ГЛАВА 11. После ужина я делаю вид, что у меня разболелась голова, и миссис Найтуинг отправляет меня в постель

После ужина я делаю вид, что у меня разболелась голова, и миссис Найтуинг отправляет меня в постель, снабдив бутылкой с горячей водой, чтобы я могла как следует согреться. Это означает, что я отказываюсь от приглашения во внезапно открывшееся убежище Фелисити в большом холле, — а оно открывается мне благодаря тому, что я теперь обрела статус хранительницы тайн Фелисити, — но у меня на уме только одна мысль: должен быть способ совладать с видениями, они не должны властвовать надо мной!

Я иду по коридору, меня останавливает негромкий стук. По полу и стене скользят тени. Кто-то есть в моей комнате. Сердце начинает биться быстрее, я прижимаюсь спиной к стене и, осторожно подкравшись к открытой двери спальни, заглядываю. За письменным столом сидит Картик, без сомнения, решивший оставить мне новое зашифрованное предостережение. Отлично. Пусть себе забавляется, но не сегодня. Я стремительно бросаюсь к открытому окну, через которое Картик проник в комнату, захлопываю его и задвигаю шпингалет. Картик резко оборачивается, готовый к схватке.

— Теперь ты можешь выйти только через дверь, — задыхаясь, говорю я.

Он прищуривается.

— Отойди!

— Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы.

Я перекрываю ему единственный путь к бегству. Если я подниму шум, закричу, его поймают в ту же минуту. Он очутился в ловушке. Картик складывает руки на груди и смотрит на меня бешеным взглядом, ожидая, что я еще скажу.

— Что ты делаешь в моей комнате?

— Ничего, — цедит он, сминая в кулаке листок; я отчетливо услышала шорох бумаги.

— Решил оставить мне еще одну записочку?

Он пожимает плечами. Мы движемся в никуда.

— Почему ты решил помочь мне сегодня у озера?

— Ты нуждалась в помощи.

Я разозлилась.

— А я вот уверена, что не нуждалась!

Картик фыркает, и от этого выглядит не так угрожающе. Он снова превращается в семнадцатилетнего парня.

— Как скажешь.

— Мой план сработал!

Он опускает руки.

— Твой план сработал только потому, что я убедил этого Итала уйти. Как ты думаешь, что случилось бы, если бы я этого не сделал?

По правде говоря, я не знала. И не могла придумать, что сказать.

— Ладно. Я тебе объясню. Этот упрямый цыган остался бы рядом с твоей маленькой подружкой, которой нравится играть с огнем, и она бы здорово обожглась — ее бы выгнали из школы, она погибла бы в глазах общества, о ней шептались бы до конца ее жизни.

Он начинает говорить высоким голосом, подражая дамам высшего света:

— «Ох, вы слышали, что с ней произошло? Ох, моя дорогая, да, именно так! Ее застали в лесу с язычником!» Скажи своей подружке, чтобы держалась своего круга и перестала заигрывать со всякими цыганами.

— Она мне не подруга, — возражаю я.

Картик вскидывает брови.

— Но тогда кто твои друзья?

Я открываю рот, но сказать мне нечего.

Картик ухмыляется.

— Теперь я могу уйти?

— Пока нет.

Да, это дерзость с моей стороны, хотя я не ощущаю себя дерзкой. Мне нужно узнать больше.

— Кто эти «мы», которых ты упоминал? И почему они боятся моих видений?

— Я не должен ничего тебе говорить.

Я просто ненавижу в этот момент Картика, стоящего в моей спальне как в своей собственной, и себя, выслушивающую все эти предостережения и оскорбления и бессильную что-то изменить.

— Стоит ли объяснять, что произойдет, если я сейчас закричу, позову на помощь, и тебя поймают вот здесь, как вора?

Ох, не нужно было этого говорить…

Картик бросается ко мне, стремительный, как молния, и я оказываюсь прижатой к стене, а его пальцы сжимают мое горло.

— Неужели ты думаешь, что сможешь меня остановить? Я — Ракшана! Наше братство живет многие сотни лет, оно существовало еще во времена рыцарей-тамплиеров, короля Артура и Карла Великого. Мы — стражи этого мира и этой сферы, и мы не намерены допустить возврата к прошлому. Время прежних путей миновало. И мы не позволим тебе возродить его.

Он так сжимает мое горло, что у меня начинает кружиться голова.

— Я… я не понимаю…

— Ты способна изменить все. Ты можешь проникать в другие сферы. Вот почему ты им нужна.

Он разжимает пальцы и отпускает меня.

Мои глаза наполняются слезами. Я потираю горло.

— О ком ты?! Кому я нужна?

— Ордену.

Картик как будто выплевывает имя:

— И Цирцее.

Цирцея… Это то самое имя, которое шепнул брат Картика моей матери там, на рынке в Бомбее.

— Мне непонятны все эти имена и названия. Кто такие Ракшана, Цирцея, что такое Орден…

Картик перебивает меня.

— Тебе нужно знать только то, что я тебе говорю, и прекратить погружаться в видения, пока они не ввергли тебя в серьезную опасность.

— А если я скажу тебе, что сегодня в видении мне являлась моя матушка?

— Я тебе не верю, — отвечает Картик, но от его лица отливает кровь.

— Она оставила мне вот это.

Я достаю шелковый лоскуток, который прятала поближе к сердцу. Картик смотрит на синий клочок во все глаза.

— Я и твоего брата тоже видела.

— Ты видела Амара?

— Да. Он был как будто на какой-то замерзшей пустоши…

Картик хрипло выкрикивает:

— Прекрати!

— Ты знаешь, что это за место? Моя матушка тоже там?

— Я сказал, прекрати!

— Но что, если они пытаются дотянуться до меня при помощи этих видений? Иначе зачем бы мама оставила мне это?

Я протягиваю Картику синий лоскут.

— Это ничего не доказывает! — возражает он, крепко сжимая мою руку. — Послушай меня. Ты видела не моего брата и не свою мать, понимаешь? Это просто иллюзия! Ты должна хорошенько вдолбить это в свою голову!

Вдолбить это в голову? Но тут ведь есть и еще кое-что…

— А я думаю, она пытается сообщить мне что-то.

Картик качает головой.

— Это все иллюзия. Этого не существует на самом деле.

— Да откуда тебе знать?

Он начинает говорить резко и в то же время взвешенно.

— Я знаю, потому что именно этим и занимаются Орден и Цирцея — они используют все доступные им хитрости, чтобы получить то, что им хочется. Твоя мать и мой брат мертвы. Их убили, чтобы добраться до тебя. Помни об этом, когда тебя в следующий раз начнут соблазнять видения, мисс Дойл.

В его взгляде вспыхивает жалость. Это потруднее вынести, чем его ненависть.

— Сферы должны оставаться закрытыми, мисс Дойл. Ради нашей общей безопасности.

Это я виновата в их смерти… Картик прямо сказал об этом. Он не станет мне помогать. Нечего и рассчитывать на него. Из коридора доносится приглушенный гул девичьих голосов. Девушки поднимутся наверх с минуты на минуту. Но мне необходимо выяснить еще кое-что.

— А как насчет Мэри Доуд? — спрашиваю я, пытаясь понять, что Картику известно о ней.

— Кто такая Мэри Доуд? — рассеянно произносит он, прислушиваясь к легким шагам на лестнице.

Он ничего не знает. И на кого бы он ни работал, его наниматели не доверяют ему полностью.

— Моя подруга. Ты ведь спрашивал, есть ли у меня подруги.

— Спрашивал.

Шаги звучат уже на площадке. Картик отталкивает меня и, словно кошка, одним движением перемахивает через подоконник и исчезает за окном. Я только теперь замечаю веревку с узлами, которую он пропустил сквозь невысокую декоративную оградку окна. Веревка спряталась между листьями плюща, добравшегося по стене до окон, и заметить ее невозможно, если не знать, что она здесь. Умно, но не безупречно. И сам Картик умен, но допускает ошибки.

Я закрываю за ним окно, прижимаюсь губами к стеклу и беззвучно говорю, глядя, как от дыхания затуманивается стекло:

— Можешь передать этим своим Ракшана весточку от меня, Картик-посланец! Сегодня в лесу была моя матушка. И я намерена отыскать ее, будешь ли ты помогать мне или нет.

Date: 2015-11-15; view: 287; Нарушение авторских прав