Строительные блоки жизни 2 page

Какой же вывод мы должны сделать из поразительного количества информации, содержащейся в простейшей жи­вой системе? Она говорит нам о замысле гораздо более убе­дительно, чем даже аргумент о гармонии Вселенной, кото­рый убеждает физиков, что, нам, человеческим существам, предназначено жить в этом мире.

6. Информация как фундаментальное понятие

Именно при обсуждении этого вопроса голос теологии громко взывает к тому, чтобы к нему прислушались, посколь­ку теологии есть что сказать по этому поводу, и ее соображе­ния чрезвычайно существенны и интересны. В первой главе Библии описания первых действий Бога по созданию мира начинаются с утверждения: "И сказал Бог...". Например: "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет" (Быт. 1:3). Эта идея о том, что Бог "говорит", была воспринята на более философ-

ском уровне христианским апостолом Иоанном в его описа­нии творения: "Вначале было Слово... Все чрез Него начало быть" (Ин. 1:1-3). Как мы показываем в Разделе 11.3, в гре­ческом языке лексема "слово" (Логос) использовалась для обозначения рационального принципа, стоящего за устрой­ством мира. Иоанн утверждает, что за Вселенной стоит не просто абстрактный рациональный принцип, а личностный Бог. Более того, он говорит, что Бог является источником Слова, Слова, лежащего в сердце творения. В этом контек­сте понятие "Слово" передает идеи повеления, значения, со­общения — короче, информации, а также, разумеется, твор­ческой энергии, которая несет в себе эту информацию. Та­ким образом, в самом ядре библейского представления об акте творения заключено то самое понятие, которое счита­ется центральным в науке, — понятие информации. Фраза "И сказал Бог..." очень проста и доступна всем людям всех времен. И в то же время ее содержание и следствия из нее имеют очень глубокое содержание. И именно эта идея Бога, являющегося источником информации и энергии, подчер­кивается почти во всех библейских высказываниях по пово­ду творения.

Автор Послания к Евреям развивает эту идею так: "Ве­рою познаем, что веки устроены словом Божиим, так-что из невидимого произошло видимое" (Евр. 11: 3). Один из пун­ктов, подчеркиваемых в теории информации, заключается в том, что информация невидима. Ее носители вполне могут быть видимыми, как, скажем, видимы бумага и текст на ней, дым, экран телевизора или гены. Но сама информация не­видима и нематериальна. Мы пишем эту книгу. Вы ее читае­те. Ваша зрительная система, воспринимая отраженные от книги фотоны, преобразует их в электрические сигналы, которые затем передаются в головной мозг. Предположим, что вы передаете информацию из этой книги своему другу с помощью слов. Звуковые волны несут в себе информацию от ваших голосовых связок в уши вашего друга, где они пре­образуются в электрические сигналы и передаются в ваш

головной мозг. Теперь ваш друг владеет информацией, ко­торая возникла в головном мозгу авторов книги. Но от нас к вашему другу не было передано ничего материального. Для передачи этой информации было использовано много мате­риальных вещей, но сама информация не является матери­альной.

В свете современной физики кажется совершенно пора­зительным, что, согласно Библии, Слово (информация) яв­ляется даже более фундаментальным понятием, чем мате­рия и энергия (или масс-энергия, как сейчас предпочитают говорить многие физики). Материя и энергия творятся Сло­вом: "Все чрез Него начало быть" (Ин. 1: 1-3). Таким обра­зом, в этом смысле информация предшествует материи и энергии.

Именно эта мысль была высказана в колонке редактора журнала "Новости науки" ("New Scientist") (от 30 января 1999 г., с. 3). Рассуждая об информационной революции, оказавшей колоссальное влияние как на изобретение меха­низмов для сверхбыстрой обработки информации, так и на открытие невероятной способности переработки информа­ции биологическими системами, физик Пол Дэвис пишет: "Все большее применение понятия информации к природе привело к любопытному предположению. Принято считать, что мир состоит из простых, материальных частиц, подоб­ных маленьким комочкам, а информация является вторич­ным феноменом, связанным со специальными, организован­ными состояниями материи. Но, вероятно, все обстоит на­оборот: Вселенная, возможно, является игрой первичной информации, а материальные объекты — ее сложным вто­ричным проявлением".

Дэвис говорит, что эта идея была выдвинута известным физиком Джоном Арчибальдом Уиллером в 1989 г. Но, как мы показали в данном разделе, она циркулирует уже в тече­ние нескольких тысяч лет!

Мысль о том, что информацию нужно рассматривать как фундаментальную сущность, имеет глубокие следствия для

нашего понимания мира и нас самих. Она придает вес тому, что мы сказали, поскольку превращает вывод о разумном начале, стоящем за Вселенной, сделанный на основании при­знаков замысла, в идеальный образец вывода, обеспечиваю­щего наилучшее объяснение. Кроме того, из этой мысли сле­дует, что основная редукционистская посылка философов-материалистов ложна, поскольку оказывается, что материя и энергия не обладают способностью развивать все инфор­мационно насыщенные структуры, необходимые для жизни, без поступления соответствующей информации. 7. Замысел — аргумент "от невежества"?

Против развиваемой нами концепции иногда высказы­вается одно возражение. Это возражение состоит в том, что вывод на основании замысла — это просто аргумент, к кото­рому прибегают за отсутствием необходимого знания, ина­че говоря, постулирование замысла (и, следовательно, — Автора замысла) связано с пробелами в современной науке. Но это совершенно неверно. Сторонники программы SETI не сочтут убедительной идею о том, что постулирование дру­гого разума как источника сообщения, насыщенного инфор­мацией, которое когда-нибудь будет получено, направлено на то, чтобы закрыть пробелы в имеющихся знаниях. А если математический и теоретико-информационный анализ тож­дественны, то не будет ли непротиворечивым постулирова­ние разумного источника насыщенных информацией сооб­щений, содержащихся в ДНК? Кроме того, как мы показали в Разделе 2, Б. 2, мы не видим никакой проблемы, предпола­гая наличие разумного автора данного текста, и не пытаемся давать редукционистское объяснение этого текста в терми­нах физического строения или химического состава бумаги и чернил.

Вывод от замысла мы делаем не потому, что у нас нет со­ответствующих научных данных, а как раз потому, что они у нас есть. Знание природы биологической информации, с од­ной стороны, и знание того, что разумные источники инфор­мации являются единственными ее возможными источника-

ми — с другой, дополненное тем фактом, что случай и необхо­димость не могут порождать сложную заданную информацию, с которой мы имеем дело в биологии, делают замысел пре­красным образцом вывода, способствующего наилучшему объяснению. Именно знание ограничений физико-химичес­ких объяснений бумаги и чернил наряду с представлением о способности к разумной деятельности позволяет отказаться от натуралистических объяснений процесса письма и объяс­нять его, исходя из идеи автора. Нежелание со стороны неко­торых ученых сделать вывод от замысла на основании знания об информационно насыщенных биомолекулах, очевидно, имеет мало отношения к науке, а обусловлено в значитель­ной мере следствиями такого вывода относительно характе­ра Автора Замысла. Таким образом, это вопрос мировоззрен­ческий, а не научный. Поскольку люди готовы делать выво­ды от замысла, когда речь идет о результатах деятельности человека или внеземного разума, то проблема заключается не в выводе от замысла как таковом.

Однако, несмотря на то, что вывод от замысла на основа­нии имеющегося знания о природе биологической инфор­мации кажется вполне убедительным, многие, не задумыва­ясь, отвергают его. Поэтому стоит задаться вопросом, поче­му они это делают вопреки столь очевидным данным. Это и составит предмет следующей главы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Dawkins R. The Blind Watchmaker... P. 1.

2. Denton M. Evolution — a Theory in Crisis. Bethesda, Maryland: Adlcr & Adlcr, 1986. P. 249 - 250.

3. Ibid. P. 250.

4. Alberts B. The Cell as a Collection of Protein Machines // Cell 92. 1993. P. 291.

5. Behe M. Darwin's Black Box. N. Y.: Simon and Schuster, 1996.

6. Ibid. P. 39.

7. Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора//Соч. М. - Л., 1939. Т. 3. С. 405.

8. Behe М. Op. cit. Р. 186. Здесь автор обыгрывает известную поговор­ку из англоязычного научного фольклора: "Publish or perish" — "Публи­куйся или погибнешь" (прим. перев.).

9. Ibid. Р. 193.

10. См. об этом напр.: Опарин А. И. Происхождение жизни // Бсрнал Дж. Возникновение жизни. М., 1969. С. 250 - 287.

11. Полный список аминокислот, которые могут быть получены пу­тем такого эксперимента, и подробный анализ вопроса о происхождении жизни можно найти в книге: Thaxton Ch. В., Bradley W. L. and Olscn R. L. The Mystery of Life's Origin. Dallas: Lewis and Stanley, 1992. P. 38.

12. "Ibid. P. 73 - 94.

13. Davies P. The Fifth Miracle. L.: Allen Lane, Penguin Press, 1998. P. 60.

14. Dose K. The Origin of Life: More Questions than Answers // Interdisciplinary Science Reviews. 1988. 13. P. 348.

15. Cornwell J. (cd.) Nature's Imagination. Oxford:. Oxford University Press, 1995. P. 27 - 44.

16. Иногда последовательность может казаться случайной, хотя, в дей­ствительности, она таковой не является. Так, бинарная последователь­ность 111100110110011010011001110111100110001 кажется случайной и не имеющей в своем основании модели, хотя в действительности она пред­ставляет собой цифровое представление числа тс и потому может быть продолжена с помощью простого алгоритма. Таким образом, она имеет скрытый порядок.

17. Cairns-Smith A. G. The Life Puzzle. Edinburgh: Oliver and Boyd, 1971. P. 95.

18. Davies P. Op. cit. P. 61.

19. Известно, что некоторые места в цепи аминокислот белка могут быть заняты несколькими аминокислотами, что должно приниматься во внимание при вычислении вероятности. Биохимики Райдар-Ольсон и Сауер провели эти вычисления и пришли к выводу, что вероятность мо­жет возрасти до величины 1 к 1065, которая, по их мнению, все равно "крайне мала" (Proteins: Structure, Function and Genetics. 1990,7. P. 306 -316). Конечно, если мы примем во внимание и L-формы, и пептидные связи, то вероятность упадет до 1 к 10125.

20. Цицерон. Философские трактаты. М: Наука, 1985. С. 131.

21. Smith J. М., Szathmary Е. The Major Transitions in Evolution. Oxford and N. Y.: Freeman, 1995. P. 81.

22. Gates B. The Road Ahead. Boulder: Blue Penguin, 1996. P. 228.

23. Davies P. Op. cit. P. 81.

24. Ibid. P. 88.

25. Polyani M. Life's Irreducible Structure // Science, 1968. N 160. P. 1309.

26. Meyer St. The Return of the God Hypothesis. Seattle, Discovery Institute Center for the Renewal of Science and Culture. 1998. P. 23.

27. Yoekcy H. A Calculation of the Probability of Spontaneous Biogenesis by Information Theory //Journal of Thcor. Biology. 1977, 67. P. 377 - 398.

28. Dembski W. Intelligent Design as a Theory of Information //
Perspeetives on Science and Christian Faith. 1997, 49, 3. P. 180 -- 190.

29. Meyer St. Op. cit. P. 37.

30. Journal of Theor. Biology. 1981. N 91. P. 13 - 31.

31. Dembski W. The Design "inference. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.

•

Глава 5. Споры вокруг эволюции

i. Слепой часовщик

Как было показано в предыдущей главе, принципиаль­ное допущение, лежащее в основании доказательства, по­строенного на идее замысла, заключается в следующем: уро­вень сложности, присущий механизмам и биологическим организмам, может восходить только к разумному началу. Именно это допущение было поставлено под сомнение в те­ории эволюции. Последствия эволюционистской критики этого допущения столь важны, что необходимо остановить­ся на этой критике несколько подробнее.

Однако прежде всего следует указать, что не ставится под сомнение. И это впечатление о том, что природа заключает в себе некий замысел. Оно столь сильно, что его не могут от­бросить даже самые последовательные материалисты. Так, Фрэнсис Крик, получивший вместе с Джеймсом Уотсоном Нобелевскую премию за открытие структуры ДНК, писал: "Биологи должны постоянно иметь в виду, что то, что они наблюдают, не было создано согласно некоему замыслу, а является результатом развития"¹. Ричард Докинз, выступая в 1991 г. с лекцией по радио (Royal Institution Christmas Lectures), сказал практически то же самое, что и Крик: "Жи­вые существа... поразительно похожи на объекты, созданные согласно замыслу". Он, как мы уже говорили выше, идет еще дальше и описывает биологию как изучение "сложных пред­метов, которые производят впечатление созданных (de­signed) с некоторой целью"².

Почему же в таком случае учёные не решаются сделать очевидный вывод и сказать, что живые существа выглядят как созданные согласно замыслу именно потому, что они действительно были созданы согласно замыслу? Они отри­цают вывод о наличии замысла столь категорично, что мож­но предположить, что они руководствуются мотивами, со-

измеримыми по своей серьезности, по крайней мере, для тех, кто этот вывод отрицает. Поэтому ниже мы рассмотрим при­роду этого отрицания и его побудительные мотивы.

Докинз ясно говорит о том, что впечатление о замысле является чистой иллюзией. Вместе с Криком и другими ис­следователями он утверждает, что эволюционные процессы могут породить все те сложнейшие механизмы природы, о которых мы говорили выше, и при этом без всякого воздей­ствия внешнего разума. Как говорит Дэниел Дсннетт в сво­ей книге "Опасная идея Дарвина": "Дарвин предложил скеп­тически настроенному миру... схему создания порядка из ха­оса, в котором не участвует Разум"³. Деннетт считает идею Дарвина своего рода кислотой, грозящей коррозией всем додарвиновским взглядам на мир, сознание предстает в его концепции продуктом материи, результатом лишенных ра­зумного начала и цели процессов. Этот сценарий хорошо со­гласуется с материалистической философией и является прямой противоположностью тех идей, которые мы разви­вали в конце Главы 4, а именно: информация первична, а материя — вторична.

Какова же, спросим мы, эта невероятная эволюционная машина, обладающая творческой силой, способной произ­вести жизнь и сознание из материи, породить удивительные природные формы и создать механизмы переработки инфор­мации? Это не божественный Разум, говорит Докинз, а су­губо материальный механизм. Как бы ни было соблазнитель­но считать, что природа была создана ради какой-то цели, пишет он, никакого божественного Часовщика не существу­ет: "Единственный часовщик в природе — это слепые силы физики, хотя и организованные особым образом. Настоящий часовых дел мастер знает заранее, что он хочет сделать: он изготавливает винтики и пружинки и конструирует связу­ющие звенья между ними, имея в виду определенную цель. Естественный отбор, слепой, бессознательный, автоматичес­кий процесс, открытый Дарвином и служащий объяснени­ем существования всех форм жизни, которые явно подчине-

ны цели, сам никакой цели не преследует. У него нет разума, он не наделен зрением, он не планирует будущего. Он не видит ни настоящего, ни грядущего. Ничего. Если и можно сказать, что он играет в природе роль часовщика, то это сле­пой часовщик"¹. Сделаем небольшое отступление, чтобы отметить, что образ часовщика имеет долгую историю в свя­зи с аргументом от замысла. Цицерон (106 — 43 до н. э.) эк­страполирует свои представления о созданных человеческим разумом механизмах на упорядоченное движение планет и звезд: "Когда мы видим, как движутся части какого-то меха­низма... мы ведь не сомневаемся, что это сделано при учас­тии разума. Так можем ли мы, видя как движется небо... со­мневаться, что все это совершается благодаря разуму, и притом разуму необыкновенному, божественному?"⁵

Цицерон здесь предугадывает на много веков вперед классический аргумент от замысла, высказанный в XVIII в. теологом и натуралистом Уильямом Пэйли. "Предположим, что, пересекая пустырь, я споткнулся о камень. Меня спро­сили, откуда там взялся камень. Я мог бы ответить, что, на­сколько мне известно, он лежал там всегда: будет, вероятно, не слишком просто показать абсурдность этого ответа. Но предположим, что я нашел на земле часы. Меня, конечно, спросят, откуда они взялись в этом месте. Вряд ли я отвечу на этот вопрос так же, как я ответил на предыдущий, то есть скажу, что, насколько мне известно, они там были всегда... Когда речь идет о часах, мы должны предположить существо­вание часового мастера: должен был существовать... ремес­ленник... который их собрал, преследуя цель, которой они, с нашей точки зрения, соответствуют; он понимал их устрой­ство и придумал, как они будут использоваться... Любой при­знак плана, любое проявление замысла, которое можно най­ти в часах, видно в работе природы. Единственное, чем от­личается здесь природа, — это больший масштаб этих про­явлений, который в определенном смысле не поддается ни­какому вычислению"⁶.

Суммируем сказанное выше. Если часы предполагают существование часового мастера, насколько же убедитель-

нее более сложные биологические механизмы типа челове­ческого глаза говорят в пользу существования разумного Божественного Часовщика. И на протяжении всей челове­ческой истории многие люди, включая ученых, находили этот "аргумент" очень мощным.

Но Пэйли подвергся критике. Некоторые оппоненты критиковали его справедливо, ибо причудливая форма, в которую он облекал свои доказательства, делала его смеш­ным в глазах публики и потому основной смысл его аргу­ментов зачастую ускользал. Однако ни одно из критических замечаний не задевало вопроса о правильности центрально­го тезиса Пэйли, гласившего, что когда мы видим сложную структуру, подобную часам, никто не решится отрицать, что она была создана в соответствии с неким замыслом.

Философ Давид Юм, современник Пэйли, возражал про­тив его аргумента на том основании, что его аналогия некор­ректна. Юм утверждал, что часы и биологические организ­мы, на самом деле, существенно отличаются друг от друга; поэтому в высшей степени абсурдно предполагать, что жи­вые организмы были созданы подобно тому, как были созда­ны часы. Однако философ Элиот Соубер (наряду со многи­ми другими) возразил на это следующее: "Хотя критическое замечание Юма очень серьезно, если доказательство от за­мысла является доказательством по аналогии, я не вижу ос­нований, почему доказательство от замысла должно строить­ся именно таким образом. Аргумент Пэйли относительно живых организмов вполне самостоятелен, независимо от того, являются ли часы и организмы подобными явления­ми. Цель упоминания часов в этом контексте состоит в том, чтобы показать, что аргумент об организмах является нео­тразимым"⁷. Разумеется, аргумент Пэйли о живых организ­мах совершенно самостоятелен, но Соубер не прав относи­тельно некорректности аналогии, поскольку развитие науки со времен Пэйли показало, что отказ от аналогии был совер­шенно преждевременным. Юм и Пэйли понятия не имели о том, какие открытия в области биохимии будут сделаны от-

носительно молекулярных механизмов живых систем (см. 4.2). Среди этих механизмов можно найти молекулярные часы эволюции, гораздо более сложные, чем часы Пэйли. Юм также утверждал, что для того, чтобы сделать вывод о том, что живые организмы были задуманы в нашем мире, следу­ет понаблюдать за организмами, задуманными в других ми­рах. Он был бы поражен, если бы узнал, что в лабораториях нашего мира можно будет создавать биохимические систе­мы и даже получать белки.

Но вернемся к нашей теме.

Докинз категорически отрицает аргумент о часовщике. Человеческий глаз, хотя и вызывает у него удивление, с его точки зрения не свидетельствует больше ни о чем, кроме как о тонкости слепого и лишенного цели процесса. Бог стано­вится ненужной гипотезой, и потому дарвинизм для Докинза составляет научное основание атеистической позиции. Хотя логически атеизм мог быть состоятельным и до Дарвина, го­ворит он. Но именно Дарвин, по его мнению, создал предпо­сылку быть интеллектуально уверенным в себе атеистом⁸.

Представление о том, что дарвинизм устраняет необхо­димость в Творце, весьма распространено. Палеонтолог Сте­фан Джэй Гоулд утверждает, что после Дарвина мы знаем, что "никакой дух-промыслитель не наблюдает с любовью за происходящим в природе (хотя ньютонов Бог, заводящий часы, наверное, все-таки запустил механизм). И никакие жизненные силы не движут эволюционными изменениями. И что бы мы ни думали о Боге, его существование никак не проявляется в природе"⁹.

Докинз и Гоулд вторят Джулиану Хаксли, который в 1959 году во время юбилейных чтений, посвященных столетию Дарвина, подытожил следствия эволюционной теории: "Со­гласно эволюционным представлениям, нет ни места, ни не­обходимости в сверхъестественном. Земля не была создана, она возникла в результате эволюции. То же самое можно ска­зать и о животных, и о растениях, которые ее населяют, вклю­чая нас, людей, наше сознание и душу, а также наш мозг и

наше тело. Эволюционировала и религия..."¹⁰. Таким образом, с позиции Хаксли, теория эволюции вытесняет Бога, давая сугубо естественно историческое объяснение происхождения не только биологических форм, но и таких высших форм, как сознание и мышление. Такой же позиции придерживается наш современник, академик Гинзбург. Он говорит в связи с обсуждением эволюционной теории, что научные представ­ления и вера в Бога совершенно несовместимы¹¹.

Точку зрения о том, что атеизм является логическим следствием эволюционной теории, можно найти не только в научно-популярных книжках, но и в университетских учеб­никах. Обратимся, например, к известному учебнику по те­ории эволюции для университетов, написанному сотрудни­ком Музея зоологии позвоночных (Беркли, Калифорния) Монро Стрикбергером. Там говорится следующее: "Опасе­ние, что дарвинизм — это попытка вытеснить Бога из сферы творения, является... обоснованным. На вопрос: "Существу­ет ли божественная цель в создании человека?" — теория эво­люции отвечает: "Нет, не существует". Согласно этой тео­рии, адаптация вида и адаптация отдельного человека вос­ходит к естественному отбору, а не к акту творения"¹².

Поэтому вряд ли стоит удивляться, что столь распростра­нено представление о том, что теория эволюции устранила Бога как нечто ненужное или вносящее путаницу в сознание современного человека. Позиция известного философа Род­жера Скрутона тому пример. "У меня научное мировоззре­ние, — говорит он. — Я просто не могу не принимать во вни­мание идеи дарвинизма. Они кажутся мне очевидными"¹³.

Таким образом, мы имеем очень странную ситуацию. С одной стороны, естественным выводом из существования и сложного характера биологической информации является существование разумного Творца, который создал как эту информацию, так и нас самих. С другой стороны, распро­странено мнение, что такой разумный Творец совершенно не нужен и что окружающий нас мир могли породить не об­ладающие сознанием эволюционные процессы.

2. Следствия теории эволюции для понимания места человека в мире

Не будет преувеличением сказать, что теория эволюции повлияла на понимание человеком своего места и значения в мире, подобно землетрясению. И это влияние коснулось всех сфер человеческой жизни. Является ли жизнь результатом сугубо естественно-исторических процессов? и как же тогда возникла мораль? Эволюционировала ли она наряду с други­ми явлениями? И если это так, то каково значение наших пред­ставлений о том, что такое хорошо, а что такое плохо, что та­кое справедливость и истина? Дэниел Деннетт называет эво­люцию "опасной идеей Дарвина", потому что она "гораздо глубже подрывает наши самые фундаментальные представ­ления, чем это допускали самые преданные ее апологеты..."¹¹.

Ричард Докинз с ним соглашается. Он не сомневается в том, что дарвиновская теория явилась своего рода водораз­делом в истории мысли: "Нам теперь нет нужды обращаться к суевериям, когда мы сталкиваемся с извечными пробле­мами: существует ли смысл жизни? для чего мы живем? что есть человек? Задав последний из этих вопросов, знамени­тый зоолог Дж. Симпсон... заявил следующее: "Я хочу здесь подчеркнуть, что все попытки ответить на этот вопрос, пред­принимавшиеся до 1859 г., ничего не стоят и что нам лучше совсем не принимать их во внимание""¹⁵.

Итак, что же гласят новые ответы на эти вопросы? Лау­реат Нобелевской премии Жак Моно не сомневается, что теперь человеческие существа могут избавиться от чувства конечной цели или морального обязательства: "Чистый слу­чай, абсолютно свободный, но слепой, лежит в самом осно­вании колоссального здания эволюции, так что человек в конце концов узнал, что он один в этой бесчувственной бес­предельности Вселенной... Ни его судьба, ни его долг не были в ней заложены"¹⁶.

Подобные идеи постоянно находят отражение в средствах массовой информации. Аласдэр Палмер, освещающий ново­сти науки для одной из крупнейших газет мира, пишет: "Со-

гласно самому лучшему объяснению происхождения чело­века как вида, единственная бессмертная часть человека — это молекула ДНК. Но это объяснение противоречит не толь­ко религиозной интерпретации мира. Оно противоречит еще и нашим этическим ценностям, поскольку большинство из них сформировалось под воздействием нашего религиозно­го наследия. В научном объяснении мира нет больше места свободной воле или аналогичной способности каждого ин­дивида быть добрым или справедливым. Нет места и душе"¹⁷. Таким образом, согласно данной точке зрения, человеческие существа благополучно освобождаются от вложенного в них чувства собственного достоинства, осознания нравственных ценностей, свободы и бессмертия — и все это во имя науки. Уходит и понятие "естественного закона", представление о том, что человеческие существа наделены некоторыми врож­денными правами, которые даются им не просвещенным де­мократическим правительством, а Самим Творцом. И если наука разделалась с трансцендентным Творцом, когда-то определившим такие нормы и ценности, то как и кем они должны определяться теперь?

Этот вопрос в особенности важен в свете быстро набира­ющих темпы разработок в области генной инженерии. С од­ной стороны, налицо позитивные результаты генной тера­пии в борьбе с некоторыми нарушениями на генном уровне, типа фиброза мочевого пузыря. С другой стороны, развива­ется генная инженерия применительно к клеткам зароды­шевого пути (germline engineering), способность искусствен­но изменять гены таким образом, что это воздействует на следующие поколения организмов. Так, в журнале "New Scientist" ("Новости науки" от 3 октября 1998 г.) сообщалось, что подобный уровень воздействия вот-вот будет достигнут. Под броским названием "Эволюция мертва" в заглавной ста­тье номера говорилось, что хотим мы того или нет, но в бли­жайшие несколько лет человеческие существа смогут конт­ролировать свою собственную эволюцию. В статье далее со­общалось, что хотя в настоящее время, в соответствии с со-

глашением Совета Европы (подписанным 23 странами), ген­ная инженерия применительно к клеткам зародышевого пути запрещена, большинство специалистов утверждает, что они будут удивлены, если через 20 лет вокруг не будут прыгать детишки, появившиеся на свет в результате экспериментов

генных инженеров. А наше отношение к подобным вещам

будет изменяться от "никогда и ни за что" до "наверное, мо­жет быть". Люди становятся объектами сознательного биоло­гического регулирования со стороны других людей.

Ученые, подобные Джону Кэмбеллу, молекулярному биологу из Калифорнийского университета (Лос-Андже-

лес), часто высказываются о том, что в результате генной ин­женерии, вероятно, появятся люди, с большей продолжи­тельностью жизни, невосприимчивые к СПИДу или неко­торым видам рака. Но генная инженерия открывает и дру­гие возможности, не имеющие никакого отношения к спасе­нию жизни людей или предупреждению болезней. Это воз­можности воздействия на личность, поведение и даже ин­теллект. Согласно каким нормам будет осуществляться это воздействие? Какими правилами будет контролироваться процесс формирования сверхчеловека? По мнению Либе Кавальери, молекулярного биолога из Университета штата Нью-Йорк, потенциальный эффект генной инженерии пре­вышает масштабы воздействия, связанные с расщеплением атома. И опасности, которые она за собой влечет, могут быть столь же значительными.

В связи с этим приходят на ум пророческие слова К. С. Льюиса, пытавшегося еще в 1945 г. предугадать резуль­таты победы человека над природой. Стараясь выдержать нейтральный тон, он рисует ее так: "Последний этап победы над природой, быть может, довольно близкий, настанет тог­да, когда в результате применения методов евгеники, пред-натального воздействия, образования и пропаганды, осно­ванной на отработанных методиках прикладной психологии, человек достигнет полного контроля над самим собой. Че­ловеческая природа будет последним бастионом, который