Глава 5. Я продолжала заниматься сменой документов

Я продолжала заниматься сменой документов. И изо всех сил старалась не думать больше о Джейсоне. Хотя пару раз, когда была не слишком трезвой, я не смогла сдержаться и набирала его номер. Естественно, сосед неизменно отвечал, что его нет дома.

На следующий день было самой за себя стыдно: «Ну, и зачем звонила?! И что бы ты сказала, если бы он все‑таки взял трубку?! Ага, сказать‑то нечего!»

Иногда звонила Света и сообщала новости. В том числе и такие: «Джейсон стал встречаться с девушкой из другого клуба».

Мне было больно и неприятно слышать это. В конце концов, я попросила Свету ничего мне о нем больше не рассказывать. Никогда.

Спустя два месяца у меня на руках было два новых паспорта: российский и заграничный.

На дворе была уже середина декабря: Амур давно закован в лед, дороги – как стекло, постоянно дует колючий, пронизывающий насквозь ветер…, и очень хочется вернуться туда, где потеплее.

Я сделала пару фотографий и отправилась в знакомую уже фирму сдавать документы на визу. Объяснила, что хочу поехать в тот же город и в тот же клуб. Женщина, работавшая там, при мне уточнила такую возможность у мистера Кима по телефону, и сообщила, что он готов взять меня обратно. Мне пообещали, что виза будет готова примерно через месяц.

Я не устраивалась на работу по возвращении из Кореи, поэтому деньги, на которые нам пришлось жить всей семьей (мама ведь тоже сидела дома из‑за проблем со здоровьем), заканчивались с катастрофической скоростью.

И когда еще через месяц мне сообщили, что виза еще не готова, я поняла, что пришла пора искать работу в Хабаровске. Пролистав газету объявлений, я устроилась продавцом в отдел по продаже видео– и аудио‑продукции. Работа была не пыльная, да к тому же – недалеко от дома. Ничего такого «супер» я и не искала, так как знала, что здесь я не надолго, и скоро вернусь в Корею. Для меня это стало идеей фикс. Я не могла больше думать ни о чем другом.

В середине января мне позвонила Таня, та самая, с которой я училась в одной школе:

– Привет! – обрадовалась я, узнав ее голос. – А ты где? Откуда звонишь?

– Я в Хабаровске. Вчера вернулась. Давай встретимся, – предложила она.

Мы договорились о встрече и через пару часов уже обнимались и смеялись посреди улицы.

– Пошли ко мне! Тут недалеко, – болтать на улице было как‑то не очень комфортно, вот я и предложила зайти к нам, прикупив по дороге пивка.

Таня рассказала, что они с подругой, с которой вместе работали, решили не продлевать контракт до целого года, а остановиться на шести месяцах.

Их «мама» пообещала сделать им приглашения на работу от себя, и таким образом «отвертеться» от ежемесячных комиссионных менеджеру. Это позволило бы увеличить их зарплату почти вдвое. Девчонки согласились, поэтому и оказались сейчас дома.

Мы долго говорили: я рассказала ей о депортации, о Джейсоне, о смене фамилии и об ожидании со дня на день готовых документов.

– А как у тебя на личном фронте? – поинтересовалась я.

– Да, встречаюсь тут с одним. Предлагает пожениться. «Люблю, куплю и полетим», – все как обычно. Посмотрим. Мне он оч‑чень нравится, но – сама понимаешь. Они же такие: сказать все, что угодно могут, а вот сделать…

По задумчивости во взгляде я поняла, что парень ей действительно далеко не безразличен.

– А сколько ему лет?

– Двадцать три… И детей – трое, можешь себе представить!?

Я застонала:

– Ох, ни фига себе! И когда ж это он успел их столько настрогать? Или он в Африке жил, где про средства защиты никто никогда не слышал? – засмеялась я.

– Кать, ты ж сама знаешь, у них это – нормальное явление. Кого ни спросишь, – в двадцать с небольшим все уже разведены, детей куча и алименты. И чем думают, – непонятно! – фыркнула Танька.

– Это как раз таки и понятно, чем думают, – грустно вздохнула я.

Краткая справка: проанализировав свои личные наблюдения, я сделала вывод, что молодые люди в Америке, как правило, очень рано женятся. По крайней мере – в первый раз.

Да, официальная статистика утверждает: в развитых странах средний возраст впервые вступающих в брак неуклонно растет, так как молодежь предпочитает сначала получить образование, сделать карьеру, и уже после этого начинать серьезные отношения и обзаводиться детьми. И я думаю, что эта статистика верна. Но лишь отчасти, и отражает она скорее то, что происходит в высшем и верхнем уровне среднего класса. Все остальные же, по крайней мере, в Америке обзаводятся семьями и детьми очень рано. Почему? Да от нечего делать!

Представьте: школа уже окончена, а в бары и клубы еще не пускают. И алкоголь еще не продают. И чем можно заняться молодому американцу в свободное от работы время? Правильно – только сексом (этим им почему‑то можно свободно заниматься и до достижения двадцати одного года, в отличие от всего остального), и, как правило, – со своими же бывшими одноклассницами, которые также мучаются от безделья.

Но потом наступает момент, когда они становятся совершеннолетними и понимают, что с семейной жизнью поторопились. Ведь в мире есть еще столько всего интересного и веселого: вечеринки, выпивка, доступные девушки и прочее! Именно после двадцати одного года многие из них и разводятся. Вот такой пердимонокль! А вы говорите – пуританская Америка, пуританская Америка…

Мы с Танюхой повздыхали еще немного о том – о сем (за разговорами время незаметно подобралось к отметке «хорошенько за полночь») и улеглись спать.

Очень скоро мы сделались лучшими подругами. Нам всегда было о чем поговорить. В Таньке мне очень нравился ее неиссякаемый энтузиазм и оптимизм. За все время нашей дружбы я видела ее плачущей, от силы может раза два. Ее внутренняя стойкость меня вдохновляла.

Даже когда ее бойфренд сообщил ей примерно в тех же словах, что и мне когда‑то Джейсон, что «он ее не достоин и ей следует его забыть», Таня не потеряла оптимизма.

Конечно, что‑то или кто‑то на время в ней сдалось. Но лишь на время.

Как‑то раз, сразу после ее разрыва с женихом, мы сидели у меня на кухне и разговаривали о нас – таких несчастных, и о них – таких неверных:

– Да чтобы я еще хоть раз повелась на их вранье!? Я их поняла: американцу соврать, – как два пальца об асфальт! Для них сказанное «люблю» еще совершенно ничего не значит! – в сердцах высказывала Таня наболевшее. – Все, решено: буду теперь так же, как они, поступать. Не хотят по‑хорошему, – будет по‑плохому. На бабки буду разводить, врать буду на каждом шагу…

– А ты знаешь, и то – верно! Мы туда за деньгами едем, вот и будем на них зарабатывать! – согласилась я.

Мы торжественно поклялись друг другу, что вот прямо с этого самого момента, сию минуту перестаем верить мужикам и становимся «стервами». Самыми что ни на есть стервозными стервами!

Для начала своего превращения в «стерву» я собрала все фотографии, где была запечатлена вместе с Джейсоном, и порвала их на мелкие кусочки. Мне полегчало.

– Все, Танюха! Начинаем новую жизнь!

За это мы и выпили.

Постепенно проходили дни, недели… Визу я так и не получила: то наш Новый Год, то корейский, то китайский. Мне лишь сообщали каждый раз, что скоро, ну прямо со дня на день, все будет готово.

Достаточно быстро выяснилось, что и у Тани не все гладко с документами: «мама» так и не смогла сделать ей приглашение, как обещала. А так как старая виза еще не закончилась, но въехать по ней в Корею она не могла из‑за отсутствия какого‑то там штампика, то, недолго думая, она тоже решила поменять себе имя и фамилию.

Так что через месяц Таня подала документы в ту же фирму, что и я.

У меня же с визой по‑прежнему была тишина. Я сильно переживала по этому поводу, бесконечно ругалась с девчонками‑менеджерами, но результатов это не приносило. Лишь обещания, обещания, обещания…

В марте наконец‑то выяснилось, что мы с Таней попали в одну группу. То есть ехать в Корею мы будем вместе. Как так вышло, что между подачей наших документов было два месяца разницы, а попали мы в одну группу – непонятно. Но факт остается фактом.

Весна тем временем набирала обороты.

Однажды мы с Танькой решили выбраться куда‑нибудь, чтобы развеяться хоть немного. Пошли на местную дискотеку. Проведя там часа полтора, мы поняли, что надо уходить.

Обкуренные подростки, – наглые парни, считающие, что, покупая стакан пива для тебя, они получают взамен если не всю твою жизнь, то, по крайней мере – совместный вечер в сауне; пьяные девицы, вешающиеся на всех подряд, без разбора; повальное хамство и отсутствие элементарной вежливости… Все это подавляло. Что ни говори, а американцы хоть и врут безбожно, но, по крайней мере, они не смешивают девушек с дерьмом.

Конечно, не все русские мужчины такие, но в тот вечер других нам как‑то не попалось. А может, мы просто место выбрали неудачное. Но, так или иначе, ни в бары, ни на дискотеки в Хабаровске мы больше не ходили.

Как‑то я сидела на работе, скучала из‑за отсутствия покупателей и читала книжку.

– Ну и чего мы тут сидим?! А работать, – кто будет? – послышался знакомый голос.

Я подняла голову:

– Здорово! Ты каким ветром сюда? – спросила я Таньку. Хотя нет, ответ я и так знала. Если она пришла, значит, есть новости с фирмы. По ее лицу мне на миг показалось, что новости эти – плохие.

– Не томи, а? – заискивающе попросила я.

– Да ни фига! Отказали, – со скорбным лицом пробормотала она.

– Как… отказали? Совсем?! – оторопела я.

– Да шучу я! Все, через неделю отчаливаем! – со смехом «раскололась» она.

Я вылетела из‑за прилавка и обняла ее что было силы:

– Слава Богу! Ну, наконец‑то! – я не могла поверить в такое счастье.

Прошло уже полгода с того дня, как я вернулась в Россию. Дома, конечно, хорошо, но в Корею меня тянуло так, словно там не просто медом намазано, а разлито литров сто этого самого меда!

Мы, естественно, отметили получение визы и стали собирать чемоданы.

Внешне я была радостной и спокойной, но в душе все равно переживала: и из‑за моих отпечатков в эмигрэшке, и из‑за того, что, скорее всего, снова увижусь с Джейсоном. При воспоминании о нем сердце по‑прежнему сжималось. Я снова и снова представляла себе нашу возможную встречу: как она пройдет, что мы скажем друг другу, увидимся ли вообще…?

Помимо меня и Тани в нашей группе было еще две девушки. С ними я пока знакома не была, но мне это было и не к чему. Девчонок везли в тот же город, но вот в какой клуб, – было еще неизвестно. Что касается меня, то здесь я знала точно: работать я буду в «Стерео».

Настал день отъезда. Я основательно к нему подготовилась: мы с мамой заранее нашили мне кучу бикини, заказали в ателье несколько выходных платьев и закупили все необходимое для жизни в Корее.

Меня снова провожали мама с братом. Они были расстроены, а я – до неприличия счастлива.

В аэропорту я присоединилась к компании из нашего русского менеджера, Тани и еще одной, незнакомой мне девушки. До моего прихода они о чем‑то озабоченно переговаривались.

– Так, одна барышня, кажется, решила не ехать, – увидев меня, подвела итог менеджер.

Мы огляделись: кругом было полно девушек, таких же, как мы, едущих на заработки в Корею, но «нашей» среди них не оказалось.

Заполнив таможенную декларацию и сдав чемоданы в багаж, мы прощались с родными:

– Кать, ты больше так не глупи, ладно, – попросила меня мама.

– О чем ты говоришь?! Мне двух недель в местной эмигрэшке «во», как хватило! – успокоила я ее.

– Ну, пока! Не скучай там без нас, – напутствовал брат.

– Не буду, – искренне пообещала я и обняла их обоих.

Четвертая девушка так и не появилась, и мы отправились на посадку без нее.

Перелет прошел отлично. Правда, сначала я немного переживала, что меня узнают прямо в аэропорту и тут же отправят обратно в Россию. Но, видимо, коротко остриженные и радикально перекрашенные специально для этой цели волосы сыграли свою роль, и я прошла пограничный контроль, так никем и не узнанная.

Нас встречал Ли:

– Добро пожаловать обратно! – радушно поприветствовал он нас, и добавил уже знакомое «Летс гоу!».

И снова долгий переезд, знакомые огни Кунсана и бесконечные рисовые поля…

В дороге Ли постоянно куда‑то звонил и, как мне казалось, жутко ругался. Но нет, – как оказалось, мне это не показалось, извиняюсь за тавтологию.

Не доехав немного до Америка‑тауна, мы остановились в каком‑то жилом квартале Кунсана. Нам предложили выйти и проследовать за Ли.

Зайдя в незнакомый нам дом, мы оказались лицом к лицу с немолодой парой корейцев: мужчиной и женщиной лет сорока‑пятидесяти.

Мы с девчонками расселись по диванам и стали ждать. Корейцы принялись о чем‑то эмоционально переговариваться.

В какой‑то момент я заметила, что они как‑то слишком уж часто на меня поглядывают и тычут в мою сторону пальцем. У меня по спине пробежали мурашки: «Что на сей раз?». Бурные переговоры длились около часа. Наконец, нам скомандовали идти за Ли.

– Есть проблемы? – на всякий случай решила уточнить я.

– Тебя в «Стерео» обещали устроить? – вопросом на вопрос ответил Ли.

– Да. А что?

– Нельзя, – промычал Ли.

– Что значит нельзя?! – не поняла я.

– «Маме» «Ориенталя» пообещали трех девушек. Она уже заплатила, а третья в аэропорт не явилась. Придется тебе вместо нее в «Ориентале» работать, – ошарашил меня он.

Ничего себе, – проблемка! Меня такой поворот событий не устраивал совершенно.

Во‑первых, я хотела работать только в «Стерео». Я чувствовала себя виноватой перед «мамой», да и мне там просто нравилось. Во‑вторых, я знала, что в «Ориенталь» ходят только корейцы, а с ними мне работать не хотелось. Нет, я ничего не имела против корейцев в целом, но Кунсан – город портовый, и контингент в подобных клубах собирался ему подстать: сплошь грубые, неотесанные рыболовы. К тому же туда, куда ходят корейцы, обычно не ходят американцы. А такая перспектива меня совершенно не вдохновляла:

– Нет, – отрезала я. – Делай что хочешь, но я буду работать только в «Стерео».

– Пойми, – нельзя!

– Звони Киму, пусть он улаживает этот вопрос.

Ли ничего не ответил и сел за руль. Через пятнадцать минут мы прибыли в таун. На въезде меня встречали «мама», «папа» и Светка. Я выскочила из машины и по очереди всех обняла:

– «Мама», меня в «Ориенталь» продают! Сделайте что‑нибудь! – взмолилась я, обращаясь к старой кореянке.

– Ах, как же так! – запричитала она и чуть не бегом направилась к Ли.

Они долго совещались, ругались и, наконец, сообщили:

– Тебе придется немного поработать в «Ориентале». Как только им привезут третью девушку, – мы тебя заберем.

– Но как долго? Я не хочу у них работать! Я хочу только в «Стерео», – простонала я.

– Это не надолго. Но так надо, – ответила она расстроено.

Я попросила Свету быть на связи и в случае изменений тут же мне о них сообщать. Она провела меня до дома, где жила «мама» «Ориенталя», и где временно поселили нас, и ушла к себе.

Я сидела в комнате чужого и неприятного мне дома. «Мама» «Ориенталя» обратилась ко мне:

– Почему ты не хочешь у меня работать? Я тебе не нравлюсь?!

– Я работала в «Стерео» и мне нравится там, – коротко ответила я.

Она выругалась матом и оставила нас одних. Через час прибежала Светка и сообщила, что «папа» «Стерео» очень зол. Он сказал, что если я хоть день проработаю в «Ориентале», то меня не возьмут обратно.

– Как же так?! «Мама» сказала одно, «папа» – другое! А мне что делать? – не понимала я.

– Хватай чемодан и пошли. «Мамашка» ваша спит? – спросила она.

– Спит.

Я, как могла тихо, вытащила чемодан, и мы бросились к дому «Стерео». Позади тут же послышались возня и ругань. За нами следом бежала «мама» «Ориенталя»:

– Сейчас же вернитесь! Я вас обеих в Россию верну! – кричала она вдогонку.

Мы, не оборачиваясь, мчались изо всех сил, волоча за собой мой тридцатикилограммовый чемодан. Где‑то на середине пути кореянка от нас отстала.

Из‑за горизонта уже поднималось усталое солнце.

Зайдя домой, мы увидели «маму» и «папу» «Стерео», и рядом – Ли. Все выглядели очень уставшими и злыми.

– Мне Света сказала, что «папа» меня обратно не возьмет, если я в «Ориентале» хоть день проработаю, – объяснила я свое появление.

«Мама» усмехнулась:

– Да нет, ничего подобного.

Я устало села на стул:

– Так что мне делать?

– Жить будешь здесь, – ответила она, – но поработать дня три в «Ориентале» все‑таки придется.

Я вздохнула: «Ну, хоть так, – ладно». Было уже семь утра и больше всего на свете мне сейчас хотелось спать. «Мама» с «папой» и Ли ушли, а я без сил бухнулась на кровать и тут же уснула.

К обеду я встала с опухшими глазами и лопнувшими от стресса капиллярами на скулах. «М‑да, давненько я так паршиво не выглядела… В самый раз для этого чертового клуба видок!» – злорадно заметила я, оглядывая себя в зеркало.

Из спальни я направилась на кухню выпить кофе.

В кресле сидела девица в одних трусах и курила:

– Здорово! Ты – Катя?

Я кивнула в ответ.

– Я про тебя много слышала. Светка тут всем уши уже прожужжала: Катя – то, Катя – се! Давно хотелось познакомиться. Меня Инна зовут.

– Очень приятно, – ответила я, и оглядела ее уже с интересом: смуглая кожа, карие глаза… Чуть полновата, на мой взгляд, но в целом – достаточно милая. Значит, это с ней Джейсон разговаривал тогда и покупал ей соки!? Правда, ничем эти разговоры так и не закончились, но все равно было любопытно узнать, что же такого он в ней нашел.

– Я тут поправилась – ужас! Пятнадцать кило набрала за полгода, – вдруг пожаловалась она, видимо почувствовав, что я с интересом поглядываю на ее фигуру.

– Так есть надо меньше и спортом заниматься, – не удержалась я от сарказма и попыталась поддеть «экс‑соперницу».

– Знаю, – вздохнула Инна, кажется, так и не заметив моей попытки. – Я ведь сама – учитель физкультуры по образованию… Мне силы воли не хватает, – с улыбкой призналась она.

Несмотря на первоначально негативный настрой по отношению к ней, в целом, она мне понравилась: открытая, общительная, без комплексов.

Следом за нами проснулись и остальные девчонки. Вику и Юлю я уже немного знала, а с остальными тремя встретилась впервые.

Одну из них звали Наташей: высокая, стройная блондинка, до безобразия напоминающая куклу Барби. Огромные голубые глаза на круглом лице дополняли общую приторно‑слащавую картинку. Вторая звалась Валей: длинные рыжие волосы и не очень красивое лицо. Обе они были молчуньями, и узнать их поближе мне так и не удалось. Третью звали Леной: блондинка с короткими волосами, стройная, высокая, очень веселая и общительная. Она мне понравилась сразу.

Нет, это еще не та Лена, которая проживает в Японии. С той Леной мы не работали вместе, хотя она тоже побывала в Корее.

Пообщавшись с девчонками, я стала собираться на работу. Брюки в клубах носить нам не разрешали, именно поэтому я и остановила свой выбор на них. Переодевшись, я пошла в «Ориенталь». Таня и вторая девушка, приехавшая вчера вместе с нами, уже были там.

– Привет. Ты как? – тихонько поинтересовалась подруга.

– Да нормально. Сказали, что жить буду в «Стерео», а работать – пока здесь.

– Понятно.

Вдруг ко мне подошла «мама» «Ориенталя» и небрежно бросила:

– Иди в свой «Стерео». Ты свободна.

Я радостно брякнула «спасибо» и побежала в свой родной клуб.

Чуть не высадив двери головой, вихрем влетела внутрь. «Мама» смотрела на меня весело: видимо, они обо всем уже договорились.

Я плюхнулась в свободное кресло около Светки:

– Все! Меня отпустили! – радостно объявила я.

– Отлично. Сразу бы так.

– И не говори! Вечно у меня все не как у людей. Все через пятую точку! – засмеялась я.

– Все хорошо, что хорошо кончается. Правильно?

– Так точно, товарищ начальник! – настроение было отличное, хотелось шутить и балагурить без остановки. Как раз такой настрой и был, в общем‑то, нужен для нашей работы.

Постепенно клуб начал заполняться посетителями.

За время, которое прошло с моего последнего дня работы, я многое поняла и достаточно сильно изменилась.

Во‑первых, я, наконец, поняла, как устроен таун: здесь все врут. Все это знают, но это уже никого не смущает. Во‑вторых, я перестала панически бояться общения с парнями и старалась просто завести приятную беседу. К тому же я решила для себя, что больше не буду задавать избитые вопросы и все время придумывала новые, неожиданные.

– Привет. Как поживаешь? Могу я присесть? – спросила я у первого вошедшего клиента.

– Да, конечно. Как тебя зовут? – спросил мой собеседник лет тридцати пяти.

– Кэт. Называй меня Кэт, – я решила, что у «новой» меня должно быть и новое имя. На «Аду» я упорно не отзывалась (слишком уж непривычно оно звучало), а вот «Кэт» – в самый раз. Да и недалеко от моего настоящего имени.

Я спрашивала всякую ерунду, что угодно, но только не порядком уже надоевшие всем: «откуда ты? сколько лет? женат?». После пяти минут вопросов типа: «Поешь ли ты в душе? Самое необычное место засыпания в пьяном виде? Знает ли он хоть один рецепт блюда из лука и хлеба?», народ начинал по‑настоящему веселиться и вспоминать забавные случаи из жизни.

Народу в тот день было много, и только часа через два я заметила, что в клубе есть и один мой знакомый. Знала его я плохо, он приходил всего пару раз, но нам всегда было о чем поговорить. Звали его Санни, и он был старше меня на одиннадцать лет.

Я решила подойти поздороваться:

– Привет! Вот так люди! – обрадовано сказала я. Я действительно была рада увидеть кого‑то, с кем познакомилась полгода назад. Правда, то, что он был еще здесь, меня удивило: обычно американцы заключали контракт на работу в Корее только на один год, а после этого переводились в какое‑нибудь более приличное место.

– О‑о‑о, привет, а ты когда вернулась!? Я слышал, что ты больше не вернешься, – он, как и я, был явно рад меня увидеть. – А тебе Света мой электронный адрес не передавала? – спросил он.

– Не‑ет… Может, забыла? – предположила я.

Санни купил мне несколько соков, пока мы разговаривали, и пообещал зайти через неделю. Мы тепло распрощались и я, воспользовавшись минутной свободой, подошла к Свете:

– Санни заходил. Ты его видела? – спросила я.

– Какой такой Санни?! – она смотрела на меня с явным непониманием.

– Ну, лысый такой, высокий, – напомнила я.

– А‑а‑а, этот. Да, он спрашивал как‑то про тебя… Слушай, я забыла передать тебе его е‑мэйл! – наконец‑то вспомнила Светка. – Прости.

– Да ладно – проехали. Ну, не буду отвлекать, – сказала я и отправилась искать себе новую «жертву».

В целом, вечер прошел отлично. В первый после возвращения день работа явно шла хорошо: я обзавелась новыми знакомыми и была действительно рада своему возвращению. Так что настроение у меня было превосходное.

Домой мы пришли около полуночи и как обычно, еще долго болтали и делились впечатлениями от прошедшего дня.

Света, Инна и Лена дома не ночевали. Ленка в эту ночь как обычно умотала на вечеринку. Светка уже несколько месяцев жила с парнем, которого звали Майкл. Она была в него влюблена по уши, но парень никаких обещаний ей не давал и замуж не звал. Отношения у них были открытые, без всякой там романтической болтовни, хотя Света и надеялась на лучшее. Инна тоже жила в отдельной квартире с американцем, которого чаще всего мы называли не «Инкин бойфренд», а «фашист».

Дело в том, что у Инны была дочка, страдающая проблемами с сердцем. Что там у нее было точно – не знаю, но девочке требовался особый уход, санатории и, соответственно, деньги. А бойфренд Инны не только не помогал ей деньгами, но еще и сидел у нее на шее. Инна покупала ему еду и одежду, стирала, убирала и готовила. В общем, не хостесс, а какая‑то жена декабриста. Может из‑за этого бойфренда, которому она верила так глупо и безоговорочно, и прилепилось к Инке прозвище «Деревня»? Скорее всего.

Девчонки очень злились на Инну за то, что вместо дочери она тратит деньги на какого‑то «козла», но на их едкие замечания она никогда не обижалась. В целом, девушка она была хорошая, добрая. Но ведь одной добротой сыт не будешь! Хотя я, конечно, не вправе кого‑либо осуждать. Возможно, навешай мне кто‑нибудь лапшу на уши так же, как ей, и я поступала бы так же. Но так как своей порцией лапши я уже «накушалась» и твердо решила стать стервой, то подобной ситуации я бы уже не допустила.

Однажды Инне ее «фашист» рассказал, что платит бывшей жене огромные алименты на троих детей и зарплаты получает – пятьдесят долларов. Ха! Никто, кроме Инны в жизни бы ему не поверил! А она – сразу же повелась, и принялась жалеть его еще больше.

Когда я это услышала, то прибавила себе жизни лет на пять, посмеявшись от души! Жаль только, что «прокурила» я уже лет десять, а так бы, глядишь, прожила лет до ста.

После работы мы решили приготовить что‑нибудь на ужин. А то в животах одни только соки булькали.

Я заглянула в холодильник: пустота. Морозилка же была до отказа забита какими‑то коричневыми пакетами.

– А это что?! – с недоумением спросила я, достала один из пакетов и принялась разглядывать.

– Это «Деревни». Американцам во время учений пайки выдают, только они их не едят. А она – собирает, хочет дочке посылкой отослать. Там то ли шоколадки, то ли конфеты. Я толком не знаю, но боюсь, что если они даже с голодухижрать это не хотят, то вряд ли оно будет полезно ребенку, – объяснила Юля.

Я прочитала надпись на одном пакете: арахисовая паста. Другой оказался разнообразнее: M amp;M и Snickers. Это меня развеселило. Нет, ну разве догадался бы кто‑нибудь из американцев заморозить шоколадки и арахисовую пасту, чтобы потом детей своих ими угощать?! Уму непостижимо!

Я засунула пакеты обратно в морозилку и отправилась в магазин. На сей раз, денег с собой у меня не было (последние, из тех, что я заработала полгода назад и еще не успела проесть в Хабаровске, пришлось оставить маме с братом, так что приехала я с пустым кошельком), но я знала, что там можно взять продукты в долг. Я купила кое‑каких овощей для салата, хлеб, расписалась в «книге кредита» и потопала домой.

Кругом сновал народ: русские, филиппинки, американцы‑контрактники (обычным военным запрещалось находиться на улице во время комендантского часа – с часу ночи до пяти утра – и они, как правило, там и не появлялись). Все куда‑то спешили: кто на вечеринки, кто домой, кто к бойфрендам. После полуночи жизнь в тауне только начиналась. Я же сегодня больше никуда не спешила.

Так прошел мой второй «первый рабочий день» в Южной Корее.

Проснулась я около одиннадцати от настойчивого стука в дверь. – Кто там, – услышала я голос кого‑то из девчонок.

– Это Таня, из «Ориенталя».

Я обрадовано подскочила и выбежала на кухню.

В кресле сидела Ленка. На ней почему‑то было надето бикини.

Я открыла входную дверь и впустила подругу.

– Привет всем! – как всегда весело поздоровалась она. – Я не поняла, это ты все еще в бикини или уже!? – обратилась она к Лене.

Ленка как‑то странно заулыбалась, пролепетала «все еще» и тут мы поняли: пьяна мать, пьяна! Мы рассмеялись и уточнили, где ее носило всю ночь.

– Да меня корейцы покушать позвали. С нами еще девчонки из «P.O.» были. Мы в ресторан ходили. Там «бульдоги» с рисом кушали… А еще там было много па‑а‑априки, – со счастливой улыбкой протянула она. И так она смешно сказала это слово «па‑а‑а‑прика», что после этого мы так и стали ее называть – «Паприка».

Вообще придумывать всякие прозвища друг другу было там обычным делом. Имена девчонок часто повторялись: всяких Юль, Лен, Оль и Ань там было пруд пруди. Вот, чтобы не путаться, мы и придумывали друг другу прозвища.

На удивление, за все годы, проведенные в тауне, мне не встретилось больше ни одной Кати. Возможно, именно поэтому у меня так и не появилось своего прозвища.

Мы еще покуражились немного над «Паприкой» за ее затяжную гулянку и выпихнули в комнату отсыпаться.

– Как у вас там работа? Не сказали, когда вам третью привезут? – спросила я у Таньки.

– Работа как работа: одни «коряки». А девчонку через два дня обещают привезти… Ду‑урдом! Ты же корейцев знаешь, – сами пиво ящиками хлещут и нам предлагают. А нам и соки пить надо, и пиво. И ведь пока все пиво не выпьем, – они не уйдут. Вчера пришли одни, заказали три ящика. Их четверо и нас столько же, – замучились пить. Уже на пол сливали, по щиколотку налили, а они еще ящик заказали. Я думала, – лопну! – с искренним возмущением рассказывала она.

– Вот‑вот, поэтому я и не хотела в корейском клубе работать. Как голова‑то? – с сочувствием поинтересовалась я.

– Да как‑как!? Лучше бы сдохла вчера! На одни таблетки после этой Кореи работать будешь!… Чай есть? – спросила она с надеждой.

– Чая нет. Кофе будешь?

– Не, я кофе не пью, ты же знаешь. Сто раз уже говорила, а ты все равно предлагаешь. Воды давай.

Я протянула стакан.

– Я чего пришла‑то? Меня тут на обед «костюмер» один позвал. Ниче так мужик. Мы встречаемся в два в «Мама‑ресторане». Приходи, вроде как случайно. Хоть поешь по‑человечески, – предложила она.

Для справки, о каком таком «костюмере» шла речь: просто «customer» (с рязанским акцентом произносится почти как «костюмер») – в переводе с английского и означает «клиент», вот мы и называли частенько наших постоянных клиентов «костюмерами».

– Да неудобно как‑то, – засомневалась я.

– Неудобно какать стоя! Все остальное – нормально, так что приходи.

– Ну ладно. Я тебя тоже как‑нибудь «нечаянно» приглашу, – засмеялась я.

Мы на время распрощались. В два часа я решила прогуляться и, так уж вышло, совершенно случайно проходила мимо «Мама‑ресторана» (он на самом деле именно так незамысловато и назывался). Танька махнула мне рукой, и я зашла внутрь.

Она представила меня парню лет тридцати. Внешность он имел неброскую, и чем‑то даже был похож на «ботаника». Потому Танька и сказала, что мужик он неплохой, – обычно такого, как он, «развести» на что угодно можно.

Мы поболтали с ним, заодно и покушали. Затем парень заплатил за обед и мы, поблагодарив его от всей души, распрощались.

– Некрасиво, наверное, получилось, – почесав затылок, предположила я, – хороший вроде парень, а мы его почти на тридцатник развели.

– Ага, все они хорошие! С ними по‑другому нельзя. Мы же, кажется, решили, что сюда деньги приехали зарабатывать?! Вот и давай зарабатывать, а не сопли жевать!

Совесть нас, конечно, мучила, но желание нормально поесть мучило еще больше, а денег на это не было. Поэтому где‑то с месяц мы так и питались. Ну, если не каждый день, то, по крайней мере, достаточно часто. То я предупреждала Таньку, куда прийти, то она меня. Мы старались выручать друг друга, как могли.

Через месяц, когда мы получили первую зарплату, надобность в таких уловках отпала.

Как‑то утром к нам в дверь постучали. Я выползла, потирая глаза и разгоняя остатки сна, и открыла дверь. На пороге стоял мистер Ли.

– В эмигрэшку надо ехать, карточку делать и регистрацию, – объяснил он свое появление.

Я мысленно похолодела: там будут отпечатки брать, а мои‑то пальчики уже засвечены!

Я сказала об этом Ли.

Он, недослушав, перебил:

– Все будет о\'кей! Отпечатки проверяют, только если ты попадешься на чем‑то. А так у них и без того работы хватает. Знаешь, сколько девчонок каждый день к ним приходит? Ну, не проверять же их всех без разбора?!

Я немного успокоилась.

Мы приехали в эмигрэшку Кунсана, и я мысленно порадовалась, что здесь меня не знают в лицо. Как и полагалось, у меня взяли отпечатки, записали данные и через пятнадцать минут выдали карточку иностранки.

Где‑то с недельку после этого я все‑таки боялась, что вот сейчас придут строгие дядечки и арестуют меня снова, но ничего такого не происходило. Постепенно мандраж, связанный с эмигрэшкой, у меня прошел.

Однажды вечером, возвращаясь с работы, я случайно наткнулась на Джерамайю. Почему‑то его я была особенно рада видеть. Прав он оказался тогда, когда предупреждал нас, что никому верить нельзя.

– Привет! – хлопнула я его по плечу.

Джерамайя навел резкость в очах и, спустя минуту, узнал меня.

– Привет! – обрадовался он. – Ты вернулась?! Я слышал, тебя депортировали. Ну, рад, что все обошлось.

– Я тоже. А ты опять пьяный? – со смехом спросила я.

– Не‑а, я всегда пьяный, – пошатываясь, уточнил он. – Помнишь, я тебе говорил: не верь никому!

– Говорил‑говорил. Ну, что поделаешь, – теперь больше не буду.

Я обняла его на прощанье и пошла домой.

Дома я застала Юлю с Викой, надевающих трико и майки. Они явно куда‑то собирались.

– А вы куда это, на ночь глядя? – спросила я.

– Да мы тут недалеко тыкву видели. Она вроде ничейная, растет на обочине. Решили кашу тыквенную сварить. Но, если нас арестуют, значит, у тыквы хозяин все‑таки есть, имейте в виду, – серьезно предупредила Юля, и они скрылись в ночи.

Ко мне в гости после их ухода пришла Танька, и мы проболтали всю ночь. Так что легендарное возвращение «тыквоискателей» мы не проспали.

Вернулись девчонки только на рассвете. Без тыквы и хорошо «навеселе».

– А где же тыква? – с иронией спросила моя подруга.

– А мы до нее не дошли‑и‑и, – пропела Вика, – нас на вечеринку по дороге пригласи‑и‑или.

– Все ясно. Значит, каши не будет, – подытожила я.

Мы разбрелись по койкам, а Танюха вернулась к себе. Да‑а, что ни говори, а жизнь в тауне была, – не соскучишься!

Со Светой мы виделись только на работе. Целыми днями она пропадала у бойфренда.

Они с Майклом снимали дом напополам с еще одной парой. Соседку ее звали Оля, но иначе как «Идеальная» никто из нас ее не называл.

И ведь было за что, скажу я вам! Внешность – чуть ли не голливудская: спортивная фигура, прекрасное «классическое» лицо, белые ровные зубы, длинные каштановые волосы… Светка мне про нее все уши прожужжала: Оля то, Оля се, Оля умница, Оля красавица, Оля деньги умеет зарабатывать.

Наконец, она решила нас познакомить и пригласила Олю зайти к нам перед работой.

Хоть мне и говорили, что деваха она красивая, но я все равно оторопела. Действительно, внешность у нее была просто идеальная!

– Привет‑привет! – с восхитительной улыбкой пропела она. – Мне Света про тебя столько рассказывала! Рада познакомиться.

– Я тоже. Взаимно. Света мне про тебя тоже много рассказывала, – ответила я, но взаимности реально почему‑то не испытывала.

Уж и не знаю, что тут сработало. То ли интуиция, то ли обычная женская зависть к такой красотище проснулась, но Оля мне почему‑то сразу не понравилась. По ней было видно, что слова из известной сказки: «Свет мой, зеркальце, скажи…», знакомы ей не понаслышке. Позже я убедилась в правильности своего первого впечатления: за все время я так и не услышала от нее ни одного хорошего слова, ни об одной из знакомых девушек.

– Слышала про твою историю с Джейсоном. Если честно, урод еще тот! С ним девушка из нашего клуба встречалась, – бросила потом. Идиот идиотом!

Видимо, таким образом она решила меня поддержать, но мне вдруг стало неприятно. Все‑таки этот человек был в свое время мне небезразличен.

– Ясно. Но мне не очень хочется вспоминать о нем, так что давай, – не будем, – предложила я.

Разговор как‑то не клеился, поэтому я быстренько попрощалась, переоделась уже для работы и вышла на улицу.

Сегодня пятница, значит, народу в клубе будет много. По дороге я решила зайти в местный ресторанчик, – выпить кофе. Зайдя внутрь, очень удивилась, обнаружив полное помещение девчонок из разных клубов. Как оказалось, каждый день здесь собирались русские девушки и делились друг с другом информацией. В этом ресторане можно было, например, узнать, кто из твоих «костюмеров» ходит в другие клубы и покупает соки другим девчонкам. Или кто из них женат, но факт этот тщательно скрывает. Ну и так далее. Я тут же почерпнула для себя много интересного. Оказалось, что парочка моих постоянных клиентов отчаянно вешают лапшу на уши не только мне, но и еще двоим‑троим девчонкам. Ну, что и требовалось, собственно, доказать.

Когда я пришла на работу, меня уже ждал Санни.

– Привет, рада тебя видеть, – чмокнув его в щечку, с улыбкой поздоровалась я.

– Я тоже. Как прошла неделя?

– Нормально.

Мы поболтали о разных пустяках, потом Санни пригласил меня пообедать в субботу в Кунсане и спросил, бывала ли я в «Валентайн‑пицце». Пришлось соврать, что никогда там не была.

Беда в том, что это был единственный ресторан европейского типа и все американцы приглашали девушек только туда. Но расстраивать парня мне не хотелось, вот я и согласилась на очередной обед в этом популярнейшем местечке.

Вечер выдался насыщенным, и к его окончанию меня пригласили пообедать в той же самой пиццерии еще двое парней. Одному пришлось отказать, а второму я назначила встречу на воскресенье. Запись, что ни говори, как к дантисту. Не запутаться бы!

Ухажеров у меня было несколько, но всех их я держала пока на равной дистанции, – присматривалась. Я не стремилась найти себе мужа, мне был нужен просто мужчина. Но такой, который смог бы держать наши отношения в секрете, и был бы не слишком жадным. Я твердо решила заработать денег на учебу за границей, а верить сказкам о красивой жизни в Америке было равносильно русской рулетке.

В результате у меня на примете оказались трое: Санни, Тони и Брук.

О Санни я уже немного рассказала, расскажу теперь об остальных.

Тони был симпатичным и милым пилотом. Всегда добродушный и отзывчивый, старше меня на пять лет.

Брук был мужчиной лет тридцати восьми, очень добрый и щедрый. Все наши девчонки его просто обожали! Он регулярно приносил с базы еду на всех нас, возил на пикники всем табором, а в день зарплаты всем девчонкам покупал по соку.

Брук был отличным собеседником и вообще всем хорош, но… душа к нему не лежала. Тони также со временем отпал. Сам. Видимо, слишком долго я выбирала.

Но я особо и не расстраивалась. Ведь как только у девушки появлялся бойфренд, новость об этом разлеталась со скоростью истребителя. А кому захочется тратить время и деньги на девушку, у которой уже кто‑то есть?! Соответственно, другие «костюмеры» быстро переставали к ней приходить. Так что отсутствие бойфренда я с лихвой компенсировала деньгами, которые зарабатывала на соках.

В итоге из троих кандидатов остался один Санни. С ним я и собиралась встретиться в «Валентайн‑пицце» на следующий день. Он не был красавцем, но меня в нем привлекало хорошее чувство юмора и умение поддержать беседу.

Назавтра мы проболтали часа три, гуляя по улицам Кунсана:

– У тебя, наверное, от ухажеров отбоя нет, – спросил он ближе к концу встречи, улыбаясь.

– Ну, не скажу, что отбоя нет, но ухажеры, конечно, есть. У меня работа такая, сам понимаешь, – не стала врать я.

– У меня друг есть, – Чарли. Может у тебя есть подруга свободная? Он хороший парень, только с девушками не везет, – сменил он тему.

– Есть подруга. Давай встретимся на той неделе и пообедаем все вместе, – предложила я.

Мы договорились о встрече на следующей неделе, и я рассказала, где работает Таня и как она выглядит. Санни ответил, что он познакомит своего друга с ней в следующую пятницу и после этого зайдет ко мне. Мы попрощались, и я вернулась домой.

Date: 2015-11-13; view: 257; Нарушение авторских прав