Проклятый горн 4 page

Выждав несколько секунд, я постучал снова, затем, увидев, что не заперто, распахнул скрипнувшую дверь. Внутри было довольно пыльно, а из-за грязных окон еще и сумрачно. Товары, какая-то хагжитская дрянь, в основном медная посуда, кувшины с узким горлышком и круглые блюда с чеканкой оказались тусклыми и запыленными. Как видно, торговля шла не бойко. Хотя, подозреваю, лавка не больше чем прикрытие.

Из темного коридора появилась немолодая, чуть полноватая женщина с сальными волосами, собранными в неопрятный пучок, поддерживаемый бронзовой заколкой в виде грубо сделанной цапли.

– Мы закрыты. – Глазки у нее были проворные, блестящие и все примечающие.

Она сделала выводы насчет посетителя и решила, что ему тут совсем не место.

– Я похож на покупателя, мать?

– Ты похож на головореза, парень. Сразу скажу, что брать у меня нечего, кроме этого медного дерьма. – Тетка была не робкого десятка. – Так что просто иди куда шел. Думаю, ты ошибся адресом. Вино наливают через два дома, шлюхи через переулок.

– Я ищу кой-кого.

– Кого же? – насупилась та.

– Хозяина этой пыльной дыры.

– Сеньора Луке?

– Сисэрино Руджеролло.

На ее творожистом лице не дрогнул ни один мускул.

– Говорю же, ты ошибся, парень.

– Скажи, наш общий друг рекомендовал обратиться к нему, если появится интересный товар из Хагжита.

– Не знаю я такого. Тут хозяин сеньор Луке, и он еще неделю назад уехал в Велуччо. У него невестка рожает.

– Ну, значит, я и вправду ошибся, мать. Не беда. Найду другого покупателя.

Я неспешно ушел и, закрывая за собой, чувствовал ее подозрительный взгляд.

Я покрутился по городку, зашел в церковь, лишь для того, чтобы убить время и заметить, что за мной следит какой-то тип в грязной одежде. Церковь была богатой, особенно для такой маленькой провинциальной дыры, и забита паломниками.

Я вернулся на постоялый двор и взялся за пиво. Оно, надо сказать, было гадким, невероятно горьким и воняло старым хмелем.

Тот, кто следил за мной, угнездился в самом дальнем углу, заказал той же дряни, что и я, но спустя час, так и не допив ее, ушел, кинув мелкую монетку в руку расторопного трактирщика. Я продолжил терпеливо ждать, понимая, что, возможно, проверки все еще не кончились.

И лишь вечером, когда зажгли свечи, а с кухни понесло жареным свиным салом, отчего хотелось выскочить на улицу, к моему столу подошел черноволосый, горбоносый тип с одышкой и изъеденным оспинами лицом.

– Могу присесть?

– Предпочитаю пить один.

– Ты меня вроде как искал.

– Ты Руджеролло?

– Допустим.

– А может, и нет. В лицо-то я тебя не знаю.

– Придется тебе поверить на слово. – Он расположился напротив, хотя я его так и не пригласил.

– Жетон покажи.

Он удивленно поднял лохматые брови:

– Это еще зачем?

– Ты мариновал меня целый день, дядя. Я хочу быть уверен, что передо мной законник, а не очередной клоун.

– Не здесь.

– Тогда идем в мою комнату.

Человек, представившийся Руджеролло, усмехнулся:

– Не раньше чем ты скажешь, кто ты, кто тебя направил и что у тебя есть на продажу.

– Не раньше чем ты покажешь мне свой жетон. Или оба упремся рогами и будем топтаться на месте.

В его карих глазах все еще было сомнение, но он решил рискнуть.

– Твоя взяла, незнакомец.

– Меня зовут Виктор. – Я встал из-за стола.

– Наемник и купец в одном лице?

– А ты не знал, что наемникам часто перепадают разные интересные вещицы? Мы же любим погулять по чужим городам и иногда заглядываем в чужие сундуки.

Я грубо рассмеялся. Он – нет.

В комнате я зажег несколько свечей, так как уже стемнело, протянул руку и взял у него серебряный жетон. Без всякого сомнения, тот был настоящим и горячим, хотя последнее мог понять лишь человек с даром. Подделки холодные, как обычный металл, а украденный у владельца жетон быстро покрывается темным нестираемым налетом.

Разумеется, наемник Виктор Фетш этого знать не мог, поэтому придирчиво рассмотрел безделушку, даже хотел попробовать ее на зуб, но в последний момент передумал и кинул законнику.

– Вроде как убедил. К чему все это представление на целый день? Разве представитель Ордена Праведности кого-то опасается?

– На наши возможные дела это никак не влияет.

– Хорошо если так. У нас общий знакомый. Его зовут Вальтер, и он служил одному благородному кретину, которого сейчас забрала могила. Этот Вальтер еще порой показывает фокусы, которые не одобряют клирики.

– Я слышал о нем. Но лично не знаком.

– Но, как я знаю, знаком был с другом его хозяина.

– Жильбером?

Он специально назвал не то имя, проверяя меня, но я не клюнул на эту глупую ловушку, как и не стал произносить имя Александра, которого вполне мог и не знать.

– Понятия не имею. Вальтер сказал, что, если кой-чего попадется, можно поискать тебя, и что труды окупятся. А кто уж ему сказал, врать не буду. Со мной он такими подробностями не делился.

– Как ты с ним познакомился?

– Оказал ему одну услугу. Лет десять назад.

– Хорошо. Это можно проверить и позже. – Руджеролло все еще стоял у двери, не собираясь присаживаться и хоть сколько-то мне доверять. – Что конкретно ты продаешь?

– Он говорил, что ты можешь свести меня с покупателем, который заинтересован в черных камнях. Тех, что иногда привозят из Хагжита.

Он помедлил несколько мгновений, не веря своим ушам.

– Ты о глазах серафима?

– Хрен знает как они называются. Черные булыжники, внутри которых белый дым.

Он сразу стал заинтересованным:

– И у тебя есть такой камень?

– Есть парочка.

– Парочка?!

– Ну, может, и побольше. Смотря как договоримся с покупателем. – Я делал вид, что не подозреваю об истинной стоимости минералов.

– Что-то не очень верится.

Я достал из-за пазухи один из двух камней, попавших ко мне из коллекции бургграфа Бризена.

– Как теперь? Веры прибавилось? – Я позволил ему рассмотреть лежащую на ладони драгоценность.

– Где ты их добыл?

– Это так важно?

– Никто не станет покупать вещь, украденную у какого-нибудь князя с туалетного столика. Себе дороже. Ты же понимаешь.

Уверен, он купил бы его, даже если бы я притащил булыжник, лежащий на туалетном столике, в который впивалась бы отрубленная рука князя, но конечно же кивнул и рассказал, «боясь», что клиент уйдет.

– Мы с моей ротой накрыли торговое судно хагжитов в устье Весели. Мне при разделе добычи достались в том числе и эти четыре крошки. Сперва хотел выбросить или продать какому-нибудь дураку, но решил, что запас карман не тянет. Сохранил. А лет через пять после этого Вальтер обмолвился о таких штуках. И вот я у тебя.

– Могу я?.. – Он протянул руку, и я отдал ему камень, предупредив:

– Только без глупостей, друг.

Он не смог скрыть свою алчность. Придирчиво изучил товар при свете свечей, с видимой неохотой вернул обратно.

– Камень настоящий.

– Так как насчет того, чтобы свести меня с покупателем?

– Я и есть покупатель. Сколько ты за него хочешь?

Вот только этого мне не хватало.

– Э, нет-нет! – погрозил я ему пальцем. – За дурня меня держишь? Вальтер сказал, что ты посредник и приведешь меня к продавцу. Что все дела решать с ним. Я не продам товар тебе только для того, чтобы ты перепродал его дороже. Или встреча с покупателем, или никаких сделок!

В углах его рта залегли недовольные складки. Но говорил он терпеливо, точно с глупым зверем:

– Мой клиент ни с кем не встречается. Все сделки проходят через меня.

Я насупился и упрямо выдвинул челюсть, надеясь, что не переигрываю, сказал раздраженно:

– Я не знаю тебя, так же как и ты меня. Но знаю Вальтера и помню его совет. План таков – ищу законника, показываю товар, он ведет к тому, кому нужен камушек. Я получаю деньги, и все страшно довольны.

– Не кипятись, наемник. Подумай сам. Какая тебе разница, от кого получать монеты? Ты же приехал сюда заработать, да? Так я и предлагаю это. Если тебя устроит цена.

Разумеется, все это было более чем логично. Но я упрямо гнул свою линию:

– А если твой друг даст больше?

– Ты сам назовешь сумму. Если она приемлема, мы договоримся. Если нет, тебе больше меня никто не даст. Моего клиента все равно нет поблизости, и тебе придется иметь дело со мной. Или ждать, когда он вернется. Неделю. Месяц. Год.

– Скажи, где он и как его зовут. Я поеду к нему.

Тот с печалью развел руками:

– У меня нет такой информации.

Примерно, так я и думал. И, конечно же, не рассчитывал, что он мне поможет. Попытаться стоило, надеясь, что он идиот, но, как и оказалось, это не так. Значит, перейдем к тому варианту, который мы изначально запланировали с Гертрудой.

Для начала я выругался. Помянув Вальтера, Руджеролло и неизвестного покупателя. Законник посмотрел на меня с некоторой долей раздражения, спросив:

– Полегчало?

– Черта с два полегчало! Надо было продать это дерьмо еще в Фирвальдене первому же алхимику!

– Вряд ли там дали бы тебе хорошую цену. Продай мне, – в который раз предложил он. – Внакладе не останешься.

Я задумался, и на лице у меня было написано, что я стараюсь не продешевить. Затем назвал сумму:

– Пятьдесят флоринов.

– Дорого, – возразил законник. – Ты столько за пару лет не зарабатываешь.

– Откуда тебе знать, сколько я зарабатываю! – окрысился я. – Пятьдесят монет!

– Скинь пятерку, и я куплю все четыре камня. Сто восемьдесят флоринов. Прикинь сам. Целое состояние. Тебе больше никогда не придется заниматься тем, чем ты занимаешься, чтобы заработать на хлеб и пиво. Осядешь в тихом местечке, купишь себе постоялый двор, получше этого.

Я мрачно смотрел на него, затем опустил плечи:

– Черт с тобой. Сорок пять за камень.

– Все четыре при тебе?

– Нет. Только этот. За остальными надо ехать.

– Далеко? – невинно поинтересовался он.

– Не твоего ума дело.

– Просто пытаюсь понять, успею ли я собрать деньги, – постарался разрядить обстановку законник.

– Успеешь. Я теперь сюда приеду не раньше осени.

– Но этот камень продашь сейчас?

– Давай деньги, и он твой.

Руджеролло достал из кошелька золотую монету, положил на край стола.

– Это аванс. Остальное будет завтра к вечеру.

В отличие от Билеско, улицы здесь не освещались. Накрапывал мелкий дождик, даря свежесть и усиливая запах уже отцветающих лип. Я прятался возле городского колодца, и поблизости была лишь блохастая псина, осторожная и брехливая, наблюдавшая за мной из укрытия ближайшей подворотни. Рядом находилось маленькое кладбище, и хоть оно и скрывалось за высокой стеной, я слышал тихие шепотки – кто-то из иных существ не спал нынешней ночью.

Шаги человека, который и не думал скрываться, раздались со стороны центральной улицы. Я увидел изящный белый силуэт, и Гертруда оказалась рядом.

– Как прошло?

– Как мы и предполагали. Он готов купить камень, но не показать нам того, кто похож Константина.

– Законник сам виноват. Ему давали шанс отойти в сторону, – с меланхолическим равнодушием произнесла она. – Идем до конца?

– Спрашиваешь. Что с нашими друзьями?

– Спят безмятежным сном. Раньше следующего вечера в себя не придут.

Я представил рожу Джанкарло:

– Они будут чертовски злы.

– Пусть злятся. Мы уже будем далеко.

К дому Руджеролло мы подошли через пять минут, так никого и не встретив по дороге. На первом этаже была лавка, на втором – жилые помещения. Гера на несколько мгновений прижалась лбом к дощатой двери, закрыла глаза. Я поглядывал по сторонам, надеясь различить в чернильном мраке хоть какое-то движение, но все было тихо, если не считать легкого шелеста дождя по крышам и мостовой.

– Там трое, – наконец сказала Гертруда. – Два человека и собака. Все спят.

– С псиной возникнут проблемы?

– Только не когда с тобой колдунья. Дверь крепкая. Будет много шума.

– На окнах первого этажа ставни. Но не на втором. Погоди. Я залезу наверх. Там должно быть легче.

Металл водосточной трубы холодил кожу, лезть было невысоко, так что я быстро оказался на выступе, свесился вниз, протягивая моей спутнице руку. Она легко подпрыгнула, наши пальцы переплелись, и я одним движением поднял ее к себе.

Она мягко подула на стекло, и то выгнулось пузырем, точно было сделано из мыльной воды, а затем беззвучно лопнуло, превратившись в мелкий белый песок, осевший на пол. Я просунул руку в получившееся отверстие, повернул щеколду и распахнул раму.

Гертруда остановила меня и отправилась первой.

В соседней комнате горел тусклый свет. Снизу раздавался негромкий храп.

– Жди здесь, – приказала мне Гера, легко сбежав по ступенькам во мрак.

Она вернулась через минуту, храп звучал так же, как и прежде.

– Женщина. Теперь не проснется. За мной.

Чувствовала она себя совершенно уверенно, как будто каждую ночь вламывалась в чужие дома.

Свет в спальне Руджеролло давала стоявшая на столе свеча. Гертруда громко хлопнула в ладоши, заставляя огонь подпрыгнуть к потолку, освещая каждый темный уголок в комнате, с интересом глядящего на нас пса йонмерской породы, и законника, спавшего на узкой кровати.

Я выдвинул стул, сел на него, видя, как человек просыпается и пока мало что понимает. Впрочем, надо отдать ему должное, соображал он очень быстро. Маленький пистолет с колесцовым замком, прятавшийся под подушкой, оказался в его пухлой руке. Щелкнул спусковой крючок, ударила искра, из дула пошел жалкий сизый дымок.

– Какой конфуз. – Я огорченно цокнул языком.

Руджеролло, вооруженный дагой, уже был готов к бою.

– Не надо горячиться, дорогой, – попросила его Гера. – Острые предметы куда опаснее, чем вы думаете.

Он, видя, что я даже не делаю попытки встать, чтобы защитить ее, бросился на девушку. Мелькнула тень, с рычанием сбила его с ног, вцепилась в руку. Законник заорал от неожиданности и боли. А сторожевой пес, обученный убивать, по одному слову Геры отпрыгнул в сторону, садясь у ее ног, довольно скаля окровавленные клыки.

– На кровати будет удобнее, – сказал я человеку.

Тот послушно сел, зажимая левой рукой рваную рану на правой. Кровь стекала по локтю и капала на простыню.

– Виктор, ты играешь грязно, – сказал мне Руджеролло. – Денег в доме все равно нет.

Я бросил флорин, который он мне дал, ему на колени:

– Кто говорит о деньгах, Сисэрино?

Он уставился на меня, затем перевел взгляд на Гертруду:

– Я знаю тебя. Магистр Братства! Ведьма! Значит, он выполняет твои приказы!

– Мое настоящее имя Людвиг ван Нормайенн, – поклонился я ему и увидел, как стекленеет его взгляд. – О. Слышали обо мне? Польщен.

– Ты был в Вионе. Когда погиб мой друг Александр.

– Как я понимаю, ты там тоже был. Маркграф Валентин также относился к твоим друзьям?

Он зло выплюнул слова:

– Нападение на законника! Вам это с рук не сойдет!

– Сойдет, – безучастно возразила Гертруда и тут же сменила тон на деловой: – И лучше вам понять это как можно скорее, сеньор. Подобная широта взглядов облегчит жизнь всем нам.

– Иди к черту, шлюха!

Пес вскочил на четыре лапы, оскалившись. В горле у него клокотало.

– У вас милый зверь, господин Руджеролло. Настоящий убийца. Вы отлично его вымуштровали, и сейчас между его зубами и вашей плотью стою лишь я. Так что, будьте любезны, оставьте свои грязные мечты при себе. Я сегодня не в настроении.

Он облизал губы, выдавил из себя:

– Могу я перевязать рану?

– Если избежите глупостей и оскорблений.

Законник разорвал наволочку на несколько лоскутов, занялся разодранной рукой.

– Чертов пес! Мне обещали, что он отличный сторож.

– Вас забыли предупредить, что колдуньи легко управляются с собаками. Против таких, как мы, это не защита. Не волнуйтесь. Я заберу его с собой, когда мы поговорим. Вас он теперь вряд ли будет слушаться.

– Мне все равно. Хоть продайте его на мясо нищим. Так что вам надо?

Я чуть отодвинул от себя свечу, пламя было чересчур ярким:

– То же самое, что и раньше. Имя покупателя, как его найти, кто он такой, где вы познакомились. И еще несколько вопросов.

Он сложил губы трубочкой:

– Вот оно что. Вы убедились, что я тот, кто вам нужен, когда я согласился купить глаз серафима. Вальтер сдал меня.

– Вальтер мертв.

Эта новость его не слишком опечалила.

– Я не буду отвечать на ваши вопросы. Хоть режьте.

– Ну зачем вы так? – укорила его Гертруда. – В вас говорят чувства. А мне бы очень хотелось, чтобы в вас проснулся разум, сеньор Руджеролло. Оцените ситуацию логически. Вы здесь один. Рядом с вами колдунья. Никто вас не услышит. Никто не придет на помощь. Скажу даже больше. Я не планирую вырывать вам ногти и дробить колени. Никакой боли, сеньор. Но, несмотря на это, я все же развяжу вам язык. У меня есть способы. И вы будете рыдать от счастья, рассказывая мне все, что я хочу знать. Ну неужели вам этого хочется? Становиться таким же послушным и преданным, как ваша милая собачка?

Законник содрогнулся, но не стал сдаваться сразу:

– Вы не выпустите меня живым. Иначе Орден начнет охоту на вас.

Она звонко рассмеялась:

– Кто вам такое сказал? Вы ничего не вспомните. Ни нас, ни то, о чем говорили. Я и это могу. Мне нет никакого резона вас убивать и привлекать к себе внимание ваших коллег. Хотя, если быть честной, мне кажется, что вы скрываетесь даже от них.

– Не от них. От клириков, – внезапно процедил тот.

– Вижу, ты все же решил поговорить, – усмехнулся я. – Браво! Разум победил эмоции. На кой черт ты сдался клирикам?

– Я был с Александром в Вионе. Они с маркграфом придумали покушение на епископа Урбана. И, когда дело провалилось, Ордену пришлось откупаться.

– Тобой. Так как маркграф Валентин был слишком серьезной фигурой, чтобы к нему подступиться.

– Верно. Они отказались от меня и продали церковникам! – зло произнес он. – Поэтому приходилось прятаться.

– Значит, ты теперь не законник, не сообщишь о нас своим товарищам, так как рискуешь не меньше нашего. Вот видишь, – вкрадчиво сказала Гертруда. – Нам нет нужды тебя убивать. Ты не представляешь угрозы.

– Как ты познакомился с кузнецом?

– Вы мне все равно не поверите, – помолчав, буркнул Руджеролло.

– Попытайся сделать так, чтобы мы поверили.

Он пробормотал ругательство, но ответил:

– Встретились в Солезино. Его… Александр вытащил его из гроба.

Я присвистнул, переглянулся с Гертрудой.

– Это как?

– А вот так! Александр довольно долго отвечал за архивы Ордена, я ему помогал время от времени. В подвалах Солезино хранилось много барахла, которое мы перевезли из Руже после раскола Братства. Этот мусор лежал веками, пока мой друг не стал его разбирать и систематизировать. Я не знаю подробностей. Александр лишь обмолвился, что ему наконец-то удалось вскрыть ящик, который мы нашли восемь лет назад. Я не присутствовал при этом, был в Хунге. Просто знаю из рассказа, что там лежал парень, который словно попал внутрь пять минут назад, а не провалялся в саркофаге черт знает сколько времени. Они с Александром спелись. Вроде бы собирались изменять мир. Оба не в своем уме.

– Ты веришь, что он восстал из гроба? – осторожно спросила Гера.

Тот пожал плечами:

– Александр верил, а мне было как-то все равно.

– И почему ты ему помогал?

– Потому, что он чертов колдун и страшный человек. Лучше быть с ним, чем против него. А еще он платил и обещал власть. И да, мы ему верили. Такому нельзя не поверить.

– Кто он такой? – спросил я.

– Он не вдавался в подробности. Мы называли его господин Ивойя.

Я вздрогнул.

– Ивойя?!

– Да.

– Милтиец, – кивнула Гера, и мы оба вспомнили, как звали человека, привезшего в столицу останки отца императора Константина.

– Опиши его, – попросил я.

– Высокий, сильный. Светловолосый и светлобородый. Глаза голубые. Смазливый. Для мужика.

– А акцент у него южный?

– Немой он.

– Что?

– Что слышал. Он на бумажке писал все. Говорить не говорил. Проблемы у него с этим большие. Язык ему, что ли, когда-то отрезали, или он забыл, как это делается. Не знаю. Слушайте, я его видел всего четыре раза. В Солезино, в замке Валентина, и здесь, в Билеско, когда он приезжал за товаром. Поэтому мало чем могу помочь.

– За каким товаром? – быстро спросила Гертруда.

Законник замешкался и отвел глаза.

– За всяким.

– Кинжалы стражей, – зло произнес я. – Этот сукин сын сдавал ему кинжалы стражей!

– Я всего лишь был посредником! – окрысился тот. – Ваших ненаглядных братьев и пальцем не трогал! Просто получал кинжалы и отдавал ему. Он появлялся, когда я отправлял ему сообщение, и тут же исчезал. Просил поискать для него камни. У меня связи среди ювелиров княжеств, но глаз серафима ни у кого не было. Так что я не видел Ивойю уже больше года.

– Как нам с ним связаться?

– Он убьет вас. А потом и меня.

– И все же мы рискнем.

Руджеролло вздохнул, со злобой покосился на пса:

– Я уже написал ему. Через «Фабьен Клеменз и сыновья». Сообщил, что будет камень. А потом еще несколько.

– Просто письмо на его имя?

– Да, – неохотно подтвердил тот. – Ивойя из Солезино, так он себя называет.

– Когда он приедет?

Вновь пауза.

– Не разочаровывай меня, законник, – с угрозой в голосе предупредила Гера.

– Завтра. Или послезавтра. Он где-то неподалеку сейчас.

Мы снова переглянулись. Нам везло.

– Где вы назначили встречу? Давай, Руджеролло. Ты и так уже запел. Не останавливайся на половине куплета.

– В холмах, в шести лигах от Кампо ди Карне, есть заброшенный монастырь конгрегации молчальников. Там его кузница.

– Как найти монастырь?

– Ехать на юг. По Исернийскому тракту. В холмах дорог нет, но, думаю, не заблудитесь. Если ты считаешь, что справишься с ним, ведьма, то я посмеюсь над твоими обугленными костями. Когда он добьется своего, я буду рядом с ним, а не там, где вы – в могиле.

– Значит, ты тоже веришь в то, что он сможет распахнуть адские врата?

– Да, ведьма. Верю. И ты бы поверила, если бы увидела, на что он способен! Этот чертов ублюдок без труда расправился с верхушкой Ордена, как только они перешли ему дорогу!

Повисла тяжелая тишина.

– Землетрясение в Солезино – его рук дело? – спросил я, не веря в собственную догадку.

– Маркграф Валентин подтвердил это. Сказал, что законники хотели остановить Ивойю, когда поняли, что тот может устроить. Но в итоге он остановил их. С тех пор я не в Ордене, а из кожи лезу, чтобы угодить ему. И есть еще несколько человек.

Не знаю, замечала ли Гера, но за время нашей беседы Руджеролло довольно сильно сместился на кровати, добравшись до изголовья. Я видел, что матрас в этом месте чуть выше, и подозревал еще один спрятанный нож. Так что я теперь больше следил за его руками, чем слушал.

– Сколько темных клинков ему осталось создать?

– Не знаю.

– Ты врешь.

– Один, – неохотно процедил он. – Ему не хватает только камня. Он ищет его уже год. Поэтому он обязательно придет, чтобы закончить дело.

– Один? – не поверил я. – Для девяти других требуется много клинков стражей. У Братства столько не пропадало и за сто лет!

– Александр сказал, что у Ивойи уже имелось какое-то количество, когда они… познакомились. Он ездил за ними в горы, на юг Литавии. После возвращения кузнец сделал один, у него был материал, но кинжал не работал. Не знаю уж почему.

– Для ковки вы давали ему материал – наши клинки, которые следовало уничтожать.

– Я здесь ни при чем. Занимался вообще другими делами.

Гертруда сделала шаг к нему, и пес повторил это движение, не спуская с Руджеролло глаз.

– Ты был в этом замешан по уши. От кого получал наши клинки?

Он помялся, размышляя, говорить или нет.

– От Джонаса де Смета. Он из глав Ордена. Именно ему достался рабочий темный клинок и заготовка. Это была плата кузнеца за помощь.

Надо думать, заготовку, которая теперь хранится у меня, нашла в Солезино Кристина. А тот клинок, рабочий, попал в руки каких-то помощников этого де Смета, и его тоже нашла Криста. Только раньше. Когда за ней погнались убийцы Ганса. После этого кинжал оказался у Франчески, затем у цыгана из Шоссии. Вроде все сходится.

– Людвиг, знаешь что-нибудь об этом господине? – поинтересовалась Гера.

– Никогда не слышал.

– Руководитель Ордена Праведности. Неофициальный. Он погиб во время землетрясения.

– Ивойя прихлопнул даже своего сторонника. Чем вы ему успели так насолить, Руджеролло?

– Маркграф писал, что наши руководители пытались остановить кузнеца. Но как… я не знаю. Уже был здесь. После смерти де Смета наша политика изменилась, и новые главы сдали меня святошам.

– Сколько кинжалов стражей ты отдал Ивойе?

– Это так важно?

– Если я спрашиваю, то да.

– Лично я – всего два. Должно было быть больше. Не знаю, сколько переслали ему де Смет и Александр. После их гибели оставались клинки из коллекции маркграфа Валентина. Но они пропали после того, как благородный испустил дух. Расслабьтесь. Кузнеца уже не интересуют ваши расчудесные железки. У него их полный набор, и скоро на земле воцарится ад.

– И ты этому рад? – Он меня порядком поражал.

Руджеролло искренне удивился:

– А почему бы и нет? Разве большинство людей его не заслуживают?

– Но себя ты к таким не причисляешь?

– Конечно. А теперь давай, ведьма. Стирай мне память, и проваливайте. Я сказал все, что вы хотели знать. Можете ехать в холмы и стать кормом для коршунов.

Гера покачала головой:

– Я обманула вас, сеньор. Никогда не умела насылать на людей забывчивость.

Он понял все мгновенно. Его рука змеей нырнула под матрас, и пес, так долго ждавший этого момента, прыгнул.

Пугало бы было довольно.

После разговора с законником я никак не мог уснуть, хотел обсудить с Герой услышанное, но она решительно пресекла эту попытку, мягко поцеловав меня в лоб.

– Спи, Синеглазый. Все остальное позже.

И я провалился во мрак до полудня.

– Все гораздо сложнее, чем я считала, – сказала мне белая колдунья, когда мы выехали за городские ворота, без всяких угрызений совести оставив Эспозито и Джанкарло видеть тридцатый сон. – Много непонятных моментов.

– Может, ты поспешила его убить?

Ее глаза были жесткими.

– Только не говори, что он этого не заслуживал.

– Я о том, что он мог бы рассказать еще что-то.

– Не было времени, Людвиг. Да и в живых оставлять Руджеролло нельзя. Быть может, он и не побежал бы в Орден, раз те сдали его Церкви, но к кузнецу пошел бы обязательно. Я не могла так рисковать.

– Интересно складывается ситуация. – Я решил уйти от щекотливой темы. – На свете существует человек, как две капли похожий на императора Константина. Он настолько похож на него, что пытался убить Вальтера, когда тот понял, кто перед ним. Имя у темного кузнеца тоже довольно странное.

– Ивойя. Человек, привезший в столицу останки Аппия, сына императора Августа и отца императора Константина. Август умирает, власть оказывается в руках Константина, и какое-то время рядом с ним видят человека по имени Ивойя. Затем он исчезает по неизвестным причинам. За свою жизнь Константин увеличивает империю в три раза, укрепляет Братство, продолжая дело безвременно почившего деда. И живет долго-долго.

– Как мы предполагаем, это из-за того, что тыкает темным кинжалом в людей, а затем убивает появившуюся темную душу светлым клинком, накапливая жизнь. В итоге стражи об этом узнают и приканчивают собственного благодетеля.

– Да. Все верно, – подтвердила она.

– Но теперь у нас есть человек по имени Ивойя. Да-да… я знаю, что людей с подобным именем в Мильте не меньше, чем Людвигов и Гертруд в северных княжествах. Но внешняя схожесть кузнеца с Константином и странные слова Александра о том, что он пробудил Ивойю, который спал в саркофаге, доставшемся законникам в наследие от прежнего Братства… – Я развел руками. – Звучит как бред. Не может же человек пролежать в гробу полторы тысячи лет, а затем внезапно воскреснуть.

– Человек и вправду так не может, – согласилась Гертруда. – Поэтому я, как большой скептик, подвергаю сомнению эту часть истории Руджеролло.

– А я, как человек знакомый с магией лишь понаслышке, видевший демонов и даже угодивший в преддверие ада, не исключаю такой возможности.

Она посмотрела на меня серьезно, затем улыбнулась:

– Ах, Синеглазый. Мне бы твою веру в сказки. Но даже если это так – заметь, я говорю «если», – мы не узнаем истину. Разве что темный кузнец вдруг решит нам рассказать правду.

– Не думаю.

– Я тоже.

– А землетрясение? В то, что его устроил Ивойя, ты тоже не веришь?

– Как раз наоборот. В мире есть существа, способные на такое. Некоторых из них с большой натяжкой можно назвать людьми.

– Кто, например?

Она склонила голову, словно к чему-то прислушиваясь:

– Например, София. Как ты мог убедиться, она даже мертвых может возвращать с того света. Если хорошенько попросить об этом.

Я вспомнил магию сребровласой пророчицы, признавая справедливость слов Геры.