Часть вторая 6 page. С языка металлическая штучка скользнула под него, и Ирина ощутила легкое покалывание

С языка металлическая штучка скользнула под него, и Ирина ощутила легкое покалывание. Первым ее рефлексом было выплюнуть эту штуковину, однако женщина убедилась, что тело ее не содрогается в конвульсиях и не корчится в судорогах.

Покалывание несколько усилилось, однако назвать его неприятным было нельзя. Ирина закрыла глаза, однако сон к ней не шел. А ведь обычно все было иначе – стоило ей оказаться в трубе и смежить веки, как она тотчас засыпала. И приходила в себя лишь после окончания процедуры.

Неужели… Неужели коктейль, которым ее постоянно пичкали перед тем, как она оказывалась в «машине воспоминаний», содержал снотворное? Но зачем?

Покалывание под языком усиливалось, а тихая классическая музыка вдруг сменилась непонятным скрежетом. Лишь через некоторое время Ирина разобрала, что это несколько наложенных друг на друга человеческих голосов, быстро‑быстро говоривших что‑то непонятное. Она разобрала «катастрофа», «умер», «сойти с ума».

А затем и на экране, по которому плыли фантасмагорические цветы, произошло изменение. Начался фильм – во всяком случае, Ирине так показалось. Да, это и был фильм, только главной героиней в нем была она сама!

От того, что она увидела на экране, Ирина едва не проглотила металлическую штучку, находившуюся у нее под языком. Потому что она видела, как сидит за рулем «Порше». Едет по дороге, ее кто‑то обгоняет. Она уходит вправо, а потом видит перед собой собаку, которая попадает под колеса, после чего автомобиль Ирины съезжает на обочину.

После этого она смотрит на заднее сиденье и видит там двух крошек, сидящих в детских сиденьях. Одна из них Людочка. А вот другой… Мальчик Алеша, облаченный в красный плащик…

А затем картинка меняется, и Ирина видит, как задняя дверца автомобиля отворяется, мальчик вылезает оттуда. Она же сама стоит в стороне, спиной к нему, и говорит по мобильному. Уже стемнело.

Ребенок выбегает на дорогу, раздается отчаянное гудение, визг тормозов, женщина – то есть она сама – поворачивается и становится свидетельницей того, как ребенка сбивает грузовик.

Ирина в ужасе следила за мельтешением на экране, чувствуя, что ее сковывает ужас. Она уже поняла, что фильм не настоящий, а созданный на компьютере. Однако и она сама, и ребенок выглядели как живые.

Точнее, ребенок был мертвый. Потому что от удара маленького Алешу отбросило на несколько метров, и он упал, ударившись головой об асфальт, который тотчас обагрился кровью.

Фильм был сделан профессионалами экстра‑класса, однако Ирине хотелось одного – плюнуть в лицо тому, кто сотворил подобный мерзкий клип. А на экране появился первый эпизод, и весь короткий сюжет стал повторяться вновь и вновь.

При этом к странным голосам, которые лились из динамиков, примешался еще какой‑то странный скрежет, и Ирина заметила, что металлическая штуковина у нее под языком реагировала на этот скрежет. Она начала пульсировать и даже двигаться, словно живая.

Ирина быстро вынула вещицу изо рта, и вдруг ее мозг пронзила невыносимая, кошмарная боль. Как будто кто‑то проткнул ей ухо раскаленной спицей и при этом еще садистски ковырял в ране.

Ирина едва сдержалась, чтобы не закричать, но потом сообразила сунуть в рот металлическую штучку. Едва она оказалась под языком, боль немедленно исчезла. Ирина лежала ни живая ни мертвая.

Что это было? С каким феноменом она столкнулась? Ей показалось или эта штуковина действительно только что нейтрализовала действие непонятных звуковых волн?

Чтобы проверить свое предположение, Ирина снова вынула металлическую вещицу и тотчас ощутила невыносимую головную боль. Она быстро сунула штуковину под язык и в изнеможении закрыла глаза.

Даже несмотря на наличие железяки под языком, в черепной коробке и в ушах ощущалась боль. Значит, вот чем на нее воздействуют во время процедуры, а она об этом не имеет ни малейшего понятия!

Ирина открыла глаза и увидела мерзкий фильм, все еще мелькавший на экране. В который раз несчастного ребенка по имени Алеша сбивал грузовик. И облаченный в красный плащик мальчик падал и ударялся головой об асфальт.

Женщина попыталась думать логически. Нет, ни на какое лечение, даже при помощи новаторских средств, это не похоже. В «Мнемозине» занимались чем‑то не просто противозаконным, а по‑настоящему кошмарным. Она как будто попала в фильм ужасов!

Да, попала в фильм… У нее мелькнула странная мысль. Мысль о том, что она вспоминала то, что, видимо, показывали ей в этой трубе, воздействуя при этом каким‑то особым аудиофоном. Затем эти эпизоды всплывали у нее в памяти – только она‑то была уверена, что это ее собственные воспоминания! И что все это происходило в действительности!

Голова от этого открытия шла кругом. Несмотря на то, что во рту пересохло, Ирина боялась ворочать языком, плотно прижимая им к нижней челюсти металлическую штучку, которая, казалось, не только пульсировала и двигалась, но и нагрелась.

Время шло и шло, но ничего не менялось. Тарабарский шепот лез ей в уши, скрежет все возрастал, а садистский фильмец прокручивался по монитору, наверное, в трехсотый раз. Вдруг все прекратилось, и Ирина едва сдержала вздох облегчения. Процедура мнемотической гимнастики по методу доктора Гладышева завершилась.

Ирина чувствовала, что дрожит. Сколько она подвергалась этой кошмарной процедуре? Ей казалось, что целую вечность, а в действительности это длилось всего лишь два часа.

Она вспомнила, что сказала ей медсестра: ничем нельзя выдавать себя и надо притвориться, что спишь. Но как после такого кошмара держаться абсолютно спокойно и расслабленно?

Усилием воли Ирина уняла дрожь, чувствуя, однако, как напряжено тело. Послышался зуммер, и лежак, на котором она находилась, поехал вперед. Ирина быстро закрыла глаза и попыталась расслабиться. Несмотря на все усилия, это у нее получилось плохо.

Ирине показалось, что прошло несколько минут, пока лежак не оказался в исходном положении. Она скрестила руки на животе, мысленно приказывая себе не дрожать. До нее донесся звук шагов, а потом послышался голос доктора Гладышева:

– Ну что же, сегодняшний сеанс был крайне важным! Потому что ближайшей ночью она должна вспомнить подробности аварии!

А затем раздался другой голос, также ей отлично знакомый, и от этого у Ирины сжалось сердце.

– Но не приведет ли это к эмоциональному сбою? Может, не следовало так спешить? Надо же подумать и о ее здоровье…

Это был голос Вадима – ее мужа!

– Мы и так потеряли кучу времени, – ответил Гладышев. – И не можем так долго ждать. Сами понимаете, что заказчик недоволен развитием событий. Но после того, как она пришла в себя, все налаживается. Да, согласен, за одну процедуру мы впихиваем ей в мозг информацию, рассчитанную обычно на две‑три, а то и четыре, но ничего не поделать!

Что он имел в виду? Какой такой заказчик? И что значит «впихиваем ей в мозг информацию»? Ирине так хотелось открыть глаза и взглянуть в лицо этого врача‑монстра, однако она этого, конечно, не сделала. Ей было понятно, что произойдет, если Гладышев поймет: она шельмует. Она останется в «Мнемозине», и к ней применят самые жесткие методы. Потому что то, чему ее подвергли, жестким еще не было – Ирина отчего‑то в этом не сомневалась.

Но ужаснее всего было осознавать, что Вадим с ними заодно! Ее муж, человек, которому она доверяла, с которым, в конце концов, страстно занималась любовью…

Муж снова подал голос, заметив:

– И все же не надо так налегать на эту технику продуцирования воспоминаний. Потому что Ириша и так себя не очень важно чувствует. Вам же, как и клиенту, она нужна живой и невредимой, а эти ежедневные процедуры ей только вредят. Надо сократить их количество!

Ирина почувствовала, как кто‑то прикоснулся к ее телу, и она еле смогла сдержаться, чтобы не вздрогнуть. Она почувствовала, как ее перекладывают с лежака на каталку. Наверняка так происходило каждый раз, когда ее в бесчувственном виде доставили из этой машины воспоминаний!

Это навело ее на мысль о том, что только что сказал Вадим. Мило, конечно, что он печется о ее здоровье и даже в присутствии этого «доктора Менгеле» именует ее Иришей, однако что именно он имел в виду, говоря о технике продуцирования воспоминаний?

– Не забивайте голову вещами, которые вашему разуму неподвластны! – грубовато ответил доктор Гладышев. – Продолжайте играть свою роль, от вас только это и требуется. В конце концов, сценарий давно разработан и утвержден. Или вы хотите сказать, что вам мало платят? А, понимаю, эта незамысловатая сцена нацелена на то, чтобы увеличить и без того более чем щедрый гонорар!

Короткая пауза, тихий голос Вадима:

– Нет, речь не о деньгах, а об Ирише. Она же человек! И ежедневные процедуры ей вредят. Я живу вместе с ней и замечаю, как она сдает.

Ирина ощутила, как каталка, на которой она теперь находилась, двинулась куда‑то вперед.

– Еще раз повторяю: за процедуры ответственный здесь я, в ваши же функции входит играть роль в этом спектакле. Не меньше, но и не больше. Ну ладно, она мне сегодня тоже не очень понравилась, поэтому сделаем перерыв на два дня. А потом снова в «Мнемозину». Тем более что после сегодняшнего сеанса она вспомнит кое‑что очень и очень важное! Главное, правильно на это отреагировать! Это вам понятно?

Снова короткая пауза, и потом ответ Вадима:

– Это мне понятно. Только не думайте, что я набиваю себе цену. Я знаю, что мне надо делать, но все же я беспокоюсь об Ирише. Ведь может статься…

Властный голос доктора Гладышева прервал его:

– А вы не беспокойтесь, а играйте свою роль! Вот и все! Потому что вздумаете брыкаться, мы живо найдем вам замену. Думаете, это так сложно? Ну, все ясно?

– Да, мне все ясно! – произнес Вадим каким‑то странным, обреченным голосом, и каталка, на которой лежала Ирина, покинула процедурную.

Ее недолго везли, потом раздался скрип, и каталку поставили, после чего послышались удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.

Ирина осторожно приоткрыла глаза и убедилась, что находится в уже знакомой ей комнате без окон – именно там она каждый раз приходила в себя после процедур мнемотической гимнастики. Она чуть приподняла голову и осмотрелась – ничего особенного, помещение как помещение, в котором, кроме ее каталки, ничего не было. Наверняка оно располагалось в непосредственной близости от процедурной.

Ирина быстрым движением вынула изо рта металлическую штучку, полученную от медсестры, и взглянула на нее. Занятно, что она изменила цвет и сделалась совершенно черной. Как будто…

Как будто она впитала в себя энергию или волны, воздействию которых ее подвергали в этой страшной трубе. После прекращения процедуры металлическая штучка не вибрировала и не нагревалась.

Дверь вздрогнула, Ирина быстро засунула вещицу под язык, а затем растянулась на лежаке, закрыв глаза и притворяясь спящей. Послышались тихие шаги, и она услышала тихий женский голос. Это была медсестра.

– Прошу вас не двигаться, потому что за этим помещением ведется видеонаблюдение! Вам повезло – в аппаратной была только я, и никто не видел, что вы шевелились. Однако не стоит больше рисковать.

Ирина лежала, чувствуя, что ее руки и ноги наливаются свинцом. За ней следят? Впрочем, чему удивляться – ведь в палате клиники тоже стояла камера. Тут у нее мелькнула какая‑то мысль, которую, однако, спугнул голос медсестры:

– Но звук записывать они еще не додумались. Поэтому я сейчас буду делать вид, что измеряю кое‑какие показатели вашего организма и при этом говорить, а вы меня слушайте. К камере я нахожусь спиной, поэтому она не увидят, что у меня шевелятся губы. Только прошу вас: что бы я ни сказала, оставайтесь спокойной и никак не реагируйте на новую информацию! Какой бы сногсшибательной или ужасной она ни была! И прошу вас: не задавайте мне вопросов! Говорить могу только я сама!

Ирина почувствовала, как к ее груди прикоснулось что‑то металлическое и холодное, однако, помня о том, что только что сказала медсестра, никак не отреагировала на это.

– У нас, увы, немного времени. Сначала касательно того, как долго вам придется притворяться спящей. Около часа или полутора. Лучше даже больше, потому что сегодняшняя процедура была особенно интенсивной. Конечно, они решили играть ва‑банк!

Ирине ужасно хотелось спросить, что все это значит, кого она подразумевает, говоря о «них». И что за «игру ва‑банк» эти «они» вдруг затеяли? Памятуя о предупреждении, она, однако, не размыкала губ и ничего не спрашивала.

– Значит, лучше полтора или даже около двух часов делать вид, что вы спите. Постараюсь дать вам сигнал, когда можно будет прийти в себя. В таком случае важнее всего естественность. Потому что Гладышев – отличный психолог. Если будете вести себя странно, то он может что‑то заподозрить…

Доктор Гладышев! Ирина едва сдержалась оттого, чтобы не сжать кулаки. Но если бы только он! Заодно с ним был и Вадим! А ведь она доверяла ему! Более того – тут ей стало стыдно и тошно, – кажется, даже любила. Или она только вообразила себе это?

– Понимаю, у вас тысячи вопросов, однако в данный момент у нас нет возможности, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Вам надо только знать, что мы на вашей стороне.

И снова очередная загадка! Значит, имелись «мы», которые противостояли козням, исходившим от «них»? Хорошо бы все же знать, кто есть кто в этой истории! И важнее всего, отчего она оказалась в эпицентре событий?

– Однако надеяться в первую очередь вам надо на саму себя. Мы постараемся вас вызволить, однако это не так‑то просто, потому что вас отлично охраняют. Если вы это еще не успели понять…

Но отчего же, Ирина уже прекрасно это поняла. Экономка Калерия Афанасьевна была ее тюремщицей, а причудливый особняк под Москвой – местом ее заключения. Но вот Вадим… Больнее всего было осознавать, что муж, кажется, заодно со всей этой страшной гоп‑компанией. Но отчего, почему, с какой целью?

– Человека, которому вы можете доверять, вы узнаете по особому знаку: изображение человеческого глаза, наискосок перечеркнутый прямой линией. Что это значит, вам сейчас знать вовсе не обязательно. Так что если увидите этот знак, можете смело доверять тому, кому он принадлежит. Он вам поможет!

Ирина все же не сдержалась, чтобы, стараясь не шевелить губами, тихо не спросить:

– Что это за история, в которую я попала?

Вышло плохо, из‑за сжатых губ и металлической штучки во рту, но медсестра ее поняла и сурово заметила:

– Я же сказала, чтобы вы не задавали вопросов! Этим можно только усугубить ситуацию. Вы обо всем узнаете, только когда придет соответствующий момент. Пока лишняя информация может свести вас с ума!

«Сойти с ума» – именно это внушал мерзкий голос в трубе! Ирина еле сдержалась, чтобы не рассмеяться во все горло. А что, если она уже рехнулась и находится в сумасшедшей доме? Или что, если эта медсестра и есть реальная умалишенная, а она верит всему тому, что та рассказывает ей? Где здесь правда, а где ложь?

Хуже того: Ирина не знала, где здесь реальность, а где фантазии.

– Сегодня ночью к вам должны вернуться воспоминания. Те самые, которые в виде фильма прокручивали в трубе. Именно это и является центральной частью их плана. Но если воспоминания к вам вернутся, то они могут забрать вас и в клинику. Это создаст лишние трудности. Поэтому притворитесь сегодня ночью, что вспомнили только какой‑то эпизод. Например, как ребенок в красном плащике падает на асфальт и ударяется головой. Они вам поверят, и Гладышев в том числе, потому что процедура сегодня была уж слишком интенсивной: они торопятся, это понятно. И никого не удивит, что эффект частичный.

Ирина, не двигаясь, замерла на лежаке. Ей вдруг сделалось страшно. Очень страшно. Нет, медсестра не была сумасшедшей, она говорила правду. А вот она сама находилась в руках сумасшедших – или, что намного хуже, абсолютно беспринципных и безжалостных людей. Одним из них был доктор Гладышев. А другим – ее собственный муж Вадим!

– Ночью устройте истерику, кричите, плачьте, валяйтесь по полу. Однако твердите только об этом эпизоде. Но не перебарщивайте, потому что они будут пичкать вас лекарствами. В особняке вам их подмешивают в еде и питье. По возможности не принимайте эту гадость. Однако полностью этого не избежать. Поэтому в вашей сумочке вы найдете сиреневые таблетки. Принимайте по одной каждый день, они нейтрализуют, хотя бы частично, действие того, чем вас пичкают. Хотя нет, лучше не по одной, а по две. Но не одновременно, а примерно через шесть часов. Запомнили? Только не кивайте и не двигайтесь!

Голова от информации шла кругом. Ей подмешивают снотворное? Тут Ирину как током ударило – ну конечно, стакан теплого молока, который ей вечером приносила Калерия Афанасьевна! Или сок, заботливо поданный как‑то ночью! Ведь она сразу же заснула, как только выпила их. А потом проснулась посреди ночи, терзаемая страшными воспоминаниями!

– Учтите, доверять вы никому не можете. Потому что все, что вокруг вас, – это иллюзия. Больше пока говорить не буду, но как бы ни были люди к вам добры и заботливы – все это не более чем мерзкий спектакль. Итак – никому не доверяйте! Никому!

Ирина это уже поняла. Вдруг у нее мелькнула мысль: может ли она доверять этой медсестре? Ведь то, что она рассказывает, поистине чудовищно. Она сама оказалась в центре не просто криминальной истории, а какого‑то небывалого заговора. Только почему?

Она не знала, что и думать. Однако приняла решение – надо довериться этой странной особе. Потому что она уберегла ее от воздействия «машины воспоминаний». Да и своими ушами она слышала более чем странный разговор между доктором Гладышевым и Вадимом.

– Будьте всегда начеку, однако так, чтобы никто не заподозрил, что вам что‑то известно. И не старайтесь выйти на контакт с нами, мы сами вас найдем. Потому что вы – особый случай.

Что это значило, она объяснить не пожелала. А ведь времени оставалось все меньше и меньше. Медсестра закончила обследование и сказала:

– Пока что все. Большее все равно вам знать ни к чему. Гладышев согласился с тем, что надо сделать перерыв. Они ждут, что сегодняшний сеанс окажет воздействие на ваш мозг. Еще бы, ведь если бы все прошло как они планировали, тогда бы операция перешла в новую стадию! Им ведь только этого и надо, на кону – небывалый куш!

Ирине было мучительно слушать, как медсестра рассуждает о вещах, о которых она не имела ни малейшего представления. Но женщина уже смирилась с тем, что всей правды она сейчас не узнает.

Только что в ее случае правда? До сегодняшнего дня ей казалось, что правда – это красивый, богатый, молодой, заботливый, любящий муж. Чудный особняк под Москвой. Лапочка‑дочка.

А выходило… Выходило, что она не могла никому доверять! И в первую очередь – этому заботливому и любящему мужу!

– Наше время подошло к концу. Впрочем, для первого раза не так уж и плохо. Обычно люди начинают задавать массу ненужных, идиотских вопросов, некоторые впадают в ступор, другие устраивают истерику. Вы же молодец, сильный характер. Психика у вас устоявшаяся, для них вы – крепкий орешек. Еще бы, они ведь так долго с вами мучились!

Комплименты были весьма сомнительные. И что это значило – «крепкий орешек»? И как следовало трактовать то, что «они ведь так долго с вами мучились»? Или неполная неделя, которая прошла с момента ее пробуждения, это в подобных случаях уже много?

– Теперь кратко о приборе, который сейчас находится у вас во рту. Я его вам оставлю, однако если они найдут его у вас, то будет очень и очень плохо. Это – нейтрализатор воздействия «машины воспоминаний». Тщательно его прячьте. Если вас снова привезут в «Мнемозину» на процедуру, в чем я уверена, то опять используйте его. Может случиться так, что меня поблизости не будет или мне придется покинуть клинику.

Ирина тихо вздохнула, давая понять, что ей все понятно. Хотя в первую очередь было понятно, что ей ничего не понятно.

– У него автономный источник энергии, хватит надолго. Если потеряете – ваши проблемы. Знаете, сколько стоит такой нейтрализатор? Около трехсот тысяч – в долларах. И дело даже не в цене, а в том, что собрать такой приборчик в состоянии всего несколько человек на свете. И все, за исключением одного, работают на них. Так что следите за ним хорошенько и в трубу без него не ложитесь. Иначе они превратят ваш мозг в фарш! Главное, не забывайте после каждой процедуры его тщательно мыть.

И опять «они»! Ирине было достаточно знать, что «они» были ее врагами. Значит, она должна соблюдать все правила, о которых говорила медсестра.

– Если речь зайдет о том, чтобы снова привезти вас в клинику, пожалуйтесь Вадиму на то, что у вас перед глазами постоянно возникают разноцветные концентрические круги. И что в ушах звенит и временами раздается скрежет. Это поможет на некоторое время отсрочить визит в «Мнемозину». Вы меня поняли?

Ирина еле заметно кивнула, а медсестра потрепала ее по руке и заметила:

– И вот еще что. Вы этого не помните, конечно, они постарались… Но ваше настоящее имя – отнюдь не Ирина… В предыдущей жизни вас звали…

В этот момент раздался звук открываемой двери, сопровождаемый шагами. Медсестра мгновенно смолкла. Затем послышался голос доктора Гладышева:

– Ну что вы так долго копаетесь? Сняли показания?

– Да, Дмитрий Антонович, прошу вас, – почтительно ответила медсестра, голос который звучал подобострастно и глуповато. Видимо, она протянула доктору свои записи, потому что воцарилась пауза. Наверняка Гладышев изучал их. После чего он удовлетворенно заметил:

– Превосходно! Можете быть свободной, сестра! Пациентке требуется отдых!

– Конечно, Дмитрий Антонович, я только хотела привести в порядок ее одежду… – начала медсестра, но Гладышев властно прервал ее:

– Достаточно! Об одежде позаботятся другие! Вас ждут в стационаре! Отправляйтесь туда, возникли некоторые проблемы с пациентом в тринадцатой палате. Вы всегда хорошо управляетесь с буйными! Ну, живо!

– Как скажете, Дмитрий Антонович! С вашего позволения…

Медсестра удалилась, Ирина же, чувствуя, что пульс у нее зашкаливает, лежала и пыталась скрыть дрожь, внезапно охватившую тело. Она знала – стоило Гладышеву прикоснуться к ней, он сразу поймет, что с пациенткой что‑то не так. Поэтому Ирина молила Бога, чтобы доктор этого не сделал.

Но он, по всей видимости, остался вполне доволен результатами, которые отдала ему медсестра. Ирина не сомневалась, что все показатели были в норме, иначе бы Гладышев тотчас забил тревогу.

Он же, мурлыкая под нос какой‑то незамысловатый мотивчик, пробормотал:

– Ну что же, моя милая, я могу вами гордиться. Потому что вы – мой самый сложный, но и самый интересный случай. И, вне всяких сомнений, самый прибыльный! Еще немного, и мы начнем новый акт нашего прелестного водевиля. Хотя для вас это, конечно, истинно русская трагедия!

Раздалось гудение – это вибрировал мобильный телефон доктора. Потрепав по руке Ирину – она максимально напряглась, ведь прикосновение пальцев Дмитрия Антоновича было ей физически невыносимо, – Гладышев удалился из помещения.

Ирина рискнула и чуть приоткрыла веки, не двигаясь при этом. Если за ней и наблюдают, то, скорее всего, вполглаза. Ведь ни у кого нет сомнений, что сегодняшняя процедура прошла более чем успешно.

В помещении она была одна. Хорошо, что большие часы висели прямо над дверью – они показывали пять двадцать шесть. Если процедура мнемотической гимнастики закончилась в пять, значит, ей надо притворяться спящей еще около полутора часов!

Ситуация была далеко не самая приятная, однако Ирина приказала себе следовать наставлениям медсестры. Она вытянулась на лежаке и думала о том, что только что сообщила ей эта особа.

Особенно ее заинтересовала последняя фраза медсестры, которую она не успела завершить, так как в помещение вошел доктор Гладышев. Как понимать, что у нее другое имя? Значит, она переселилась в другое тело и теперь живет в нем? Ведь что еще можно было подразумевать под «предыдущей жизнью»?

Нет, глупости, в переселение душ и жизнь после смерти Ирина не верила. Следовательно, медсестра имела в виду что‑то другое. Скорее всего, это был профессиональный жаргон, которого она, непосвященная, не понимала.

Но задать вопрос было некому, медсестра в палату больше не вернулась. Ирина размышляла над тем, что успела узнать.

Она никому не могла доверять. Все, кто ее окружали, разыгрывали спектакль. Ее против собственной воли пичкали снотворным и медикаментами. И при этом подвергали странным процедурам, за которые устроителям наверняка грозило бы долгое тюремное заключение.

Когда Ирина снова приоткрыла глаза, то увидела, что стрелки часов показывают без пяти семь. Время, казавшееся резиновым, вдруг пронеслось со скоростью тайфуна. Кажется, настало время пробуждения.

Ирина перевернулась на бок, потянулась, затем открыла глаза и стала тереть их руками. Она помнила, что сказала ей сестра: от нее требовалось вести себя естественно и не вызывать подозрений.

Делая вид, что зевает, Ирина поднесла ко рту руку и быстро выплюнула в ладонь нейтрализатор. Она боялась, что этот жест заметят люди, наблюдающие за ней, но успокоила себя мыслью о том, что этого, скорее всего, не случится. Никто ведь и не подозревал, что у нее имелась эта крошечная, но столь важная металлическая штучка!

Через несколько мгновений появился улыбающийся доктор Гладышев. Судя по тому, что он не бросался на нее, не требовал разжать ладонь и не пытался отобрать нейтрализатор, ее невинный жест никому в глаза не бросился.

– Ирина Владимировна, как спалось? Разрешите вам помочь!

Как всегда, галантный и обходительный, Дмитрий Антонович подал ей руку. Ирине пришлось опереться о нее, когда она спрыгивала с каталки. Главное, держаться как обычно, иначе все пойдет прахом!

Поэтому она стала вести себя так, как вела за день до этого и за два. Она поблагодарила доктора за процедуру, сказала, что ничего не помнит и надеется, что воспоминания скоро вернутся к ней. Он пустился в мудреные рассуждения, пересыпанные медицинскими терминами, а Ирина исподтишка наблюдала за ним.

И как она раньше не замечала, насколько фальшив и увертлив этот человек?! Она считала его отличным специалистом – впрочем, он ведь наверняка и был таким. Только при этом – гениальным медиком с насквозь криминальной сущностью. Да, он, вне всякого сомнения, был одним из «них». Только кем были эти самые «они»?

Телефон доктора снова зазвонил, он извинился и вышел из помещения. Ирину так и подмывало спросить его, не заказчик ли это звонит, о котором говорила медсестра. Заказчик, по чьей милости она оказалась в «Мнемозине».

Но ничего такого она, естественно, не сделала. В палату вошла медсестра. Ирина быстро задала ей вопрос:

– В предыдущей жизни – это как? Это что‑то метафизическое?

– Вполне реальное, – ответила скороговоркой медсестра.

– Так как меня звали в этой вполне реальной предыдущей жизни? – осведомилась Ирина, но тут в палату заглянул Вадим.

Вот его Ирина хотела видеть меньше всего. Еще меньше, чем доктора Гладышева. Продажный эскулап всего лишь выполнял заказ. И видела она его хоть и каждый день, но знала, что рано или поздно она покинет клинику, его лощеная физиономия больше не будет ее преследовать.

А вот с Вадимом было сложнее: они жили в одном доме. Ирина сердилась на себя за то, что они занимались с ним любовью в первый же вечер возвращения в особняк.

Хуже всего было даже не осознание того, что она занималась сексом с человеком, который, как выяснилось, был одним из «них» и прикладывал все усилия для того, чтобы то ли свести ее с ума, то ли превратить в послушную марионетку.

Хуже всего, что она получила наслаждение от акта любви с этим очаровательным мерзавцем и до сих пор не могла думать о том, что произошло, без сладкой судороги во всем теле. Ей было так хорошо тогда с Вадимом, что она хотела продолжения, несмотря на все, что ей стало сейчас известно.

Он подошел к ней и поцеловал ее в щеку. Более всего Ирине хотелось дать ему оплеуху, но это бы все только испортило. Посему она позволила ему помочь себе, а потом скрылась в туалете.

Там она тщательно вымыла под водой нейтрализатор, следуя наставлениям медсестры. Под упругой струей воды он принял свой изначальный, серебристый, цвет. А вот вода отчего‑то сделалась коричневой, почти черной. Происходящее походило на спецэффекты или магию, но Ирина понимала, что это не было ни тем, ни другим. Это была самая что ни на есть кошмарная реальность – та самая, в которой она была главной героиней!

Ирина содрогнулась и даже выронила нейтрализатор, который едва не улетел в водосток. Женщина подхватила его, сполоснула, а затем тщательно вытерла бумажным полотенцем.

Ей так не хотелось возвращаться к Вадиму, но ничего другого не оставалось. Не могла же она забаррикадироваться в туалете клиники! Поэтому она вышла, и он заботливо спросил:

– Ириша, с тобой все в порядке? На тебе лица нет!

«Интересно, было бы лицо на нем, если бы он оказался в подобной ситуации?» – подумала Ирина. Да и какая она Ириша, ведь у нее было другое имя. Только какое, она так и не узнала.

За ширмой она оделась, а потом взяла в руки сумочку из крокодиловой кожи. Делая вид, что вытаскивает пудреницу и поправляет макияж, Ирина убедилась в том, что на дне одного из внутренних отделений лежала плоская металлическая коробочка. Не вынимая из сумочки, Ирина приоткрыла ее и увидела там около дюжины крошечных пилюль нежно‑сиреневого цвета. Именно о них и говорила медсестра.

Date: 2015-11-13; view: 328; Нарушение авторских прав