Глава 21. Ранд ожидал, что раз время ужина, то общая зала будет пуста, но за одним из столов сгрудились с полдюжины мужчин

«ДЕВЯТЬ КОЛЕЦ»

Ранд ожидал, что раз время ужина, то общая зала будет пуста, но за одним из столов сгрудились с полдюжины мужчин, азартно метавших кости между высоких кружек с элем, и в сторонке сидел за ужином еще один. Хотя у игроков не было на виду оружия и доспехов они не носили, а только простые куртки и бриджи темно‑синего цвета, что‑то в их манере держать себя подсказало Ранду, что это – солдаты. Ранд обратил взгляд на сидевшего в одиночестве мужчину. Офицер, высокие сапоги с отворотами, меч прислонен к столу возле стула. Грудь синего офицерского кафтана от плеча до плеча пересекал один разрез красного цвета и еще один, желтого; голова спереди была чисто выбрита, а сзади свисали длинные черные волосы. Солдатские прически были короткими, будто их всех стригли под один и тот же горшок. Все семеро повернулись к вошедшим – к Ранду и его спутникам.

В гостинице хозяйничала худая женщина с длинным носом и седеющими волосами, но морщины на ее лице казались скорее частью широкой улыбки. Она торопливо устремилась к гостям, вытирая руки белым, без единого пятнышка передником.

– Добрый вам вечер, – быстрые глаза цепко пробежались по вышитой золотыми нитями красной куртке Ранда, по изящному белому платью Селин, – милорд, леди. Я – Маглин Мадвен, милорд. Добро пожаловать в «Девять Колец»! И вам доброго вечера, огир. Немногие из вашего рода‑племени ходят этой дорогой. Вы, часом, не из Стеддинга Тсофу?

Лойал, отягощенный тяжелым ларцом, умудрился как‑то полупоклониться.

– Нет, добрая хозяйка. Я пришел из иных мест, из Пограничных Земель.

– Из Пограничных Земель, говорите? Ладно. А вы, милорд? Простите, что спрашиваю, но внешность‑то у вас не Порубежника, если вы не имеете ничего против моего интереса?

– Я из Двуречья, миссис Мадвен, это в Андоре. – Ранд покосился на Селин – он для нее будто и не существовал; ее безразличный взгляд почти не заметил ни этой комнаты, ни кого‑то в ней. – Леди Селин – из Кайриэна, из столицы, а я – из Андора.

– Как скажете, милорд. – Глаза миссис Мадвен вспыхнули при взгляде на меч Ранда; бронзовые цапли ясно виднелись на рукояти и ножнах. Хозяйка чуть нахмурилась, но через мгновение лицо ее вновь стало безоблачным. – Наверняка вам захочется поесть, вам самим, и вашей прекрасной леди, и вашим спутникам. И вам нужны будут комнаты. О ваших лошадях я позабочусь. Вот сюда, прошу, здесь для вас хороший стол, а на плите уже ждет свинина с желтыми перцами. Вы, часом, не за Рогом Валир охотитесь, милорд, вы и ваша леди?

Шагая за хозяйкой, Ранд едва не споткнулся.

– Нет! А с чего вы взяли?

– Уж не обижайтесь, милорд. Были тут у нас двое, щеголи такие, ну вылитые герои – о вас, милорд, и речи нет, вы совсем другого сорта, – да, в прошлом месяце. Здесь не так много путников бывает, ну, не считая тех, кто приезжает из столицы овса закупить, ячменя. Не думаю, что Охота еще успела Иллиан покинуть, но вдруг кое‑кто смекнул, что ему‑то благословение вовсе незачем и лучше других обставить, чем на это время тратить.

– Нет, хозяйка, мы не за Рогом охотимся. – Ранд и не взглянул на узел в руках Лойала; одеяло в цветных полосках складками висело на толстых предплечьях огир и хорошо скрывало ларец. – Мы‑то точно нет. Мы направляемся в столицу.

– Как скажете, милорд. Прошу прощения, что спрашиваю, но вашей леди нездоровится?

Селин взглянула на содержательницу и впервые заговорила:

– Я вполне здорова. – После ее слов в воздухе остался такой лед, что на миг его холод погасил беседу.

– Вы – не кайриэнка, миссис Мадвен, – неожиданно заявил Хурин. Навьюченный переметными сумами и Рандовым узлом, он очень смахивал на самоходную нагруженную тачку. – Извините, но выговор у вас не тот.

Миссис Мадвен приподняла брови и стрельнула взглядом в Ранда, потом ухмыльнулась:

– Мне бы стоило знать, что вы позволили своему человеку свободно разговаривать, но я выросла, привыкнув… – Ее взор метнулся к офицеру, который вернулся к своей тарелке. – О Свет, нет, я не кайриэнка, но за грехи свои вышла замуж за кайриэнца. С ним и прожила двадцать три года, а когда он умер у меня на руках – да осияет его Свет, – и я собралась возвращаться в Лугард, он в последний раз посмеялся надо мной, ох как посмеялся. Он оставил мне гостиницу, а своему брату – деньги, а я‑то была уверена, что будет наоборот. Обманщик и интриган, вот кто был Барин, как и все мужчины, которых я знала, а уж кайриэнцы – хуже всех. Так вы сядете, милорд? Миледи?

Хозяйка удивленно захлопала глазами, когда вместе со всеми за стол уселся и Хурин, – разумеется, огир это одно, но Хурин, по ее мнению, безусловно являлся слугой. Кинув еще один быстрый взгляд на Ранда, она поспешила на кухню, и вскоре появились девушки с ужином. Они хихикали и таращились на лорда, на огир, пока миссис Мадвен не прогнала их обратно к работе.

Поначалу Ранд с сомнением рассматривал тарелку. Свинина, порезанная мелкими кусочками, была перемешана с длинными узкими полосками желтого перца, с горохом и с разными овощами и еще с чем‑то, чего он не узнал, и все блюдо залито густым прозрачным соусом. Пахло оно в одно и то же время остро и сладко. Селин лишь поковырялась в своей тарелке, но Лойал уписывал за обе щеки.

Хурин ухмыльнулся поверх своей вилки:

– Они необычно приправляют свою еду, кайриэнцы то есть, Лорд Ранд, но, вообще‑то говоря, весьма неплохо.

– Оно тебя не укусит, Ранд, – добавил Лойал.

Ранд нерешительно попробовал и чуть не задохнулся. Вкус был такой же, как и запах, сладкий и острый одновременно, свинина прожарена до хрустящей корочки, а внутри мясо было сочным, дюжина различных приправ и специй смешивались и подчеркивали друг друга непередаваемо. Ничего подобного он никогда не ел. Вкус у этого блюда был удивительный, просто восхитительный. Он чуть не облизал тарелку, а когда со служанками, пришедшими убрать со стола, вернулась миссис Мадвен, он чуть не попросил добавки – как поступил Лойал. У Селин на тарелке еще оставалась едва не половина, но она коротким жестом показала одной из девушек унести ее.

– С радостью, друг огир. – Хозяйка улыбнулась. – Немало нужно, чтобы такой, как вы, наелся. Катрин, принеси еще порцию и пошевеливайся поживей. – Девушка стрелой унеслась на кухню. Миссис Мадвен теперь улыбалась Ранду. – Милорд, был у меня человек здесь, который играл на биттерне, но он женился на девушке с фермы, и теперь, видно, его заставляют бренчать поводьями за плугом. Не могла не заметить, что из узла вашего человека торчит нечто очень похожее на футляр флейты. Раз уж моего музыканта нет, не разрешите ли вашему человеку немного развлечь нас музыкой?

Хурин обалдел.

– Он не играет, – объяснил Ранд. – Я играю.

Женщина заморгала. Похоже, лорды на флейтах не играют, уж точно не в Кайриэне.

– Тогда беру обратно свою просьбу, милорд. Свет порукой, я нисколько не хотела вас обидеть, уверяю вас. Никогда бы не стала просить такого, чтоб вы самолично играли в общей зале.

Ранд колебался всего мгновение. Давно он не упражнялся в игре на флейте, с мечом и то чаще занимался, а монет в его кошеле навсегда не хватит. Когда‑нибудь он избавится от этих нарядных причудливых одежд – когда отдаст Рог Ингтару и вернет кинжал Мэту, – а флейта пригодится, чтобы опять зарабатывать себе на ужин, когда придется искать какое‑нибудь убежище от Айз Седай. И убежище от себя? Что‑то же там сегодня случилось! Что?

– А я не против, – сказал Ранд. – Хурин, дай‑ка мне футляр. Просто вытяни его из узла.

Незачем выставлять на обозрение плащ менестреля; и без того уйма невысказанных вопросов сверкала в темных глазах миссис Мадвен.

Отделанный золотом, с серебряной насечкой, инструмент выглядел как тот, на котором не зазорно играть лорду, если лорды вообще играют на флейтах. Цапля, выжженная на ладони, игре нисколько не мешала. Бальзам Селин подействовал так превосходно, что Ранд вряд ли вспомнил бы об ожоге, не попадись тот ему на глаза. Но теперь он не шел из головы, и машинально Ранд начал наигрывать «Цаплю в Полете».

В такт мелодии Хурин качал головой, а Лойал отбивал ритм по столу толстым пальцем. Селин смотрела на Ранда, будто гадала, кто он такой. Да, миледи, я не лорд. Я – пастух и играю на флейте на постоялых дворах. Но солдаты, прекратив болтовню, слушали, и офицер закрыл деревянную крышку переплета книги, которую начал было читать. Неотрывный взор Селин высек в душе Ранда искру упрямства, и он, твердо решив для себя, всячески избегал песен, которые могли бы звучать во дворце или в поместье высокородного лорда. Он играл «Всего одно ведро воды» и «Старый двуреченский лист», «Старик Джак на дереве» и «Трубка хозяина Прикета».

Последней мелодии шестеро солдат начали подпевать хриплыми и сиплыми голосами, правда, зазвучали не те слова, которые знал Ранд.

Мы скакали к Реке Иралелл

И видели, как тайренцы пришли.

Мы стояли вдоль берега реки,

А солнце тогда всходило.

Летняя равнина черна от их коней,

От их знамен небеса черны,

Но отстояли мы нашу землю на берегах Иралелл.

О, отстояли мы нашу землю.

Да, отстояли мы нашу землю.

Отстояли нашу землю у реки утром тем.

Не в первый раз обнаруживал Ранд, что в разных странах, порой даже в деревнях одной страны, одна и та же мелодия имеет разные названия и поют на них разные песни. Он играл солдатам, пока слова не стихли и они не стали хлопать друг друга по плечам и грубовато комментировать пение товарищей.

Когда Ранд опустил флейту, офицер встал и сделал резкий жест. Солдаты на полуслове оборвали смех, шаркнули стульями и сапогами, приложив руки к груди, поклонились офицеру – и Ранду тоже – и ушли не оглядываясь.

Офицер подошел к столу Ранда и поклонился, рука – у сердца; выбритое темя с виду было присыпано чем‑то вроде белой пудры.

– Да пребудет с вами Благодать, милорд. Полагаю, этим пением они не обеспокоили вас. Они простой люд, но нисколько не хотели оскорбить ваш слух, уверяю вас. Я – Алдрин Калдеввин, милорд. Капитан на службе Его Величества, да осияет его Свет! – Его взор скользнул по мечу Ранда; у юноши было чувство, что цапель тот заметил, едва Ранд вошел в гостиницу.

– Нет, они меня не оскорбили. – Выговор офицера напомнил Ранду Морейн: каждое слово произносилось полностью и тщательно. Неужели она и в самом деле меня отпустила? Интересно, а не едет ли за мной следом? Или же поджидает меня? – Присаживайтесь, Капитан. Прошу. – Калдеввин пододвинул стул от соседнего стола. – Если не против, Капитан, не скажете ли, в последнее время вы не встречали чужестранцев? Леди, невысокая и стройная, и мужчина‑боец, с голубыми глазами? Он высок и иногда меч носит за спиной.

– Я вообще не видел чужестранцев, – сказал Калдеввин, чопорно опускаясь на сиденье. – За исключением вас и вашей леди, милорд. В этих краях бывали не многие благородные. – Его взгляд дернулся, как удар хлыста, к Лойалу, и на миг офицер нахмурился; Хурина как слугу он игнорировал напрочь.

– Просто интересно знать.

– Света ради, милорд, я не хотел бы выказывать непочтительность, но могу я услышать ваше имя? Здесь бывает столь мало чужестранцев, что я не прочь знать каждого.

Ранд назвался – никакого титула он не упоминал, а офицер, по‑видимому, не придал этому значения, – и, как до того хозяйке гостиницы, добавил:

– Из Двуречья, что в Андоре.

– Как я слышал, чудесный край, лорд Ранд – могу я вас так называть? – и превосходный народ, андорцы. Ни один кайриэнец никогда не носил меча мастера клинка столь молодым, как вы. Когда‑то я встречал андорцев, и среди них – Капитан‑Генерала Гвардии Королевы. Вот незадача, имя его запамятовал. Не затруднит вас мне напомнить?

Краем глаза Ранд увидел, как девушки‑служанки начали убирать столы и подметать пол. Калдеввин, казалось, только поддерживал беседу, но последним вопросом он явно прощупывал собеседника.

– Гарет Брин.

– О, точно! Молодой для такого ответственного поста.

Ранд спокойным голосом заметил:

– У Гарета Брина в волосах достаточно седины, чтобы быть вам отцом, Капитан.

– Извините, милорд Ранд. Я хотел сказать, что он добился его молодым. – Калдеввин повернулся к Селин и некоторое время лишь смотрел. Потом наконец встряхнулся, словно очнувшись от транса. – Простите, миледи, что смотрю на вас, и простите, что говорю так, но Благодать несомненно пребывает над вами. Не подскажете ли имя, которое носит столь совершенная красота?

И в тот миг, когда Селин открыла рот, одна из девушек с воплем уронила лампу, которую снимала с полки. Масло выплеснулось, и на полу занялась огненная лужица. Ранд вскочил на ноги, как и все за столом, но, прежде чем кто‑то успел двинуться, появилась миссис Мадвен и вместе с девушкой своими передниками загасила пламя.

– Я же говорила тебе, Катрин, будь осторожней! – попеняла хозяйка, потрясая перед носом девушки своим теперь закопченным передником. – Ты гостиницу дотла спалишь, да и себя заодно.

Девушка, казалось, вот‑вот расплачется.

– Я была осторожна, миссис, но в руку вдруг такая боль ударила.

Миссис Мадвен воздела руки:

– Всегда у тебя найдется оправдание, и тем не менее ты одна перебила тарелок больше, чем все остальные. Ах, ну ладно, будет! Прибери тут и не сожги себя ненароком. – Она повернулась к Ранду и прочим, по‑прежнему стоящим вокруг стола. – Надеюсь, никто этого всерьез не воспринял. На самом‑то деле девушка вовсе не хотела сжечь гостиницу. Посуде лучше не попадать к ней в руки, когда малышке вздумается замечтаться о каком‑нибудь парне, но с лампой прежде она так сурово не обращалась.

– Я не против, если мне покажут мою комнату. После всего мне что‑то не очень хорошо. – Селин говорила осторожным тоном, будто прислушиваясь неуверенно к своему самочувствию, но голос, как и взгляд, был тверд и холоден, как всегда. – Долгая дорога, а тут еще этот огонь.

Хозяйка гостиницы засуетилась и заклохтала точно наседка.

– Конечно, конечно, миледи. У меня найдется прекрасная комната для вас и вашего лорда. Может, послать за Матушкой Каредвайн? У нее легкая рука и травы успокаивающие есть.

Голос Селин стал резче.

– Нет. И мне нужна комната для меня одной.

Миссис Мадвен бросила взгляд на Ранда, но в следующую секунду поклонилась и заботливо повела Селин к лестнице.

– Как вам будет угодно, миледи. Лидан, будь хорошей девочкой и быстренько принеси вещи леди. – Одна из служанок подбежала к Хурину и забрала седельные сумки Селин, и женщины исчезли наверху лестницы. Селин, одеревенев спиной, шла молча.

Калдеввин смотрел им вслед, потом, когда они скрылись с глаз, вновь встряхнулся. Он подождал, пока усядется Ранд, и только тогда придвинул к столу свой стул и сел сам.

– Простите меня, милорд Ранд, что я любовался вашей леди, но в ней вам действительно ниспослана Благодать. Простите, я не хотел никого обидеть.

– Ни в коей мере, – откликнулся Ранд. Он терялся в догадках: каждый ли мужчина, когда он смотрит на Селин, испытывает чувства, сходные с его чувствами? – Капитан, когда я подъезжал к деревне, то заметил огромную сферу. Как показалось, хрустальную. Что это такое?

Взгляд кайриэнца стал жестче.

– Это часть статуи, милорд Ранд, – медленно произнес он. Его взор метнулся к Лойалу; на мгновение показалось, что он задумался над чем‑то совершенно для него новым.

– Статуи? Я разглядел руку и еще лицо. Должно быть, она громадна.

– Так и есть, милорд Ранд. И к тому же древняя. Мне говорили, из Эпохи Легенд.

Ранд ощутил холодок. Эпоха Легенд, когда Единую Силу использовали повсюду, если можно полагаться на те предания. Что же там произошло? Я же знаю, что‑то там было.

– Эпоха Легенд, – произнес Лойал. – Да, скорей всего, именно так. С тех пор никто не свершал столь огромной работы. Немалых трудов стоило откопать ее, Капитан.

Хурин сидел безмолвно, словно он не только не слушал, а его вообще тут не было.

Калдеввин неохотно кивнул:

– За раскопом у меня в лагере пять сотен рабочих, и даже так мы ее расчистим не раньше конца лета. Эти люди – народ из Слободы. Заставить их копать – полдела, а вторая половина – удержать их подальше от деревни. Слободские не прочь выпить да побуянить, вы понимаете, а местный люд ведет тихую жизнь. – По тону капитана было нетрудно догадаться, что его симпатии – на стороне жителей деревни.

Ранд кивнул. Слободские, кем бы они ни были, его не интересовали.

– А что вы с ней будете делать?

Капитан замялся, но Ранд просто смотрел на него, пока тот не ответил:

– Галдриан самолично приказал доставить ее в столицу.

Лойал моргнул:

– Совсем немалая работа предстоит. Не понимаю, как нечто столь громадное можно перевезти так далеко.

– Приказ Его Величества, – резко отозвался Калдеввин. – Ее установят у города, как памятник величию Кайриэна и Дома Райатин. Не одним огир известно, как двигать камни. – Лойал смутился, а Капитан явно взял себя в руки. – Прошу прощения, друг огир. Я сказал второпях и был неучтив. – Голос у него и сейчас звучал отчасти резко. – Надолго вы в Тремонсин, милорд Ранд?

– Утром мы уедем, – ответил Ранд. – Мы направляемся в Кайриэн.

– Так сложилось, что завтра я отправляю часть своих людей в город. Я должен их сменять; они устают и тупеют, чрезмерно долго разглядывая людей, машущих кирками и лопатами. Вы не возражаете, если завтра они поедут вместе с вами? – Калдеввин задал вопрос, но так, словно положительный ответ на него был предопределен. На лестнице появилась миссис Мадвен, и он встал. – С вашего позволения, милорд Ранд. Утром я должен рано подняться. Значит, до утра. Да пребудет с вами Благодать.

Капитан поклонился Ранду, кивнул Лойалу и ушел. Когда за кайриэнцем затворилась дверь, хозяйка подошла к столу:

– Милорд, я устроила вашу леди. И приготовила хорошие комнаты для вас, и вашего человека, и для вас, друг огир. – Она помолчала, изучая взглядом Ранда. – Простите, милорд, если преступаю границы дозволенного, но думаю, я могу говорить прямо и свободно с лордом, позволяющим своему человеку высказываться без спросу. Если я ошибусь… ну, оскорбить я не хотела. Все двадцать три года мы с Барином Мадвеном, так сказать, друг с другом спорили, когда не целовались. Так что кое‑какой опыт я имею. Вот сейчас вы думаете, что ваша леди видеть вас больше в жизни не хочет, а я вот думаю, что если попозже вы к ней в дверь постучитесь, то она вас непременно впустит. Улыбнитесь и скажите, что во всем ваша вина, а так оно или нет – какая разница!

Ранд прочистил горло и понадеялся, что не покраснел до ушей. Свет, да Эгвейн убила бы меня, если б узнала, что я только помыслил об этом. А Селин наверняка убьет меня, если я так поступлю. Или не убьет? От таких мыслей запылали щеки.

– Я… спасибо за совет, миссис Мадвен. Комнаты… – Ранд изо всех сил старался не смотреть на укрытый одеялом ларец у стула Лойала. Они не осмелятся оставить его без присмотра, и его нужно будет кому‑то сторожить. – Мы втроем будем спать в одной комнате.

Хозяйка выглядела озадаченной, но быстро справилась с удивлением.

– Как пожелаете, милорд. Сюда, пожалуйста.

Ранд последовал за ней. Лойал нес укутанный в одеяло ларец – ступеньки охали и стонали под общим весом Лойала и ларца, но хозяйка, видимо, целиком относила жалобы своей лестницы на тяжелую поступь огир, – а Хурин тащил на себе все переметные сумы и свернутый плащ с арфой и флейтой.

Миссис Мадвен распорядилась внести третью кровать, ее поспешно собрали и застелили. Одна из кроватей уже протянулась от стены до стены во всю длину комнаты, и с самого начала она явно предназначалась для Лойала. Теперь в комнате стало не повернуться, между кроватями места едва хватало, чтобы пройти. Как только хозяйка ушла, Ранд повернулся к спутникам. Лойал затолкнул по‑прежнему укрытый одеялом ларец под свою кровать и теперь проверял матрас на мягкость. Хурин распихивал по углам переметные сумы.

– Кто‑нибудь из вас знает, почему этот Капитан был к нам так подозрителен? В этом сомневаться не приходится. – Ранд покачал головой. – Я уже поверил, будто он считает, что нам под силу украсть ту статую, судя по тому, как он разговаривал.

– Даэсс Дей'мар, Лорд Ранд, – отозвался Хурин. – Великая Игра. Как некоторые ее называют, Игра Домов. Этот Калдеввин думает, будто вы обязательно делаете что‑то к своей выгоде, иначе зачем вы здесь? А что бы вы ни делали, это может быть невыгодно для него, поэтому он и держался так настороженно.

Ранд потряс головой:

– «Великая Игра»? Что за игра?

– Вообще‑то, Ранд, это совсем не игра, – откликнулся со своей кровати Лойал. Он успел достать из кармана книгу, но она лежала нераскрытой у него на груди. – Много я о ней не знаю – у огир такого не бывало, – но я о ней слышал. Аристократы и благородные Дома всячески интригуют, добиваясь для себя выгод. Они делают то, что, по их предположениям, поможет им, или повредит врагу, или и то и другое вместе. Обычно все действия происходят тайно, а если не втайне, то участники стремятся придать им видимость того, будто делается нечто совсем иное, а не то, что имеет место быть. – Огир недоуменно почесал ухо с кисточкой. – Даже зная, что это такое, я ничего не понимаю. Старейшина Хаман всегда говаривал: чтобы понять то, что делают люди, нужен разум получше, чем у него. Правда, умнее Старейшины Хамана мне мало кто встречался. Вы, люди, – необычное племя.

Хурин покосился на огир, но сказал:

– Он верно судит о Даэсс Дей'мар, Лорд Ранд. Кайриэнцы играют в нее больше прочих, хотя этим занимаются все южане.

– И эти солдаты утром, – заметил Ранд. – Они – тоже часть игры Калдеввина в эту самую Великую Игру? Ни во что такое нам нельзя оказаться втянутыми.

О Роге никто не упоминал. О нем, о том, что Рог рядом, в комнате, помнили все трое.

Лойал покачал головой:

– Не знаю, Ранд. Он – человек, поэтому значить это может что угодно.

– Хурин?

– Я тоже не знаю. – Голос у Хурина был такой же обеспокоенный, как и вид у Лойала. – Он, может, и делает лишь то, что говорит, или же… Такая она, Игра Домов. Никогда не знаешь. Большую часть времени в Кайриэне, Лорд Ранд, я провел в Слободе и мало что знаю о кайриэнской знати, но… ну, Даэсс Дей'мар опасна повсюду, но особенно – в Кайриэне, как я слышал. – Вдруг Хурина осенило. – Леди Селин, Лорд Ранд! Она‑то лучше знает, чем я или Строитель. Утром спросите у нее.

Но утром Селин пропала. Когда Ранд спустился в общую залу, миссис Мадвен вручила ему запечатанный пергамент.

– Уж простите меня, милорд, но вам бы послушаться меня. Зря вы не постучались в дверь к вашей леди.

Ранд обождал, пока она отойдет, и только тогда сломал белую восковую печать. На воске были выдавлены полумесяц и звезды.

Я должна на время Вас оставить. Здесь слишком много людей, и мне не нравится Калдеввин. Я буду ждать Вас в Кайриэне. Помните: я всегда буду рядом с Вами. Я всегда буду думать о Вас, а Вы, как я уверена, – обо мне.

Подпись отсутствовала, но в этом элегантном, плавном почерке без труда угадывалась рука Селин.

Ранд тщательно сложил пергамент, спрятал в карман и вышел из гостиницы. Хурин уже держал лошадей наготове.

У коновязи стоял Капитан Калдеввин с другим офицером помоложе и с пятьюдесятью конными солдатами, запрудившими улицу. Головы двух офицеров были не покрыты, но на руках – латные перчатки, а поверх голубых кафтанов надеты стянутые ремнями кирасы с золотой насечкой. К амуниции за спиной офицеров были прикреплены короткие древки с маленькими жесткими голубыми знаменами над головой. На знамени Калдеввина белела одинокая звезда, а у молодого офицера поле было пересечено двумя косыми белыми полосами. Оба офицера выделялись среди солдат в простых доспехах и шлемах. Солдатские шлемы смахивали на колокола, у которых вырезана часть спереди, чтобы открыть лица.

Калдеввин поклонился вышедшему из гостиницы Ранду:

– Доброго вам утра, милорд Ранд. Это – Элрикейн Таволин, командир вашего эскорта, если можно так его назвать. – Второй офицер без слов поклонился; голова его была выбрита так же, как у Калдеввина.

– Рад вашему эскорту, капитан, – сказал Ранд, сумев произнести это непринужденно. Против пятидесяти солдат Фейн вряд ли рискнет что‑либо предпринимать, но Ранд хотел бы быть уверен, что это всего лишь эскорт, а не конвой.

Капитан взглянул на шагавшего к своей лошади Лойала, который нес скрытый одеялом ларец:

– Тяжелая ноша, огир.

Лойал сбился с шага.

– Не люблю расставаться со своими книгами, Капитан. – В застенчивой ухмылке широкого рта сверкнули крупные зубы, и огир принялся торопливо приторачивать к седлу ларец.

Калдеввин, хмурясь, оглянулся вокруг:

– Ваша леди еще не спустилась. И ее превосходного животного тут нет.

– Она уже уехала, – сказал ему Ранд. – Ей понадобилось срочно отправиться в Кайриэн, еще ночью.

Калдеввин приподнял брови:

– Ночью? Но мои люди… Простите меня, милорд Ранд. – Он оттащил молодого офицера в сторону, что‑то взбешенно шепча.

– Он выставил часовых у гостиницы, Лорд Ранд, – прошептал Хурин. – Леди Селин, должно быть, сумела как‑то уйти незамеченной.

Морщась, Ранд влез в седло Рыжего. Если и был какой‑то шанс, что Калдеввин их ни в чем не подозревает, то, похоже, Селин его окончательно похоронила.

– Слишком много людей, она говорит, – пробормотал он. – В Кайриэне народу будет гораздо больше.

– Вы что‑то сказали, милорд?

Ранд поднял взор на Таволина, который подъехал к нему на высоком саврасом мерине. Хурин сидел в седле, и Лойал стоял возле головы своей большой лошади. Солдаты выстроились в колонну. Калдеввина нигде не был видно.

– Все случается не так, как я ожидаю, – сказа Ранд.

Таволин коротко улыбнулся – улыбка едва заметно искривила губы.

– Едем, милорд?

И необычная кавалькада направилась к плотно убитой дороге, которая вела в город Кайриэн.