независимый земледелец, любой рядовой фермер в Америке или Канаде — реальный исследователь. Все наши успешные беспахотники и органисты — реальные учёные-практики. И на своей земле — более чем доктора и академики: они умеют то, что знают, и делают то, что умеют.

Их результаты говорят: если агрономия верна, пестициды почти не нужны. А. Н. Шугурову на его б 300 га они вообще не нужны, он их уже двадцать пять лет не применяет. Никаких! Чем и доказывает: тотальная защита растений — не более, чем детище ущербной агротехники. Строго говоря, агрономия, которая не стремится к независимости и самодостаточности агроценозов, вовсе не агрономия. Это коммерция, и давайте не путать эти понятия.

Вот эту идею и развивают подвижники агрометода защиты. Их принцип: всегда можно найти агроприёмы, сроки и дозы удобрений, при которых патогены не превысят порога вредоносности. Урожай при этом всегда рентабелен, что ценно. Проще: понадобились пестициды — ищи прокол в агротехнике.

Да не проклянут меня коллеги. Агроном нашего поколения, сидящий на зарплате, выполнял, по сути, две обязанности: 1) соблюсти техкарту, 2) и гори оно всё огнём. На своей земле иначе: всё за свой счёт. Работа сегодняшнего агронома — ежегодный поиск и наработка собственной верной агротехники. Продукт работы — высокорентабельный и здоровый урожай.

А главный показатель компетентности — предельный минимум химии. Хороший агроном — мастер устойчивого агроценоза и биологической защиты.

 

Один из ведущих разработчиков и знатоков агрометода — профессор КубГАУ Михаил Иванович Зазимко. Мы беседовали летом 2006-го. Я узнал лишь малую часть его наработок и открытий. Но их вполне достаточно, чтобы понять суть: фактически, объём применяемых химикатов пропорционален глупости агротехники.

Многократно показано: чем разнообразнее агроценоз и живее почва, тем ниже эффект химзащиты. Она просто не окупается, ведь потери урожая и так минимальны. Это что же, «Сингента» и «ВАвГ»^[2] должны свалить в туман? Ясное дело, если мы, агрономы, поумнеем, то должны. Но не хотят. Им нужен максимальный эффект их ядов! Условий для этого четыре: строгая монокультура, загущенность посевов, избыток азота и вода. То бишь классическая агрономия! «Интенсивная агротехника — борьба за максимальный урожай». Не слышите каламбура?.. И мы сто лет верим в этот агрономический абсурд, неизменно теряя половину урожаев и послушно отдавая половину прибыли.

Откуда же берётся эта тотальная глупость? Михаил Иванович раскрыл суть тремя фразами:

«Интенсив — не агрономия, а товар. Его главная цель — продажа себя. Любая интенсивная агротехника содержит минимум треть планового вреда, чтобы продать дополнительные препараты и средства».

Агрометод — агрономия без планового вреда.

Здесь, помимо нашей беседы, я обобщил доклады двух научных конференций. И одна из них — первая международная конференция по агрометоду, созванная по инициативе Зазимко в июне 2007-го. Там я с радостью увидел: агрометодом занято немало учёных по всей стране!

 

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Date: 2015-06-06; view: 733; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...