Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 23. Безоружный Тайлер Сэвич крупными шагами прошел через ворота деревни абенаки





 

Безоружный Тайлер Сэвич крупными шагами прошел через ворота деревни абенаки. На лице Духовидца отразилось потрясение, сменившееся неистовым торжеством.

– Ты пришел сюда, чтобы умереть, йенги?

– Я пришел за своей женщиной.

Теперь Тайлер говорил на абенаки и обращался только к одному человеку – Эссакамбиту, своему отчиму.

Вдруг Тай заметил сильное волнение в глазах великого сахема, но потом они заблестели и ожесточились. Ничто не отразилось на его тонком лице. Воин абенаки никогда не проявляет своих чувств открыто. Тайлер постарался, чтобы и его лицо ничего не выражало, но сомневался, что это ему удалось. Уже десять лет, как они не виделись. В детстве он боготворил этого человека. До сих пор в глубине души он думал о нем как об отце.

Взгляд Эссакамбита скользнул по Делии. Тай не взглянул на нее. Все же он должен был посмотреть на нее, хотя знал, что она подбежала к бесчувственной Элизабет и стала возле нее на колени.

– Она твоя жена? – спросил сахем.

Таю хотелось утаить правду, но он скорее отрезал бы себе язык, чем солгал этому человеку.

– Я сделаю ее своей женой.

Духовидец встал между ними с пылающим от гнева лицом.

– Я захватил ее. Теперь она моя.

Тайлер слегка повернул голову, пронзая Духовидца взглядом. Взаимная ненависть натянулась между ними как тетива.

– А я заберу ее назад, – сказал Тайлер.

– Сначала тебе придется убить меня.

– Тогда я убью тебя.

– Попробуй!

– Довольно! – раздался голос Эссакамбита, и оба замолчали. – Вы мало изменились с тех пор, как были мальчишками. Если вы настолько глупы, что хотите драться из‑за ничтожной женщины, я позволю вам. Но, – он поднял руку, – теперь это уже не будет состязанием мальчишек! Это будет настоящий поединок, и будете драться насмерть. Вы уверены, что эта женщина стоит этого? Тайлер и Духовидец обменивались взглядами, полными ненависти. Они будут сражаться за нечто большее, чем женщина, и все присутствующие понимали это.

Эссакамбит казался опечаленным.

– Да будет так!

Наконец Тай обернулся к Делии. Она медленно поднялась на ноги. Любовь и радость озарили ее лицо, когда она с жадностью смотрела на него. Он ответил ей таким же взглядом. Он больше не стыдился и не страшился своей великой любви к этой единственной женщине, позволив себе выказать все свои чувства. Он понимал, что это делает его уязвимым перед Духовидцем, но не думал об этом. Он любил ее, и пусть хоть весь этот проклятый мир узнает об этом.

Делил была обнажена, и все ее бедное тело покрывали раны и синяки. Но она защищалась. Ему никогда не забыть, как она размахивала дубинкой, нанося удары, отстаивая свою честь. Он никогда не видел никого храбрее Делии. Он так гордился ею, что у него перехватило горло. Пренебрегая тем, что за ними наблюдают, он подошел к ней. Он мягко провел пальцем по ее щеке, только один раз и очень легко. Потом расстегнул рубашку, снял ее и надел на плечи Делии. Его руки задержались на ее плечах, погладили шею.

– О, Тай, что все это значит? Что случилось? Какого черта ты не говоришь по‑английски, чтобы я тоже понимала? – взорвалась она, уже не сдерживаясь. Это было настолько в ее духе, что Тай улыбнулся.

– Я буду сражаться с Духовидцем, чтобы вернуть тебя.

Ее глаза выражали сильное волнение, и она посмотрела на огромного воина, который наблюдал за ними с улыбкой, напоминающей оскал.

– Ох, Тай, он же убьет тебя!

Это замечание задело самолюбие Тайлера. Он снял руки с ее шеи.

– Спасибо за доверие, Делия.

На ее глазах выступили слезы.

– Но он такой… Он носит скальп Нэта.

– Я видел. – Явное почтение Делии к его сопернику и страх перед ним вызвали в Тайлере такую ревность, что у него закипела кровь. – Ты хочешь, чтобы он победил? Да? На мгновение гнев блеснул в ее глазах.

– Не будь идиотом… – Она подавилась рыданием. Овладев собой, она погладила его по щеке. Этот жест и волнение в ее голосе обезоружили его. – Господи, Тай, я не могу потерять тебя. Это все равно, что умереть.

Он не мог позволить себе предаваться чувствам, и поэтому его лицо отвердело. Он отвел ее руку.

– Никто из нас не умрет, – отрывисто сказал он.

Тайлер повернулся и пошел прочь от нее.

– К черту этого человека, – услышал он и подавил улыбку.

«Ах, крошка Делия, портовая девчонка… Боже, я так люблю тебя!»

 

* * *

 

Тайлера проводили в маленький вигвам, чтобы он смог приготовиться к поединку. Несмотря на то что он сказал Делии, Тайлер по обычаю абенаков готовился не только к поединку, но также и к смерти.

Он разделся и намазал тело салом медведя. Он раскрасил лицо, изобразив небо при восходе солнца, – желтый подбородок, переходящий в белое – как символ рассвета новой жизни, которая ожидает их с Делией, когда он отвоюет ее. Некогда он всерьез верил в магическую силу боевой раскраски, возможно, отчасти Тайлер продолжал верить в это и сейчас.

Он дотронулся до амулета, который висел у него на шее. Это был символ Духа Грома, его личного покровителя. Запрокинув голову, он запел песнь смерти, молитву о том, что если он погибнет, то пусть это будет смерть мужчины и воина, и встретит он ее с достоинством и мужеством. Эту песнь он повторял всю свою юность, но с тех пор десять лет не вспоминал ее. Теперь он пел ее с верой и чувством – этот гортанный вопль заморозил бы кровь в жилах жителей Мерримитинга, которые называли его «доктор Тай» и считали вполне цивилизованным человеком.

Замерли последние звуки песни. Тай опустил голову в размышлении: но мыслил он не так, как абенаки, который верил в видения и судьбу, но как англичанин, который верит в логику.

Он стал думать о своем враге.

Когда‑то он называл Духовидца своим братом. Они вместе охотились и сражались, танцевали и пировали. Они вместе пели. Они называли отцом одного и того же человека.

Но между ними всегда было соперничество, напряженность которого все возрастала. Они были близки по возрасту, Духовидец был всего годом‑двумя старше, но мальчик абенаки всегда был крупнее и сильнее Тая. Но за время долгого и трудного пути в Квебек Тай, постоянно вспоминая убитого отца, постиг силу терпения и выдержки. Ростом он был ниже Духовидца, но крепче его.

Духовидец лучше стрелял из лука и метал копье. Тай упражнялся часами, пока не овладел этим искусством. В плавании, и беге, и в борьбе Тай неизменно побеждал, ибо умственно опережал его.

Единственное, в чем он не мог победить Духовидца, так это в области видений. Как и другие мальчики абенаки, Тай укрепил свой дух постом и лишениями и узрел Духа Грома, Бедаги, от которого и получил имя, но это было его единственное общение с миром духов. А Духовидца видения посещали постоянно, с самого детства. С точки зрения абенаки, видения были великим и замечательным даром, и Духовидца окружало благоговение и уважение. А Тай был йенги, и сколько бы соревнований по стрельбе из лука он не выиграл, его кожа оставалась белой. Тай часто думал, что, если бы его тоже посещали видения, он был бы теснее связан с кланом. Он был бы абенаки. Но видения не приходили. Больше всего Тай завидовал видениям Духовидца.

Но враждебность между Бедаги и Духовидцем вышла за рамки детского соперничества. Эссакамбит был женат на матери Духовидца еще до того, как привел пленных йенги из Квебека. Но он сам стал пленником изящной женщины со светлыми волосами, пленником страсти. Он оставил первую жену и назвал мать Тая своей единственной женой. Духовидец так и не смог смириться с этим позором, потому что он и его мать были вытеснены из сердца Эссакамбита мальчиком йенги, который стал любимым сыном великого сахема. Женщина умерла, но ее сын жив, и пока он был жив, Духовидец не мог изгнать позор и страх из своего сердца.

Тай понимал, что Духовидец будет драться по причинам гораздо более личным и серьезным, чем стремление обладать этой женщиной. Он будет беспощаден и коварен, но вместе с тем, ослепленный гордыней, он впадет в гнев, а гнев, как учил когда‑то Эссакамбит, делает человека слепым и заставляет его совершать ошибки. Иногда роковые.

В этот момент полог вигвама откинулся и вошел мальчик: он принес щит и оружие, которым Таю предстояло драться.

Оружие называлось кассе‑mem – боевая дубинка индейцев. Ее наконечник был вырезан из дерева гикори и усеян зазубренными камешками и зубами животных, а с рукоятки свисал пучок перьев сокола. Тай однажды убил такой дубинкой ирокеза и никогда не мог забыть тот звук, с которым голова человека разлетелась от удара как тыква. Сколько бы жизней он ни спас, став врачом, Тайлер знал, что то убийство не изгладится из его памяти.

Взяв у мальчика оружие, Тайлер постарался не выказать отвращения к нему. Щит был завернут в шкуры, так как обладал магическими свойствами, поэтому, пока им не пользовались, он должен был храниться закрытым. К нему никогда не должна была прикасаться рука женщины.

Когда мальчик развернул шкуры, глаза Тая вспыхнули от удовольствия. Он узнал этот щит, который принадлежал его отцу Эссакамбиту, и несомненно обладал волшебными свойствами и мог защитить не только от ударов Духовидца. Увидев этот щит, Духовидец поймет, кому из них отдает предпочтение отец. В нем всколыхнутся стыд, ревность и страх, а это сделает его нервным и уязвимым. И тогда Тай сможет победить.

 

* * *

 

Помост для пыток был окружен смоляными факелами. Столб, у которого обычно умирали пленники от огня или ножа, убрали, но скальпы на кольях остались. На этом помосте двое мужчин собирались драться насмерть.

Делию привели сюда же, и она стояла за спиной старого сахема. Он бросил на нее странный взгляд, прежде чем посмотреть, что происходит на помосте.

Одна из индианок грубо привела в чувство Элизабет. Потом их с Делией повели в деревню две старухи с непроницаемыми лицами. Делию поразили размеры деревни. Они шли По настоящим улицам между вигвамами и длинными домами.

Их ввели в один из таких домов и накормили тушеной тыквой. Элизабет, измученная дорогой, ужасом и всем тем, что видела, мгновенно уснула. Делия умылась и оделась в простое платье и обувь из мягкой оленьей кожи. Ее причесали, а волосы переплели ремешками.

Теперь, стоя позади вождя абенаки, она искала глазами Тая. Делия была в таком напряжении, что каждая клеточка ее тела вибрировала как натянутая тетива. Она не представляла себе, как Тайлер Сэвич, врач с мягкими волшебными руками, может сражаться с грубым воином абенаки.

– Если Тай погибнет, я убью своими руками вашего великого Духовидца, – сказала Делия человеку, сидящему перед ней. – Голыми руками. Черт меня побери, если я этого не сделаю!

Сахем удивленно приподнял брови. Угол его рта дернулся.

– Теперь я понимаю, почему мой сын назвал тебя Лузифи.

– Твой сын? Духовидец – твой сын?

– Они оба мои сыновья.

Делия широко распахнула глаза.

– Вы отец Тая?!

Ответа не последовало.

– Если вы отец Тая, – настаивала Делия, – как же вы можете позволить ему делать это? – Она указала на помост. – Неужели вы можете смотреть, как он умрет?

Сахем слегка пожал плечами – больше на французский лад, чем на индейский.

– Он делает это ради тебя.

Делия схватила его за руку, не обращая внимания на то, что он напрягся. Она так боялась за Тая, так старалась не заплакать, что щека у нее дергалась, когда она заговорила.

– Я согласна пойти с Духовидцем и стать его второй женой, – выдавила она, бессознательно вцепившись ногтями в руку сахема. – Если вы спасете Таю жизнь, я соглашусь быть с вашим сыном. С сыном абенаки, даю слово.

Вождь коротко бросил:

– Ты – женщина. У тебя вообще нет права выбора. – Он снова окинул ее непонятным взглядом. – Почему ты так уверена, что Бедаги проиграет? Может, ты плохо знаешь его?

Барабаны, до сих пор выбивавшие негромкую дробь, вдруг застучали во всю силу. Делия завертела головой, когда двое мужчин вступили на помост с противоположных сторон.

Если бы она не знала, что это Тайлер, она никогда не узнала бы его в этом обнаженном раскрашенном воине, столь же свирепом и диком, как и его противник. Вместе с тем, наблюдая, как они кружат и изучают друг друга, Делия видела, насколько Духовидец крупнее и мощнее Тая, который и сам был достаточно силен. Но абенаки был просто гигантом.

Противники кружили по помосту, чуть согнув ноги, сжимая смертоносную дубинку в одной руке, а щит в другой. Они сделали несколько выпадов впустую: дубинки с треском опускались на щиты, и эти звуки вызывали в толпе громкие вопли Потом Тай потряс своим щитом и что‑то тихо сказал Духовидцу. Это заставило абенаки на минуту отвлечься и посмотреть на отца. В ту же секунду Делия увидела в его глазах жгучую боль, и в этот момент Тай нанес удар.

Духовидец не слишком быстро пришел с себя. Он принял удар на край щита и отступил на шаг. Тай снова что‑то сказал. В ярости подняв дубинку, Духовидец ринулся в атаку.

Один из его ударов пришелся по бедру Тая. Раздался глухой звук, и толпа заорала. На теле осталась ужасная кровоточащая рана. Но Тай снова съязвил, что вызвало яростный рев Духовидца, который снова взмахнул дубинкой. Тай ответил на удар встречным ударом, дубинки загремели, как два меча во время дуэли. И тут Тай засмеялся.

– Что он говорит? Зачем он это делает? – спросила Делия сахема, который, конечно, ей не ответил. Ей хотелось самой убить Тая. Зачем он дразнит Духовидца, если это только больше распаляет его и делает опаснее?

Бой был в самом разгаре. Уже множество ударов достигло цели. Дыхание противников стало тяжелым; на блестящие от жира мускулы падали отблески факелов.

Духовидцу повезло. Одним ударом он выбил у Тая щит, который плашмя опустился на чьи‑то головы в толпе.

Духовидец торжествующе оскалился, но лицо его выразило удивление, когда Тай не отступил, а, напротив, с жутким боевым криком устремился на противника. Духовидец к этому времени уже успел метнуть в Тая свою дубинку, считая этот бросок последним и смертельным, и вот теперь она упала туда, где только что стоял Тай. Духовидец поднял щит, но Тай выбил его – не дубинкой, а ногой, и тут же сильно ударил индейца в солнечное сплетение.

Духовидец хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Отдышавшись, он ринулся вперед, чтобы поднять дубинку, но Тай отступил в сторону, а потом ударил его сзади под колени. Тот начал медленно оседать, но Тай не дал ему упасть. Схватив его за волосы, он оттянул его голову назад и уперся коленом ему в спину.

Прижав дубинку к его горлу, Тайлер все сильнее давил на нее – пока лицо индейца не посинело и глаза не вылезли из орбит. Толпа замерла. Все понимали: еще немного – и Тай просто сломает ему шею.

Тай тяжело дышал, его грудь заливал пот. Он посмотрел прямо в глаза Эссакамбита.

– Женщина моя.

Лицо сахема оставалось бесстрастным. Вдруг он быстро кивнул.

– Женщина твоя, – подтвердил он, – и жизнь Духовидца тоже.

 

– Я беру женщину. – Тай ослабил давление дубинки. – Его жизнь не имеет для меня никакой цены.

 

Духовидец медленно повалился на деревянный помост. Ошеломленная толпа зашумела: швырнуть жизнь врага ему в лицо, словно он не заслуживал даже смерти.

Эссакамбит промолчал. Он повернулся и пошел прочь.

Тай бросил дубинку и спрыгнул с помоста. Бледная от волнения, Делия ждала, когда он подойдет к ней. Только увидев его вблизи, она поняла, как он измучен. Тело его было покрыто ранами и синяками. Делия не заметила, как Тай обменялся взглядами с отцом. Ей хотелось одного – обвить его шею руками и тесно прижаться к нему.

Он задержался возле нее. Но когда она посмотрела ему в глаза, то не увидела ничего, кроме пустоты.

– Тай?..

Он поднял было руку, чтобы прикоснуться к ее лицу; но опустил ее и последовал в темноту за Эссакамбитом.

 

* * *

 

Тай откинул полог и вошел. На пороге он чуть постоял, чтобы глаза привыкли к полумраку. Кроме Эссакамбита здесь никого не было. Вождь сидел на тростниковых матах перед очагом, накинув на плечи плащ, украшенный перьями орла, – знак высокого положения.

Тай медленно подошел к нему. Хотя он целый час отдыхал в вигваме, а потом плавал в прохладном озере, каждое место, до которого дотянулась дубинка Духовидца, невыносимо ныло и болело.

– Ты посылал за мной, отец.

Эссакамбит поднял голову.

– Я не твой отец.

Тай постарался скрыть, как ранили его эти слова. Но вместе с болью он почувствовал и гнев, и решил опереться на него.

– Ты отослал меня назад к йенги, и, как послушный сын, я повиновался. Но до того я десять лет называл тебя отцом. Прошлого нельзя изменить.

Сахем снова пожал плечами на французский лад. Несколько лет назад он был приглашен во Францию ко двору короля Луи. Он был посвящен в рыцари великим королем‑Солнце и получил шпагу. Вместе со шпагой он привез кое‑какие привычки, например, стал пожимать плечами.

– С прошлым покончено, – сказал он.

Тихо выругавшись, Тай запрокинул голову и посмотрел на закопченное отверстие в потолке.

– Сядь и покури со мной, – приказал Эссакамбит, – и перестань дуться как женщина из‑за того, что старого не вернешь.

Тай густо покраснел, а потом засмеялся.

Старый лис ни разу за десять лет не поднял на него руку, но умел сечь словами, в чем Тай неоднократно убеждался на своем опыте.

Когда Тай сел, Эссакамбит приготовил трубку. Он закурил первым. Выпустив вверх первые кольца дыма, он посвятил их Маниту. Потом передал трубку Таю, и тот повторил ритуал, тоже передав ему трубку. Последующие кольца дыма были посвящены Земле, Солнцу, Воде и четырем сторонам света. Только выполнив весь ритуал, они могли начать говорить.

То, что они курили, называлось кинникинник. Эта смесь табака и трав имела свойство вызывать видения. Тай почувствовал эйфорию и необычную легкость в голове.

«Наверное, этого вполне достаточно, – подумал он, но снова взял трубку. – Кажется, я сейчас воспарю».

Они долго курили молча, потому что первым должен был заговорить великий сахем.

– Ты хорошо дрался сегодня, – наконец сказал он.

Тай вспыхнул от похвалы отца; такое редко удавалось услышать.

– Меня хорошо учили.

Эссакамбит мягко покачал головой.

– Этот удар сзади по колену – я не учил тебя ему.

– Университеты йенги – весьма опасные места, – сказал Тай, и старый воин снова улыбнулся.

Он передал трубку Таю.

– Но ты все‑таки сделал ошибку.

Тай глубоко затянулся, вдохнул дым. Он удивительно действовал на него: Тай оцепенел, а мир начал медленно вращаться.

– Да? И какую же?

Эссакамбит кивнул на кожаный сверток, лежащий в углу вигвама. Его глаза блестели от смеха.

– Тот щит, который я послал тебе, вовсе не мой. Это чужой щит. Он принадлежал одному воину, жуткому трусу, его давным‑давно убили.

Тай мягко рассмеялся. Выкуренная трубка принесла ему облегчение, внезапно он понял, что даже рад, что Эссакамбит не оказывает ему предпочтение перед своим кровным сыном. Но тут же он затрепетал от страха, поняв, что зря насмехался над Духовидцем по поводу магических свойств щита, в котором не было никакой магии. По иронии судьбы он не мог убить кровного сына Эссакамбита, но навлек на него такой позор, что жизнь Духовидца теперь будет хуже смерти.

Эссакамбит медленно и глубоко затянулся. Веки его опустились.

– У моего сына есть слабости, и ты ими воспользовался. Но у тебя такие же слабости. Обоим вам надо поучиться управлять своей силой и гордостью.

Тай старался стащить свою голову с потолка, где она парила.

– Почему ты поднял томагавк против моего народа? – спросил он наконец. Его голос звучал так странно, словно он говорил через полотенце.

– Значит, ты наконец‑то признал, что твой народ – йенги! – отвечал сахем, но это трудно было счесть ответом.

– Я теперь живу среди них. Благодаря тебе.

– С абенаки ты тоже когда‑то жил.

Тай потер лоб и попытался собраться с мыслями. Любой разговор с Эссакамбитом, даже при наилучших обстоятельствах, напоминал борьбу с призраком. Он решил изменить тактику.

– А что здесь делает этот француз в черной рясе?

– Йенги неисчислимы, как песок. Скоро нам негде будет постелить себе постель.

– И что из этого? Какое отношение имеет к этому черная ряса, – ведь он тоже йенги?

– Твой брат и те, кто пошли за ним, приняли французского бога как своего.

– А, – сказал Тай, ибо, несмотря на выкуренный кинникинник и замысловатую манеру речи Эссакамбита, в его голове постепенно сложилось ясное представление о причинах нападения на Мерримитинг. Сахема абенаки выбирали женщины племени, поскольку через них устанавливалось кровное родство. Однако Эссакамбита избрали за его способности, а не по праву рождения. Его власть не была абсолютной. Решение о военном походе принималось общим советом, но любой воин по своему желанию мог устроить свой собственный набег.

Нападение на Мерримитинг было идеей Духовидца. Но вдохновителем этой идеи наверняка был французский священник. Духовидец намеревался стать следующим сахемом и для этого пользовался теми же приемами, что и колонисты, которые могли сбегать в магистрат, чтобы быть избранными. Но Духовидец затеял опасную игру: она могла вызвать новую большую войну между абенаки и английскими поселениями.

– Ты хочешь жениться на женщине йенги? – спросил Эссакамбит, пытаясь отвлечь Тая от темы разговора, что было ему несвойственно.

Подумав о Делии, Тай улыбнулся.

– Да. Я хочу жениться на ней.

«Я хочу отдавать ей всю мою страсть по ночам. Я хочу по утрам видеть ее лицо. Я хочу любить ее все дни и ночи, которые отпущены мне судьбой».

Потом он подумал, как возьмет ее теперь, после смерти Нэта и позора Духовидца. Как подойти к ней? Он почувствовал вину, ибо знал, что не заслужил этого счастья, за которое было заплачено такой высокой ценой, и облегчение от того, что судьба тем не менее вернула ему Делию.

Его отец понимающе кивнул, словно прочел его мысли.

– Она радует глаз.

– И сердце тоже, – сказал Тай. Ему все легче было признаваться в том, что он любит Делию.

– Я тоже любил женщину йенги. Твою мать.

Тайлер был поражен такой откровенностью. Он никогда не думал, что это так тронет его. Собравшись с духом, он спросил:

– Почему же ты отослал меня? Они ведь даже не знали, что я жив, пока ты им не сообщил.

Он не ждал, что Эссакамбит ответит ему. Сахем сидел неподвижно, и глаза его ничего не выражали. Потом он очнулся, и взгляд черных глаз, которые приковались к Таю, был ясным и пронизывающим насквозь.

– Я заставил тебя уехать, ибо знал, что сердце твое всегда будет сердцем йенги.

Тай горько улыбнулся.

– А мой дед йенги считает, что у меня сердце абенаки. Так чье же оно, хотел бы я знать. Может, у меня два сердца? Или ни одного? Кто же я? – спросил он, бессознательно повторяя то, что говорил деду пять месяцев назад в отчаянии и растерянности.

Эссакамбит только пожал плечами.

– Ты хочешь обмануть самого себя. Ты знаешь, кто ты.

– Я врач. И скоро я стану мужем Делии, – сказал Тай, даже не понимая, что говорит вслух. Он удивился умиротворению, которое принесли ему эти простые слова.

– Ты шаман йенги? Правда? – воскликнул Эссакамбит с таким изумлением, что Тай рассмеялся. Старый воин помолчал, потом снова пожал плечами и отложил трубку.

– Варреган. Теперь иди. Твоя невеста ждет тебя.

Тай встал, но он колебался.

– Ты пересекал океан и видел сам: йенги бесчисленны, как морской песок. Скажи об этом своему сыну. Абенаки должны постараться жить в мире с йенги, потому что ты не сможешь победить их.

– Их?

– Нас, – неохотно сказал Тай. – Ты не сможешь победить нас.

Великий сахем медленно и грустно покачал головой.

– Сын мой, сын мой. Нам остается только пытаться. Я лучше умру, чем позволю своему сердцу смягчиться.

 

* * *

 

Делия ждала.

Ее оставили в вигваме одну. Вспомнив, что рядом с домом стоял маленький вигвам, она несколько минут с интересом рассматривала жилище индейцев.

Это была удобная постройка с каркасом из легких молодых деревьев, обтянутых длинными полосами из березовой коры и шкур, сшитых вместе. В центре единственной круглой комнаты находился примитивный очаг, обложенный камнями, а в крыше над ним – маленькое отверстие для дыма. Тростниковые маты покрывали земляной пол. Там не было никакой мебели, кроме постели из ветвей, покрытых шкурами лося и медвежьим мхом.

Делию привели сюда женщины абенаки такого же возраста, как и она, потом облачили в длинное одеяние из мягкой шкуры карибу, искусно окаймленное иглами дикобраза и вышитое крашеной оленьей шерстью и английским бисером. Вокруг ее талии женщины завязали пояс из вампума с кисточками из раковин и бус, которые позвякивали, когда она двигалась. Делия чувствовала себя не пленницей абенаки, а королевой, которую одевают придворные дамы.

С выражением глубокого почтения младшая девушка лет четырнадцати надела на ее плечи накидку из цельной шкуры пантеры, и она тяжело ниспадала с плеч Делии. Ее волосы расчесывали гребнем, пока они не заблестели и не рассыпались волнами по капюшону. Маленькую шапочку из лебединых перьев, белую и пушистую как облако, водрузили ей на голову как корону.

Индейские женщины хихикали и застенчиво поглядывали на нее. Делии трудно было поверить, что всего два часа назад эти дружелюбные люди проголосовали за ее смерть на костре.

«Неудивительно, – подумала она, – что так часто казалось, будто в Тае живут два разных человека».

Одев ее, женщины сказали Делии, используя язык жестов и искаженных английских слов, что теперь она должна помочь приготовить пищу. Внесли припасы: огромного розового лосося надо было испечь на горячих камнях, початки кукурузы жарили в оболочке; похлебка из бобов, и тыквы, и беличьего мяса кипела на очаге и, наконец, целое бедро лося было уже приготовлено и истекало соком.

Соблазнительные запахи напомнили Делии о ее пустом желудке, но когда она вежливо спросила, может ли она попробовать рыбу, ей смущенно ответили, что сперва она должна накормить своего мужчину и смотреть, чтобы он хорошо поел, а только потом она может поесть сама.

Делия вскипела от негодования, возмущенная такой несправедливостью. Не считая тыквенной каши, у которой был вкус, как у опилок, она ничего не ела уже четыре дня. А теперь ей предлагали смотреть, как будет есть Тай. Она будет сидеть и глотать слюни, как голодная собака, и он снова назовет ее свиньей, как уже было однажды. Поэтому, как только женщины вышли, Делия сразу же поела.

Но ничто не могло успокоить ее нетерпения.

После того как ее протащили сотни миль на веревке по бездорожью, как призовую корову, после того, как ее заставили голой бежать через толпу орущих дикарей, она почувствовала себя чем‑то вроде кости, за которую дерутся псы. Теперь Делии казалось, что ее, как котелок воды, подогревают на медленном огне – она не закипает, но становится все горячей и горячей. О, у нее было что сказать доктору Тайлеру Сэвичу, она заготовила пару изысканных фраз. Впрочем, зная его, Делия понимала: если Тай придет к ней этой ночью, ему будет не до разговоров. Но на этот раз она твердо решила не поддаваться его обаянию.

Теперь, когда Нэт погиб – при этой мысли она испытала щемящее чувство вины, – они с Тайлером могут пожениться. Но разве она может быть уверенной в нем, в том, что он сделает ей предложение? Еще недавно мысль о женитьбе на ком‑нибудь вроде нее приводила его в негодование. Все последние месяцы она старалась как могла преодолеть свое прошлое. Сейчас ее уважали почти как настоящую леди. И она не отдаст это все за ночь страсти. Он не получит ее как награду за то, что победил в этом ужасном поединке.

Она мерила шагами вигвам и повторяла самой себе, что устала быть тем, что можно взять, завоевать, чем можно завладеть. На этот раз она заставит Тайлера Сэвича ухаживать за ней как положено. Уважать ее. Не падать же ей в его объятия только потому, что он наконец нашел в себе силы признаться ей в любви. Тем более она не упадет в его постель.

Моя женщина – так он назвал ее.

«Ха! Скоро он убедится в том, что ему надо еще заслужить право так называть меня, – пробормотала она. – Он скоро узнает, что…»

– Кто теперь тебя разозлил, крошка?

Сердце Делии забилось где‑то в горле, и она обернулась. В его голосе она уловила смех. И любовь.

Они молча стояли лицом к лицу. Потом он опустил шкуру, прикрывающую вход, и отрезал от них все наружные звуки.

– О, Тай! – закричала Делия, бросаясь к нему и покрывая его поцелуями.

Он сжал ее лицо ладонями и поцеловал. Но оба не ожидали взрыва страсти, который последовал за поцелуем. Он походил на горящий порох, на глоток воды для жаждущего, на летнее солнце, внезапно пробившее тучи, сильное, жаркое.

Это была любовь, страсть и вечная жизнь.

Они жадно ласкали друг друга губами. Делия зарылась пальцами в его волосы и потянула его голову ниже, чтобы еще поцеловать его. Она готова была задохнуться, лишь бы не отрываться от его рта.

Наконец она спрятала лицо у него на груди, смущенная своим необузданным порывом.

Он тяжело и жарко дышал ей в шею. Сердца их бились в унисон – громче, чем барабан абенаки. Его руки блуждали по ее телу, словно он хотел почувствовать всю ее одновременно.

– Боже! – нетерпеливо прошептал Тайлер, и Делия прижалась к нему. Он хотел снова поцеловать ее, но она увернулась, испуганная кипящей в ней страстью.

Она облизнула пересохшие губы, дразня его.

– По‑моему, я должна накормить тебя. – сказала она низким голосом.

– Так накорми же меня, – ответил он, и Делия угадала, что он имеет в виду. Тайлер шагнул к ней.

– Ты должен поесть, – быстро возразила она и стала по другую сторону очага.

Тай рассмеялся.

– Ах, крошка, Делия. Ты самая невыносимая из женщин.

Потом он уселся у очага на землю, скрестив ноги.

Как учила ее индейская девушка, Делия положила ему всего понемногу. Вилок не было, и он ел руками, то и дело вытирая их. Все это время он не спускал с нее глаз. От этого взгляда ее бросило в жар, а где‑то в низу живота она почувствовала томление.

Делия внимательно посмотрела на него. Он был одет как индеец, с таким же, как у нее, вампумом. Темноволосый, скуластый, с темно‑синими глазами, он выглядел как настоящий индеец. Она вспомнила его на помосте, обнаженного и раскрашенного, вспомнила его боевой клич и взмахи дубинкой.

«Я не знаю этого человека, – подумала она, – я его совсем не знаю».

Делии стало страшно.

Он улыбнулся ей уголком губ, отчего всегда падало ее сердце. Делия отвернулась, чтобы Тай ничего не заметил по ее лицу.

Вдруг Делии показалось, что в вигваме невыносимо жарко. Она откинула с лица волосы, и от этого движения звякнули украшения из раковин на шкуре пантеры. Прекрасная шкура, но слишком тяжелая и жаркая, особенно когда Тай пристально смотрит на нее. Она сняла ее и отложила в сторону, погладив мягкую шерсть.

– Лузифи, – сказал Тай.

Делия удивленно посмотрела на него.

– Он называл меня так.

– Кто?

– Духовидец.

Улыбка Тая стала жесткой.

– Так‑так, очень интересно. А как ты его называла?

Делия сделала гримасу.

– Он велел мне называть его хозяином… А что это значит – Лузифи?

Он пожал плечами.

– Это выражает глубокое уважение к тебе. Я никогда не слышал, чтобы абенаки так обращались к женщине. – В его глазах вспыхнуло восхищение. – Но если кто‑нибудь из женщин и заслужил такое имя, так это ты. Оно означает – дикая кошка.

Хоть это и польстило Делии, но показалось ей очень смешным. Она рассмеялась.

– Ох, Тай! А я‑то думала, это что‑то вроде «дуры набитой»!

Смех Тая слился с ее смехом.

Закипел маленький котелок. Насыпав туда листьев для напитка и немного кленового сахара. Делия хотела передать ему котелок над огнем, но Тайлер покачал головой.

– Принеси его сюда.

– Но…

– Подойди, черт возьми!

Она принесла ему напиток. Он взял у нее котелок и поставил его на землю. Потом рука его взметнулась и обхватила ее за талию. В тот же миг, сидя у него на коленях, Делия обнимала его.

Она почувствовала, как напряглась его плоть, и притихла.

– Ты обманул меня! – слабо запротестовала она.

– А как же! – бесстыже согласился он, нежно и ласково прильнув к ее губам.

Он прервал поцелуй лишь для того, чтобы приникнуть губами к ее шее.

– О Господи, крошка Делил… Я больше не могу… Я хочу тебя прямо сейчас…

Она прижалась к нему, обнимая его. Она пылала, горела желанием, бедра ее стали влажными.

– Нет… мы должны остановиться, – не то сказала, не то подумала она. Она ничего не слышала из‑за пульсирующей в ушах крови.

Он жадно гладил ее бедра, живот, грудь. Его рот ласкал ее шею, перемещаясь все ближе к губам. Рука его нашла ее грудь и ласкала через платье, пальцы гладили уже затвердевший и горящий сосок.

Делия боролась с ним. Во всяком случае, пыталась бороться. Ее тело казалось сейчас невесомым, как дым от очага.

– Остановись, Тай… пожалуйста…

Он ласкал языком ее ухо, она застонала и выгнула шею. Его губы заскользили по шее. Он что‑то шептал, все время шептал, и его голос отзывался в ее крови.

– Я люблю тебя, Делия, Делия… И ты меня любишь. Мы наконец‑то вместе, вдвоем, свободные… Позволь мне любить тебя, Делия. Я сражался за тебя, Делия. Теперь ты моя, моя…

– Нет!

Она отпрянула от него, прижала руки к груди – древний как мир жест самозащиты.

– Нет, не надо слов! Я не позволю тебе опять соблазнить меня, Тайлер Сэвич. Если ты хочешь меня, тебе придется сначала жениться на мне.

Он медленно поднялся на ноги и посмотрел на нее горящими глазами.

– Думаю, я мог бы соблазнить тебя, Делия…

– Нет – о…

Он прижал ее к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание.

– Да, – прошептал он и прижал ее еще крепче. Она ощутила бедрами мощную силу его возбуждения.

Делия впилась ногтями в его плечи, и громкий стон сорвался с ее губ. Сквозь отверстие в потолке она увидела звезды. Они сияли, мерцали, и она… почти сдалась…

– Нет, – пробормотала она.

Он снова прижался к ней бедрами. Его губы ласкали ее шею.

– Да, я уверен, что мог бы соблазнить тебя очень легко…

Она все еще не сдавалась.

– Нет…

Он схватил ее за волосы и заставил подставить губы для поцелуя.

– Да, – повторил он, – Но мне не надо этого делать, Делия, любовь моя, Делия, жена моя… потому что мы с тобой уже женаты!

 

Date: 2015-11-13; view: 425; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию