Глава 10. Рейвен вскрикнула и быстро отвернулась, чтобы не видеть его

Рейвен вскрикнула и быстро отвернулась, чтобы не видеть его. Но в ее мозгу уже отпечатались стройная смуглая фигура и крупная, твердая плоть, готовая к тому, чтобы доставить ей наслаждение.

– Рейвен? – Сильные пальцы вонзились ей в плечо.

Она попыталась стряхнуть их.

– В чем дело? Тебе не нравится, как я выгляжу?

– Нет. То есть да, нравится, просто…

– Ты самая странная женщина на свете. Можно подумать, ты никогда не видела раньше мужского тела. Я‑то думал, что мы покончили с играми.

Рейвен лихорадочно вздохнула.

– Иди и купайся. А я лучше что‑нибудь перекушу.

– Нет, мы все будем делать вместе. А теперь повернись, я тебя раздену. Черт, похоже, они и впрямь тебя тащили.

– Да. Я могу сама раздеться, Слейт, но…

– Конечно, можешь. Это напоминает мне о том, что уже гнило. Я тогда тебя так хотел, что чуть с ума не сошел. Но на этот раз мы не будем ждать, Рейвен. – Она чувствовала его теплое дыхание у себя на шее.

Что же ей делать? Он был всего лишь рядом, а ей становилось то жарко, то холодно. Вид его обнаженного тела вызывал у нее непреодолимое желание соединиться с ним, но она была девственницей и когда‑то была помолвлена с прекрасным человеком. А Слейт вовсе не прекрасный человек, он преступник. И все же…

Он повернул ее к себе лицом.

– Если бы я не был уверен в обратном, я бы подумал, что ты никогда не была с мужчиной. Я буду очень нежен. Знаю, что с тобой обошлись грубо. Мне жаль. Но я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Ему тоже бывало больно: она видела на его теле старые шрамы. А сейчас в том месте на бедре, где его ударил Хэнк, вздулась большая шишка.

Они посмотрели друг другу в глаза. У него они были синими, как небо, у нее – черными, как ночь.

– Я мог бы утонуть в твоих глазах, Рейвен. Я мог бы сделать тебя своей прямо сейчас, но я хочу, чтобы тебе это было приятно. Мы сначала искупаемся, потом поедим, а потом займемся любовью. Я мечтал об этом с той минуты, как увидел тебя в Топике в том красном шелковом платье.

– Слейт, мне кажется…

– Не говори ничего. Тебе не надо ни беспокоиться, ни думать, ни говорить. Позволь мне позаботиться о тебе.

Она вздрогнула, когда он начал снимать с нее мятый, грязный и рваный фартук, некогда белый и накрахмаленный. Ей следует убежать или хотя бы закричать или ударить его, а может, выхватить его пистолет. Но она словно оцепенела, ей даже думать ни о чем не хотелось. Она знала, что все это неправильно, но чувствовала, что готова принять его любовь.

Он отбросил в сторону фартук.

– Он тебе больше не понадобится. Этого черного платья более чем достаточно. – Он быстро и умело снял с нее сначала платье, а потом рубашку и нижнюю юбку, так что она осталась в корсете, штанишках и разорванных черных чулках.

Было невозможно поверить в то, что она стоит перед ним полураздетая. Одному она была рада – золотая монета, которую он когда‑то ей дал, была спрятана во внутреннем кармашке платья, так что он не узнает, что она всегда носит ее с собой.

– Черт, ты вся в синяках, а проклятое седло натерло тебе ноги. Хэнку следовало обращаться с тобой помягче.

Слейт нагнулся и осторожно снял с нее сначала туфли, потом чулки и стал нежно целовать ее покрытые синяками ноги.

От этих прикосновений она вдруг ослабела и обхватила его за спину, чтобы устоять на ногах. Как это возможно, чтобы он так на нее действовал?

– У тебя очень красивые ноги, но, думаю, тебе не раз это говорили.

– Мне кажется, я уже достаточно раздета, Слейт.

– Боишься, что сюда ворвется эта шайка? Забудь. Только я знаю это место. Оно наше – сейчас и навсегда.

– Нет, я не это имела в виду. Я просто…

Но он уже расстегивал корсет, и Рейвен уже не могла не то что говорить – дышать. Он отбросил корсет в сторону.

– Зачем тебе корсет? Он тебе больше никогда не понадобится. У тебя идеальная фигура, а такой груди я еще никогда не видел. Сколько же ночей я не спал, думая о тебе? Еще не было женщины, к которой меня бы так влекло, как к тебе.

Рейвен хотела сделать глубокий вдох, но не могла даже пошевелиться. Его присутствие, слова, мускулистое тело уже стали как бы частью ее, вызывая желание полностью с ним слиться.

Наконец он стянул с нее штанишки, обнажив ее до конца, и замер, словно и сам не мог ни дышать, ни двигаться. Ома почувствовала, как его твердая плоть скользнула у нее между ног и невольно застонала.

– Знаю, Рейвен, знаю. Давай войдем в воду, пока мне удастся сдерживать себя.

Только когда теплая и прозрачная вода пруда дошла ей до «средины груди, Рейвен начала постепенно приходить в себя. Слейт яростно тер себя песком, и она видела, как его тело краснеет, а кожа, кроме тех мест, где курчавились темные вопросы, становится гладкой и блестящей. Он был, без сомнения, красивым мужчиной, и она хотела его.

Это было неправильно, нельзя даже думать о близости с ним. Пройдет совсем немного времени, и он навсегда уйдет из ее жизни, но она не хотела терять его, прежде чем узнает, чего требует ее тело.

Слейт начал и ее тереть песком. Она высунулась из теплой минеральной воды и позволила ему делать все, что он захочет. Ей было так хорошо! Она закрыла глаза от яркого солнца. Пусть подождет еще немного, пока она окончательно не успокоится. Он был очень нежен и осторожен в местах, где у нее были синяки и ссадины, и она почувствовала, как страх и напряжение постепенно покидают ее.

Он нежно опустил ее в воду.

– Ты веришь в судьбу, Рейвен?

Ей не хотелось говорить, и она лишь покачала головой.

– Я тоже об этом не задумывался, пока не встретил тебя. По‑моему, независимо от нашего прошлого нам предначертано быть вместе.

Она улыбнулась и открыла глаза.

Он смотрел на нее очень внимательно и цвет его глаз изменился: стал серым.

– Разве это имеет какое‑то значение? Мы вместе сейчас, здесь.

– Мои чувства настолько сильны и неожиданны, что я подумал: ты – моя судьба.

– Значит, мне суждено остаться голодной?

– Нет, – рассмеялся он. – Сушеное мясо с черствым хлебом сойдут? Я все это припрятал, когда нашел это место.

– После того, что я подавала и ела в поезде, это вообще не похоже на еду.

– Но это все же лучше, чем ничего.

Они ели не спеша, стоя в воде и созерцая друг друга. Скрытая под водой, Рейвен чувствовала себя в безопасности и была почти довольна, будто они со Слейтом были давно знакомы. Может, он прав, считая, что это судьба? Может, им с самого начала было предначертано оказаться здесь одним, далеко от дома и в объятиях друг друга? Как бы то ни было, она уже не могла бороться ни с ним, ни с собой. Он был ей нужен. Пусть это неправильно, но сейчас они нужны друг другу.

– Я могу прятать тебя весь день, Рейвен, но вечером нам придется вернуться.

– Я не хочу возвращаться в лагерь преступников, но я беспокоюсь за Сейди.

– С ней все будет в порядке. Ты правильно сделала, упомянув Симпсона. Теперь никто не посмеет ее тронуть. Она их козырь.

«И твой тоже», – хотела добавить Рейвен, но вместо этого сказала:

– Надо же было что‑то делать.

– Ты поступила правильно. Мне тоже не хочется возвращаться. У нас обоих остались незавершенными кое‑какие дела, но я ни о ком, кроме тебя, и думать не хочу.

Он рассек воду и прижался к ней всем телом. Она почувствовала напряжение его плоти, и ее соски затвердели. Откинув голову, она прислонилась к берегу и непроизвольно выгнула спину ему навстречу.

Слейт застонал и начал осыпать мелкими поцелуями ее шею, а затем и губы, пока она его легонько не укусила. Тогда он просунул язык внутрь ее рта. Она с жадностью отвечала на каждое его движение. Он с трудом оторвался от нее и пробормотал:

– Не знаю, смогу ли я и дальше сдерживаться.

– Люби меня, Слейт. Я этого хочу.

Он вынес ее из воды, осторожно уложил на мягкий зеленый мох, росший вокруг пруда, и вытянулся во весь рост рядом с ней. Его длинные пальцы заскользили по ее телу, немного задержались у сосков, погладили пупок и исчезли у нее между ног.

Рейвен словно обожгло огнем. А когда он накрыл ее тело своим, она почувствовала, что и он весь горит. Она игриво куснула его плечо, потом лизнула языком, пробуя его тело на вкус.

Ее прикосновения заставили его двигаться. Он обхватил ладонями ее грудь и стал языком ласкать соски, а потом и покусывать их. Она стонала и выгибалась от наслаждения, а он спускался все ниже, возбуждая легкими касаниями языка, пока его пальцы гладили ее горячую кожу. Так он добрался до ступней и стал щекотать их чувствительный изгиб. Она захихикала и толкнула его ногой. А он вдруг стал серьезным, раздвинул ей ноги и поднял их. Когда он начал осторожно входить в нее, Рейвен неожиданно испугалась, потому что ей очень ясно представилось лицо Сэма. Как она могла предать своего погибшего жениха?

Ее охватил гнев – нет, ярость! Она стала вырываться, отталкивая Слейта.

– Черт, Рейвен, что ты делаешь?

– Нет, не хочу. Пожалуйста.

– Я сделал тебе больно? Что случилось?

– Нет. Просто все это неправильно.

– Ты расстроена, в этом все дело. Успокойся.

Он стал целовать ее лицо, но она уже не хотела его ласк. Она вся горела и снова укусила его, на этот раз сильно. Слейт отшатнулся. Его глаза потемнели.

– Рейвен, на что ты так рассердилась?

– Все неправильно.

Она царапала ему спину, пытаясь оттолкнуть его и в то же время прижимая его к себе все крепче.

Она будто разожгла в нем бешеный огонь. Он перестал быть нежным, а набросился на нее с жадностью голодного человека. Это удивило ее, но было созвучно ее собственному желанию отдаться ему.

Он крепко поцеловал ее, и она почувствовала на губах кровь. Она забыла, что он дрался из‑за нее, что в нем снова просыпается желание насилия, но ей уже было все равно. Она отдалась бушевавшим в ней страсти и ярости и той боли, которая давно была частью ее. На месте Слейта должен был быть Сэм в их первую брачную ночь, полную нежности и внимательности друг к другу. А сейчас это было темное, запретное желание, прорвавшиеся наружу скрытые страсти. Отрицать это не было смысла, как бы ей этого ни хотелось. Запустив пальцы ему в волосы, она приблизила его лицо к своему и прижалась к его губам со страстью, удивившей их обоих.

Его пальцы впивались в каждый изгиб ее тела. Но и она словно пожирала его, кусая, жадно пробуя языком каждую частичку его тела, словно хотела насладиться им сполна.

Он чувствовал то же самое, но она уже подвела его к самому краю. Он приподнял ее бедра и погрузился в ее горячее лоно. И вдруг остановился.

– Рейвен?

Она мотала головой из стороны в сторону, захваченная неистовством страсти.

– Пожалуйста, Слейт. Пожалуйста…

– Рейвен, ты уверена?

– Да, да. Пожалуйста.

Тогда он прошел последнюю преграду, и она вскрикнула от боли, но в пылу возбуждения, которое росло в нем с каждым новым толчком, он забыл обо всем.

– Слейт!

Она взглянула на него. Пот градом катился по его лицу. Он быстро и с непонятным ей ожесточением двигался в ней. Она откинула голову и поплыла на волнах страсти и наслаждения, огня и льда, пока, наконец, не погрузилась в прохладные воды блаженства.

Слейт последовал за ней, вскрикнув и прижав ее к себе, словно больше никогда не хотел отпускать. Потом упал рядом с ней и пробормотал:

– Черт возьми, Рейвен! Ты, оказывается, девственница!

Он сердится? Но почему?

– В какую игру ты играешь? Ты постаралась убедить меня в том, что ты опытная женщина, а потом оказывается, что ты девственница. Постарайся найти разумное объяснение.

– В некоторых районах страны девственность ценится.

– Чтобы заполучить мужа.

Рейвен на секунду задумалась.

– Так ты думаешь, что я подстроила тебе ловушку, чтобы ты на мне женился?

Он не ответил, и она добавила:

– Что за глупые, эгоцентричные мысли у тебя в голове? Ты не забыл, как преследовал меня в Топике? А из‑за кого ты дрался всего пару часов назад? И позволь тебе напомнить, что и была против этого с самого начала.

– Но ты вроде была не против несколько минут назад?

– Я знала, что не должна была, но…

– Но что?

– Не знаю. – Она встала. Ее глаза были полны слез. – Все это – ужасная ошибка! Я сейчас оденусь, и ты отведешь меня обратно. А потом я постараюсь как‑нибудь из всего этого выпутаться.

– Сядь.

– Нет.

– Садись.

Рейвен вошла в воду. Никогда еще потребность быть чистой не была так велика в ней.

Он пошел за ней, но остановился.

– Почему ты мне не сказала? Я не стал бы заставлять девственницу. Впрочем, я и так тебя не заставлял.

Он уже не выглядел сердитым. Больше смущенным.

– Я забыла.

– Ты забыла, что ты девственница?

– Да, в горячке…

– Но это не значит, что я женюсь на тебе, Рейвен.

– А я бы и не вышла за тебя. Неужели ты думаешь, что я свяжу свою жизнь с преступником?

– Ты могла бы меня перевоспитать.

– Нет уж, в эту ловушку меня не заманишь.

– Тогда почему ты позволила мне…

– А это имеет значение?

– Да. Женщины не так‑то просто расстаются с девственностью. У тебя должна была быть очень веская причина.

– Ты знаешь, как это было. Я хотела тебя. Ты доволен?

Он долго молчал, явно подозревая подвох.

– Хотелось бы тебе верить, но, полагаю, ты что‑то задумала, только не знаю, что именно. Может, ты работаешь на железную дорогу или еще что‑то.

– А как же, работаю. Я девушка Харви.

– Как‑то ты не очень подходишь…

– А мне показалось, что я тебе очень даже подошла.

– О! С этим все в порядке. В этом мы подходим друг другу идеально.

– Послушай, я больше не хочу это обсуждать. Мне очень жаль, что неприятно удивила тебя, но ведь это ты все время настаивал. А сейчас я просто хочу попасть в Монтесуму.

– Кем бы ты ни была, Рейвен, в чем бы ни заключались твои хитроумные планы, факт остается фактом. Я дрался за тебя и победил. И пока мы в горах, ты моя.

– Может, я сойдусь с каким‑нибудь другим преступником? Например, с Арном.

– И не пытайся. Я этого не потерплю ни от тебя, ни от них. Ты моя и моей останешься.

– Я возвращаюсь в лагерь, потому что предпочитаю быть с другими, а не с тобой.

– Ты никуда не пойдешь, пока я не позволю. Мы останемся здесь и весь день будем наслаждаться тем, что ты только что для себя открыла.

– Не искушай меня, Слейт. Я начинаю сердиться.

– Ты считаешь, что это имеет значение? Ты представляешь, что сделал бы с тобой Хэнк, если бы он победил?

Она промолчала.

– Он не был бы с тобой так нежен.

– Что‑то я не припоминаю, чтобы ты был особенно нежен.

– Первый момент может быть болезненным, но он не повторяется.

– Я просто в восторге, что узнала об этом.

– Прости, мне не следовало этого говорить. Я так тебя хотел. И сейчас хочу. Просто ты меня удивила.

– Давно пора быть со мной повежливее.

– Я не стараюсь быть вежливым. Я пытаюсь быть честным. Не знаю, почему наши отношения так сложны и запутанны, Рейвен. Все, что мне хотелось в Топике, это купить ночь с тобой, а теперь я узнаю, что ты не та, за кого себя выдавала. Почему ты тогда была так одета?

Рейвен поняла, что она была как никогда близка к тому, что ее секрет будет раскрыт. Надо быть осторожной. Ее отец и жених были убиты, когда попытались раскрыть именно это дело. Все указывало на то, что Слейт работает на неизвестного ей пока хозяина или на Команчи Джека. Если она сейчас скажет правду, то может оказаться третьей в списке убитых.

– Я… я разыскиваю своего дядю.

– Я думал, что ты придумала эту историю для Сейди, чтобы она не задавала вопросов о твоем прошлом.

– Нет, я сказала ей правду. Это ты все время настаивал на том, что я – девица на один вечер.

– А не надо было так наряжаться.

– Мне надо было заходить в салуны. Не могла же я там появляться, если бы выглядела как леди, как ты думаешь? Кто бы поделился со мной информацией?

– В этом есть доля правды, но ты все равно не похожа ни на одну из женщин, которых я знал.

– И много их было?

– Они все были ночными бабочками.

– Я так и думала.

– И кто же твой дядя? Видимо, он много значит для такой благовоспитанной молодой леди, если ты решилась приехать на Запад одна, нарядилась как девка, а потом рассталась с девственностью.

– Он мой единственный родственник, оставшийся в живых.

– И у него, видимо, приличное состояние?

– Мне кажется, он преуспел в горном деле, – на ходу сочиняла Рейвен, – а потом пропал.

– А если окажется, что он умер, наследницей банковского счета окажешься ты?

– Деньги мне пригодились бы, Слейт.

– Я был прав с самого начала. Сердце у тебя холодное как лед.

– А вдруг ты сумеешь его растопить?

– Ну, уж нет, только не я. Что бы ты там ни говорила, а в глубине души ты проститутка, Рейвен.

– Ты пытаешься меня оскорбить? – Ее голос был полон сарказма.

– Понимай, как хочешь. Я знаю только, что всегда предлагал тебе меньше, чем ты хотела.

Пропустив мимо ушей его колкость, она повторила:

– Я здесь, чтобы найти своего дядю.

– Живым или мертвым.

– Верно.

– И что потом?

– В Чикаго было довольно скучно. На Западе оказалось гораздо интереснее.

– Это точно. Ты, наверное, не слишком многих преступников соблазнила в этом славном городе?

– Я не соблазняла тебя, Слейт.

– Это единственное разумное объяснение тому, что произошло. Я не очень‑то восхищаюсь такими женщинами, как ты.

– Но я из тех женщин, к которым тебя влечет.

– Похоже, что так.

– Я поняла, что нечто подобное происходит и со мной. Ты человек, достойный презрения, грабитель, живущий за чужой счет, но в тебе есть некий влекущий меня магнетизм. Спасибо, что разбудил мои чувства. Думаю, на Западе без девственности мне будет легче.

– Черт бы тебя побрал, Рейвен. Если ты думаешь, что я это сделал для того, чтобы ты могла соблазнять других мужчин, когда тебе вздумается, тебя ждет еще кое‑что.

– И что же? – с холодной усмешкой спросила она.

– Вот это.

Он прижался к ее губам в долгом поцелуе, и когда ее гнев растаял и ее снова охватила страсть, она разомкнула губы навстречу его языку. Дикое желание охватило обоих, и в огне их страсти выковалось еще одно звено в цепи, которая связала их.